– Поздравляю, полковник. Вы всё же справились, я рад.
Карасов стоял с каменным лицом и только резко кивнул в ответ.
– Те двое внизу – это все ваши наличные силы? – поморщился человек в сером. – Негусто, негусто…
Полковник снова судорожно кивнул.
– Потери по-карасовски масштабны, вы в своём репертуаре… – Невзрачный человек уже повернулся было к лестнице, но Олег уже решился:
– Что стало с людьми? Жителями города? – спросил он.
Серый резко остановился на полушаге, повернулся и посмотрел на Олега. Взгляд его был тяжёл и странен, как взгляд рептилии, но Олег не отвел глаз.
– Это ещё кто? – глядя на Олега, спросил «серый».
– Гражданский. Эспээл, – коротко ответил Карасов, упорно глядя мимо «серого». – Взят для допроса.
Тут вперёд неожиданно выскочил профессор:
– Он помогает мне, мне нужен помощник, от моей научной группы никого не осталось, один бы я не справился… – буквально залепетал он срывающимся голосом, и Олег понял, что Андрею Валентиновичу очень страшно. Похоже, «серый» пугал его даже больше, чем Карасов с его головорезами. Хотя самому священнику человек в штатском не казался такой уж зловещей фигурой, но он оценил героизм профессора – не всякий сумеет вот так пересилить свой страх ради другого человека. Тем более что храбрость явно не значилась среди самых заметных черт учёного. «Серый» шевельнул рукой, и профессор резко смолк.
– Под вашу ответственность, полковник, – сказал он. – И готовьтесь к приёму и размещению контингента. Рельсы вот-вот восстановят.
Он повернулся уже уходить. Однако Олег не намерен был отступать:
– Что случилось с жителями города, ответьте, пожалуйста!
«Серый» обернулся, несколько секунд молча смотрел на Олега и сказал:
– Закрытая информация.
После этого он развернулся и легко сбежал вниз, затерявшись в тенях тёмного вокзала, а Олега начала колотить нервная дрожь. «Странно, – подумал он. – Не такой он вроде и страшный, но как будто с коброй в гляделки играл…» Вслед за загадочным гостем деревянным шагом отправился было полковник, но на верхней ступеньке неожиданно встал, повернулся к Олегу и злобно прошипел:
– Охренел, батюшка? Забыл страх Божий? Так напомним, мля… – и быстро пошёл по лестнице вниз, растворяясь в сумерках нижних этажей.
Профессор стоял, вытирая платком вспотевший лоб:
– Кто это был? – спросил у него Олег.
– Я бы сказал: «Князь мира сего» – в понятных вам терминах, – ответил учёный. – И не надо больше об этом, пожалуйста. Вы очень рисковали.
– Ладно, а что такое «эс-пэ-эл» вы можете сказать?
– Случайно Перемещённое Лицо. В отличие от неслучайно перемещённых – то есть нас. Статистическая ошибка, флюктуация неизвестных пока факторов. По нашим сведениям, таких немного, и мы не знаем, почему именно они. То есть вы. Ну вы поняли…
– И что с нами положено делать? – поинтересовался Олег.
– Ничего. Неважно, – резко ответил профессор.
Олег пожал плечами и отошёл к окну, решив не настаивать на продолжении. Эмоциональное состояние профессора и без того явно оставляло желать лучшего. За окном вокруг арки портала разворачивалась какая-то суета, причем действующих лиц явно прибавилось – похоже, жутковатый «серый» был только первым гостем. К счастью, в остальных не было ровно ничего инфернального – какие-то военные, совершающие не очень понятные, но явно осмысленные технические действия. Олег решил пойти и посмотреть поближе – сидеть в сумерках неосвещённого вокзала и любоваться на совершенно деморализованного профессора ему надоело. «Заодно выясню, насколько я ограничен в перемещёниях, – подумал он. – Ведь я как бы пленный? Или уже нет?»
Как ни странно, выйти через небольшую железную дверь служебного входа ему никто не препятствовал – возле неё просто никого не было. Олег решительно спрыгнул с платформы и направился к порталу, перешагивая через пути и перелезая через платформы пригородных электричек. Возле арки бывшего перехода возились военные с крылатым колесом желдорвойск на петлицах. Вид у них был донельзя занятой и усталый, но появление Олега не прошло незамеченным – более того, на него уставились с очевидным интересом, прекратив работать. Олег вдруг сообразил, что в драном, грязном и много пережившем подряснике вид у него совершенно сюрреалистический, но сделал вид, что так и надо. Военные между тем продолжили свои труды, сопрягая, как понял священник, обрезанные порталом рельсовые пути. Вскоре из того странного ничего, которое располагалось в раме портала, высунулась ферма стрелы рельсоукладчика, а за ней и сам агрегат, на платформе которого сидели такие же усталые и озабоченные военные железнодорожники. Вид выдвигающегося из слегка рябящей пустоты обыденного устройства для укладки путей был настолько удивителен, что Олег не мог отвести взгляд от этого чуда. Вот начинается стрела, вот она обрывается в ничто – и всё это на фоне прекрасно видимой в арке привокзальной перспективы. Картинке, на взгляд Олега, явно не хватало кинематографичности – светящихся и вращающихся протуберанцев или хотя бы самого завалящего туманного вихря, – и именно эта простота отчего-то действовала неотразимо завораживающе. Въехавшие в иной мир военные тоже уставились на Олега со своей платформы, и он подумал, что надо что-то предпринять по поводу гардероба. А то растерянные люди, похоже, ждут от него не то благословения, не то проклятия, не то просьбы о подаянии. Он развернулся и побрёл обратно в вокзал и уже не видел, как за его спиной из портала потянулся целый состав с грузовыми платформами, уставленными зачехлённой техникой, и только вздрогнул, когда тишину пустого города разорвал гудок маневрового дизеля.
Здание вокзала было пустым и тёмным, и до Олега, похоже, вообще никому не было дела. Он поразмыслил над идеей уйти и попробовать вернуться к Артёму с Борухом, но двери на улицу оказались закрыты на замки, да и страшновато было бы пробираться в одиночку до Рыжего замка – нападёт собачья стая, и даже отбиться нечем, автомат-то отобрали… Кроме того, поразмыслив, Олег честно признался себе, что ему слишком интересно, что будет дальше. Настолько интересно, что даже откровенно пугающие его люди вроде полковника Карасова и невнятного человека-в-сером не могли заглушить чувства острого любопытства. Порталы, другие миры, переходы… было в этом что-то от читанной в детстве фантастики. Притягательность любопытства и соблазн многоведения иные старцы причисляли чуть ли не к смертным грехам – ибо не от любопытства ли согрешила Ева? «Что свыше сил твоих, того не испытывай. Что заповедано тебе, о том размышляй – ибо не нужно тебе, что сокрыто», – сказано в Писании. Однако недаром так популярна в среде российского священства присказка: «Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасёшься…» Ею сопровождается выпитая в пост рюмочка, её вспоминают и во многих других случаях, поскольку священник и святой – отнюдь не синонимы. В общем, любопытство пересилило, и Олег не стал искать способов выбраться на улицу, хотя в глубине души подозревал, что достаточно только проявить немного настойчивости. В конце концов, ну кому он нужен? Вряд ли то немногое, что ему стало известно, так уж важно в текущих обстоятельствах. Да и кому он мог это рассказать? Собакам?
Вместо поисков путей для побега Олег предпочёл заняться бытовыми изысканиями – на предмет смены гардероба. Подрясник и так-то не самая удобная одежда, а уж в нынешнем своём состоянии он и вовсе напоминал драный мешок из-под картошки. Да и жарковато в нём… Под «спецодеждой» у Олега были более-менее приличные джинсы, но, решив, что чистая майка и какая-нибудь куртка точно не помешают, он без лишних сомнений отправился на поиски. В успехе священник не сомневался – там, где квартирует куча военных, обязательно отыщутся и излишки обмундирования. Порождать излишки – это неотъемлемое свойство армии, такое же, как обильный мат и бытовой кретинизм. Прошерстив импровизированную казарму, Олег нашёл запечатанный комплект армейского белья, совершенно новую тельняшку десантной расцветки, неразношенные берцы своёго размера и слегка потёртую, но чистую куртку «цифрового» камуфляжа. Куртка была немного великовата, но, закатав рукава, носить можно.
На удивление, несмотря на отсутствие электричества, вода из кранов текла, и Олегу даже удалось принять некое подобие душа – холодной и льющейся без напора водой. Оглядев себя в зеркале вокзального санузла, он констатировал, что, несмотря на камуфляж, вид у него всё равно отнюдь не героический и удивительно штатский. Впрочем, оно и к лучшему – отслужив срочную, от военной романтики излечился начисто. Покрутив в руках простой иерейский крест, Олег задумался – носить его без подрясника было странно, но и ходить без креста тоже никуда не годилось. Ему и так казалось, что, сняв подрясник, он как бы не вполне честен к своему служению, хотя современным уставом это и дозволялось. Поглядев на оборотную надпись: «Образ буди верным словом, житием, любовию, духом, верою, чистотою», он вздохнул: «Не спереди важное, но сзади»[1], – и надел цепь на шею. Подрясник, после некоторого колебания, свернул и положил в небольшой рейдовый рюкзак, также найденный среди брошенных в казарме вещей. Кстати, в дальней части импровизированной казармы обнаружилась оружейная стойка, и не пустая – так что последняя отговорка насчёт отсутствующего автомата потеряла актуальность. Можно было запросто унести хоть десяток, благо никто за этим оружием не смотрел, но Олег уже принял решение остаться и не стал его менять, хотя с ходу мог представить несколько вполне вероятных ситуаций, в которых он об этом пожалеет.
Выйдя из душевой, Олег обнаружил, что обстановка в вокзале кардинально изменилась. По стенам развесили яркие ацетиленовые фонари, превращающие помещёние в удивительный театр теней, в котором на сцену выходили новые лица. Кто-то раскрыл настежь широкие двустворчатые двери прохода к поездам, подперев их патронными ящиками, и теперь внутрь лился солнечный свет и шли люди в форме. Пространство быстро заполнялось зелёными вещевыми баулами, оружейными сумками, шумом, топотом, громкими голосами, запахом ружейной смазки, сапог и табака. На Олега слегка косились, но особого внимания не обращали, считая видимо, что раз он уже здесь, то так и надо. Только какой-то усатый пыльный майор, столкнувшись с ним в дверях, посмотрел на крест и спросил ехидно: «О, у нас даже полковой священник есть? Настоящий капеллан?» «Фельдкурат!» – нервно пошутил в ответ Олег и вышел на платформу. Майор задумчиво сказал ему вслед: «Ну, если тут водятся черти, то мы сразу к вам…»
На разлинованное путями и перегороженное платформами пространство на глазах возвращалась вокзальная жизнь – потоки людей с вещами и тележки с ящиками. Вот только люди были сплошь в камуфляже, да ящики имели вид откровенно не гражданский. Отвыкший за проведённые в пустом городе дни от такого количества людей Олег слегка обалдел, потерявшись среди суеты. Впрочем, приглядевшись, он увидел, что в кажущейся хаотичности этого броуновского движения людей и грузов просматривается вполне чёткая система. Отгороженный «для реконструкции вокзала и подъездных путей» немалый кусок территории в центре города был заранее превращён в огромный склад, и теперь плотно стоящие на путях товарные вагоны вскрывались один за другим. Маневровый дизель медленно протягивал через портал вереницу платформ с накрытой брезентом техникой и сидящими по краю, свесив ноги, военными. Олег обратил внимание, что среди них не было или почти не было рядовых срочной службы – только люди постарше, вида опытного. Прошедшие через портал удивлённо оглядывались, но не долго – следовала команда, и они моментально включались в общую деятельность. Эшелон с техникой оттянули на дальний путь, где с платформ наводили стальные аппарели на массивную укреплённую насыпь. Солдаты в танковых комбинезонах стаскивали брезент с танков удивительно знакомого силуэта.
– Да это же «тридцатьчетверки!» – воскликнул Олег от неожиданности вслух.
– Нет-нет, – рядом, как оказалось, стоял давешний майор. – Просто похожи. Это Т 44–85, модернизированный. Последний танк, который может обходиться вообще без электрики. Башню можно крутить вручную, есть штатные пневмопускачи и ручной спуск для пулемётов. Практически новые, кстати, 68 года выпуска, с консервации. Вот разве что фонари ацетиленовые на лобовую броню прикрепили… Всего семь штук нашли в исправном состоянии, ну да нам хватит…
Олега так и подмывало спросить, для чего хватит, – но он решил не нарываться. Пока его присутствие здесь воспринимают как норму, но стоит начать задавать вопросы, и ещё не известно, как оно обернётся… Танки один за другим взрёвывали дизелями, выпуская клубы сизого дыма. Солдаты надсаживали глотки, пытаясь переорать моторы и, объясняясь матом и жестами, сгоняли тяжёлые машины с платформ. Один танк, неловко повернувшись, повис, накренясь, между платформой и насыпью, что только увеличило количество висящего в воздухе мата. На рымы лобовой брони завели стальные тросы, чтобы выдернуть его другим танком. Остальные танки вытаскивали, заводя с толкача, плоские коробки гусеничных тягачей МТЛБ и зелёные «КрАЗы»-топливозаправщики. Майор убежал, размахивая руками и матерясь, давать указания. В воздухе сильно воняло солярным дымом, а шум стоял такой, что мехводы, торчащие в люках танков, поснимали бесполезные шлемофоны, но всё равно не разбирали команд, ориентируясь только на сигналы флажками, которые подавали им с платформы. Олег подумал, что разработчики операции явно неплохо приготовились к отсутствию электричества, а значит, и связи. Наблюдая за суетой, он постепенно понял, что, несмотря на первое впечатление масштабности, людей и техники переброшено совсем немного. Он насчитал семь танков, четыре «маталыги»[2], три бензовоза и два бортовых грузовика с брезентовым верхом – вся эта техника, тяжело переваливаясь, ползала по путям, выстраиваясь в подобие колонны. Гусеничные машины противно скрежетали траками по рельсам. К грузовикам и тягачам везли на ручных тележках разнообразные ящики из вскрытых грузовых вагонов. Солдат посчитать было сложнее, потому что на первый взгляд казалось, что людей в камуфляже мечется по огороженному бетонным забором пространству чуть ли не полк, однако приглядевшись, Олег решил, что численность переброшенного подразделения человек сто – сто двадцать, не больше. Однако подготовка, видимо, была произведена серьёзная – обычной армейской неразберихи минимум, каждый знал свою задачу. Пока одни загружали технику, другие споро оборудовали на прожекторных вышках пулемётные точки – только сейчас Олег обратил внимание, что площадки под них были сварены заранее, осталось только затащить наверх пулемёты и поставить ограждение из готовых щитов. Деловитые солдаты зацепляли тросами лежащие под забором затрапезного вида сварные конструкции, которые Олег принял бы за не вывезенный до поры металлолом, взявшись вчетвером, тянули – и над забором из бетонных плит поднимались будочки, куда стразу отправлялись бдительные часовые. Буквально на глазах пространство для поездов и пассажиров превращалось в военный лагерь – вскоре на первой платформе задымили трубы двух полевых кухонь.
Вернувшись в здание вокзала, Олег застал там настоящий военный совет, как в кино, – на сдвинутых в центре зала ожидания буфетных столах стояли керосиновые лампы, а между ними была расстелена большая карта. Вокруг стояли, сидели и ходили военные разного возраста, звания и родов войск, но центральное место композиции занимал полковник Карасов, держащий в одной руке стакан чая в классическом железнодорожном подстаканнике, а в другой – телескопическую указку.
– Для выдвижения колонны, – вещал полковник, – мы временно демонтируем бетонное ограждение вот здесь. Колонна выдвигается по вылетной магистрали, соответствующей бывшему направлению на Москву, – то есть по этому проспекту и далее прямо. Согласно теории, дорога должна была сохраниться до границы фрагмента. Ориентировочно это порядка ста пятидесяти километров. Что находится дальше, мы никакой информации не имеем, но дороги там точно нет. Есть предположение – подчеркиваю, именно предположение! – что там кусок Уймонской долины, элиминированный в 2001 году, однако точное взаиморасположение фрагментов мы вычислять пока не научились, так что будьте готовы ко всему. На головном танке, имеющем командирскую модификацию МК, вместо дополнительной рации смонтирован детектор «якоря». Как только вы покинете границы фрагмента, он заработает. Также появится возможность пользоваться связью и прочей электроникой. К сожалению, детектор довольно примитивный, и направление придётся определять методом последовательной триангуляции. Сейчас в грузовики загружают два разборных БПЛА – их можно будет использовать для визуальной разведки. Берегите оператора, он у нас один. Если предположение о фрагменте Уймонской долины подтвердится, то ориентиром будет служить кромлех из десятка каменных стел, который до элиминации находился в верховьях реки Окол. Фрагмент невелик, не более 15 километров в поперечнике, местность плоская, слабопересечённая, лесостепного типа, предположительно не населена. Так что задача в этом случае не представляет никакой сложности – доехать и изъять якорь. Чистая прогулка.
– А если там не эта, как её… Ну не монская степь? – поинтересовался уже знакомый Олегу танковый майор.
– В этом случае действуете по обстоятельствам – если местность проходима для техники, то ищите якорь при помощи детектора и воздушной разведки – согласно накопленным нами данным, он обычно бывает размещён в разнообразных каменных сооружениях, предположительно культового назначения – кромлехах, дольменах и так далее. В общем, ищите воткнутые в землю большие камни – не ошибётесь. Если проехать не представляется возможным, возвращаетесь на базу – будем пробовать другие направления. Согласно существующей теории, любой фрагмент имеет якорь, и нам всё равно, какой из них использовать. Вопросы?
– Есть вопрос, – снова вылез танковый майор. – Какого рода противодействие мы ожидаем? Я так понимаю, что если мы выдвигаемся на бронетехнике, то есть с кем воевать? К чему нам готовиться?
– Хороший вопрос, – кивнул Карасов, поставив пустой стакан и складывая указку. – Исчерпывающего ответа на него нет, но ряд вводных следует озвучить. Во-первых, по сведениям, полученным от гражданского лица, – Карасов неожиданно указал рукой на Олега, и все повернулись и уставились на него, – возможна неадекватно агрессивная реакция со стороны любой фауны. Собаки, птицы – да что угодно, хоть коровы. Возможно неспровоцированное нападение, подобное поведению бешеного животного.