Вдоль зеленой ограды, отделяющей дикую территорию от их сада, тянулся ряд темных голов, обильно утыканных перьями.
– У нас есть единственный шанс, – сказала Антея. – И это гораздо лучше, чем ждать, когда на тебя нападут, и кровь стынет в жилах. Мы сейчас с вами как будто сыграем в карты и притворимся, что у нас есть тузы, хотя на самом деле их нет. По-моему, это называется блеф. Ну, начинаем. Индейский клич!
С четырьмя оглушительными воинственными кличами или чем-то настолько похожим на них, насколько способны изобразить без предварительных тренировок английские дети, они пронеслись сквозь калитку и замерли в воинственных позах перед превосходящими силами противника. Все индейцы оказались ровно одного роста, и рост их в точности соответствовал росту Сирила.
– Надеюсь, они владеют английским, – не выходя из воинственной позы, прошептал Сирил.
Антея была уверена, что владеют, хотя и сама не знала, откуда ей это известно.
Она помахала привязанным к палке белым кухонным полотенцем. Дети прекрасно знали, что именно таким образом должен выглядеть флаг перемирия, и очень надеялись, что индейцы тоже имеют об этом понятие. Похоже, они имели. Навстречу нашему маленькому отряду из стана противников вышел воин с самым темным лицом.
– Желаете пау-уау? – осведомился он на безупречном английском. – Я Золотой Орел из великого племени Скалистых Жителей.
– А я Черная Пантера, – с внезапно нахлынувшим вдохновением принялась сочинять на ходу Антея. – Вождь племени Мазаватти. Братья мои, верней, я имею в виду, мое племя, то есть Мазаватти, сидит в засаде под вон той горой.
– А это что за великие воины? – повернулся Золотой Орел к сестре и братьям Черной Пантеры.
Сирил тут же назвался великим вождем Белкой из великого племени Монго-Конго, а затем, увидав, что Джейн сосет большой палец, как всегда поступала, когда ничего не могла сообразить, быстро добавил:
– А это великий воин Дикая Кошка – признанный лидер огромного племени Фитизи.
– Ну а ты, доблестный краснокожий, откуда? – спросил Золотой Орел у Роберта.
Тому почему-то упорно не лезло в голову ничего индейского, и он ляпнул:
– Я Бобс. Командир полицейской кавалерии.
– Если мы сейчас призовем из засады свои племена, – многозначительно проговорила Черная Пантера, – их численность сильно превысит жалкую горстку твоих людей, Золотой Орел. Сопротивление бесполезно. Так что уж возвращайся-ка ты в свои земли, о, брат мой, и выкури трубку мира в своих вампумах со своими скво и своими шаманами. А после наденьте на шеи лучшее из своих вигвамов и отобедайте досыта сочными свежепойманными мокасинами.
– Надо же было так все перепутать, – сердито пробормотал Сирил.
Золотой Орел смотрел на нее настороженным и пристальным взглядом.
– Вижу, о, Черная Пантера, обычаи ваши отличны от наших. Призови свой народ. Правила требуют, чтобы он видел, как мы с тобой заключим пау-вау.
– Да, да, мы сейчас его быстренько призовем, – подпустила угрозы в голос Антея. – Со всеми луками, стрелами, томагавками, ножами для снятия скальпов и еще многим другим, если вы все прямо сейчас не уйдете.
Она говорила достаточно храбро, однако поджилки и у нее, и у остальных тряслись, а дыхание с каждой минутой все учащалось, да и как могло быть иначе, когда маленькие настоящие краснокожие индейцы медленно начали их обступать, и в результате они оказались в их плотном, сердито бормочущем что-то кольце.
– Ну, так и знал, – удрученно зашептал Роберт. – Не сработало. Единственный выход теперь – бежать к Саммиаду. Нас теперь только это и может спасти. А если нет, что ж. Может, после и оживем на закате. Только бы не было очень больно, когда с нас скальпы начнут снимать.
– Я сейчас снова помашу флагом, – очень тихо проговорила Антея. – Если они хоть чуть-чуть отойдут назад, прорываемся.
Едва ее флаг взмыл в воздух, Золотой Орел дал команду своему воинству отступить, и дети, мигом приметив слабое место в кольце неприятеля, кинулись на прорыв.
В дерзком броске они сбили с ног не менее полудюжины воинов и, перепрыгнув через их облаченные в одеяла тела, со всех ног устремились к песчаному карьеру.
Времени выбираться на безопасный путь не было. Они кинулись вниз по склону, продираясь стремительным вихрем сквозь заросли желтых и бледно-лиловых цветов и пожухлых трав, мимо гнезд маленьких береговых ласточек. Дети поскальзывались, спотыкались, цепляясь один за другого, падали, поднимались и на последнем отрезке пути просто скатились по круче на дно.
