– Это уже второй вопрос. Но я отвечу: и да и нет. Да – знали, что будет. Нет, не знали, что так.
– Вы только ещё больше всё запутали, – с горечью констатировал Олег.
Профессор пожал плечами:
– Некоторые явления слишком сложны, чтобы рассказать о них в двух словах, а времени у нас мало. Нужно закончить настройку системы, и на это всего несколько часов. Потом будет поздно.
– Поздно для чего?
– Вы всё не уймётесь? Ладно, давайте так – сейчас вы мне поможете, а потом я вам вкратце обрисую ситуацию. Без секретных подробностей. В общих чертах. Договорились?
– А что мне остается?
– Ну вот и отлично. А теперь вам следует сделать следующее…
Работа Олегу нашлась, и в избытке. Он бегал в подвал бывшего вокзала запускать какой-то совсем уже монструозный генератор, чуть ли не ядерный реактор – хотя профессор заверил его, что это не так, но священник не уловил разницы, зато чётко разглядел характерные «пропеллеры» знаков радиационной опасности. Следуя инструкциям, которые ему зачитывали по переносной рации, он подключал и отключал рубильники, разматывал кабели с больших катушек, добавляя их к паутине уже развешанных по стенам, перетаскивал и устанавливал в стойки какие-то железные блоки с ручками, которые профессор соединял с другими блоками… Когда прозвучало долгожданное: «Всё, закончили!» – уже наступило утро. Олег оглядел результаты их трудов – на его взгляд, помещение стало ещё больше напоминать лабораторию сбрендившего радиомеханика, и только. Плюс несколько десятков кабелей и ящиков с лампочками. Однако профессор выглядел усталым, но довольным.
– Мы неплохо потрудились, – сказал он. – Я практически уверен, что теперь аппаратура сработает правильно.
– И что случится?
– О, довольно много всего… Полковник! – Профессор нажал тангенту рации. – Мы готовы!
Рация затрещала и выдала ответ Карасова:
– Так начинайте уже, какого хера!
– Полковник, как всегда, вежлив и тактичен, – вздохнул профессор, – но и правда пора…
Он что-то набрал на клавиатуре ноутбука и нажал ввод. Комбинация горящих и погасших лампочек на железных ящиках изменилась, что-то загудело, что то засвистело, и слегка запахло озоном. Олег напрягся, ожидая сам не зная чего, но ничего не происходило. Профессор усмехнулся:
– Ждёте спецэффектов? Напрасно, теперь примерно сутки система будет набирать энергию.
– Для чего набирать? Что всё это значит? – не выдержал Олег.
– Ну… Как вам объяснить… Видели когда-нибудь лава-лампу?
– Лава-лампу?
– Ну модный светильник, символ шестидесятых, сейчас его снова полюбили. Внутри масло и парафин, парафин нагревается от лампочки, от него отделяется такой шарик и медленно всплывает вверх… Довольно красиво.
– Да, понял, о чем вы. И при чем тут лава-лампа?
– Вы же спрашивали, что происходит? Ну вот примерно это. Шарик отделился и поплыл, а мы, в некотором роде, остались на нём…
– А остальные?
– По большей части, соскользнули…
– И что вы делаете? Зачем вам этот… шарик?
– Нас больше интересует не сам «шарик», а то место, к которому он, поднявшись, прилип. Это далеко не первый случай, но мы в первый раз заранее получили достоверную информацию, где именно произойдёт отделение. Разумеется, мы не могли не попытаться.
– И куда он, как вы выразились, «прилип»?
– Считается, что это, некоторым образом, целый мир. Такой, понимаете, мир-пазл, из фрагментов… Не знаю, как это простыми словами сказать… С одной стороны – вроде как планета: шарообразная, солнце, звезды… С другой – как лоскутное одеяло и даже, как мне сказали, физические законы могут от сектора к сектору отличаться…
– А кто сказал?
– Лично мне – полковник. Он ставит задачи и доводит информацию по этому проекту.
– А он откуда знает?
– Это не тот вопрос, который стоит ему задавать, поверьте.
– То есть, если я правильно вас понял, мы в другом мире? Настоящем, большом мире, целой планете? С реками, горами… морями, там, континентами, наконец?
– Видимо, так. Хотя его география, разумеется, нам полностью неизвестна. Не знаю, есть ли тут моря и континенты, но в принципе – почему бы и нет?
– А вы уверены, что тут не водятся драконы?
– Драконы? – Профессор уставился на Олега непонимающе.
– Знаете, раньше на картах неисследованных земель оставляли пустые места и на них писали: «здесь могут водиться драконы». Здешняя карта – сплошное пустое место. Кто знает, какие драконы тут водятся?
