— Верно, — согласился Сергей.
— Приятно видеть такое понимание, — по губам Мейера снова скользнула усмешка. Несколько секунд он молча разглядывал Сергея, слегка прищурив глаза. Странно, но в этот момент мне показалось, что в комнате стало душно. Или не душно — даже не знаю, как описать это странное чувство. Воздух словно стал тяжелее, я ощутил неприятный зуд в животе. Мейер и Сергей продолжали смотреть в глаза друг другу. Затем все кончилось, Мейер надменно улыбнулся.
— Вы сильный человек, Сергей, — произнес он. — Но по сравнению со мной вы букашка. Вы один, а за моей спиной — сила целой организации. Думаю, вы уже поняли, что произошло?
— Теперь да, — ответил Сергей. — Вы использовали меня, чтобы найти профессора.
— Верно, — согласился Мейер. — Два человека, которых я отправил на поиски Ковальского, не вернулись. И я подумал: зачем рисковать своими людьми, когда есть тот, кто с удовольствием сделает за нас всю грязную работу? Поэтому я не стал вам мешать, напротив, я и мои люди всячески вам помогали. Думаете, вам удалось бы так спокойно путешествовать по Амазонии, не имея проблем с властями, с охраной национальных парков? — Его губы скривились в ухмылке. — Мои люди сутками караулили вас в аэропорту. И, когда вы появились, Григорий тут же предложил вам свои услуги. Остальное вы знаете.
— Ваши условия? — спросил Сергей.
— С вами приятно иметь дело, — глаза Мейера удовлетворенно блеснули. — Вы сразу ухватываете суть. И, кто знает, может, в моем Ордене найдется место и для вас.
— Вы мне льстите, — с едва заметной усмешкой ответил Сергей. — Итак?
— Профессор и ваши девушки у нас. На профессора вам, думаю, наплевать. Но вот девушки... — он внимательно смотрел на Сергея — меня для него словно и не существовало. — Предлагаю сделку: вы отдаете мне Ключ, я возвращаю вам девушек. После чего мы навсегда позабудем друг о друге. Кстати, я вынужден отдать вам должное: в моем замке вы провернули все очень здорово. Высший класс.
— Спасибо, — кивнул Сергей. — Может, вы всетаки отпустите девушек сейчас? Тогда я обещаю, что по возвращении перешлю копию Ключа на ваш почтовый ящик. Моему слову можно верить.
— Нет, — покачал головой Мейер. — Будет так, как я сказал. И не вздумайте шутить со мной — я человек терпеливый, но мое терпение имеет свои пределы. Завтра в восемь утра приезжайте в аэропорт, вас встретят. И не делайте глупостей — не вам тягаться со мной... — Он поднялся с кресла и прошел к двери, услужливо подскочивший Гриша распахнул ее. Мейер вышел, следом удалились и его люди. Последним вышел наш «заботливый» проводник.
— Приятного вечера! — сказал он, одарив нас напоследок улыбкой.
— Я сверну тебе шею! — бросил я ему вслед. Дверь закрылась, я вскочил с кровати — нужно было что-то делать.
— Кирилл... — остановил меня Сергей. — Сядь. Успокойся.
— Успокоиться?! — даже разозлился я. — Ты что, не понимаешь — Ольга у них? Нужно проследить за ними, узнать, где они их держат.
— Кирилл, ничего не выйдет. Мейер не дурак, мы не сможем сейчас ничего сделать — он держит нас за горло. Нужно время.
— Черт...—Я сел в кресло, взял апельсин. Затем со злостью запустил его в стену. Сергей молчал.
— Скажи, как все это получилось? — спросил я. Меня трясло, мне жутко хотелось сорвать на ком-то злость. — Как же твоя магия, все эти твои трансерфинги и кастанеды? Выходит, все это ничего не стоит?