Золотой Орел настиг их со своим воинством именно там, где утром скрылся в песке Саммиад.
Шумно пыхтящие, побежденные, охваченные отчаянием, дети ждали решения своей участи. Сияние острых, как бритвы, ножей ослепляло их. Томагавки врага были готовы в любой момент обрушиться на их несчастные головы. Но куда больший ужас вселял в них жестокий блеск черных глаз Золотого Орла и его соратников.
– Ты лгала нам, о, Черная Пантера из племени Мазаватти, ты лгал нам, о, Белка из племени Монго-Конго, ты лгала нам, о, Дикая Кошка из племени Фитизи, и ты, Бобс из полицейской кавалерии, тоже лгал нам. Все вы нам лгали речами своими и даже своим молчанием. И свою ложь прикрывали, как малодушные, флагом перемирия бледнолицых. У вас нет здесь соратников. Племена ваши вдали от этих краев тешат себя охотой.
Золотой Орел на мгновенье умолк, а затем обратился к своему воинству:
– Ну, мой народ, какую мы им уготовим участь?
– На костер! – прокричали соратники, и несколько добровольцев тут же спешно отправились собирать дрова.
Дети, каждого из которых крепко держали по два индейца, в последней надежде шарили взглядами по песчаному дну карьера. Только бы где-нибудь увидать Саммиада!
– Вы собираетесь снять с нас скальпы, а потом поджарить? – спросила вождя Антея, втайне еще надеясь, что их пощадят.
– Конечно, – лишил он ее последних иллюзий. – Это всегда так делается.
Индейцы, рассевшись кругом, в центре которого оказались пленные, молча на них таращились. Повисла плотная угрожающая тишина.
Группками по двое, по трое начали возвращаться посланные за дровами, но руки их были пусты. Они не нашли ни единой веточки для костра, потому что никто в этой части графства Кент ничего подобного никогда не находит.
Для нашей компании это была большая удача. Сжечь их не смогут. Но не успели они об этом подумать, как вокруг засверкали ножи.
Четыре индейца схватили по одному из детей, и им теперь оставалось только крепко зажмурить глаза и сдерживать рвущиеся изнутри вопли ужаса. Они ждали мучительной боли, но, о чудо, их попросту вдруг отпустили. Дети сбились в дрожащую кучку. С головами их вроде бы все обстояло по-прежнему, разве что появилось странное ощущение прохлады, и в уши оглушительно бились кличи индейцев.
Дети решились открыть глаза. Четыре врага с истошными воплями прыгали вокруг них, и у каждого было в руке по черному скальпу, которыми они воинственно потрясали в воздухе. Дети пощупали головы. Данные им от рождения скальпы были на месте и совершенно не пострадали. Диким необразованным дикарям достались лишь кудри из черной ткани.
Всхлипывая и смеясь, наша компания заключила друг друга в объятия.
– Их скальпы у нас! – торжествовал в это время победу великий вождь Золотой Орел. – О, жалкие бледнолицые! Даже волосы ваши так плохо держатся на головах, что мы завладели ими без всякой борьбы и сопротивления. Как же ничтожен трофей, который настолько легко достается!
– Кажется, он недоволен, – в панике прошептал Роберт, пытаясь перенести на голову часть красной охры с лица и рук. – Как бы они с нас по новой не вздумали скальпы снимать.
– Неправильная конструкция бледнолицых лишила нас радости благородной и праведной мести, – тем временем продолжал вещать вождь. – Мы не доставили им мучений при снятии скальпов, мы не можем поджарить их на костре, но есть и другие пытки, о, мой великий народ, которые нам помогут отпраздновать радость победы. И все-таки лучше медленного огня ничего не придумаешь, – явно обескураживала Золотого Орла неудача с дровами. – О, странный и дикий край, где достойный и доблестный воин лишен счастья сжечь на костре поверженного врага! Как же прекрасна моя дорогая родина с ее бесчисленными лесами! Сколько прекрасных костров мы можем на ней развести для поверженных неприятелей! О, как бы хотел я сейчас оказаться там!
Ножи индейцев вдруг заблестели так ослепительно, что дети на миг зажмурились, а когда открыли глаза, ни одного из врагов не увидели. Только песок сиял под лучами солнца. Видимо, Саммиад все же был где-то рядом и счел за лучшее выполнить желание Золотого Орла.
Марта вернулась к вечеру с точно таким же кувшином, как разбила Антея. И деньги она отдала ей обратно.
