Люси внимательно изучала информацию. Эта женщина жила в небольшой деревушке к югу от Дюнкерка. Однако возраст — семьдесят два года — исключал ее из списка подозреваемых.
Пальцем в кожаной перчатке сотрудница Общества защиты животных нажала клавишу Enter. Появились и другие имена. Однако из электронных глубин всплывали пока лишь пожилые дамы, не моложе шестидесяти лет, — в то время как условный портрет убийцы, который пыталась нарисовать Люси, предполагал возраст от двадцати пяти до пятидесяти. Это должен быть человек физически крепкий — поскольку вынес на себе волчицу из зоопарка, — с умелыми руками, привычными к тонкой работе скальпелем и не пораженными артритом — поскольку они могли осуществить ювелирную работу перевязки аорты. К тому же его наружность должна быть хоть сколько-нибудь привлекательной, коль скоро она вызвала интерес у Клариссы Верваеке.
От такого большого количества несовпадений Люси вновь пала духом.
— Вы уверены, что никого другого нет? — спросила она.
— Компьютер не ошибается — все те, кто когда-либо забирал у нас животных, внесены в нашу картотеку. Если хотите, мы можем посмотреть список тех, кто забрал трех животных.
— Нет, не нужно, спасибо.
Люси заглянула собеседнице в глаза.
— А как вы проверяете возраст будущих опекунов? — спросила она.
— Странный вопрос. Мы его не проверяем. Речь идет просто о сохранении информации в нашей базе данных, вот и все. Кому придет в голову скрывать свой возраст? И потом, знаете, если сорокалетняя особа заявит нам, что ей семьдесят, — она рискует вернуться домой ни с чем, потому что мы просто не воспримем ее всерьез. Я знаю этих четырех женщин, которые взяли больше всего животных, — они регулярно сюда приходят, и, уверяю вас, все они выглядят на свой возраст!
Но Люси не сдавалась. Эти четыре женщины жили в окрестностях Дюнкерка. Может быть, у кого-то был муж или ребенок, увлеченный таксидермией? Может быть, они предпочитали, чтобы животных забирала старушка — во избежание подозрений?
— А вы когда-нибудь проверяете, что сталось с вашими бывшими питомцами?
Сотрудница приюта пристально оглядела Люси с ног до головы, буквально раздевая ее взглядом, без всякого смущения. Женская ревность или нечто иное?.. Люси вдруг стало не по себе. К тому же от резких медицинских запахов у нее кружилась голова.
— Хм-м… Вообще-то нет, никогда. Хотя в контрактах указано, что сотрудники приютов регулярно навещают бывших питомцев, но это просто формальность. У нас хватает других забот.
Люси склонилась над монитором и указала пальцем на экран:
— Скажите, а можно получить сведения о животных, которых взяли вот эти четыре женщины? Уточнить их пол, породу?
— Конечно, — ответила стоявшая позади Кристиана, сунув руку в карман куртки. — Нужно только нажать…
Хлопнула дверь. На пороге появилась женщина с искалеченной собакой на руках. Морда животного представляла собой сплошное кровавое месиво. Женщина стонала еще громче, чем собака.
— Ее сбила машина! — сквозь слезы выговорила она.
Кристиана Корнэй вынула из кармана бумажную салфетку и высморкалась.
— Да-да, одну минуту, мадам!
И, повернувшись к Люси, добавила:
— Я пока вас оставлю. Нажмите F1 для вызова меню, и вы найдете все, что вам нужно. Только не трогайте мои папки, хорошо?
— Да-да, я справлюсь, — с невольной улыбкой кивнула Люси.
Женщина сняла кожаные перчатки, надела врачебный халат и исчезла, прошуршав хлопковой тканью.
Люси принялась за работу и очень быстро обнаружила список взятых из приюта животных. Каждому была посвящена отдельная учетная карточка со всеми данными. Кличка, происхождение, порода, возраст, пол, цвет, вес, сведения о прививках и операциях.
Выяснилось, что женщина с тринадцатью черными кошками брала на самом деле котов — что не совпадало с логикой убийцы, который сохранял для вечности только самок. А вот другая, Вивиана Делаэ, питала большее пристрастие к семейству собачьих — она собрала целую коллекцию собак разных пород, полов и возрастов. Последнюю собаку она взяла в 2002 году. На всякий случай Люси переписала ее координаты — впрочем, без особой надежды на успех.
Затем она перешла к следующей карточке. Рене Лафарг, шестьдесят три года. Восемнадцать животных. Сначала двенадцать кошек, потом шесть собак. Как могли собаки и кошки, ненавидящие друг друга, уживаться рядом в таком количестве? Сердце Люси колотилось все быстрее по мере того, как она просматривала список. Только самки. Кроме возраста опекунши, все совпадало.
Черт!
Люси с досадой хлопнула себя ладонью по лбу. Большую часть взятых животных хозяйка в течение многих лет регулярно привозила в клинику — либо на прививки, либо из-за каких-то проблем со здоровьем. Значит, они оставались живы.
Люси открыла последнюю карточку. Но оказалось, что эту старушку интересовали только птицы. Канарейки, попугайчики-неразлучники и прочие мелкие пернатые…
Путеводная нить грозила вот-вот оборваться. Все мечты о личной славе рассеивались как дым…
Не может быть! Я же чувствую — разгадка здесь!
Может быть, часть данных была уничтожена или подделана? Может быть, убийца — эта Рене Лафарг с кучей собак и кошек?
Перестань. Это полная чушь!
Люси просмотрела карточки вдоль и поперек, пытаясь найти хоть какую-то деталь, за которую можно было бы зацепиться, какой-то элемент, укладывающийся в логику убийцы… Строчки мелькали перед глазами. Порода, возраст, цвет, вес…
Ее внимание привлекли необычные имена, которые дала своим собакам Вивиана Делаэ. Судя по ним, старушка увлекалась греческой мифологией. Сизиф. Эскулап, Ликаон — для кобелей. Стено, Сцилла, Эвриала, Окипета, Келайно, Тетис — для сук.
Люси уже собиралась закрыть страницу, но вдруг в ее мозгу вспыхнуло слово:
Бессмертные!
Сцилла… Чудовище, пожирающее моряков на опасном пути между морскими скалами… Стено и Эвриала — две из трех сестер-горгон со змеями вместо волос. Если память ей не изменяет, они одним только взглядом обращали в камень тех мужчин, которые осмеливались к ним приблизиться…
Да, все эти ужасные создания были особенно жестоки к мужчинам. И все они были бессмертными… Люси обхватила голову руками и закрыла глаза.
Большая часть психопатов проявляет свои чувства и пристрастия открыто — через свои повседневные поступки и весь стиль поведения. Оттис Тул и Питер Кертен обожали смотреть на огонь — этот величайший символ разрушения. Джеффри Дамер любил ходить с отцом на рыбалку — ради удовольствия потрошить рыб… А что, если за именами собак стоит какой-то тайный смысл? Может быть, это такой тонкий способ посмеяться над миром, как бы говоря: «Я же вам ясно объясняю, что я собираюсь сделать с этими животными, — и вы ничего не понимаете?» Или этот список, напротив, — «ошибка молодости», когда преступник выдал свою истинную натуру, сам того не желая?..
К несчастью, познаний в мифологии у Люси было недостаточно, чтобы подтвердить свою теорию. Она попробовала войти в интернет, но здесь его не было.
Черт! Черт!..
Единственной палочкой-выручалочкой оставался мобильник. Люси позвонила матери и, наспех сочинив историю об очередной служебной необходимости, попросила посмотреть энциклопедический словарь.
Ответы падали, словно ритмичные удары гильотины.
Окипета и Келайно — гарпии, отвратительные существа — полуженщины-полуптицы, пожиравшие смертных и похищавшие их детей. Сами — бессмертные.
Тетис — сирена, чье чарующее пение было погибелью для моряков, из-за него разбивавшихся о скалы. Бессмертная.
Эскулап — врачеватель, сын Аполлона и Корониды. Смертный.
Ликаон — правитель Аркадии, предложивший верховному богу Зевсу жаркое из плоти собственного сына и за это понесший жестокую кару. Смертный.
Сизиф — правитель Коринфа, осужденный богами вечно вкатывать на гору тяжелый камень, который сразу же скатывается вниз. Смертный.
— Спасибо, мам.
Итак, у кобелей имена мифических смертных, у сук — бессмертных. Преступник расчленял самцов и делал чучела из самок.
Машинально еще раз пробормотав «спасибо», обращенное к компьютеру, Люси выбежала на улицу. Сев в машину, она открыла свою записную книжку. Пальцы дрожали. Вивиана Делаэ… Единственный персонаж, подходящий под все ее умозаключения, некий «глаз бури»… Однако вокруг него вся теория разваливалась. Почтенный возраст, собаки обоих полов, последующие визиты в клинику для осмотров и прививок, отсутствие кошек, которые служили убийце материалом для изготовления кукол…
Но все равно эту гипотезу нужно было проверить. В крайнем случае — всего час потерянного времени.
Остановившись на светофоре, Люси долго смотрела на свои раскрытые ладони. На линии жизни.
Остановившись на светофоре, Люси долго смотрела на свои раскрытые ладони. На линии жизни.
А что, если это правда?
Ее затрясло так сильно, что даже зубы застучали.
Она выехала из Птит-Синт, чтобы углубиться в город-призрак с полуразрушенными блокгаузами.
И в окружающий его лес…
Глава 41
Кожа живота вздрогнула. Раз, потом другой — в том же самом месте, почти под самым пупком. Маленькое существо внутри Каролины Буаден играло в своей жидкой вселенной.
Женщина лежала на груде сосновой коры, полностью обнаженная. Прочные веревки врезались в тело так сильно, что кожа буквально горела. Сделать хотя бы малейшее движение было невозможно, и даже дышать получалось с трудом. Но боль от пут была гораздо меньшей, чем страдания от холода. Ее тело понемногу отдавало накопленные внутренними аккумуляторами энергетические ресурсы, необходимые для того, чтобы температура внутри плаценты оставалась постоянной. Даже небольшое, но длительное охлаждение могло оказаться для ребенка фатальным.
Будущая мать с трудом приподнялась на локтях, выгнулась и ценой невероятных усилий приняла сидячее положение. Впившиеся в кожу обломки коры причиняли дополнительную боль. С минуты на минуту у нее могла начаться истерика.
Впервые после того, как она очнулась, женщина обратила внимание на странную смесь запахов — к тонкому аромату крема или бальзама примешивалась резкая вонь дубленой кожи. Откуда это? Она обнюхала свои плечи и грудь, затем провела языком по всем местам, до которых смогла дотянуться. Поняла, что ее намазали каким-то ароматическим маслом — словно готовили к жертвоприношению… Попыталась отогнать эту мысль и сосредоточиться на груде неподвижной плоти в центре комнаты.
— Месье… Месье!.. Очнитесь!.. Прошу вас… помогите мне… пожалуйста…
Она почти шептала, боясь, что ее услышит исчадие ада, вооруженное скальпелем. Мужчина не реагировал. Эта страшная старуха, обладающая какой-то сверхъестественной силой, привязала его ремнями к металлическому столу, вдоль которого тянулись цинковые желобки, подведенные к ванне. Для чего нужны эти желобки?..
Чтобы по ним стекали выпущенные из тела жидкости… кровь, моча…
Нет! Прекрати об этом думать, прошу тебя!
Несмотря на многочисленные ссадины и царапины, Каролине наконец удалось встать и удержать шаткое равновесие. Переставляя крепко связанные ноги сантиметр за сантиметром, она двинулась к столу. Но это продолжалось недолго. Пол был устлан толстым неравномерным слоем коры. При очередном движении Каролина оступилась и тяжело упала на живот. На сей раз боль была скорее душевной, чем физической.
Малыш!.. О нет!..
Она перевернулась на спину и замерла неподвижно, надеясь ощутить очередной слабый толчок изнутри.
Но ничего не последовало.
Неужели?..
Успокойся. Это просто… потому, что он пока больше не хочет двигаться. Скоро он пошевелится снова… я уверена. О боже, мой малыш!..
Она пыталась отбросить эти ужасные подозрения и страхи, которые лишь сковывали ее волю, мешая действовать. Самое главное было выбраться отсюда. За те несколько минут, что она провела стоя, Каролина успела заметить целую груду блестящих медицинских инструментов. Десятки скальпелей с костяными рукоятками. А также молотки, клещи, резцы, зубила… Адская мастерская сумасшедшей. Взгляд Каролины упал на книгу, лежавшую прямо у нее перед носом. Старая потрепанная обложка, пожелтевшие страницы. Заголовок гласил: «Anatomica Magistri Nicolai Physici».
Трактат по анатомии? Но… зачем он здесь? Для того, чтобы… Остановись! Перестань! Прекрати думать об этом! Думай о том, что одним из этих скальпелей ты сможешь перерезать веревки!
Пальцами ног она постаралась отодвинуть как можно дальше груды сосновой коры, затем подползла к стене, увешанной растянутыми шкурами животных, подтянула колени к животу и с усилием поднялась.
У нее перехватило горло, мускулы свело судорогой, физические и душевные силы были на исходе. Но теперь она передвигалась по ровному полу, где уже не было коры, и наконец добралась до металлического стола. Не в силах держаться на ногах, Каролина оперлась на стол и одновременно с прерывистым вздохом закрыла глаза: представшее перед ней зрелище было невыносимым. Мозг отказывался анализировать все те образы, что ее окружали.
Ну-ну, возьми себя в руки… Дыши глубже… Спокойно… Считай, что глаза сейчас нужны тебе только для того, чтобы ориентироваться в пространстве. Смотри, но не всматривайся.
Каролина открыла глаза и снова взглянула на окровавленного человека.
Как зверь… Он привязан как зверь…
— Месье… Месье…
Лицо человека напоминало плавящуюся восковую маску. Вся правая половина была покрыта пузырями, из которых сочилась беловатая жидкость. Каролина перевела взгляд ниже и испытала новый шок, увидев огромную зияющую рану, в которой зловеще поблескивало железо.
Правое бедро было рассечено широким продольным разрезом. Рана, края которой были раздвинуты акушерскими щипцами, представляла собой глубокий кровавый каньон, на дне которого белела бедренная кость и, прямо перед глазами Каролины, нерв, пронзенный пятью иглами.
Каролина почувствовала головокружение и тяжело навалилась на стол. Боль, вызванная такой пыткой, которую претерпевал этот человек, должно быть, не поддавалась никакому описанию.
Она прижала ухо к его груди, слегка сдвинув в сторону медальон с портретом очень красивой женщины.
Сердце еще билось. Этого человека рассекали заживо…
В этот момент будущую мать охватила настоящая паника. Она с трудом могла вдохнуть. Рот заполнился слюной. Весь ее организм буквально вопил о бегстве. Но когда она инстинктивно пыталась разорвать свои путы, они врезались в ее тело еще глубже.
Однако, несмотря на них, ей все же удалось дотянуться до руки человека и ущипнуть ее изо всех сил.
— Очнитесь! Пожалуйста!
Сильвен Куттёр наконец-то открыл один глаз. Вокруг второго расплылась огромная опухоль. Над бровью был ожог — широкое коричневое пятно.
— Что… со мной? — прохрипел он. — Жжет…
— Тсс!.. Молчите! Она вот-вот может вернуться! Нужно… нужно выбираться отсюда!
Сильвен сжал кулаки, вонзая ногти в ладони. Оголенный нерв тут же дал о себе знать. Боль пронзила все его тело, словно раскаленным железным прутом. Глаза едва не вылезли из орбит, потом закатились под лоб. Теперь они были похожи на два мутно-белых стеклянных шара, воткнутых в бесформенную массу.
На его губах выступила пена. Очевидно, агония была близка и смерть уже начинала опутывать его своими щупальцами. Сознание туманилось, тело отказывалось повиноваться. Лихорадка, спазмы, предсмертная испарина… На миг стряхнув оцепенение, Сильвен слегка приподнял голову — и тут же заметил ужасную рану на бедре, похожую на адскую улыбку.
— Господи… Что же она со мной сделала…
Он застучал зубами. Дрожь тут же охватила все тело, расходясь по нему волнами.
— Успокойтесь… — прошептала Каролина. — Послушайте, я…
— Девочка с диабетом… где она?
— Девочка… с диабетом? Та, о которой говорили в новостях?.. Вы хотите сказать, что эта старуха… это она сначала убила ребенка на складе, а потом похитила новую жертву?
Сильвен с трудом повернул к ней голову:
— Их здесь двое… они обе сумасшедшие…
Его лицо исказилось, окончательно превратившись в жуткую маску.
— Помогите мне умереть, — прошептал он. — Прошу вас… Просто зажмите мне рот… Я сейчас попытаюсь… развязать ваши веревки. Обещайте, что оставите мне скальпель…
— Я не могу так поступить! Мы оба отсюда выберемся!
— Я не хочу отсюда выбираться. Мои жена и дочь мертвы. Обещайте мне…
Сквозь слезы Каролина с трудом выговорила:
— Обе… щаю…
Сильвен вцепился зубами в нейлоновую веревку. Его нижняя губа треснула. Кусок щеки отвалился. Он завопил.
Вдруг в полутьме заскрипела дверь. От этого звука оба замерли.
— О, да я вижу, вы тут не скучаете, — насмешливо произнес мяукающий голос.
На стену упала тень. Затем появилось лицо — неестественно белое пятно в гуще сумерек.
Оба пленника не могли поверить своим глазам…
Это было нечто совершенно невероятное…
Глава 42
Очевидность тайно присутствовала здесь с самого начала. Уже с самых первых шагов расследования они могли выйти на этого Виго Новака. Если бы чуть раньше соблаговолили заняться списком уволенных с предприятия «Виньи индустри».
Пьер Норман в ярости скрежетал зубами. В результате осмотра того участка дороги, на котором был сбит Кюнар, стало ясно, что водитель очень тщательно уничтожил все улики, по которым его можно было бы отыскать. Он стер кровь с асфальта, погрузил труп в багажник и, что самое примечательное, не поленился собрать все осколки разбитой фары. Однако именно эта тщательность и стала главной уликой, выдав одну из основных характеристик его личности, стремление доводить дело до конца, и, кроме того, его знакомство с методами криминалистики, позволяющими исследовать чуть ли не каждую пылинку на месте преступления. К тому же возникло подозрение, что этот же человек расписал неприличными граффити стены «Виньи индустри», а следовательно — что его имя наверняка стоит в списке уволенных сотрудников.