— Собственно, — задумчиво сказала Юлла, — именно за этим я к тебе и явилась.
— Да уж не затем, чтобы вручить мне орден Двойной Кирки, — язвительно заметил гном.
— Я серьезно, Торки. Что в телеграммах приказано лично тебе?
— Следить. Глаз не спускать.
— Мешать, значит, приказа не было.
— Нет. Но, буде таковым мешательством займутся иные заинтересованные стороны, препятствий оным не чинить.
— Ясно, — кивнула моя спутница. — Тогда могу тебя поздравить — ты только что с успехом завершил свое задание.
— И каким же, позволь узнать, образом? — недоверчиво осведомился гном.
— Таким, что ты прямо сейчас можешь отправить своему начальству ценнейшую информацию, которой пока не располагает никто из конкурентов. О том, что порученные твоему надзору особы в ближайшее же время планируют отбыть в следующий пункт своего путешествия. Экспрессом. Вашим экспрессом, подземным.
— Ловко придумано, — кивнул советник. — Может, ты мне еще и станцию назначения скажешь?
— Нет, — осклабилась Юлла. — Настолько далеко мое расположение к тебе, Торки, не простирается. Ты выдашь мне литер.
— Ты хоть знаешь, во сколько обходится эта голубенькая бумажка негному… — затянул было Торк, но, натолкнувшись на пристальный взгляд моей спутницы, осекся и, тяжело вздохнув, закончил: — Впрочем, тебе это нисколько не интересно.
— Умненький гном, — довольно произнесла Юлла, отходя от стола. — Понятливый. Недаром в советники выбился.
— Что-нибудь еще? — с отсутствующим видом осведомился Торк, разворачиваясь к высившемуся справа от него секретеру из черного дерева с множеством ящичков. — Например, ключи от хранилища местного филиала «Лепрекон-Банка»… мою мантию советника… Луну с неба?
— Сущие мелочи, — небрежно сказала Юлла. — Что-нибудь из ваших игрушек для моей спутницы — вдобавок к той зубочистке, что есть у нее сейчас…
Рукоять Огонька немедленно отозвалась на эти слова обиженным тычком в ладонь. В первый миг я сама едва не поддалась этому порыву, но, осознав нелепость могущей последовать сцены, опомнилась и принялась успокаивать клинок, ограничившись твердым намерением в ближайшее же время разъяснить Юдле недопустимость подобных высказываний.
— Этого добра у нас навалом, — Торк выдвинул сразу четыре ящичка и озадаченно уставился на их набитое разноцветными бумажками нутро. — Свистну Эгиля, он проводит вас в коридор к Оскинору… тот наверняка подберет ей чего-нибудь по руке… небольшое, легкое и так, чтобы целиться особо не приходилось… в общем, дамское.
— …и человеческую одежду.
Нацелившаяся было на середину стопки одного из ящичков рука гнома замерла в воздухе на полдороги к цели.
— А вот с этим, — медленно произнес Торк, — могут возникнуть небольшие проблемы.
— Какого рода? — настороженно осведомилась Юлла.
— У нас, под землей, — советник махнул рукой в сторону двери, — как ты могла бы заметить, живет не так уж мало людей. Но и не настолько много, чтобы устраивать ради них отдельное заведение по торговле человеческим тряпьем. Потому как тем из них, кто желает обновить свой гардероб, достаточно подняться на пару сотен ярдов вверх — а это они и без того проделывают достаточно регулярно. Скажу даже больше, — Торк покосился на лацкан своего строгого коричневого сюртучка и, нахмурившись, аккуратно снял с него длинный рыжий волос. — У нас нет подобного магазина и для нас самих. Потому как те наши собратья, которые отдают предпочтение наперстку и иголке перед кайлом и ювелирным пинцетом, также живут наверху — поближе к своей основной клиентуре, ибо их профессия требует личного контакта куда в большей степени, чем добыча руды. Причем, — добавил Торк, покосившись на меня, — как я понимаю, для этой крас…
— Торки!
— …самой прелестной из всех когда-либо виденных мной леди, — быстро поправился гном, — столь схожей по описанию с принцессой Илликой аэн Леда, тебе нужна будет женская одежда? Боюсь, что с этим будет еще сложнее. Если для тебя мы кое-как сумеем отыскать среди наемных рудокопов пару-тройку подходящих по габариту, то она вряд ли может перевоплотиться в чумазого мальчишку даже под страхом… э-э, укорачивания прически.
Мне стоило больших усилий остаться неподвижной — правая рука так и порывалась ринуться вверх, чтобы убедиться в том, что мои волосы все еще находятся на прежнем месте. Нет, я, конечно, представляла, что для достижения Великой Цели придется пожертвовать многим, нести лишения и все такое, — но мои волосьг?!
— Были б у меня пара часов и хороший гримировальный набор, — мечтательно произнесла Юл-ла, — я бы, Торки, с удовольствием заложилась на твою шляпу, что… ну да неважно. Ты прав, для нее нужна женская одежда.
— Которой сколько угодно в пятистах футах от тебя, — фыркнул гном. — Вертикально вверх. Не хочу хвалиться, но мой чек в самом изысканном магазине верхнего города будет принят с восторженным повизгиванием.
— Не подходит, — отрицательно качнула головой Юлла. — Даже если ты пошлешь одного из твоих шустриков со снятыми мерками — все равно не подходит. И времени на это нет. Думай, Торки, думай, докажи, что ты по заслугам попираешь своим седалищем это кресло.
— Еще неизвестно, — проворчал гном, теребя бородку, — останусь ли я в нем после… твоего «дружеского» визита.
— Ну же, Торки?! Где в городе гномов можно найти человеческих женщин?
— Где-где… — раздраженно отозвался советник. — В борделе! Их у нас целых пять.
— Так это, мисс эльфийка, я вам еще раз доподлинно советую — когда Мастер Оскинор начнет чегой-нибудь говорить, то ради всех Подгорных Богов не удумайте с ним спорить приниматься. А то ведь был у нас в позатом году случай — пришел к нему клиент, из людей, но по части упрямства форменный тролль. Поспорили они насчет одного стволика — нитроэкспресс 655, как сейчас помню — ну и слово за слово… а у Оскинора в его отнорке позади мастерской пещерка есть, прямой такой коридор ярдов на сотню, где он контрольные отстрелы проводит. Вот там-то они и стали друг напротив дружки, Мастер Оскинор и клиент евойный. Я так, мисс, понимаю, что клиент тот еще и насчет пуль оскиноровых сомнение выражать изволил, потому как наверх его потом доставляли в тачке — то, понятно, что собрать сумели.
В провожатые советник Торк выделил нам того самого юного — по гномьим меркам юного — привратника, в сизом с радужным кафтанчике, который первым открыл перед нами дверь. Звали его, как он поведал нам, убедившись, что Юлла не собирается приводить в исполнение свою угрозу, несколько нетипичным, на мой взгляд, для гномов именем Санчо… а еще, на мой взгляд, он был несколько излишне… словоохотлив.
— Мы запомним, — ответила вместо меня Юлла. — И в беседе с Мастером Оскинором будем вести себя кротко, как лани.
Санчо с сомнением покосился на Юллу — но приподнятые уголки рта моей спутницы могла разглядеть лишь я, для гнома же ее лицо должно было показаться воплощением невозмутимости — и, опасливо вздохнув, ступил на нижнюю из трех мраморных ступенек перед дверью из матово-черной стали. На прикрепленной к двери сверкающей, начищенной медью табличке золотисто поблескивала одна-единственная руна — пожалуй, самая известная из всех символов Старшей Речи: «Оружие».
Признаюсь, при словах «гном-оружейник» мое сознание рисовало образ полуобнаженного, бугрящегося узлами могучих мускулов крепыша с опаленной бородой, стоящего у пышущего жаром горна. Или, по крайней мере, в мастерской, где столы, стены и даже потолок усеяны сотнями смертоубийственных приспособлений, а от запаха разогретой стали, масел и пороха голова начинает кружиться еще за дюжину шагов от порога.
Разумеется, я ошибалась. Хотя вышеперечисленные запахи и наличествовали, но они оставались далеко на заднем плане, перебиваемые ароматом тропических цветов — каждая из служивших им жилищем терракотовых ваз была произведением искусства сама по себе, — в три яруса расположившихся вдоль всей правой стены кабинета Мастера Оскинора. Справа из застекленных полок сочился тонкий запах книжной пыли, и при виде нескольких потемневших от времени тиснений на корешках из драконьей кожи я с трудом удержалась от тоскливого вздоха.
Сам же Мастер Оскинор больше всего напоминал старого клерка одного из гномьих банков в Сити, разве что устилавшие его стол листы были покрыты не ровными цепочками цифр, а исчерканы линиями десяти различных цветов, источником которых, по всей видимости, послужила вытянувшая вдоль края бронзовая чернильница, изображавшая группу водоносок.
Затем Мастер поднял голову — и я немедленно изменила свою первоначальную оценку. Два льдисто поблескивающих полированной сталью кружочка под седыми кустистыми бровями никак не могли принадлежать существу, всю жизнь занимавшемуся лишь переноской закорючек с одного листа на другой.
— Значит, — хрипло произнес он, — именно для этой юной леди сам советник Торк попросил меня подобрать что-нибудь достойное. Что ж, хе-хе, я не держу в своей мастерской недостойных вещей, а вот удастся ли нам подобрать для вас что-нибудь действительно подходящее — это мы сейчас посмотрим.
— Мастер Оскинор, я… — начал было Санчо.
— Ты, — оружейник встал и, ловко протиснувшись между краем ствола и зелеными нитями свисающих побегов, направился к нам, — будешь молчать, пока разговаривают старшие. Прошу вас, — вновь обратился он ко мне, — прекрасная леди, покажите вашу руку?
— Правую или левую? — уточнила я, откидывая плащ.
Оскинор не отозвался. Он стоял передо мной, словно заглянув в глаза василиску, и, проследив за его остановившимся взглядом, я обнаружила, что тот направлен точно на рукоять Огонька.
— Клянусь Подгорными Богами, — тихо произнес он полминуты спустя. — Ваше Высочество, я понимаю, что подобная просьба невероятно дерзка… но не позволите ли Вы бедному старому мастеру взглянуть на Ваш клинок?
Судя по тому, как потеплела под моей ладонью рукоять, речь Мастера Оскинора пришлась Огоньку по вкусу. Что же до меня… я искренне порадовалась, что эльфы не умеют краснеть.
— Разумеется, досточтимый Мастер, — церемонно ответила я, медленно развязывая шнур подвески и протягивая меч в полном соответствии с третьим параграфом малого кодекса — рукоятью вперед, ножны идут вдоль руки, чуть — и это «чуть» так же строжайше регламентировано — наклонившись к полу, дабы клинок не выскользнул под собственной тяжестью… — Не так уж часто ему доводится бывать в столь же достойных руках.
Прежде чем коснуться ножен, гном шагнул назад к столу и, лишь прикрыв ладони двумя листиками бумаги, осмелился коснуться лакированной поверхности. Предосторожность, вообще-то говоря, предусмотренная кодексом, но в данном случае совершенно излишняя — то, что у меня самые обычные дорожные ножны из магнолии, а не бесценный голубой дуб, покрытый столь же бесценным лаком «ночной полумрак», было очевидно даже для Санчо.
— В прежние времена дело обстояло совсем по-другому, — прошептал он, поднося клинок почти к самому лицу — так, что я даже забеспокоилась за целостность его носа. — Раньше эту рукоять сжимали руки великих. Хе-хе, готов спорить сто против одного, что я знаю, откуда взялась эта глубокая царапина на эфесе… но время течет, и старая слава перестает быть в цене для слишком многих… а ты не смей ржать, юный оболтус! — неожиданно рявкнул он, уловив краем глаза тень ухмылки на лице Санчо. — Я твои мысли читаю лучше, чем узор на булате! Небось решил, что старый Оскинор совсем запек мозги у топки и потому готов на колени рухнуть перед какой-то древней железкой? А?
— Да что вы, Мастер, как можно, — поспешно забормотал наш провожатый, склонив тем не менее голову, дабы не показывать пляшущих в глазах развеселых искорок. — Разве ж я…
— Дурак, — ласково сказал Оскинор, легким, почти незаметным движением выдвигая из ножен первый дюйм лезвия. — Молодо-зелено… пока полдесятка дюжин годков в забое киркой не помашет, ума в башке — ни унции, право слово. Думает, раз дуру с мортирным жерлом на пояс навесил, так теперь у него с дороги тролли разбегаться будут. Знал бы ты, олух, кого этим клинком добывали… не то чтоб на колени перед ним пал, а весь пол в кабинете бы протер, на пузе елозя.
— Ну что вы в самом деле, Мастер, — чуть обиженно отозвался Санчо. — Я ж не человек какой… все ж понятие имею. И почет сумею воздать, коли надо, и вообще… уважение испытываю. Только…
— Что «только»? — передразнил его Оскинор. — Что замолк, язык проглотив? Только всем этим махательным штукам место на стене в Чертоге Славы, а дойди сейчас до настоящего дела — нашпигуют его владельца свинцом, как каплуна, прежде чем он полшага сделать успеет? Только вот некоторые пеньки, бородами заросшие, все никак это постигнуть не могут, все с топорами таскаются, будто при Гвалине-Основателе.
— Напраслину возводите, Мастер! — Санчо, похоже, напрочь позабыл собственные рассуждения о нежелательности споров с мастером-оружейником. — Не родился еще под каменным небом гном, который про наши топоры не то что слово молвит, а и мысль недобрую помыслить мог. Когда дело и впрямь горячим железом пахнет… патронов-то на всю жизнь не напасешься, а топор — он у настоящего гнома завсегда под рукой. Топор, он…
— Между прочим, — оружейник медленно повернул клинок, любуясь вспыхивающими на долах искорками, — этому клинку доводилось встречаться и с обладателями топоров… и не худших, далеко не худших… но, как оказалось, излишне самоуверенных.
Он снова поднес лезвие почти вплотную к лицу, провел свободной ладонью над клинком, медленно начал опускать ее — и, замерев на миг в каком-то волоске над сталью, стремительно отдернул ее назад. Зажмурился, выдохнул и, открыв глаза, протянул Огонек мне, в точности повторив мой собственный жест.
— Благодарю, Ваше Высочество, — отрывисто произнес он. — За оказанную мне высокую честь.
— Ответную благодарность воздаю я вам, Мастер Оскинор.
Возвышавшаяся за моей спиной Юлла издала некий неопределенный горловой звук.
— Я не нуждаюсь в напоминаниях, леди, — проклятье, если бы это не было совершено непредставимо, то я поклялась бы, что мастер-оружейник при этих словах подмигнул мне. — Советник Торк сообщил мне, что вы торопитесь, — но в моей мастерской я буду решать, на что необходимо потратить драгоценное для всех нас время.
Или все же подмигнул?!
— Я нисколько не желала высказать вам неуважение, Мастер, — еще одно чудо — ни разу до этого мне не доводилось слышать из уст моей спутницы что-либо, столь напоминающее извинение. — Но лишь подумала, что достопочтенный советник Торк не сумел правильно объяснить, что мы очень сильно торопимся.
— Достопочтенный советник Торк, — хмыкнул гном, подходя к книжному шкафу, — мечтает, чтобы вы покинули пределы его владений быстрее поросячьего визга…
Я не успела разглядеть, что именно проделал Оскинор — коснулся ли какой-то полки, нажал на спрятанную среди прочих паркетин особую дощечку или сотворил нечто другое, — но книжный шкаф, вместе со скрываемой им каменной стеной двухфутовой толщины, быстро отъехал в сторону. Будь на моем месте человек, он, вне всякого сомнения, узрел бы в этом вмешательство колдовских сил — ибо его уши не смогли бы уловить натужный шорох могучего механизма в потолке.
За стеной же находилась небольшая пещера, в точности соответствующая моему первоначальному представлению о мастерской гнома-оружейника. Три разновеликих верстака и две стены поблескивали холодом смертоносной стали.
— Так вот, моя эбеновая леди, — продолжил гном, проходя вглубь. — Хоть я и не обязан это делать, но исключительно из уважения к Ее Высочеству сообщаю вам, что один лишь взгляд на сей легендарный клинок сказал мне много. Больше, чем я бы мог узнать за добрых три часа изучения ладони принцессы… с лупой… и без оной… или иных, хе-хе, антропометрических исследований. Клинки, подобные этому, да будет вам известно, весьма разборчиво подбирают себе…
— Хозяев? — пискнул Санчо.
Мастер Оскинор неторопливо достал из нагрудного кармана пару квадратных очков, тонко блеснувших золотом оправы, аккуратно нацепил их и лишь после этого пригвоздил несчастного Санчо взглядом строгого школьного учителя.
— Партнеров. А еще точнее — друзей.
Я второй раз за последние минуты искренне порадовалась, что эльфы не умеют краснеть. Ай да Огонек. Тихоня-меч, смирнехонько висевший чуть ли не в самом дальнем и темном углу Личного Королевского Арсенала. И, кстати, на Аэнга-ключника этот тихоня не иначе как затмение навел, иначе получила бы юная принцесса для своих помахушек не великий клинок, а… вертел с дворцовой кухни.
— Признаюсь, — становясь рядом с ближайшим верстаком, сказал Оскинор, — в первый момент, когда достопочтенный советник Торк изволил связаться со мной, я надумал подобрать столь нежданной гостье что-нибудь простенькое… вроде вот этого дерринджера, — крохотный пистолетик с белой костяной рукояткой легко уместился на широкой гномьей ладони, — или «шипучки», — совершенная в своем уродстве угловатая штуковина, похожая на оголовник кувалды, к которому по ошибке или недомыслию приделали рукоять от игрушки юного гномика. — Но! — То, как почти небрежно мастер Оскинор опустил оба вышеназванных предмета обратно на верстак, означало, как я догадалась, чуть ли не высшую степень презрения, которую гном-оружейник мог проявить к творениям своего ремесла. — Давать это в пару к вашему клинку, принцесса, было бы воистину кощунством, и хвала Подгорным Богам, что они не позволили ему свершиться! Подходите, Ваше Высочество, — махнул он мне, — не жмитесь на пороге. Сейчас мы поглядим, найдется ли у меня что-нибудь, достойное висеть на одном поясе с одним из Легендарных.