Ножи индейцев вдруг заблестели так ослепительно, что дети на миг зажмурились, а когда открыли глаза, ни одного из врагов не увидели. Только песок сиял под лучами солнца. Видимо, Саммиад все же был где-то рядом и счел за лучшее выполнить желание Золотого Орла.
Марта вернулась к вечеру с точно таким же кувшином, как разбила Антея. И деньги она отдала ей обратно.
– Кузина мне просто так его подарила, на счастье, – объяснила она. – Потому как он у нее все равно непарный. Тазик от него раскололся.
– Ой, Марта, какая же ты у нас милая! – обняла ее Антея.
– Да уж пользуйся на здоровье, пока я здесь, – захихикала та. – А то ведь как ваша мама вернется, так я сразу у ней расчет и потребую.
– Ой, Марта, – тут же почувствовала себя виноватой Антея. – Ты считаешь, мы так плохо с тобой поступали?
– Да не о том совсем речь, – опять хихикнула та. – Замуж я собираюсь, вот как. Егерь-то этот Бил всю дорогу делал мне предложение с того самого дня, как вас заперли на колокольне. И сегодня я наконец ему личное счастье составила. Ну, согласилась, короче.
После того как Антея заклеила поврежденное кочергой место на копилке для пожертвований и вернула в нее семь шиллингов и четыре пенса, у нее окончательно отлегло от души. Только вот она так до сих пор и не знает, действительно ли за взлом подобных копилок могут приговорить к казни через повешение?
Глава 11
Последние желания
Как видите, глава эта здесь последняя, и вы, вероятно, уже догадались: день, который я в ней опишу, тоже станет последним, когда Антея, Сирил, Роберт и Джейн смогут что-то еще попросить у песчаного эльфа. Впрочем, сами они о таком не подозревали и собирались воплотить с помощью Саммиада множество самых радужных планов. Тем более что именно в это утро у них наконец появилось сразу несколько действительно стоящих желаний вместо всей той чепухи, которая лезла им в головы раньше.
– Вот так всегда и бывает, – потом говорила Джейн.
А тогда дети встали гораздо раньше обычного и отправились в сад, чтобы еще до завтрака обсудить, какой из наметившихся вариантов пожелают сегодня у Саммиада. Лидирующую позицию по-прежнему занимали сто фунтов в современных двухпенсовиках. А на втором месте стояло желание стать обладателями четырех пони. Тут они все продумали до мелочей. План отличался большой практичностью. Дети, естественно, понимали, что на закате лошадки исчезнут. Но им ведь никто не мешал завтра снова их пожелать. И послезавтра. И дальше. Катайся себе на них целый день, а ни уход, ни конюшня им не нужны.
Дети решили подумать еще немного за завтраком, какой из этих двух замыслов сегодня осуществить предпочтительнее, однако в столовой их ожидали целых два известия, из-за которых их планы решительно изменились. Во-первых, пришло письмо от мамы. В нем она сообщала, что возвращается прямо сегодня, так как бабушке стало лучше. Ну и, конечно же, дети поняли: им нужно сегодня придумать такое желание, чтобы порадовать не себя, а маму.
– Интересно, что ей самой бы хотелось? – задумчиво посмотрел на сестер и брата Сирил.
– Ей бы хотелось, чтобы мы хорошо себя вели, – не придумала ничего лучше Джейн.
– Нет, это скучно, – поморщился Сирил. – Мы и без помощи всякого там Саммиада прекрасно способны справиться со своим поведением. А желание надо придумать для мамы какое-нибудь потрясающее. Ну, то, что для нас без песчаного эльфа вообще невозможно.
– Осторожно, – предупреждающе подняла руку Антея. – Вспомни, пожалуйста, Сирил, что случилось вчера, и не произноси «я хочу», прежде чем это действительно будет нужно. Нам сегодня ни под каким видом нельзя делать глупости.
– Хватит меня пилить! – рассердился Сирил.
Тут в столовую вошла Марта с чайником кипятка в руке и с необычайно многозначительным выражением на лице.
– Слава Создателю, что мы все еще живы и можем съесть завтрак, – интригующим тоном проговорила она.
– Ой, что случилось? – естественно, мигом насторожились дети.
– Да уж имело тут место кое-какое событие, – продолжила Марта. – И от этого случая просто мысль возникает, как бы любого из нас прямо в постели-то ночью не укокошили.
– Кого-то убили? Прямо в постели? – У Джейн в предвкушении интересного и пугающего от головы до ног пробежали мурашки.
– Ну, не совсем, чтобы прямо уж так и убили, но, в общем, почти. Жулики забрались в Пизмарш Плейс и полностью увели драгоценности леди Читтенден, – внесла ясность Марта. – Мне только что Бил рассказал. Все до единого сперли. И бриллианты, и остальное. И она без конца нынче падает в обморок. Очнется, крикнет: «О, мои бриллианты!» – и по-новой бух без сознания. А супруг ее лорд Читтенден вчера в Лондон отъехал.
– Леди Читтенден? – переспросила Антея. – Мы ее видели. Она носит красно-белое платье, у нее своих детей нет, и чужих она тоже терпеть не может.
– Она самая, – подтвердила Марта. – Все свои средства втюхала в драгоценности, а оно вот как вышло. Сказывают, эти все ее бриллианты стоят тысячи тысяч фунтов. У ней ожерелье было неописуемой красоты, уйма браслетов имелась и куча колец. Только мне некогда больше стоять и болтать, когда дом нужно выскрести, прежде чем ваша мама вернется.
Марта спешно покинула их, а Антея сказала:
– Как-то несправедливо, что у этой противной Читтенден такое количество бриллиантов, а вот у нашей мамы вообще их нет. И других драгоценностей почти тоже. Только ожерелье с топазами, гранатовая звезда, маленькая брошка с жемчугом снаружи и прадедушкиными волосами внутри и сапфировое кольцо, которое папа ей подарил в день помолвки.
– Вот вырасту и накуплю маме кучу бриллиантов, пусть только захочет, – заявил Роберт. – Потому что я стану исследователем Африки и заработаю столько денег, что мне их девать будет некуда.
– А правда, было бы замечательно, если бы наша мама нашла все эти замечательные вещи, – начала Джейн с таким видом, будто мечтала вслух. – Ожерелья, реки бриллиантов и тарары.
– Не тарары, а ти-а-ры, – произнес для ясности по слогам Сирил.
– Ну, тогда ти-а-ры, – повторила она, – и кольца, и остальное. Вот мама вернулась бы и нашла все это у себя в комнате. Мне этого так бы хотелось.
Сестра и братья остолбенело уставились на нее.
– Ну, вот теперь она все это и найдет, – загробным голосом констатировал Роберт. – Ты же ведь этого только что пожелала, дорогая наша добрая, а главное, очень умная Джейн. Теперь у нас остается единственный шанс. Попробуем прямо сейчас разыскать Саммиада. Если он сегодня в хорошем настроении, то, может, и согласится заменить это желание на другое. А если нет, боюсь даже думать, что нас ожидает. С полицией уж нам точно придется дело иметь. Да не плачь ты, глупышка, мы от тебя не откажемся, – попытался ободрить он всхлипывающую Джейн. – Папа ведь говорит, что не надо бояться, если не лжешь и не совершил ничего плохого.
Антея и Сирил восприняли ситуацию куда менее оптимистично и обменялись тревожными взглядами. Они помнили, как отнеслись прошлый раз в полиции к их совершенно правдивому рассказу о Саммиаде.
Попытка найти песчаного эльфа потерпела полный провал. Он где-то прятался. И драгоценностей дети не обнаружили, несмотря на то что каждый из них по очереди самым тщательным образом обшарил мамину комнату.
Роберт первым сообразил, в чем дело.
– Мы с вами их не можем найти. Согласно желанию Джейн это удастся одной только маме. Единственная надежда, что она решит, будто они не украдены, а просто уже давно лежат в доме.
– Замечательно, – с высокомерным видом покачал головой Сирил. – Мама ведь в этом случае превратится в укрывателя краденого, а это почти то же самое, что украсть.
Они опять побежали в карьер, снова не обнаружили Саммиада и в унылом молчании поплелись домой.
– Наплевать, – первой нарушила тишину Антея. – Скажем маме правду, она вернет драгоценности, и дело с концом.
– Вот прямо так, – ничуть не воодушевило ее решение Сирила. – Скажем правду, и мама нам сразу поверит, да? Это по твоему мнению. А я думаю, в Саммиада никто не поверит, если сам никогда его не видел. И мама решит или что мы ей врем, или что мы все спятили. Вот как бы тебе понравилось, если бы тебя отвезли в психиатрическую больницу и заперли там в такой комнате с решетками на окнах и обитыми войлоком стенами, где тебе будет нечем заняться, кроме того, что втыкать в волосы солому из матраса и слушать вопли и стоны всяких умалишенных? – напустился он вдруг почему-то не на Антею, а на Джейн. – Опомнитесь все. Бесполезно рассказывать маме правду.
– Но ведь это действительно правда, – возразила Джейн.
– Да, конечно, – уже поняла Антея, что права не она, а Сирил. – Ни один взрослый в такое действительно не поверит. Давайте лучше вообще перестанем думать о бриллиантах. Нам надо расставить цветы во всех помещениях и просто ждать маму. Раньше-то все наши желания хоть и не сразу, но все-таки хорошо кончались.