Профессор задумался, потом пожал плечами:
– Не думаю, что где-то можно найти что-то страшнее человека…
– Так вы решили проникнуть в этот мир?
– Ну что вы… Как вы могли заметить, я – вовсе не тот человек, который здесь что-то решает. Мне ставят задачи, я пытаюсь найти способы. Но нетрудно догадаться, что целый новый мир – это большой соблазн. Ресурсы, территории – да мало ли что ещё. Например – убежище от глобальной войны. Имея ещё один мир в запасе, гораздо веселее размахивать ядерной дубинкой, не так ли?
– Но ведь если следовать вашей аналогии с лава-лампой, то этот… эммм… пузырь?
– Мы называем его «фрагментом».
– Да, фрагмент, – он должен через какое-то время вернуться обратно?
– Чтобы этого не произошло, существуют некие «якоря», которые удерживают фрагменты на новой позиции.
– Якоря?
– Простите, я сам не информирован по поводу природы этих объектов, и, думаю, это уже совсем секретно. Знаю только, что они существуют и играют ключевую роль в процессе перемещения и фиксации фрагментов. Всё, что мне известно, – в данный момент идёт процесс формирования этого мира из фрагментов других миров. Некоторые из этих фрагментов – наши, земные, некоторые – нет… Мы научились фиксировать такие перемещения – я говорю «мы» в некотором обобщённом смысле, лично я работал над поисковой аппаратурой, но данные об искажениях, по которым определяются «якоря», мне выдали готовыми. Я вообще более по технической части – не теоретик.
– Но что же произошло с населением города, когда фрагмент переместился?
– Я действительно этого не знаю. Это первый случай, когда в перемещённом фрагменте находилось какое-то значительное население. До сих пор все они формировались в пустынных районах – тайга, степь, пустыня… За всё время мониторинга лишь один раз формирование фрагмента захватило небольшую деревеньку – десяток домов. Характерно, что большая часть населения в момент элиминации просто отсутствовала – люди неожиданно, без всякой причины решили уехать. Кто детей навестить, кто просто в райцентр – и это желание посетило буквально всех жителей в один день. Надо сказать, что после завершения действия аномалии они оказались весьма растерянными – не могли толком вспомнить, где они жили и как туда добраться, – но физически не пострадали. Из тех, кто остался в деревне (по косвенным данным – около пяти человек, точнее выяснить не удалось по причине замутнённости и нечёткости воспоминаний очевидцев), двое блуждали по лесам несколько дней, вышли самостоятельно, но так и не смогли вспомнить, что с ними случилось, даже под гипнозом, а остальные пропали без вести.
– Но ведь нельзя же просто так взять и выхватить из планеты кусок размером с город? Это же… я не знаю… здоровенная дырка будет?
– Видите ли, ещё раз подчеркиваю – я не теоретик и вообще инженер-исследователь, а не академический учёный. Могу только сказать, что пространство и материя далеко не так просты, как кажется по школьному курсу физики. Я был на месте элиминации фрагмента в Карелии – никакого котлована размером с город, будьте уверены. Местность как местность – холмы, леса, болота. Пространство как бы срослось – без какого-либо шва. О! Это была интереснейшая экспедиция! Если бы мы не знали заранее, что там произошло, то можно было бы усомниться в своём рассудке – или, скорее, в точности карт. Ну кто, скажите пожалуйста, вспомнит, что у ничтожной речки-переплюйки было на пару зигзагов больше, а вот эти болота не сливались в одно? В доспутниковую эпоху на таком однообразном ландшафте установить, что местность изменилась, было бы просто нереально. Да что там, даже сравнивая местность с точнейшими орбитальными фотографиями, нас не покидало чувство, что «леший водит». Сделал десять шагов по болоту – а по карте переместился километров на пятьдесят… Ощущения на этом месте, надо сказать, престранные – то сердце прихватит, то чудится невесть что, то усталость наваливается, то безотчётный страх, беспричинная эйфория… Да и с физикой не всё в порядке – вода закипает при 83 градусах, электронные приборы с ума сходят, компас отказывается показывать север – типичная «аномальная зона», в общем. Но буквально через год мы проводили повторный мониторинг – почти все признаки «аномальности» сильно снизились. Скорее всего, через какое-то время местность полностью вернётся к нормальному состоянию… Но там зона элиминации была значительно меньше, чем в нашем случае, так что предсказать последствия я не возьмусь. Особенно что касается населения…
– То есть вы знали, что эта… элиминация фрагмента произойдёт в городе, и никого не предупредили?
Профессор только пожал плечами. Похоже, такое поведение военных не казалось в этом случае ненормальным.