— Кирилл, нас просто переиграли. И переиграли красиво. Я ошибся, не смог почувствовать опасность. Слишком неравными были силы — Мейер подключил к этому весь свой Орден. А это десятки, сотни людей. Он просто оказался сильнее меня. События развивались так, как хотел он. Шаман предупреждал, что у меня два крыла: черное и белое. Я оказался слишком глуп и не понял его. Думал, что он говорит именно обо мне, о грязи в моей душе. О том, что мне надо стать лучше, чище. Речь же шла совсем о другом, о том, что меня вели две силы: мое намерение и намерение Мейера. Поэтому нам так легко удалось найти профессора, поэтому мы выжили. Но приз достался Мейеру — потому что он был игроком, а мы — марионетками.
— Хорошо, что теперь делать? — спросил я.
— Ждать, — ответил Сергей. Немного помолчав, добавил: — Все будет хорошо, Кирилл. Вот увидишь. И прости меня — это я недоглядел...
Этот вечер оказался одним из самых плохих в моей жизни. Хуже всего было то, что мы ничего не могли сделать — как найти девушек в огромном городе?
— Я мог бы их найти, — ответил Сергей на мой вопрос. — Но сейчас мы слабее, и это ни к чему не приведет. Мы обязательно проиграем: в самый ответственный момент что-то пойдет не так. Не торопись, дай мне возможность вытянуть ситуацию. Я знаю, как это сделать.
— Ну, а сейчас? Что нам делать сейчас?! Сидеть и ждать?
— Давай сходим поужинаем? — предложил Сергей и неожиданно для меня улыбнулся.
— И ты сейчас можешь думать о еде?! — даже не поверил я.
— Кирилл, вспомни, что я рассказывал о цепочках событий. Сейчас мы в минусе, и наши стенания не смогут нам помочь ни на йоту. Наоборот, чем больше мы злимся и нервничаем, тем глубже погружаемся в яму. Я понимаю, что тебе нелегко сейчас быть оптимистом. Но это нужно: мы должны выйти на плюсовую ветвь, должны переломить негатив. Сейчас ты злишься, и этим тянешь на дно нас обоих, понимаешь? Переломи себя: расслабься, почувствуй оптимизм. Ну, давай — это просто нужно. Через силу.
— Ты это серьезно? — Я внимательно смотрел на Сергея.
— Да. Плюс идет к плюсу, минус к минусу — таков закон симпатии. Пессимисты всегда проигрывают. Поэтому нам нужно просто взять себя в руки и настроиться на новый раунд игры. И увидишь, Сила обязательно подкинет нам шанс. Мы выкрутимся.
Я ничего не ответил. Некоторое время мы сидели молча, я разбирался со своими чувствами. Умом я понимал, что Сергей прав. Понимал и то, что не имею права ни в чем его винить, — хоть он и взял на себя всю ответственность за случившееся. Я ведь тоже был рядом и тоже не смог ничего заподозрить. Так что я виноват в случившемся ничуть не меньше Сергея.
— Расслабиться, пожалуй, я сейчас все-таки не смогу, — произнес я, взглянув на него. — Но от ужина не откажусь. Голодный человек — плохой воин.
— Для начала сойдет и это, — ответил Сергей.
Ужин и в самом деле подействовал на меня благотворно — на сытый желудок все не казалось уже таким мрачным. Да, Мейер нас «сделал». Ничего, отыграемся. Будет и на нашей улице праздник.
После ужина мы вернулись в номер. Я сел в кресло, взглянул на расположившегося напротив Сергея:
— Скажи — если мы слабее, то как сможем переиграть Мейера? Он ведь все время будет выигрывать?
— Мейер подключил силу своего Ордена. У меня Ордена нет. Но потоков в этом мире много, и к ним, при желании, можно подключаться. Мейер — сатанист, магистр Ордена Люцифера. Как думаешь, кто может противостоять силе этого Ордена?
— Даже не знаю... — пожал я плечами. — Церковь?
— В точку, — согласился Сергей. — Можно поразному относиться к Церкви — верить или нет, считать ее эгрегором, маятником или чем-то еще. Но факт в том, что христианская Церковь обладает очень большой силой. Именно это и может нам помочь.
