– Не ведись на русское суши, – подхватила я, – получишь блин с селедкой.
– Опять, – простонал Николай, – ну че еще вам надо?
– Откуда у тебя деньги на кафе и телефон? – спросила я.
– Заработал, – пробурчал мошенник, – с коляской хорошо подают, я на трассе стою, возле светофора.
Максим хлопнул ладонью по столу.
– Давай кошелек!
– Ты че! – испугался Коля. – Чтоб мне сдохнуть, я их честно получил.
– Клади портмоне на стол, – ледяным тоном приказал Максим, потом приподнял свой просторный трикотажный пуловер.
Показалась рукоятка пистолета, легкомысленно засунутого за брючный ремень. Коля икнул, выгреб из кармана гору мятых банкнот и вывалил их на клеенку, прикидывающуюся белой кружевной скатертью.
Я с брезгливостью покосилась на купюры. В основном десятки, пара пятидесятирублевых ассигнаций и одна рваная сотня.
– Похоже, не врешь, – констатировал Максим, – а теперь отвечай, где повозку взял?
– Вы, ребята, че, обкурились? – осведомился алкоголик, деловито распихивая «казну» по карманам. – Забыли про овраг?
– Лучше не ври, – предупредила я.
– Да пошла ты, – брякнул Николай.
Максим лениво вынул пистолет, подержал его в руке, сунул назад и нежным голосом спросил у меня:
– Как полагаешь, сколько времени господин Федулов потратит на поиски пропавшего без вести инвалида Николая?
– Думаю, Павел Евгеньевич даже не узнает об исчезновении данного индивидуума, – печально ответила я, – у пьяницы нет ни кола, ни двора, ни родственников, кто о нем волноваться станет? Плохо, конечно, в столь юном возрасте на тот свет уходить. Но мы совершим гуманный поступок. Лучше сразу умереть от пули, чем годами мучиться от цирроза печени.
– Уговорила, – кивнул Макс, – ну, Николаша, советую тебе заказать свиную шейку в тесте.
– Почему? – заикнулся врун.
– Это самое калорийное и головокружительно вредное блюдо в меню, бьет желудок наповал. Но тебе-то нет ни малейшей необходимости заботиться о собственном здоровье, – проникновенно сказал Макс и снова вынул пистолет, – кушай без угрызений совести, перевариться не успеет.
Глава 17
– Коляска стояла на лужайке, – зачастил Коля, – около мертвой бабы. Я к речке шел, утро было, скока времени, не скажу, у меня часов нет.
– Тебя на свадьбу не пригласили, – уточнила я.
Коля приосанился:
– Враки! Я там главным был.
– Женихом? – усмехнулся Максим.
Алкоголик обиженно засопел:
– Нет. Вера Петровна с Михаилом Данилычем всех соседей из частного сектора позвали, с трех улиц, а еще приятелей из многоэтажек пригласили, и даже с Москвы люди приехали. Посуды горы, воды много надо, я им ведра таскал. Вера Петровна велела повсюду налить: в бак, в летний душ, во фляги. Я вспотел, к колодцу бегавши, а потом она меня на кухне угостила, от души водки налила, мяса навалила, пирога не пожалела и сотняшку отсчитала.
Вспоминая тот, крайне удачный для него день, Николай заулыбался. Отлично поев и напившись до полнейшей потери памяти, он заснул. Проснулся от жажды. Голова гудела, тело чесалось, руки-ноги казались чужими. Для профессионального выпивохи состояние удивительным не было, и Коля решил применить давно испытанное средство: прыжок с мостков в речку. Холодная вода всегда быстро приводила пьянчужку в чувство. Охая и ахая, Николай потащился по тропинке, дошел до кустов, окаймлявших лужайку, и неожиданно услышал тихий женский вскрик, потом протяжный стон. Коля присел за кустами и осторожно высунулся наружу. Он подумал, что на полянке пристроилась парочка, и решил понаблюдать за чужими сексуальными упражнениями.
