Можно ли было это назвать безжалостной бойней? Наверное. Но я никаких моральных терзаний не испытывал: мы дали этим людям шанс на жизнь, они его не использовали. Так кого им винить?
Наконец над рекой снова повисла тишина. Я бросил «М-16» в воду, взял еще один «калаш» и прислушался.
То, что осталось от катера боевиков, находилось метрах в сорока от нас, на противоположном берегу реки. Вылетев носом на берег, катер накренился, в нем что-то горело. Никакого шевеления я не заметил.
Пока шла стрельба, профессор сидел на дне лодки, зажав ладонями уши и наклонив голову. Но вот он медленно отнял руки, приподнялся. Взглянул на горящий катер.
— Все закончилось?.. — дрожащим голосом спросил он.
— Теперь да, — ответил Сергей. Положив автомат, он завел мотор и вывел лодку из зарослей. Чадящий огонек за кормой нашей лодки еще некоторое время был виден, потом исчез.
Мы остановились на привал, когда восходящее солнце уже позолотило небосвод. Выбрав подходящее место, вытянули лодку на берег, очистили небольшую площадку. О еде никто не думал, нам хотелось только спать...
Я проснулся в третьем часу дня. Выбрался из гамака, прислушался — и улыбнулся. Пели птицы, сквозь густые кроны пробивался солнечный свет. Было удивительно хорошо. Если бы еще не .
болела голова — я слегка поморщился, — было бы вообще чудесно...
Сергей уже проснулся. Горела газовая печурка, в котелке что-то аппетитно булькало. Увидев меня, он улыбнулся.
— Доброе утро. Точнее, день. Как спалось?
— Неплохо... — зевнул я. — Забыл тебе сказать спасибо. За вчерашнее. Я там вчера немного лопухнулся.
— Забудь, — отозвался Сергей. — Главное, что все хорошо закончилось. Хотя иначе и не могло быть.
— Магия? — усмехнулся я.
— Да, — как-то очень серьезно ответил он.
Когда сварился суп, разбудили профессора.
— Все в порядке? — обеспокоенно спросил он.
— Все замечательно, — успокоил ею Сергей. — Сейчас перекусим и поплывем дальше.
— Это хорошо... — вздохнул профессор. Потом вдруг всхлипнул: — Они их всех убили. Сначала Германа и нашего проводника. А через неделю погибла Дайана... — профессор снова всхлипнул. — Они ее насиловали каждый день, и я ничего не мог сделать — ничего, понимаете? Однажды она украла гранату и взорвала их вместе с собой. А меня они на ночь приковывали: в моем домике были кандалы с замком. Отпускали только утром. Я делал для них наркотики — я, ученый... — Ковальский тихо заплакал. Потом поднял голову: — Спасибо вам. Спасибо...
— Рады, что смогли вам помочь, — ответил Сергей. Про Ключ он пока ничего не спрашивал, и я его понимал — не время. Немного помолчав, он снова взглянул на профессора: — И много они делали наркотиков?
— Много... — кивнул профессор. — Они там уже не первый год. Из Колумбии им привозят кокаиновую пасту — ну, неочищенный кокаин, полуфабрикат. А они уже ее перерабатывают. Получается «снежок», чистый кокаин. Его они переправляют в Рио-де-Жанейро, а оттуда уже в Европу и США. У них все очень хорошо отлажено: видели бы вы, сколько им химикатов привозят. Бочками. Что-то везут по воде, а еще там есть взлетная полоса в джунглях. Это очень выгодный бизнес.
— Но ведь они выращивали коку и у себя? — поинтересовался Сергей. — Я видел там посадки.
— Да, но пока это только опыты. Им привезли саженцы с высоким содержанием кокаина, они пытаются создать здесь свою плантацию. Чтобы производить все на месте. Но пока получается плохо — содержание кокаина в листьях меньше, чем они хотели.
— Понятно... — кивнул Сергей.
После завтрака мы снова отправились в путь. Признаться, Амазония мне уже порядком осточертела, хотелось как можно скорей оказаться дома. Сергей, наверное, испытывал похожие чувства, потому что лодка летела стрелой. Ну, а о профессоре и говорить было нечего — он жил мыслями о возвращении домой.
За все время пути до поселка ничего необычного не произошло, чему мы были весьма рады. Когда мы наконец-то выплыли в Уаупес и стало ясно, что конец пути не за горами, Сергей попросил меня выкинуть оружие. Это было правильно — никто не должен был узнать о происшедшем. Даже наши девушки. Неведение часто и называют счастливым, потому что оно помогает спокойно спать. Профессор согласился поддержать нашу легенду о том, что мы просто выкрали его у наркоторговцев. Помоему, сейчас этот человек был готов на что угодно, лишь бы оказаться дома.
Признаюсь, мне нелегко было бросать оружие в воду. То, что нам пришлось немного пострелять, на меня особо не подействовало — я понимал, что поступить иначе мы не могли. Теперь же, швырнув и воду автомат, я ощущал себя изувером. Армия приучила меня относиться к оружию не то что с почтением — с любовью. А тут... Тем не менее, все оружие: два автомата и пистолет — благополучно отправилось на дно.
А потом была встреча. Вы не поверите, как радовались девчонки нашему возвращению! Мы радовались не меньше: признаюсь, точил меня червячок сомнения — как они добрались до места, не наделали ли глупостей? Но они оказались на высоте.
По случаю нашего прибытия устроили настоящий пир. Был лишь один неприятный момент — когда пришлось сообщить старику о том, что его сын погиб. Увы, так бывает всегда: кто-то радуется, кто-то плачет. И что можно с этим поделать? Ничего.
Гриша тоже был рад тому, что все заканчивалось. Говорил, что после нашей поездки откроет собственное туристическое агентство, будет возить туристов по малоизвестным местам Амазонии. Профессора переодели в чистую одежду, дали возможность выкупаться и побриться. И, что говорить, после этого он вновь стал похож на человека.
Утром мы отправились в Тапурукуару. С нами плыли и два селянина — они должны были вернуть лодки назад. Если на самолете этот путь занял часы, то в обратную сторону мы плыли долгих три дня, и эти три дня стали для меня самыми трудными. Куда ни глянь, вода и джунгли — это уже стало раздражать.
Наконец и этот отрезок пути подошел к концу. Попрощавшись с хозяевами лодок, мы поселились в уже знакомом нам лодже. Гриша сразу же побежал звонить в Манаус Энрике. Что касается нас, то мы наконец-то решили поговорить с профессором о Ключе. До сих пор Ковальский был уверен, что своему спасению он, прежде всего, обязан университету, организовавшему поисковую экспедицию. Даже расспрашивал, как все это получилось, кто выделял деньги, как отнеслась к этому неизвестная нам фрау Цвиллинг. Сергей объяснил ему, что переговоры с университетом и фармацевтической компанией вел не он — в конце концов, это была чистая правда. И вот теперь настало время открыть карты. Тем более что наш профессор уже достаточно оклемался, чтобы внятно отвечать на вопросы.
Мы собрались в комнате впятером — все, кроме Гриши. Ковальский сиял — понимал, что уже совсем скоро окажется дома. Шутил, говорил комплименты девушкам. Увы, мы были вынуждены немножко подпортить ему настроение.
— Видите ли, профессор, — начал Сергей, — дело в том, что мы искали вас совсем не по запросу вашего университета. Они лишь помогли нам выяснить, где вы находитесь, не более того. У нас была своя причина искать вас.
— Да? — Лицо профессора вытянулось.
— Да, — подтвердил Сергей. — Так получилось, что мы оказались втянуты в одну очень скверную историю. Речь идет о людях, желающих заполучить один древний магический артефакт — Дневник Аделины Блейз. Вы слышали что-нибудь о нем?
— О Дневнике?.. — Ковальский был явно потрясен. — Но я... Мой отец... — Профессор замолчал, его руки слегка тряслись. — Я почти ничего об этом не знаю. Мой отец был очень скрытным человеком, он даже входил в какую-то оккультную организацию. Но потом эта организация распалась, отец умер. Перед смертью он рассказал мне о Дневнике, но я...
— У вас есть Ключ? — без обиняков спросил Сергей.
Несколько секунд профессор смотрел Сергею в глаза, потом разжал губы:
— Да... Получается, все это было только из-за Ключа?
— Мне очень жаль, но это так. Ваш Ключ ищет один очень влиятельный человек, глава оккультного Ордена. Он очень плохой человек. Если ему удастся добраться до Дневника раньше нас, будет большая беда. Он ищет вас, Ковальский. Помните, вы говорили о лодке, которую не так давно расстреляли боевики? Я уверен, что это были люди Мейера. И искали они вас.
— Это тот человек? — профессор хмуро смотрел на Сергея.
— Да. Вам грозит опасность. Я уверен, что Мейер, заполучив Ключ, захочет избавиться от всех свидетелей. В том числе, и от вас. Единственная возможность развязаться с этой историей — найти Дневник раньше Мейера. Нам нужна ваша помощь, Марк. Нужен ваш Ключ.
Некоторое время профессор молчал, раздумывая, его взгляд блуждал по полу. Наконец он снова поднял голову:
— Хорошо. Ключ в моем банке, в Дрездене. Честно говоря, я считал все это не более чем легендой, — он нервно усмехнулся. — Если я отдам вам Ключ, мы будем в расчете?
— Зря вы так, — покачал головой Сергей. — Неужели вы думаете, что там, в джунглях, мы бы вас бросили, если бы вдруг узнали, что у вас нет Ключа, или что вы не хотите его отдавать? Никто никому ничего не должен. Вы можете сейчас встать и уйти — это ваше право, вы совершенно свободны.
— Зря вы так, — покачал головой Сергей. — Неужели вы думаете, что там, в джунглях, мы бы вас бросили, если бы вдруг узнали, что у вас нет Ключа, или что вы не хотите его отдавать? Никто никому ничего не должен. Вы можете сейчас встать и уйти — это ваше право, вы совершенно свободны.
— Простите, — очень тихо отозвался профессор. — Я не хотел вас обидеть. Просто у нас в Европе так принято: за все надо платить. Никто ничего не делает даром.
— То в Европе, — пожал плечами Сергей.
Повисла неловкая пауза. Профессор хмуро разглядывал свои ногти, затем снова поднял голову:
— Этот Дневник, он действительно так опасен?
— Да, — ответил Сергей. — Из-за него уже погибло множество людей. И если он окажется в руках Мейера, погибнет еще больше. Мы должны найти Дневник раньше. Это наш долг перед миром. Просто есть вещи, — он внимательно смотрел на Ковальского, — которые должны быть сделаны.
— Хорошо, — согласился тот. — Я отдам вам Ключ, как только вернусь в Дрезден. А сейчас — извините, — Ковальский поднялся и тихо вздохнул. — Мне надо побыть одному.
Профессор вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
— Как-то нехорошо получилось, — поморщилась Вика.
— Мы все равно должны были ему сказать, — ответил Сергей. — Раньше или позже.
— Не убежит? — шепотом спросил я.
— Нет, — покачал головой Сергей. — Он сдержит слово.
— Вот и чудненько, — подвела итог разговору Ольга. — А теперь у меня есть к нашим мальчикам небольшой вопросик... — Она разжала ладонь и продемонстрировала нам автоматную гильзу. — Я нашла это в вашей лодке. Можете объяснить, как она там оказалась?
Я достаточно тщательно очистил лодку от стреляных гильз. Очевидно, одна все-таки куда-то закатилась...
— Может, кто-то из аборигенов обронил? — «предположил» я.
— Очень может быть, — согласилась моя Ольга. — А вот эту гильзу, — она разжала левую ладонь и продемонстрировала мне вторую гильзу, — я нашла в твоем рюкзаке, когда разбирала вещи. Тоже аборигены? — Она демонстративно улыбнулась.
— Аборигены... — убито вздохнул я и взглянул на Сергея. Он лишь пожал плечами:
— Будем сдаваться...
Не могу сказать, что девушкам слишком уж понравилась рассказанная нами история, хотя мы и постарались обойтись без некоторых подробностей. После нашего рассказа в комнате повисла тишина.
Я взял у Ольги гильзы. На донышке одной стоял калибр «7,62». На другой — «5,56». Теперь я понимал, как гильза попала Ольге в руки: когда состоялся тот памятный ночной бой, мой рюкзак был открыт.
— Все это уже очень серьезно, — тихо сказала Вика. — Может, сообщить в полицию?
— Сообщим, — согласился Сергей. — Когда окажемся дома. Отправим им карту с указанием места стоянки. Если рассказать сейчас, у нас могут быть большие неприятности.
— Верно, — поддержал я Сергея. — А то еще посадят. Ну их к лешему — уедем, пусть сами потом разбираются...
На том и порешили. Вскоре вернулся Гриша и сообщил, что самого Энрике не застал, но оставил ему сообщение на автоответчик. Затем мы перекусили, и Григорий повел профессора к телефону — тот хотел позвонить своей жене, сообщить, что жив. Нам же оставалось лишь ждать...
Энрике прилетел лишь через сутки. Нам пришлось провести в Тапурукуаре еще одну ночь, и рано утром мы вылетели в Манаус. Больше всех этому, пожалуй, радовался Ковальский — накануне ему удалось поговорить с женой. Теперь, мне кажется, он был готов отдать нам все Ключи мира, вместе взятые. Пока единственной проблемой для нас являлось отсутствие у профессора паспорта. Но Марк уверял нас, что по прибытии в Манаус сразу же свяжется с консульством, где о нем знают, и документы ему непременно восстановят.
— С этим не будет никаких проблем, — заверил он нас. — Вот увидите.
Признаюсь, мне доставляло истинное удовольствие сознавать, что джунгли Амазонии я теперь буду видеть только с воздуха. Именно здесь, в Бразилии, я впервые по-настоящему ощутил, насколько дорога мне Россия. Вот взять иммигрантов: ведь уезжают за бугор, получают гражданство. Живут в достатке и сытости. Хорошо там, конечно. Комфортно. Нет этой всей нашей вечной грязи, убогости. И дороги ровные, и воду, наверное, не отключают. Хорошо живут. Ну, а что с душой? Душа-то как? Ведь наверняка тянет ее назад — туда, домой? Ведь именно там — Родина. Там. Вот прилетим мы домой: возьмем пивка, рыбки вяленой. Соберемся — у нас ли с Ольгой, или у Сереги. Посидим, выпьем за этот тропический рай, будь он трижды неладен. Поговорим. Может быть, это и не счастье, но наверняка что-то очень близкое...
Под крылом все так же скользили джунгли. Самолет потряхивало, порой он неприятно проваливался. Девушки взвизгивали, я лишь улыбался — попробовали бы они прыгнуть с парашютом...
Потом я заснул. Разбудила меня Ольга — на этот раз моя амазонка неплохо перенесла полет.
— Эй, спящий красавец! — потрясла она меня за плечо; — Подлетаем!
— Хорошо, хорошо... — зевнул я. Сонно глянул вниз — все те же джунгли. Но впереди уже показался город-
Час спустя мы уже вселялись в знакомую гостиницу. Гриша мог улететь в Рио этим вечером, но решил дождаться, пока профессор утрясет дела с документами, и улететь вместе с нами. Мы не были против — в конце концов, он нам здорово помог. Без него бы мы Ковальского точно не нашли.
Профессор пока тоже решил с полицией не связываться — понимал, что это задержит его возвращение домой. Мы уже договорились, что впоследствии он нигде не будет упоминать о нашем участии в этом деле: нас там просто не было. А уж как он объяснит свое спасение — его дело. Марк не возражал, он сейчас хотел лишь одного — вернуться в Дрезден.
Ближе к вечеру Гриша предложил нашим девушкам увлекательную экскурсию. Сказал, что это совсем недорого, но впечатления будут незабываемые. Оказаться в Манаусе и не побывать там — Гриша даже закатил глаза — это немыслимо! Потом добавил, что это только для женщин, чем окончательно заинтриговал Ольгу и Вику. Девушки загорелись, мы с Сергеем не возражали — хотят, пусть едут.
— Наверняка что-нибудь эротическое, — шепотом сообщил я Сергею. Он только улыбнулся.
Девушки уехали. Профессор все еще бегал по своим делам: звонил консулу и домой, в Дрезден. Мы с Сергеем тоже решили прогуляться. Побродили по улицам, посидели в кафе. Поболтали о наших делах. И около семи вечера по местному времени вернулись в отель.
Девушек еще не было, их номер оказался заперт. Я даже начал немного злиться: пора ужинать, а эти вертихвостки бродят, наверное, по стриптизклубам. Мы с Сергеем зашли в наш номер. Я взял с подноса апельсин и начал очищать его, когда дверь открылась, появилась улыбающаяся физиономия Гриши:
— Мы приехали. Девчата зовут вас: сюрприз!
— Как-то не доверяю я этим сюрпризам... — сказал я и отложил апельсин. Взглянул на Сергея: — Ну что, пойдем?
— Пошли, — согласился он. Особого веселья в его глазах я не уловил — он вообще сегодня весь день был какой-то задумчивый.
У номера девушек Гриша предложил нам закрыть глаза:
— Так надо! — почти умолял он. — Вот увидите, это будет здорово!
Пришлось согласиться. Мы закрыли глаза, Гриша распахнул дверь.
— Немного вперед! — командовал он. — Осторожнее! — было слышно, как он закрыл за нашей спиной дверь. — Вуаля!
Сюрприз определенно удался: открыв глаза, я увидел сидящего в кресле незнакомца. Тут же вспомнил, что где-то его видел. Ну да, его фотографии и портрет я видел в том замке, в Англии...
Я похолодел, потому что понял, кто этот человек.
Рядом с Мейером стоял сурового вида мужчина с тяжелым холодным взглядом, вооруженный пистолетом с глушителем. Ствол смотрел в мою сторону. Тут же я ощутил, как в спину мне уперлось что-то острое.
— Без глупостей! — произнес человек с пистолетом. Посмотрев ему в глаза, я понял, что с этим типом лучше не шутить.
— Вот так вот! — Гриша удовлетворено потер ладони и взглянул на Мейера. — Все как вы просили, господин Мейер.
— Спасибо, Григорий. Ты хорошо поработал... Садитесь.
Последнее было адресовано нам. Нож за моей спиной нетерпеливо шевельнулся, я поспешно шагнул вперед. Удивительно мерзкая ситуация...
Нас усадили на одну из кроватей. Человек с пистолетом сел на кровать напротив, довольный Гриша расположился рядом с ним. Тот, кто стоял у меня за спиной, оказался человеком среднего роста, с тонкими усиками и немножко презрительной улыбкой. После того, как мы сели, он подошел к Мейеру и встал справа от его кресла. Еще один, крепкого телосложения мужчина лет сорока, остался стоять у двери. В руке он тоже сжимал пистолет. Все говорило о том, что мы «попали».
— Ну, здравствуй, — улыбнулся Мейер, взглянув на Сергея. — Вот мы и встретились. А то по телефону говорить как-то неудобно, верно?
— Верно, — согласился Сергей.
— Приятно видеть такое понимание, — по губам Мейера снова скользнула усмешка. Несколько секунд он молча разглядывал Сергея, слегка прищурив глаза. Странно, но в этот момент мне показалось, что в комнате стало душно. Или не душно — даже не знаю, как описать это странное чувство. Воздух словно стал тяжелее, я ощутил неприятный зуд в животе. Мейер и Сергей продолжали смотреть в глаза друг другу. Затем все кончилось, Мейер надменно улыбнулся.