— И что, нам придется искать священника?
В моем голосе явно чувствовалось сомнение. Сергей улыбнулся:
— Не обязательно. Подключение к потоку — это настройка. Состояние души. Каждый поток имеет свои атрибуты. Можно подключаться через них — например, ходить в церковь, причащаться, исповедоваться, вести жизнь истинного христианина. Но это долгий путь, к тому же он не всегда работает. Можно превратить свой дом в храм, увешать все стены иконами, носить пудовый крест — и при этом быть бесконечно далеко от Бога. Суть в том, что основой приближения человека к Богу является его сердце. А точнее, его чистота. Связь с Богом идет именно через сердце, через сердечные чувства. Есть два уровня: внешний и внутренний. Внешний — это атрибутика. Она помогает настройке, но не является определяющей. И внутренний — это сердечные чувства. Православие — я в данном случае буду говорить именно о нем — очень чистое в своей сути, в своих основах. Если приходит погрязший в грехах человек, ему придется пройти долгий путь очищения — только тогда он сможет непосредственно соприкоснуться с Богом, ощутить то, что называют нисхождением Святого Духа. То есть происходит сонастройка: Бог не будет опускаться на уровень нашей грязи. Но мы, если захотим, можем подняться до уровня его чистоты. Чем чище человек, тем легче ему сонастроиться. Максимальный уровень чистоты доступен лишь святым. Нам до этого, конечно, как до Марса, — Сергей мягко улыбнулся. — Но какая-то степень сонастройки доступна и нам.
— Ну, и что это значит конкретно? — поинтересовался я. — Что я должен делать — встать на колени и помолиться? Обещать не грешить?
— Это не так просто объяснить... — Сергей задумчиво потер переносицу. — Ты же знаешь, что рукопашному бою не учатся за один день. Так и здесь — все приходит с опытом. Конечно, бывают случаи, когда человек разом поднимается на высшие уровни духовного подвига. Но чаще это происходит перед лицом смерти: скажем, от человека требуют отречься от веры, он не отрекается, в итоге погибает, становясь мучеником. Нас, думаю, это пока не устраивает, верно?
— Само собой, — хмыкнул я.
— Значит, сонастройка должна быть плавной, постепенной. Скажи, что главное в православии?
— Верить, наверное? — предположил я.
— Самое главное в православии — это покаяние. Я бы сказал, что вера начинается с покаяния и им же заканчивается. Покаяние, смирение, отсутствие гордыни — прямой путь к Богу.
— Ив чем я должен каяться? — Слова Сергея о покаянии мне не понравились. — Не думаю, что у меня так уж много грехов.
— Вот это и есть гордыня,—ответил Сергей. — Путь к Богу лежит через полное отречение от себя, от признания за собой каких бы то ни было заслуг. Опять же, осознание своей греховности приходит не сразу, для этого сердце должно хоть немного очиститься.
— Сложно это, — вздохнул я. — Как-то не прииык я каяться.
— Я и не прошу тебя об этом. Покаяние должно быть искренним, сердечным. Здесь недопустимо лицемерие. Просто попробуй, засыпая, поговорить с Богом. Искренне. От всего сердца. Попроси Его помочь спасти Ольгу и Вику. Попроси провести тебя по правильному пути. Попроси прощения за свои ошибки — например, за то, что произошло в сельве. Ведь убийство, каким бы они ни было, — очень большой грех.
— Но мы защищали себя! — возразил я.
— Я понимаю. Тем не менее, это грех, и за него надо просить прощения. Просто начни, попробуй почувствовать Бога. Обращайся к Иисусу, к Богоматери. К святым — если знаешь кого. Проси помощи. Вот увидишь, они помогут. При этом верь в эту помощь — это очень важно.
— Даже не знаю... Получится ли у меня?
— Ты просто попробуй. И помни о том, что в этом мире нет ничего сильнее веры.
Спать мы легли около полуночи. Я долго не мог заснуть, все думал о том, где сейчас Ольга. Ну, и Вика, конечно. Как-то они там?
Затем я вспомнил разговор с Сергеем. Признаться, я никогда не считал себя особо верующим. Крещен был — это да. Крестик ношу. Только все это было, скорее, данью моде. Я привык во всем всегда полагаться на свои силы. И вот теперь мне предстояло говорить с Богом — я чуть не рассмеялся от ощущения глупости ситуации. Не получится у меня. Не для меня это.
Мысли снова вернулись к Ольге. Я думал о ней, переживал за нее. Мои чувства становились все острее. В какой-то момент я вспомнил о Боге и попросил: «Господи, помоги!»
Не знаю, услышал ли он меня. Тем не менее, я просил — снова и снова. Что-то лепетал мысленно, обещал. Я не знал ни одной молитвы, поэтому просто говорил с Богом — сам, своими словами. В какой-то момент даже ощутил, что на глазах у меня выступают слезы, для меня это было весьма необычно. Я не терпел слез, ведь они — признак слабости. Но сейчас мне было на это наплевать. Я просто склонял голову перед Богом — и просил...
Проснулись мы рано — нужно было успеть добраться до аэропорта. Собрав минимум вещей — остальное просто оставили в номере, — мы отправились в путь.
— Наши девчонки на каком-то корабле, — сказал Сергей, когда мы вышли к остановке. — По крайней мере, были там этой ночью.
— Откуда ты знаешь? — Я недоверчиво взглянул на него.
— Просто знаю. Имей это в виду — на всякий случай...
Если Сергей не хотел что-то объяснять, вытянуть из него это не представлялось возможным. Поэтому я не стал приставать — захочет, расскажет сам.
Как я и предполагал, в аэропорту нас встретил Гриша. Если раньше он ходил в поношенной одежде и вообще изображал из себя бедняка, то теперь встретил нас в строгом деловом костюме, с галстуком. Дополняли гардероб добротные кожаные туфли и дорогие наручные часы.
— Рад, что вы приехали! — улыбнулся он. — Надеюсь, хорошо выспались?
— Хорошо... — сухо отозвался Сергей. — Где девушки?
— Я не тот, кто может отвечать на эти вопросы, — отозвался Гриша. — Пойдемте, нас ждут...
По пути Григорий рассказал, что в Рио-де-Жанейро мы полетим на небольшом частном реактивном самолете. Сам он в Рио не летел.
— Вообще-то я уже давно живу здесь, — с улыбкой объяснил он. — У меня своя вилла, я владелец двух местных ресторанов. Но с вами мне было общаться очень приятно, — Гриша снова улыбнулся. — Не каждый день встретишь подобных идиотов.
— Я вернусь и сломаю тебе шею, — пообещал л ему на прощание. — Просто помни об этом.
Мейер и его свита уже ждали нас в салоне. Девушек там не оказалось.
— Где девушки? — спросил Сергей у Мейера, едва мы оказались в самолете.
— Не думали же вы, в самом деле, что я приведу их сюда? — усмехнулся он. — Они в надежном месте, под присмотром опытных людей. Обещаю, что с ними ничего не случится. Разумеется, — тут Мейер снова улыбнулся, — если вы будете выполнять наши соглашения. А сейчас, если вы не против, вас пристегнут к креслам. На всякий случай.
У него были очень опытные охранники. Меня усадили в кресло, пристегнули наручниками к подлокотнику. При этом у меня не появилось ни единого шанса что-либо изменить. Особенно не нравился мне молчаливый телохранитель Мейера — было в его взгляде что-то неприятное. Я не заметил у него пистолета, но, когда попытался было возразить против пристегивания себя к креслу, возле моего горла тут же возник большой нож. Возник словно из ниоткуда: только что рука Мигеля — так его называл Мейер — была пуста, и вот уже в ней оружие. Лезвие у горла лишало меня всякой возможности сопротивления, мне пришлось позволить защелкнуть наручники на своей руке. Рядом усадили Сергея. Несколько минут спустя самолет уже выруливал на взлетную полосу.
Если девушек оставили в Манаусе, то профессор летел с нами. Он был очень тих и бледен, все происходящее его явно пугало. Я хорошо понимал Ковальского — у профессора были все основания беспокоиться за свою жизнь. Вряд ли эти люди захотят оставлять свидетелей.
Последнее соображение касалось и меня. Мне; было ясно, что послушное следование воле Мейера приведет нас к гибели: как только этот гад получит Ключи, нам крышка. На меня эти уроды, судя по всему, особого внимания не обращали — считали пешкой. Может, это меня несколько и обижало Зато вполне устраивало. В конце концов, пешка тоже может выбиться в ферзи...
Весь путь до Рио прошел спокойно. Лишь один раз нам предложили по бокалу вина: Сергей выпил, я отказался. Правда, тут же пожалел об этом — Мейеру сейчас нет никакого резона травить нас. А покладистость Сергея, как я догадывался, была частью его игры.
Я ожидал, что в Рио-де-Жанейро нас отвезут в гостиницу. И был удивлен, когда вместо гостиницы нас — разумеется, уже без наручников — повезли в международный аэропорт. Там усадили в зале ожидания, мрачный помощник Мейера — его звали Клейном — забрал наши паспорта и отправился к кассам. Вернувшись через полчаса, отдал паспорта, в них были вложены билеты. К моему удивлению, паспорт дали и профессору.
— Но это ведь не мой паспорт! — возмутился было Ковальский, но его тут же осадили:
— Тише, профессор! — Мейер холодно взглянул на него. — В нем ваша фотография. Значит, ни ваш. И только попробуйте выкинуть какой-нибудь фокус-
Под тяжелым взглядом Мейера профессор сразу сник. Я изучил билет, взглянул на часы: до начала регистрации десять минут.
Конечно, мне хотелось вернуться домой. Но без Ольги я этого сделать не мог. Мне нужно было во что бы то ни стало остаться — осознание этого пришло ко мне еще в полете.
— Мне надо в туалет, — сказал я, взглянув на Мейера.
— Потерпишь... — холодно отозвался он.
— Но мне действительно надо! — не отставал и. — Я и так терпел, сколько мог.
— Хорошо... — сухо процедил он.—Жан, Клейн, проводите его. У тебя пять минут... — одарив меня хмурым взглядом, Мейер отвернулся.
Поднявшись, я поправил куртку, ненавязчиво взглянул на Сергея. Он ждал этого: наши взгляды встретились, Сергей едва заметно кивнул. Потом улыбнулся. Очевидно, уже догадался, что я задумал.
«Благословение» было получено. Под присмотром Клейна и Жана я прошел к туалету, точнее, меня отвели. Клейн остался у входа, Жан провел меня внутрь.
Ему было лет под сорок. Крепкий на вид, явно профи. Спокойно оглядевшись, он остановился у раковины — взглянул на себя в зеркало, достал расческу. Не спеша причесался.
Мой расчет строился на том, что в полет Мейер и его люди отправлялись без оружия — просто не смогли бы пронести его на борт. Да и пленницы служили неплохой гарантией нашей покладистости. Значит, у меня появлялся шанс.
Я окинул взглядом кабинки — две заняты, еще в одну на моих глазах зашел бородатый старик. Какой-то щеголеватого вида парень мыл руки в двух шагах от Жана. Слишком много свидетелей.
Зайдя в свободную кабинку, я подождал минуту, затем спустил воду и вышел к своему конвоиру. Он все еще продолжал причесываться. Точнее, просто убивал время. Щеголеватый парень уже ушел. Момент был подходящий, и я решил его использовать.
— Дай расческу... — попросил я и протянул левую руку. — Пожалуйста.
Жан холодно взглянул на меня.
— Надо иметь свою, — с сильным акцентом произнес он. — Держите. Я дарю ее вам, — Жан протянул мне расческу, в его глазах я уловил презрение.