Но картина, развернувшаяся перед его глазами, совсем не походила на эротическое действо. На лужайке стояло кресло на колесах, около него топталась женщина. В руках у нее чернел какой-то предмет.
– Пистолет? – не вытерпела я.
– Похоже, – тут же согласился алкаш, – черный, слегка вытянутый, с круглой блямбой.
– Глушитель! – оживилась я. – Продолжай.
– Баба его на траву положила, – вещал Николай, – вытащила из кармана платок и давай коляску тереть! Со всех сторон обработала, потом оружие прихватила и деру.
Коля сразу понял, какую удачу послали ему добрые ангелы, и ринулся к повозке.
Только добежав до места, парень увидел в траве тело женщины с кровавой раной вместо лица. Коля сталкивался с трупами, но этот шокировал даже его. Николай вцепился в коляску и увез ее прочь. В милицию он, естественно, обращаться не стал, а когда мы с Максимом пристали с вопросом: «Где добыл кресло на колесах?», на ходу придумал версию про помойку в овраге.
– Опиши внешность той женщины, – приказала я.
– Так я испугался разглядывать, – честно признался бомж. – Костюм приметил, красивый, светлый, в розах, и туфли новые.
– Я об убийце говорю.
– Не разобрал, – удрученно сообщил Николай, – ну... такая... в общем, как все!
– Из ларюхинских? – спросил Макс.
– Э... не скажу, я больше на коляску пялился, – признался алкоголик, – обрадовался жутко, боялся, что баба ее увезет, а она оставила.
– Мда, – крякнул Максим, – то, что Нину Олеговну убили, мы и так знали. Хорошо хоть теперь можно сузить круг подозреваемых. Смело отбрасываем мужчин. Надо перешерстить женщин, таких, в общем, как все. Думаю, лет за двадцать мы справимся с этой задачей. Пошли, пусть себе жрет.
– Погоди-ка, – протянула я, – помнишь, где мы сначала увидели Николеньку?
– В лавке с мобильниками, – кивнул Максим.
– Вроде ты приобрел аппарат под две симки, – вкрадчиво сказала я Коле.
– А че, нельзя? – набычился алкоголик. – Если опять про деньги спрашивать будешь, то не старайся, здесь секонд-хенд, продают неновые трубки.
– Иными словами, ворованные, – подытожил Максим.
– Меня к ним вам не пришить, я купить пришел, а не сдать, – резонно заметил пьяница.
Я подняла руки:
– Спокойно. Лично меня не интересует, где торговец разжился дешевыми аппаратами, я готова верить, что он скупает у населения за бесценок испорченные мобильники, чинит их и продает. Но скажи, Коля, у тебя много друзей?
– Есть парни, – кивнул Николай, – Мишка, он по вагонам ходит, Лешка-грузчик.
– Вы часто встречаетесь, любите навещать друг друга, поздравляете жен с праздниками? – не успокаивалась я.
Коля повернулся к Максиму:
– Она дура? Или издевается?
– Отвечай, ханурик, – рявкнул Макс, – потом позубоскалишь, если, конечно, зубы у тебя в живых останутся.
Я скосила глаза на партнера. «Зубы в живых останутся» – удивительно емкое выражение.
Николай съежился.
– А че? Ниче. Мишка спит в пустом гараже, Лешка при магазине ночует, постоянных баб у них нет.
– Зато, наверное, есть сотовые телефоны? – предположила я. – На безлимитном тарифе с международным роумингом?
Коля поковырял ногтем между передними зубами.
– Не, они живо трубки пропьют. Да и кому им звонить?
– Правильный вопрос, – одобрила я, – а тебе зачем телефончик?
Алкоголик вздрогнул:
– Разговаривать.
– С кем? – не успокаивалась я.
– С друганами, Мишкой и Лешкой, – неудачно солгал Николай.
– Так у них трубок нет, сам сказал, – злорадно напомнила я, – но мобильный ты все же решил приобрести. Зачем?
Николай уставился глазами в стол.