На столе зашипела рация:
– Проф, что там у вас? Не слышу, лядь, доклада! Приём.
Профессор взял со стола чёрную коробку с хлыстом антенны:
– Всё штатно, товарищ полковник! Идёт цикл накопления!
– И сколько нам ждать?
– Около суток, товарищ полковник.
– Отбой войскам. Всем отдыхать. И это, если кто не понял, значит, не свистеть, а спать – а то знаю я вас, интеллигенция хренова… будете потом как из жопы вынутые…
Утро началось с удивительно вежливой побудки. Никакого крика, мата, «…до построения по полной форме 45 секунд!» и прочей военной суеты – Олега легонько потрепал по плечу Кирпич и жестом указал наверх – мол, ждут. Священник не торопясь слез с койки импровизированной казармы и пошёл умываться в вокзальный туалет, рассудив, что если бы он был нужен срочно, то будили бы его куда активнее. Впервые у него выдалась минутка спокойно оглядеться, и он удивился, насколько глубоко и серьёзно, оказывается, переделан старый железнодорожный вокзал. Похоже, пока снаружи покрывались пылью и тополиным пухом задрапированные сеткой леса, внутри вовсю кипела работа – внутренние перегородки были частично удалены, из подвалов устроены стальные аппарели, залы ожидания превратились в казармы, а билетные кассы – в стеллажи для каких-то ящиков. Олег хотел выглянуть в окно – но обнаружил, что все окна первого этажа наглухо заделаны стальными щитами. Только в туалете обнаружилась крохотная, забранная решёткой отдушина, и он смог убедиться, что на улице светает, а значит, он проспал почти сутки.
На верхнем ярусе башни было светло – здесь узкие вертикальные окна не были забиты железом, да и леса, закрывшие основное здание, остались ниже. Из окружённой колоннадой башни, находящейся на уровне примерно пятого этажа обычного дома, отрывался отличный вид на пустой город, уже слегка подёрнутый какой-то серостью запустения – как будто он успел за эти дни сильно запылиться. А может, так просто казалось из-за неподвижности лишённого всяких признаков жизни пейзажа.
– Не туда смотрите! – бодро сказал профессор. – Поглядите лучше в сторону путей!
Олег обошёл башню по внутренней кольцевой галерее, переступая кабели и огибая стойки с аппаратурой. Посадочные платформы заброшенного вокзала были пусты, но пути оказались на удивление плотно забиты товарными вагонами.
– Нет, нет, смотрите правее, видите, где пешеходный мост?
Галерея, по которой раньше переходили пути поверх поездов пассажиры, оказалась превращена в образец авангардного искусства. Неизвестный декоратор использовал исключительно индустриальные мотивы в стиле хай-тек, употребив на отделку сотни метров разнокалиберного кабеля, фарфоровых изоляторов, труб из нержавейки, зеркальных отражателей и металлических серых коробок, но даже такими скудными изобразительными средствами ему удалось достигнуть довольно впечатляющего результата. Казалось, что это сооружение вот-вот оторвётся от земли и в лиловом пламени фотонных дюз улетит на Андромеду, где все будут ходить в белых балахонах и называть детей Дар Ветер. Ну или наденут на головы чёрные ведра и назовут их Дарт Вейдер…
– Господи, что это такое?
– А на что похоже? – улыбаясь, спросил профессор.
– На страшный сон декоратора «Звёздных войн», – честно сказал Олег.
– Отчего же сразу «страшный»? – Профессор, кажется, слегка обиделся. – Весьма технологичная установка, уникальная, в буквальном смысле единственная в мире. Кстати, практически полностью моя разработка! Хотя физические принципы, конечно, открыты не мной…
– Просто, понимаете… – Олег задумался, – когда государство выкладывает немалую сумму на что-то вот такое высокотехнологическое, почему-то обычно оказывается, что при помощи получившегося устройства можно очень эффективно убить много людей. Как будто существующих способов было недостаточно…
– Ничего подобного, – сухо ответил профессор. – То, что вы видите, – это не оружие. Это, скорее, вид транспорта. Это портальная установка, которая свяжет старый мир с новым…
– Знаете, – грустно сказал Олег, – МБР тоже не оружие, а только средство доставки ядерной боеголовки…
– Тааак! Отставить базар! – На галерее показался полковник Карасов. Он был свеж, бодр и пребывал даже в легкой эйфории. Операция вступала в решающую фазу, а это всегда вызывало в полковнике возбуждение. Ради таких моментов он и жил. – Проф, доложите готовность.
– Можем начинать, – засуетился профессор. – Накопители полны, привод разогрет и вошёл в режим. Ждём вашего приказа!
– Ну чего сопли-то жевать? Жмите рубильник – поехали!
Профессор пробежался пальцами по клавишам ноутбука и перекинул несколько тумблеров. В аппаратуре что-то защёлкало и загудело, но ничего не изменилось.
– И что? – зло сказал Карасов. – Опять вектор не тот? Если вы снова всё запорете…
– Подождите, – нервно перебил профессор. – Сигнал прошёл, якорь уже размыкается. Это происходит не моментально! Смотрите вон на тот прожектор.
Он указал на мощный осветитель, висящий под куполом башни и выдающий поток света в лишённый окон вестибюль вокзала. Олег, прищурившись, смотрел на яркий, как солнце, светильник, и единственное, чего добился, – тёмных пятен в глазах… И только через пару минут он понял, что это не пятна, а сам прожектор постепенно тускнеет. Не быстро, но вполне заметно гаснущий прожектор неприятно замерцал, когда ртутная лампа вышла из режима, потом застробил лиловыми вспышками и умер окончательно. Вместе с ним начал затихать ставший уже непрерывным фоном аппаратный гул. Галогеновые лампы на стенах начали гаснуть одна за другой.
– Смотрите на диск актюатора, – возбужденно зашептал почему-то профессор. – Вон на то колесо в центре! Сейчас электричество пропадёт окончательно, соленоиды отпустят сцепление…
Пол слегка вздрогнул, и в густеющей внутри вокзала темноте бронзовый диск в центре вестибюля сдвинулся, провернулся и пошёл набирать обороты.
– Там вариаторная трансмиссия, сейчас он разгонится и стабилизирует поле… Семьсот двадцать неодимовых магнитов! – Глаза профессора буквально сияли в сумерках, света из оставшихся окон не хватало для освещения тёмной громады вокзала. Диск, вращающийся в тонкой кольцевой оправе, начал тихо и басовито гудеть, казалось, от этого гула тонкой дрожью вибрирует всё здание.
– Оборотов хватит? – поинтересовался полковник.
– Да, – почти не обращая на него внимания, ответил профессор, взгляд его был прикован к диску. – Там привод от машины стирлинга, которую греет тепловой реактор, энергии более чем достаточно. Быстрее разгонять нельзя, диск порвёт центробежной силой. Бериллиевая бронза!
Гул перешёл в тонкое высокое пение постоянного тона, и по залу разнёсся гулкий и чистый удар колокола «Дон-н-г!».
– Всё! Мы в режиме! – Профессор чуть не подпрыгивал от возбуждения. – Установка в режиме, работает, работает!
– Держите себя в руках, проф! – недовольно сказал полковник. – Что вы скачете как в жопу укушенный? Что с порталом?
Олег выглянул в окно и увидел, как под переплетениями труб и проводов арки воздух подёрнулся рябью, а потом из этой ряби вышел человек в сером пальто. Он спокойно оглянулся, присвистнул и неторопливо пошёл, размашисто перешагивая через рельсы, ко входу в вокзал.
Глава 13
Ворота для танка
Неожиданный визитёр вёл себя так, как будто порталы между мирами – его обычный способ передвижения. Он без суеты и спешки двигался к вокзалу, пока не пропал из виду, закрытый основным зданием. Наблюдавший за его передвижением полковник крикнул вниз:
– Гилаев, открой, к нам гости! – за несколько мгновений до стука в дверь служебного входа.
Снизу донёсся лязг засова, потом тихий разговор. Олег спросил профессора:
– А что случилось с электричеством?
– Это побочный эффект. Нам крайне необходимо, чтобы фрагмент оставался доступен. Мы как бы удерживаем его от окончательного слияния с новым миром, не давая влиться в общее поле планеты. Пока установка работает, электричества не будет, кроме совсем слабых токов. Так что придётся потерпеть некоторые неудобства.
На лестнице башни послышались шаги, и в полосе дневного света от вертикальных окон появился гость. Он был одет в штатское, и одет не без изящества – под тонким серым дорогим летним пальто был тёмный костюм с ослепительно-белой сорочкой и галстуком в тон, а на ногах ярко начищенные кожаные туфли. А вот внешность подкачала – совершенно никакая, без единой яркой черты, незапоминающаяся и бледная. Потом Олег, прокручивая события этого дня, не смог вспомнить не то что цвет глаз, но и цвет волос, в его памяти гость так и остался «серым». Впрочем, не был он никаким гостем – во всяком случае, вел себя по-хозяйски. Вежливо кивнул профессору – от чего тот как-то побледнел и попытался слиться со стеной – и без малейшего пиетета обратился к Карасову: