– Господи, голова идет кругом. Он тебе что, денег предложил? Ты пожалеешь!
– Мне пора, – торопливо проговорила Арина и прервала связь. Максим подошел и протянул ей холодную, покрытую каплями росы бутылку воды.
Да, он предложил ей денег.
Вернее, все та же ледяная дама сунула ей под нос какой-то контракт о том, что Арина нанимается в качестве, ха-ха, персонального ассистента на срок в три месяца, с окладом, на который Арина сможет безбедно жить несколько лет. Продавать себя таким людям было и вправду более чем выгодно. Но поди объясни им – и Нелли, и самому Максиму, что Арине деньги безразличны. Что она просто физически не может находиться вдали от серых глаз Максима, от звука его голоса, от ленивого разворота его широких плеч. Глупая дура, поманили. Она подписала контракт одним росчерком, не читая. Снявши голову, по волосам не плачут.
– Все в порядке? – спросил Максим, делая большой глоток ледяной воды. Сегодня он был гладко выбрит. Беззаботный молодой фотограф со своей девушкой. Как хорошо, если бы это было возможно.
– Да! – кивнула она. – Мне надо позвонить маме.
– Конечно, – с пониманием кивнул он, но затем нахмурился, когда Арина отошла в сторону от него на несколько оконных проемов.
– Как экзамены? Когда приедешь? У нас клубничка почти поспела! – всполошилась мама, заслышав в трубке Аринин голос.
– Маа, как вы там? – как можно более беззаботно протянула Арина, и предательские слезы снова навернулись ей на глаза. Она отвернулась, чувствуя на себе пристальный взгляд Максима. – Как папа?
– За кормами уехал. Все говорят, будет подорожание. Так что там у вас? Как Нелька? А братец-то ее младшенький учудил – представляешь, на спор на отцовской машине по старой насыпи через Клязьму поехал. Утопил машину-то!
– Мам, у меня не получится к вам приехать! Я занята на все лето, – бухнула Арина в ответ, не в силах оттягивать неизбежное. Повисла долгая напряженная пауза.
– Почему? Папа тебя ждет. И я тоже. Народ купается. Ты сессию-то сдала? – мама возвращала разговор в понятное русло.
– Ма, мне работу предложили. На все лето. Я согласилась. Я буду тебе звонить.
– Работу? – переспросила мама. – У тебя же есть работа?
– А эта – только на лето. И она лучше, чем моя сейчас, намного лучше. Я приеду к вам сразу, как только вернусь. И… я буду звонить. Хочешь, каждый день.
– А что за работа, деточка? – встревоженно спросила мама, словно что-то почувствовала.
– Я буду помогать в одном проекте, мам. Ассистентом, – как за соломинку, Арина уцепилась за этот смешной многозначительный термин в контракте, который она подписала.
– Ассистентом? Это что, как секретарем? – неуверенно уточнила мама, но тут Арина почувствовала на плече руку – Максим мягко поворачивал ее к себе.
– Нам пора. Объявили посадку, – прошептал он тихо, но мама все же услышала.
– Это кто, Арина? – быстро спросила она.
– Это… это мой руководитель, мам, – невнятно пробормотала Арина. – Мне пора. Я тебе потом еще позвоню. Хорошо, мам?
Только после разговора с мамой, пожалуй, все происходящее приобрело четкие формы. Все стало реальным – и аэропорт, и паспорта в руках Максима, и стойки посадки в самолет, куда они прошли без очереди – бизнес-класс идет первым.
Пассажиров бизнес-класса было всего каких-то четыре человека. Уже в самолете Арина снова ударилась в панику. Сейчас они улетят. Это же сумасшествие! Еще вчера она ловила пинцетом гельминтов, а теперь летит в Берлин с самым умопомрачительным мужчиной в мире. Он вежливо помогает ей усесться в кресло, но на губах его – игривая и насмешливая улыбка. Он знает, что на Арине нет белья, и его взгляд каждую секунду напоминает ей об этом.
– Значит, руководитель, хм? – Брови Максима приподняты, он ухмыляется. Стюардесса протягивает Арине бокал вина, и та вцепляется в него, как в спасательный круг. – Вы близки с вашими родителями?
– Разве не у всех так? – удивилась Арина и снова отметила про себя этот похолодевший взгляд.
– Вовсе нет. Мы не слишком-то близки с моим отцом, – отрезал он, забрал у Арины пустой бокал, отдал его стюардессе и наклонился, чтоб пристегнуть Арину. В бизнес-классе самолета какой-то иностранной компании было пусто – кроме них еще двое, да и те сидели на противоположной стороне. Руки Максима скользнули по гладкому шелку платья, раздался «клик» – и замок защелкнулся, прижав ее бедра к сиденью. Максим выпрямился, однако руку свою не убрал. Сел вполоборота к Арине, отгораживая ее от прохода, и, чуть помедлив, обжег ее взглядом – не глаза, а лед и пламень. Что он задумал? Аринины глаза расширились, когда она почувствовала его руку ниже, пока он не нащупал край ее платья. Взгляд сфокусирован на ее глазах, но рука скользнула под платье, и он нежно провел ладонью по ее колену.
– Нет! – прошептала она.
– Да! – тихонько засмеялся он и вдруг нежно, но твердо ухватил ее за коленку, заставив слегка раздвинуть ноги. И задрал ее платье – сначала немного, а потом совсем доверху, так что ее ноги и промежность почти совсем оголились. Невероятно.
– Что вы чувствуете сейчас? – спросил он хрипло. Он еле сдерживал дыхание, Арина же с трудом могла говорить.
– Ужас, – честно призналась Арина, чувствуя, как его ладонь скользит по внутренней поверхности ее бедра вверх. Выше, выше. Глаза его темнеют, расширяя зрачки, и дыхание Арины становится прерывистым – едва заметно, только кончиком указательного пальца он прикасается к ее клитору, и Арина чуть не выпрыгивает со своего места от острой волны желания. Ремни безопасности удерживают ее, а уверенная и опытная рука продолжает сладкую пытку.
– Осторожнее, – шепчет Максим, не сводя с нее глаз. Движение его руки становится бесстыднее и настойчивее, он вводит указательный палец прямо в нее. – О, да вы совсем влажная! Ведите себя тихо, а то все поймут, чем мы с вами тут занимаемся. Расслабьтесь хоть немного.
Арина была настолько потрясена тем, что с ней происходит, тем, что он делает с нею, что и малейший звук не прошел бы через ее легкие. Щеки ее полыхали, одной рукой она вцепилась в поручень, другой опиралась на проем иллюминатора. Она замерла от стыда и желания, позволяя ему пробираться все дальше. Его пальцы изучали на ощупь ее промежность, и это явно нравилось ему. Он вдруг оторвался от нее на секунду, поднес руку к носу, глубоко вдохнул, а затем… облизнул палец!
– О боже! – прошептала она, стараясь унять головокружение. Кто знает, понимают ли их соседи, что происходит. Самолет тронулся с места, и голос капитана раздался в динамиках – что-то неразборчивое на английском языке, затем на немецком и на французском.
– Вы мне по вкусу, моя дорогая! – улыбнулся он, заставив Арину задохнуться от эмоций. Стюардесса в проходе принялась демонстрировать, как нужно пользоваться спасательным оборудованием. Максим повернулся к ней и с серьезным видом кивал, когда она поочередно доставала свистки и надувные жилеты, но его рука вернулась на свою позицию, он неглубоко окунул два пальца во влагалище, затем принялся медленно, нежно, едва касаясь, массировать клитор. Арина не могла разобрать ни слова из того, что говорила стюардесса.
– Вы там живы, а? Такое чувство, что вы просто спите. Я вам наскучил? – шептал он ей на ухо, склонившись к ней близко-близко. Арина повернулась к нему, положила голову на изголовье сиденья и просто смотрела на него сквозь прикрытые ресницы, а бедра сами собой потянулись навстречу его руке. Она не хотела уже сопротивляться, не могла говорить. Она хотела только видеть его, эти смеющиеся серые глаза, красивый прямой нос, чуть приоткрытые, сложившиеся в усмешку губы и чувствовать его близость. То новое, что зарождалось где-то в глубине ее живота – все ощущения сконцентрировались в одной точке между ее ног и неуклонно следовали за каждым медленным кругом его пальцев. Изощренная пытка.
– Мы скоро взлетаем, а вы как? – спросил он, еще чуть-чуть надавив на клитор. Арина тихонько застонала, не зная, как ей совладать со своим совершенно свихнувшимся телом. Что такое с ним происходит? Господи, а если кто-то увидит? От этой мысли волна возбуждения только усилилась. Самолет вдруг начал ускоряться, и вокруг стало невыносимо шумно. Максим усилил воздействие. Он почти полностью повернулся к ней, любуясь ее бесстыдной наготой и открытостью. Гул нарастал, и теперь, даже если бы она застонала в голос, вряд ли кто-то обратил бы на это внимание. Пальцы Максима ускорились, нащупывая совсем затвердевший бугорок на ее клиторе.
– Хорошая девочка, какая же вы хорошая девочка, – улыбнулся он. – Ну, давайте. Я хочу этого.
– Чего? – прошептала Арина, как вдруг ощутила подступающую волну того, о чем он говорил. Все ее тело вдруг замерло, и мысли покинули сознание, и стало совсем уж все равно, кто может ее увидеть. Она почувствовала сразу все – и невыразимо прекрасную пульсацию там, внизу, под его пальцами, и острые искры наслаждения, разлетающиеся по всему ее телу, и все мышцы ее горящего в пламени тела. Ее сотрясали неведомые ей ранее сладостные конвульсии, а напрягшиеся соски проступили под складками шелкового платья – и самолет, оторвавшийся от земли вместе с ее криком. Она летела на самолете впервые в жизни.
13
Комната, где они сидят, совсем не похожа на кабинет врача. Скорее еще на один роскошный номер в одной из гостиниц Максима. Но тем не менее это клиника. Максим привез Арину сюда из аэропорта, чтобы она сдала кровь. «Гарантии безопасности», – сказал он. И вот Арина сидит на бежевом диване, потирает внутренний сгиб локтя – место, заклеенное пластырем после инъекции. Она отдала бы сейчас все на свете, чтобы оказаться за тысячу миль от этого места и от этой ситуации, но это не в ее власти.
После того как кровь взята, Арина была ровно ничем не занята, только слушает, как пожилой доктор с седой бородой говорит о чем-то с Максимом на английском языке, и смущается. Медсестра, та, что делала укол – совсем не больно, кстати, – не слишком красивая женщина, но лицо открытое и приветливое. Она заполняет какие-то бумаги и искоса посматривает на Арину с легкой нейтральной улыбкой.
Чтобы не чувствовать себя лабораторной мышью, которую изучают под микроскопом, Арина подцепила какой-то журнальчик со стола и принялась делать вид, что читает его. Ну хорошо, не читает – она все равно не знает немецкого. Но картинки-то она смотреть может. Хоть какое-то бегство – смотреть на лица девушек-моделей, на фотографии каких-то кремов, рекламу каких-то коробок бог весть с чем.
Он такой отстраненный и холодный. Разве возможно, что этот человек, равнодушно скользящий взглядом по кабинету, и мужчина с горящими от бешеной страсти глазами – один и тот же? Арина вспыхнула, перед глазами снова встало его лицо близко-близко, его губы почти прикасаются к ее губам. То, что случилось в самолете – неужели это было взаправду? Разве такое возможно?!
Светящиеся искры эйфории заполнили всю ее доверху. Он сделал что-то с нею, отчего она стала сразу в миллион раз счастливее, и весь полет потом проулыбалась глупой, бессмысленной улыбкой. Оргазм – это был он, она поняла это, она знала об этом по рассказам Нелли. Неудивительно, что Нелька так кричит каждый раз, когда это случается с нею. Странно, что Арина не закричала в полный голос, ведь ее мышцы перестали ей подчиняться, и мир словно отступил и исчез на несколько долгих секунд, оставив ее в невесомости.
Даже потом, после приземления, Арина глазела по сторонам, наблюдая за неизвестным ей миром и прислушиваясь к странному шуму, сплетенному из незнакомых слов, обрывков фраз и объявлений по громкой связи, но видела только напряженное лицо Максима, его внимательные глаза. «Давай, девочка. Я этого хочу», – сказал он. Он знал, что будет делать это с нею, знал с самого начала. Поэтому-то и не позволил ей надеть белье. Чтобы не пропала их пара часов в самолете.
Господи, с кем я связалась? Кто знает, что еще он придумает. Два месяца – а потом он найдет себе другую игрушку? Права была Нелли. Что будет потом со мной?
Максиму пришлось потрясти Арину за плечо, так глубоко она ушла в свои мысли.
– Что-то не так? – спросил он, всматриваясь в ее грустное лицо.
– Нет-нет, все в порядке, – покачала головой Арина и заметила, что медсестра ждет ее возле стола для медицинских манипуляций.
– Я подумал, что укол – оптимально для нас с вами. Вы же не хотите детей, верно?
– Я… нет, – смутилась Арина. – По крайней мере, не сейчас.
– Ну что ж, а я не хочу детей вовсе.
– Совсем? Никогда? – спросила она так, что Максим рассмеялся.
– Еще немного, и вы меня окончательно запишите в чудовища, верно? Но, моя дорогая Белоснежка, на земле почти семь миллиардов человек, зачем я буду добавлять еще одного в эту бетономешалку? Не вижу смысла. И потом, я люблю жить без привязанностей, а дети, говорят, могут вызывать очень сильные чувства.
– И вы считаете, что это плохо? – поразилась Арина.
– Следовать инстинктам – это вопрос выбора. В моем случае, по крайней мере, это так, и я ценю такую свободу. В конце концов, у меня только одна жизнь. Вы пользовались презервативами с вашим прошлым партнером? – спросил он, отчего Арина вздрогнула и побледнела. Никто никогда не задавал ей таких вопросов, да еще таким бытовым тоном. Стеклянная стена стала еще толще. Арина вдруг отчего-то еще острее почувствовала себя куклой, не человеком.
– Нет, – ответила она шепотом, одними губами.
– Нет? – переспросил он, нахмурившись. Доктор, из-за бороды больше походивший на Санта-Клауса, тоже внимательно смотрел на нее. Арина от волнения прикусила губу. Она не знала, что ему говорить и как отвечать на все эти вопросы.
– Ладно, дорогая. Не переживайте, – смягчился Максим, от которого не укрылось ее крайнее замешательство. – Просто это так неосмотрительно!
– Youth. They are so careless![4] – сказал доктор и с неодобрением покачал головой. Медсестра надела одноразовые перчатки и достала из шкафа какую-то коробочку.
– Что это такое? – спросила Арина, стараясь держать себя в руках.
– О, это классная штука. Одна инъекция – и никаких проблем с контрацепцией на три месяца. Удобно и безопасно. И надежно, – Максим произносил слова так, словно рекламировал новый крем для загара. «Удобно и безопасно». Арина почувствовала, что еще немного – и она снова расплачется.
Она хотела что-то сказать и даже открыла рот, но стиснула зубы. Она хотела объяснить, что все не так, что он совсем неправильно ее понял. Но ведь они такие разные. Если бы он понял ее правильно, разве бы она была сейчас здесь? Иногда ей казалось, что он – инопланетянин, только похожий на человека, на прекраснейшего из людей. Все, что делал Максим, было столь продуманным и рациональным, что от этого становилось почти больно. Он слишком хорошо знал, чего хотел. Купить ее на два месяца. Чтобы она испытала оргазм в самолете, на виду у всех.
Арина понятия не имела, чего хочет, кроме, пожалуй, того, что хочет быть рядом с ним. Его руки творили волшебство, но это никак не трогало его сердца. Арина была кем угодно, но только не здравомыслящим человеком. Ни одно ее решение не было принято сознательно.
– Вы же не хотите забеременеть? – спросил Максим холодно, и глаза его сощурились. Арина сцепила губы, подошла к медсестре и позволила той вогнать шприц в свое плечо. И в нерешительности замерла посреди кабинета.
– Я хочу уйти, – пробормотала она, надеясь, что голос ее не подведет и будет звучать твердо.
– Через минуту, – ответил Максим, не сводя с нее глаз, но Арина не стала дожидаться этой дополнительной минуты. Она резко развернулась и направилась к выходу. Идти ровными шагами через весь этот чертовски большой кабинет – вот на чем она сфокусировалась теперь. Ни на кого не смотреть. Ни о чем не думать. Ее документы лежат у Максима в рюкзаке, все, что у нее есть – это светло-голубые хлопковые капри и белая майка, купленные Максимом в магазинчике прямо в аэропорту, после того как она взмолилась – иначе не скажешь, – чтобы он позволил ей переодеться. После случившегося в самолете она просто не могла ходить в бирюзовом платье. Оно было влажным, и к тому же на нем осталось пятно.
Ты в его власти. Ты в Берлине, моя дорогая! Куда тебе деться?
Арина пробежала по лестнице и вылетела из дверей ровного, похожего на куб здания клиники на улицу. В Берлине уже стемнело, и Арина понятия не имела, где она. Какая ирония. Еще одна лестница, по которой она бежит… от него. Но на этот раз он бежит за нею, нагоняет ее на углу дома, хватает за руки, поворачивает к себе.
– Что это на вас накатило? – кричит он. – Куда вы собрались?
– Мне плевать! Плевать! – отвечает она. – Только не говорите, что вы за меня отвечаете. Отдайте мне паспорт!
– Вы хотите уехать? Теперь? Когда мы здесь? И из-за чего? Потому что я привел вас к врачу?
– Я хочу… я… я ничего не хочу!
– Но послушайте, да, это неприятно и несколько унизительно, я понимаю. Но это совершенно необходимо! Зато теперь вы можете быть совершенно спокойны за свое здоровье и будущее.
Меньше всего Арина чувствовала себя спокойно за свое здоровье и будущее.
– Ну что, вы успокоились?!
– Отдайте мне паспорт! – упиралась Арина, продолжая вырываться, но Максим не отпускал ее рук. Напротив, он прижал ее к себе еще плотнее, обхватив в кольцо из стальных объятий. Она такая тоненькая, такая хрупкая, такая… живая в его руках.
– Ш-ш-ш, – он словно укачивал ее, успокаивая трепещущую птицу, попавшую в силки. Затем вдруг потащил ее куда-то, увлекая в сторону, за угол дома, туда, где было темно. Арина пыталась сопротивляться, но все было бесполезно, он был сильнее. Он прижал ее к кирпичной стене дома, сам встал совсем вплотную и сжал ее голову в ладонях.
– Я закричу.
– Кричите, пожалуйста, – пробормотал он и накрыл ее губы своими. Он действовал резко и властно, не оставляя ей выбора. Он заставил ее ответить на поцелуй, требовательно раскрывая сжатые губы своим языком. Он был сильнее, намного сильнее. Запах его кожи пьянил. Коленом он резко раздвинул ей ноги, прижался к ней, дал ей почувствовать всю крепость своего члена. Спустив лямки майки, он оголил одну ее небольшую округлую грудь.