– Ладно, сама объясню. Ты узнал убийцу, проследил ее до дома, а теперь хочешь получить деньги за молчание. Вот и объяснение аппарату с двумя симками. Боишься, что тебя поймают, хочешь запутать след! Купишь у барыги номера, поболтаешь и выбросишь симки.
Максим поднял пистолет:
– Ну, молись перед смертью, Клеопатра!
– Извини, она была Дездемона, – поправила я.
– Нет, нет, – всполошился Николай, – я сейчас все вспомнил. Девушка на полянке стояла, костюм голубой, волосы до плеч, симпатичная, богатая, она в санатории лечится, я видел ее здесь, в супермаркет приходит, ее Райка знает, они часто болтали, в последний раз она ей коробку дала, красную.
– Ху из Райка? – прищурился Максим.
– Чего? – по-детски заморгал Коля.
– Кто такая Рая? – перевела я.
– Сестра Мишки, рыжая такая, она игрушками торгует, – зачастил Коля, – я че решил: куплю трубку, пойду к Райке, узнаю...
Я, забыв про спутника, выскочила из кафе на площадь, пробежала пару метров и очутилась у дверей супермаркета, носившего название «Счастливый пингвин». Местные представители бизнеса явно тяготели к креативным названиям.
– Стой! – крикнул Максим.
Я обернулась.
– Фу, – выдохнул компаньон, – последний раз так носился, когда муж одной моей знакомой с нами пошутил. Дай отдышаться. Представляешь, была у меня история с некой Верой Райкиной, ничего серьезного, она замужем, разводиться не собирается, самый лучший вариант, без претензий, чистый секс, никаких ненужных эмоций и натужных признаний, понимаешь?
Я кивнула, Максим продолжил откровенничать:
– Верин муж Эдик, пилот, летает из Москвы за рубеж. Отправится, предположим, в Штаты, тринадцать часов до Лос-Анджелеса, там отдохнет и на другом лайнере назад. Почти двое суток его нет, и полная гарантия, что внезапно домой не заявится, поскольку болтается над океаном.
Я кивнула, Максим продолжил откровенничать:
– Верин муж Эдик, пилот, летает из Москвы за рубеж. Отправится, предположим, в Штаты, тринадцать часов до Лос-Анджелеса, там отдохнет и на другом лайнере назад. Почти двое суток его нет, и полная гарантия, что внезапно домой не заявится, поскольку болтается над океаном.
– Удобно, – процедила я, – еще лучше быть супругой космонавта.
Макс не уловил в моем голосе иронии.
– Точно. Один раз Эдик тю-тю, и мы с Верой устроили небольшой расслабон. Ужин, свечи, вино... мда. Часа через четыре после того, как Эдуард лег на курс, у Веры заработал телефон. Я ей сказал: «Не бери». А она не послушалась, потянулась к трубке.
– Наверное, свекровь проверяет. Такая сука, стоит Эдьке за порог выйти, сразу звонит, хочет удостовериться, что невестка дома, в своей постели, а не в клубе.
– Алло, Марья Васильевна, это вы?
Максим смотрел на любовницу и видел, как у той стало медленно вытягиваться лицо.
– Да, конечно, сейчас... – обморочным голосом повторяла Вера, – почищу.
Швырнув трубку на пол, Райкина вскочила и с бешеной скоростью начала убирать спальню. Бокалы, недопитую бутылку вина, грязные тарелки и столовые приборы она сунула в мусорный мешок, затем с космической скоростью стала менять постельное белье.
– Живо одевайся и уноси с собой помойку, – орала Вера, всовывая Максу пластиковый пакет, – у Эдьки рейс отменили, их сначала в аэропорту продержали, а потом домой отправили. Он просил картошки пожарить, сам в супермаркет заехал за селедкой. У нас четверть часа, чтобы все следы уничтожить.
Максим бросился помогать любовнице, и через десять минут квартира приняла достойный вид. Цветы, пирожные, фрукты, сексуальные черные чулки на подвязках и прочие прелести были безжалостно уничтожены.
– Вали отсюда, – приказала Вера, – только в лифт не садись, не дай бог с Эдькой в кабине столкнешься.
И тут у неверной супруги вновь зазвонил телефон.
– Да, милый, – залебезила Верка, – чищу картошечку. Что? Что? Что?
– Эй, – подергал впавшую в ступор любовницу Максим, – ты как? Это кто был?
– Эдька, – прошептала Вера.
– И что он сказал?
– «Не волнуйся, дорогая, я пошутил. Лечу в Лос-Анджелес, можешь не заморачиваться с картошкой, – процитировала любовница, – извини, солнышко, мобильным в полете пользоваться нельзя, так я взял спутниковый телефон, хотел тебя повеселить. Дорогая, почему ты не смеешься?»
– Жестокая шутка, – кивнула я.
– Больше мы с Верой не встречались, – улыбнулся Макс, – у меня охота пропала, а она при виде меня икать принималась.
Я, решив больше не продолжать глупый разговор, вошла в супермаркет и сразу увидела отдел игрушек. За прилавком стояла отчаянно рыжая девушка, лицо ее покрывали мелкие веснушки.
– Вы Рая? – спросил вынырнувший из-за моей спины, словно черт из табакерки, Макс.
– Да, – удивилась девушка, – а мы разве знакомы?
Максим навалился на прилавок.
– Нет, хотя я очень жалею об этом. Не заметил раньше удивительно красивую девушку. Что вы делаете сегодня вечером?
Рая стала пунцово-красной, веснушки на ее личике исчезли.
– Я замужем.
Макс поднял обе руки.
– Сорри. Сам должен был догадаться, такая женщина не останется в одиночестве. Не хотел вас обидеть.
Мне отчего-то стало неприятно, и я, ловким движением бедра оттеснив нагло ухмыляющегося Макса в сторону, положила перед Раисой свое раскрытое удостоверение.
– Разрешите представиться, Евлампия Романова, начальник оперативно-следственного отдела. Вы слышали об убийстве Нины Олеговны Пронькиной?
– Жуть, – поежилась Рая, – такая милая женщина, она здесь в конце декабря два самолетика купила, дорогие игрушки. Но многие на детях не экономят, хотя есть и несчастные малыши вроде Юры Котова, его мамаша сволочь. Юрке лишь один раз повезло. Нина Олеговна ему подарок приобрела.
– Пронькина решила обрадовать чужого ребенка? – влез в беседу Макс.
Рая поправила коробки с мозаикой, стоявшие на прилавке.
– Нина Олеговна зашла сюда, а Юрка вместе с матерью в супермаркете оказался. Пока Зинка жрачкой затаривалась, он к витрине прилип, а потом стал у матери самолет клянчить. Зинка ему дулю под нос сунула, а Юра, хоть и маленький, да сообразительный, возьми и скажи мамашке:
– Папа сегодня алименты перевел, это мои деньги, а ты на них бутылок купила и консервов. Иди, сдавай выпивон назад, иначе папке расскажу, куда его деньги уходят, мне с них ничего не досталось.
Зина рассвирепела, оплеуху пацану отвесила, он лбом в прилавок тюкнулся, из носа кровь полилась. Мать визжит, парень рыдает, и тут Нина Олеговна купила два самолета, протянула один обомлевшему от счастья мальчику и сказала его матери:
– Как вам не стыдно! Прекратите пьянствовать и займитесь сыном.
Зинка выругалась и ушла, а Нина Олеговна с Юрой коробку распечатали, наш охранник батарейки вставил, и пошли они этот самолет на площади запускать. Летает красиво, высоко, далеко, можно как радиоуправляемую модель использовать, а можно на кнопочку нажать и отпустить, игрушка сама полетает и упадет, когда питание кончится. Ну, второй режим для дома, на улице усвистит далеко, не найдешь.
Нина Олеговна – очень добрая женщина, у нас никто ничего чужим детям не купит, даже на мороженое пожадятся. Своему эскимо, а его приятелю фига. По-моему, это неприлично. Неужели десяти рублей жалко?
– А кому еще повезло, кроме Юры, – перебила я Раю, – и почему Нина Олеговна к вам зимой приходила?
– Так их поселок рядом, – пояснила продавщица, – наверное, в гости собралась и решила игрушку в Ларюхине взять, чего в Москву кататься? И у нас дешевле.
– Один из свидетелей утверждает, что вы не раз разговаривали со стройной девушкой, не из местных, клиенткой лечебницы, волосы у нее до плеч, одета дорого; видели, как она вам передала ярко-красную коробку. Не вспомните, как красавицу зовут? – спросила я.
– Так это Соня, дочка Нины Олеговны, – без всякой тревоги призналась Рая, – я их отлично знаю, их семья часто в санатории лечится, от скуки в Ларюхино ходят.
– Что у вас за дела с Соней? – мрачным тоном осведомился Макс.
Рая заморгала.
– Мой муж классный краснодеревщик, работает честно, не пьет, цену не ломит, а у Пронькиных ремонт. Софье Константиновне Маргоша о Владике рассказала. А та пришла порасспрашивать, сможет ли он у них двери поправить. В коробке духи были, их Соне кто-то подарил, ей запах не понравился, она мне и отдала. Очень мне Нину Олеговну жаль, такая милая, интеллигентная, не похожа на богатого человека, они с Константином Львовичем здесь постоянно здоровье поправляли.
Когда мы с Максом вышли на площадь, я горько сказала:
– У Пронькиных дружная семья, дети не захотели жить самостоятельно, предпочли остаться с родителями. Не вижу ни одной причины для совершения преступления – говоря милицейским языком, отсутствует мотив. Я пока не понимаю, чем могла помешать родным Нина Олеговна.
– Деньги? – предположил Макс.
– Константин Львович назначил на руководящие должности в своем банке Лиду, Соню и Вадима. После смерти отца дочери и зять – фактические владельцы дела, – возразила я.
– Но де-юре предприятие-то мамулино, – запел Максим, – не сомневаюсь, что после кончины Нины Олеговны пиастры разделят между собой девочки-припевочки. Кстати, краем уха я слышал, что Вадим обожает машины. Поездит пару месяцев на одной, меняет на другую.
– Он сын Никиты Сергеевича Краснопольского, – напомнила я, – единственное любимое чадо скромного трудяги-миллиардера. Вадик, если пожелает, может тачки каждый день менять. А Соня – невеста Семена Гарина, ресторанного магната. Думаю, из-за траура по матери свадьбу она отложит, но рано или поздно бракосочетание состоится. Никто из Пронькиных не нуждается, их мужчины точно не назовут количества миллионов на своих счетах. И девушки обожали маму, они очень о ней беспокоились.
– Черна чистая вода, налитая в узкий кувшин, – пропел Максим, – чужая семья потемки, вспомни несчастного короля Лира. У нас есть способ выяснить, Соня или кто-то другой держал пистолет ранним утром на лужайке.
– И как ты это проделаешь? – удивилась я.
– Можешь дойти пешком до лечебницы? Встретимся на ужине, – не ответил на мой вопрос Макс.
Глава 18
Зал ресторана оказался полупустым, но все уютные столики у стен были заняты. Мне пришлось устроиться в самом центре и довольно долго ждать, пока официантка Светлана обратит на меня внимание. Наконец девушка подбежала ко мне и начала бурно извиняться:
– Простите, я сегодня одна. Что желаете? Советую котлеты из кролика.
– Лучше салат с морепродуктами, – не согласилась я, – мне совесть не позволяет бедного зайчика есть.
Света засмеялась, запрокинув голову, свет от ярких люстр отразился в ее серьгах, заискрился маленькими точками. Я замерла, сжав в руках кожаную папочку с меню, потом перевела взгляд на шею Светланы. На ней висел медальон, щедро осыпанный бриллиантами. Я схватила со стола стакан с кефиром, залпом осушила его и спросила: