— Сюда, быстро! — рявкнул Джуффин, вонзая трость в песок.
Получилось убедительно: я бы и сам прибежал, как миленький, если бы не был предусмотрительно обездвижен. Потом шеф расслабился, с удовольствием покачал головой и вернулся ко мне.
— Скоро он заявится, — Джуффин подмигнул мне с видом заговорщика. — Никуда не денется, я уже пригвоздил его к этому месту. Ну, побарахтается с полчаса, на большее силенок не хватит!
— Красиво вы это провернули, — завистливо вздохнул я.
— Да уж… Для тебя старался. Между нами говоря, я мог бы сделать то же самое, не прибегая к визуальным эффектам. Это твое кино меня испортило. Раньше я так не выпендривался… Но знаешь, мне даже нравится. Надо же получать удовольствие от рутинной работы!
— Ничего себе «рутинная работа»!
— Ну а что же еще? Гоняться по окраинам Хумгата за несчастным бесталанным романтиком дальних странствий Гугимагоном… Самая что ни на есть рутина!
— А я-то думал, что влип в одно из самых опасных приключений в своей жизни! — усмехнулся я.
— Правильно думал. Но одно другому не мешает, знаешь ли! К тому же, по-настоящему опасным оно было только в тот момент, когда ты подвозил домой своего друга Шурфа Лонли-Локли. А теперь так, скукота. Вот если бы ты действительно заявился сюда в одиночестве, тогда конечно! Могу себе представить…
— А я не могу. И это к лучшему, наверное…
— Смотри-ка, Макс, — Джуффин указал в сторону моря. — Такое впечатление, что Гугимагон подслушивал нашу беседу. Кажется, он обиделся. И вознамерился доказать мне, что охота за ним — не самое скучное событие в моей жизни.
Я посмотрел и чуть не умер на месте: зыбкая поверхность моря больше не являлась естественным продолжением горизонтальной плоскости берега. Море вздыбилось над нами вертикальной стеной, вопреки всем законам природы, оптики и здравого смысла. И угол наклона продолжал угрожающе изменяться: стена воды кренилась в нашу сторону, собиралась опуститься нам на головы, как крышка чудовищной, огромной шкатулки.
Джуффин вздохнул, поднялся с песка и небрежно махнул рукой.
— На место! — проворчал он.
Таким тоном заспанный хозяин пытается отделаться от собаки, которой приспичило отправиться на прогулку в три часа ночи. По собственному опыту знаю, что пса в таких случаях приходится уговаривать чуть ли не до утра, но угомонить стихию оказалось проще простого. В следующее мгновение море снова стало живой сверкающей светло-бирюзовой гладью, простирающейся до линии горизонта.
— Это тоже было наваждение, Макс, — объяснил шеф. — Не бери в голову… Хотел бы я знать, за кого он меня принимает? За старого маразматика? Рассердиться, что ли…
Видимо, Джуффину чертовски понравилась эта идея. Во всяком случае, он тут же принялся воплощать ее в жизнь.
— Сюда! — приказал он, с силой ударяя по набалдашнику трости. — Сюда, быстро! Еще быстрее! СЕЙЧАС!
Джуффин орал так громко, что у меня сдавали нервы. А последний вопль вышел и вовсе нечеловеческий. Люди просто не способны кричать таким голосом: низким и пронзительно визгливым одновременно. Я бы с радостью зарылся в песок целиком, с головой, чтобы только не слышать эти звуки. Но муравьиного льва из меня не вышло…
Наконец рядом с Джуффином появился высокий, громоздкий силуэт тяжеловеса. Мне он показался настоящим великаном. А за спиной шефа маячил еще один гигант, точная копия первого. На их фоне худющий сэр Джуффин не производил впечатления грозного противника… и вообще не производил впечатления. Но, хвала Магистрам, это все же были не соревнования по тяжелой атлетике!
— О, к нам пришел сэр Гугимагон, да еще и Тень свою привел… Как это мило! — тоненьким голоском пропищал Джуффин, молниеносно разворачиваясь назад.
Он ухватил гиганта за ляжки и без видимых мускульных усилий разорвал громоздкое темное тело пополам, словно оно было картонным. Совершив сие изумительное злодейство, шеф захихикал, подпрыгнул, как блоха, и с неожиданной прытью вцепился в ногу второго противника.
— Какое несчастье! У сэра Гугимагона больше нет Тени! — запричитал Джуффин.
Он легко поднял великана и со всей дури шарахнул его головой о песок. Точно так же поступал со здоровенными котами мышонок-силач, кузен Джерри. Я был уверен, что шеф, как истинный поклонник Диснея, намеренно воспроизвел эту сцену.
— Макс, тебе понравилось?
Джуффин одарил меня самой очаровательной из своих улыбок. Своего противника он по-прежнему держал за ногу, небрежно им при этом помахивая.
Я молча хлопал глазами. Какие уж тут комментарии!
— Грешные Магистры, неужели мне удалось лишить тебя дара речи? — изумился Джуффин. — Вот это я понимаю, чудо!
Он направился ко мне, волоча за собой огромного Гугимагона.
— А почему вы его не убиваете? — наконец спросил я.
— Экий ты кровожадный! — ухмыльнулся Джуффин. — Дай тебе волю, все Миры стали бы такими безлюдными… Вообще-то он уже почти мертв: ни один человек не может надолго пережить свою Тень. Ну, разве что на часок-другой. Вполне достаточно, чтобы мы могли побеседовать. Имею я право поболтать со старым приятелем?
— Имеете, — вздохнул я. — Может быть, теперь я могу потихоньку выкапываться?
— Ни в коем случае! Я только что здесь такого наворотил… Нечего тебе без единого щита шляться по местности, где только что два серьезных пожилых человека занимались магией двести двадцать восьмой ступени!
— Ого! — уважительно заметил я. — Почти предел возможного, да?
— Да. Знаешь, оказывается, в новорожденном Мире это гораздо легче делать. Очень интересный эффект! Теперь я понимаю, как тебе удалось устроить такую красивую великую битву с несчастными пляжниками. Дома у тебя вряд ли получилось бы… Да оно и к лучшему — пока!
— А я-то думал, что это я сам по себе такой грозный… Ну, нет — и не надо!
— Ничего, успеешь еще.
Джуффин уселся на песок рядом со мной. Вернее, рядом с моей головой — к тому времени у меня создалось впечатление, что ничего, кроме головы, от меня уже не осталось. Тело словно бы смешалось с песком, растворилось в нем, и мне даже нравилось это странное ощущение.
Шеф встряхнул тело Гугимагона, как тряпку. В результате этой встряски его жертва приняла сидячее положение и томно опустила голову на плечо своего мучителя.
— Сядь прямо! — рявкнул Джуффин.
К моему изумлению, бесчувственное тело послушно выпрямилось. Я, наконец, смог разглядеть его лицо. Не слишком привлекательное, но эффектное, оно напоминало гордые лики старых индейских вождей — не настоящих, конечно, а киношных. Его правый глаз был закрыт, а левый уставился на меня тяжелым немигающим взглядом. Радужная оболочка грязно-белого цвета, ослепительно яркий зрачок изогнулся серпом. Я вспомнил разговор Джуффина и знахаря из Приюта Безумных: левый глаз Гугимагона слеп. М-да, так сразу и не скажешь…
А потом я вспомнил еще кое-что, о чем не только не знал, но и подозревать не смел всего секунду назад. Этот слепой белый глаз уже смотрел на меня однажды. В тот самый день, когда я сдуру решил смотаться домой…
До сих пор содрогаюсь, вспоминая то приключение. С самого начала все шло как-то не так: не было ни Коридора между Мирами, ни поиска нужной Двери, ни единого сознательного шага в нужном направлении. Я заснул в своей зачарованной спальне в доме на улице Старых Монеток, а потом сразу же проснулся под стареньким клетчатым пледом, в убогой конуре, которую считал своим домом, в полной уверенности, что два года моей жизни в Ехо были всего лишь прекрасным сном, который и вспомнить-то трудно…
Я выкарабкался из той беды, влип в еще худшую и снова, как водится, выкарабкался. Вернулся, научился жить так, словно ничего особенного не стряслось, не подпуская воспоминания на расстояние вытянутой руки, не шарахаясь от клетчатых одеял, даже во сне кричать перестал — почти сразу. Но сейчас, встретившись взглядом с бледным слепым глазом Гугимагона, я вспомнил, что именно было «не так» с тем моим проклятым путешествием. И почему, черт его побери, оно было «не так».
Разумеется, я побывал тогда в Коридоре между Мирами. Угодил туда, как только сомкнул глаза в спальне на улице Старых Монеток. Но на границе невидимого и невообразимого, там, где человек остается наедине — не с собой даже, с отсутствием себя, — меня поджидал этот самый одноглазый дядя, который хотел… Чего именно он хотел — этого я так и не смог для себя сформулировать. Но я знал, что тогда мне грозило кое-что хуже самой смерти, хуже которой, теоретически говоря, ничего быть не может.
— Ты вспомнил его, да? — мягко спросил Джуффин. — Да, это именно он охотился на тебя, когда ты ходил в свой Мир. Гугимагон здорово тебя оглушил тогда. И все-таки ты от него удрал, молодец… Но хотел бы я знать, сколько ребят вроде тебя от него не удрали? — Шеф легонько щелкнул по лбу своего пленника. — Давай, оживай, дружок. У меня уже созрел очень хороший вопрос… Что-то ты совсем зарвался, сэр Гугимагон! Одно дело потрошить несчастных безумцев… На твоем месте я бы и сам так поступил. Если Хумгат тебя не принимает, следует отточить мастерство и воспользоваться помощью заблудившихся там бездомных Теней — это достойный выход. Но как тебе пришло в голову, что ты имеешь право на силу настоящих избранников Хумгата? Отвечай!
— Ты лучше меня знаешь, что этот выродок не человек, — вдруг сказал Гугимагон. Не просто ответил, но еще и невежливо ткнул в меня пальцем. — А второй твой парень мне был по-настоящему нужен. Я бы не стал связываться с тобой и рисковать всем, если бы мог без него обойтись.
— Я слышал, что тот, кто слишком долго питался силой безумцев, сам становится безумным, — усмехнулся Джуффин. — По всему выходит, так оно и есть. Какая прелесть!.. Ладно, в таком случае, говорить нам не о чем. Призови остальных, Гугимагон, и покончим с этой историей.
— Каких «остальных»? — вяло спросил великан.
— Я знаю, что здесь есть другие избранники Хумгата. Вернее, та часть их духа, которую ты сумел оседлать. Могу себе представить, что происходит с жалкими остатками этих ребят, угасающими без своей лучшей половины, не понимая, что с ними произошло! Я бы мог сам призвать их, просто не хочу еще больше навредить. Их дела и без того плохи — хуже некуда… Ты рано расслабился, Гугимагон. Думаешь, я тебя убил и на этом все кончено? Мы давно не виделись, дружок. Ты, наверное, не в курсе, что я могу растянуть твое умирание до конца этого Мира? Двести тридцать третья ступень Белой Магии, всего за шаг до Зеленого Огня. На твоей памяти я такими фокусами не баловался, правда? Ты любишь умирать подолгу, друг мой? Учти, что этот прекрасный Мир будет существовать ох как долго… Правильно я говорю, сэр Макс?
Я кивнул, хотя понятия не имел, о чем идет речь. Диалог двух старых колдунов напрочь отшиб у меня способность соображать. Единственное, что меня все еще немного волновало: почему этот одноглазый так уверенно отрицал мою человеческую природу, да еще и «выродком» обозвал? Не то чтобы меня так уж заботило его мнение о моей персоне, но информация показалась мне весьма тревожной.
— С каких это пор ты придаешь значение бредням безумцев? — насмешливо спросил Джуффин. — Знал бы, что ты такой впечатлительный, закопал бы тебя с головой, честное слово!
— Ну да. А через несколько минут вы бы заметили, что из песка торчат мои любопытные уши. Уж на такое чудо у меня всегда сил хватит, можете поверить…
— Верю! — обрадовался шеф. И снова занялся пленником: — Давай, Гугимагон, пошевеливайся!
— Я не собираюсь потакать твоим капризам, Джуффин. Делай, что хочешь, но гаденыши останутся здесь… Все вы — нахальные, неблагодарные, бессмысленные твари. Вам от рождения достался дивный дар, вы не способны понять, каково быть человеком, навсегда обреченным оставаться там, где родился. Я дорого заплатил за свое путешествие и я хочу, чтобы все оставалось как есть…
— Да ни фига ты пока не заплатил, болтун! — возмутился Джуффин. — За тебя платили другие ребята. Им даже не довелось увидеть чудеса, ради которых ты почти погасил их Искру, вот что меня больше всего бесит! Призови тех, кто еще может вернуться к себе, Гугимагон. Иначе… Ты меня не первый день знаешь. Я всегда получаю то, чего хочу.
— Все останется как есть! — заупрямился Гугимагон.
— Ладно, как хочешь.
Джуффин легко оторвал от земли тело Гугимагона и подбросил его вверх. На песок упало уже не одно, а два тела. Джуффин молниеносным движением разорвал пополам одно из них — в точности так, как он уже проделал это недавно.
— Тень быстро воскресает, а умирает еще быстрее, правда, Гугимагон? Я могу продолжать это удовольствие столько, сколько понадобится, — он говорил тихо, почти ласково. — Понимаю, что неприятно, но ты не оставляешь мне выбора. Призови своих пленников, пока не поздно. Я же и во вкус могу войти! А там, глядишь, сэр Макс захочет взять пару уроков…
— Ты мог бы позволить мне умереть иначе, — глухо простонал Гугимагон. — Своих людей ты уже получил, какое тебе дело до прочих?
— А ты здорово ненавидишь этих бедняг! — заметил Джуффин. — Зависть еще никого до добра не доводила… Ну ладно, хватит дурью маяться. Призови их, Гугимагон.
— Хорошо, — откликнулся великан. — Только… Ты ведь можешь сделать так, чтобы я умер не здесь, а в Хумгате? Сам знаю, можешь. Если я призову этих людей, ты сделаешь это для меня?
— А почему нет? — неожиданно смягчился Джуффин. — С этого и нужно было начинать наш разговор. Ты честно заслужил такую возможность, Гугимагон. Как-никак, совершил невозможное… Но сначала я отпущу твоих пленников. Позови их, пока еще можешь.
Теперь одноглазый старик выглядел почти счастливым. Куда только подевались давешние упрямство, ненависть и ярость?
«И правда безумец, — подумал я. — Какая разница, где умирать? Смерть — она и есть смерть… Или все-таки нет?»
Джуффин неожиданно дернул меня за ухо. Рожа у него при этом была самая бандитская, но глаза показались мне серьезными и даже немного печальными — небывалое для него настроение.
— Они пришли, наши с тобой товарищи по несчастью. Ты чувствуешь их присутствие, Макс?
— Ничего я не чувствую… А кто пришел-то? Вы имеете в виду вон те привидения?
«Привидения»? — удивился Джуффин.
— Ну да. Прозрачные, мерцающие силуэты возле воды… Что-то не так?
— Да нет, все так. Просто ты видишь их очень забавным способом! Для меня они выглядят иначе. Вернее, вообще никак не выглядят. Мы с тобой совершенно по-разному интерпретируем одно и то же явление. Но так даже лучше… Сколько этих «привидений» ты видишь?
— Сейчас, дайте сосчитать… Семнадцать.
— Все правильно, семнадцать. Десять в состоянии найти обратную дорогу к себе, остальные — как повезет… Слушай, Гугимагон, тебя же лечили Кристаллом Памяти, пока ты валялся на казенной койке в Приюте Безумных! Вот и давай его сюда. Им это может здорово помочь.
— Возьми. — Одноглазый протянул Джуффину темный блестящий предмет, больше всего похожий на кусок антрацита. — С каких это пор ты стал такой заботливый? — сварливо спросил он. — Какое тебе дело, что будет с этими тенями? Их хозяева — не твои люди.
— Конечно, не мои. Они вообще не из Ехо. И даже не обитатели окраин Мира. Только одна женщина наша, из Тулана, а прочие… Магистры знают, откуда их сюда занесло!.. Так, нам нужно разделить Кристалл Памяти на семнадцать частей. Десять поменьше, семь побольше… Сейчас посмотрим, гожусь ли я в помощники знахаря! — Джуффин ритмично постукивал пальцами по темному камню. — Все, готово. Держите, ребята!
Он швырнул в море темные осколки кристалла. Я заметил, как зашевелились светящиеся призрачные фигуры, замершие было у воды; нечто, что служило им руками, потянулось навстречу медленно опускающимся на дно камушкам.
— Постарайтесь вернуться к себе, ребята, — с удивительной нежностью сказал им Джуффин. — И еще, постарайтесь запомнить хоть что-то из всей этой истории. Вы попали в мерзкую переделку, но память о ней может оказаться очень полезной потом, когда вы войдете в Коридор между Мирами самостоятельно… если это вообще когда-нибудь случится. А теперь я открою вам Дверь.
Джуффин поднял перед собой руку и с силой начертил в воздухе что-то вроде здоровенного прямоугольника. Это выглядело так, словно он разрезал очень плотную ткань не слишком острым ножом: самые большие усилия требовалось прикладывать, чтобы вырезать углы. Тем не менее его затея увенчалась успехом, во всяком случае, мне показалось, что я даже вижу контуры этого прямоугольника, мерцающие бледным красноватым светом.
Семнадцать призрачных существ устремились к Джуффину, одно за другим; они исчезали, соприкоснувшись со светящимися границами невидимой Двери. Не прошло и минуты, как все было кончено. Шеф снова уселся на песок, рядом с останками Гугимагона. Кажется, дела одноглазого были совсем плохи: он все меньше походил на живого человека. Но Джуффин не обращал на это никакого внимания. Он повернулся ко мне и обезоруживающе улыбнулся.
— Когда-то очень давно, когда я был почти мальчиком, со мной случилось то же самое, что и с ними. Какой-то тип, вроде этого, — он кивнул в сторону неподвижного тела Гугимагона, — похитил мой дух… Очень небольшую его часть, мне еще повезло. Разумеется, тогда я так и не понял, что со мной случилось. Внешне я оставался вполне нормальным парнем, никому и в голову не пришло бы упечь меня в Приют Безумных. Просто мне чего-то не хватало, хотя я, конечно, не осознавал своей потери. Я был очень молод и не знал, как ощущают себя прочие люди. Полагал, что эта пустота внутри — нормальное человеческое чувство, что жизнь пуста, глупа и безрадостна для всех… Меня ничто не интересовало по-настоящему, все происходящее казалось бессмысленным: скучные и противные дни, похожие один на другой, ночи без сновидений, и усталость — такая бесконечная усталость! Я болтался, как неприкаянный, и мои тусклые глаза не видели ничего, кроме собственных отражений в многочисленных зеркалах, от которых меня смутно тошнило… Это метафора, Макс. Слов, которые нужны, чтобы объяснить, как это было паршиво, все равно не существует. Хуже всего, что какая-то часть меня все еще помнила, что бывает и по-другому. Это приносило боль — неосознанную и неописуемую… Так продолжалось, пока старый шериф Махи Аинти не предложил мне место своего помощника. Теперь-то я знаю: первое, что он сделал, познакомившись со мной поближе, — это отправился в Хумгат, разыскал маленькую частичку меня… ну, наверное, дал по морде кому следует, — одним словом, освободил мой заблудившийся дух из плена. И тогда я снова узнал, чем пахнет настоящая жизнь…