— Даже не смотря на все, что нам пришлось пережить?
Тёрн фыркнул. Зарылся лицом в мои волосы на радость всем, кто глазел с соседних сидений.
— Ёлка, я так рад, что мы встретились. Даже несмотря на все пережитое — я рад.
— И я тоже. Когда я думаю, что мы могли не встретиться — сердце замирает от ужаса.
— И у меня. Я тебя люблю.
— Я тебя люблю.
Эхо? Или одна мысль на двоих? А, какая разница? Главное, что это — наша мысль. И наша любовь. Разве мало?
Очень много.
Речной трамвайчик причалил, и девушка-экскурсовод хорошо поставленным голосом объявила:
— Уважаемые пассажиры. Ровно через час мы двинемся в обратный путь. Прошу вас не опаздывать. Сейчас два часа дня. В три часа мы будем ждать вас на борту. Тем, кто задержится, придется возвращаться своими силами.
— М-да. У нас бы так не поступили, — в который раз заметил Тёрн.
И я поняла, что меня эти замечания не раздражают. Действительно. У нас — по-другому.
Я уже считаю мир магии своей родиной. И не смогу жить без него. Боевой маг. Здесь могут жить врачи. Могут стихийники. Но не я. Мне самое место — там. И…
И моим детям тоже. И родить своих детей я хочу от Тёрна. От элвара, который знает, что такое любовь, честь, порядочность, который выше всего ставит долг перед своей страной. Который жизнь готов отдать для меня и за меня. Которого я люблю.
Святой источник нас так и не дождался. Пока все шлялись по церкви (вот уж что везде одинаково) и купались в сомнительной чистоты водичке, мы удрали чуть ниже по реке и нашли там подходящий пляж, скрытый камышами. Не для купания.
А что?
А на третий день, собираясь уйти к себе, на съемную квартиру, я внезапно замираю перед дверью в комнату братца. Оттуда доносятся возмущенные голоса.
Рядом так же настороженно прислушивается Тёрн.
Глава 7. Если это не засада, то чего еще вам надо?
— Хочешь, я ему ноги переломаю!
Голос из комнаты брата привлек мое внимание. Это кому это Гошка собрался ноги ломать?
— Ты что! Ты же сам еще учишься! Не смей!
— а что ты будешь делать!? Терпеть эту падлу!? Да перейду в другой университет! Всего делов!
— Тюремный!? Гошка, не смей! Зачем я тебе только это рассказала!?
— Еще бы ты не рассказала! С такими-то…
Подошедший сзади Тёрн положил мне руку на плечо. И приподнял бровь, показывая глазами на дверь.
— Это и есть проблема брата?
— Да. И лучше с ней разобраться сейчас.
— Почему?
— Судя по его эмоциям, он уже на взводе. И дальше лучше не будет.
Я кивнула и толкнула дверь. Не заперто. Прелесть какая! Гошка, сидя на кровати, утешал симпатичную девушку в ярком платьице. При виде меня с элваром за плечом, он покраснел и постарался сверкнуть глазами. Получилось откровенно плохо.
— Слушай, ты не могла бы…
— Не могла бы, — оборвала я его. — Ты собираешься наворотить глупостей. И мой долг вправить тебе мозги. Или их остатки.
— Чего!? — Гошка начал подниматься с дивана. Не закончил. Рука элвара, тяжело опустившаяся ему на плечо, отбила всякую охоту к спорам. Тем более, что дражайший супруг мастерски попал пальцами в нервный узел.
— Того. Рассказывайте, в чем проблема?
— Лёль, отвали, — чуть спокойнее начал Гошка. — Ты приехала и уехала, а нам тут жить. Это тебя не касается…
— Проблемы моей семьи автоматически касаются меня, — отрезала я. — и не смей называть меня Лёлей. Зови как все, Ёлкой. Ферштейн?
— А проблемы моей жены — это мои проблемы, — добил Тёрн. — Так что рассказывай. Что такого произошло у девушки?
Девчонка хлюпнула носом. А ведь малявка еще. Лет двадцать? Двадцать три, не больше…
Гошка еще немного посверкал глазами — и сдался. И посыпались горохом из дырявого мешка слова.
История была проста как мычание и так же незатейлива.
Лида училась в университете. И была из породы книжных девочек. В чем-то почти как я. Только я всегда была огородным пугалом. И меня это устраивало. А Лида умудрилась как-то внезапно расцвести за один год. Так получилось. Процессы полового созревания. Внезапно появилась грудь, глаза, пушистой волной улеглись волосы, а заодно прорезался и вкус к коротким юбкам и ярким платьям.
А почему бы и нет?
Королевой курса она не стала. Потом что внешность и внутреннее содержание по-прежнему не совпадали. Лида, как и раньше, обожала книжки, компьютеры и математику, приходя в восторг от теоремы Ферма и мечтая когда-нибудь доказать ее. Единственное, теперь она выглядела не как среднеполое страшилище в джинсах, а как привлекательная девушка. С Гошкой же их связывала долгая дружба, основанная на любви к детективам. Им нравился данный жанр, и они обожали находить все новые тома, читать и соревноваться — на какой странице угадают убийцу. Ребята учились вместе, Гошка собирался идти по стопам отца, Лида поступать в аспирантуру….
Все рухнуло в один момент.
Путь на экран лежит через диван? Возможно. Но вроде бы путь в аспирантуру лежал через библиотеку… Ан нет!
Я слушала и чуть ли не шипела от ярости. Мерзавцы! В мире магии такое практически невозможно. Почему? Ну-у… каждый студент Универа — это весьма опасное существо. Жестокое, кусачее, и с богатой фантазией. А до чего сам не дойдет — братья по разуму подскажут. Поэтому у нас происходит быстрый отсев некачественных преподавателей. Вот как с Эйнаром. Давно б уволили недоумка, да рога ценные. Но если что-то и как-то — ему Директор пообещал своими руками оторвать все, что не нужно для преподавания. И голову в том числе.
В обычном же учебном заведении…
Это тоже дело опасное. Каждый ученик в любой момент может обратиться к телепату. И будет сластолюбцу полный привет. В смысле — крепкий пинок под филей. Да еще неслабую компенсацию заставят выплатить в пользу пострадавшего. А уж если рядом окажется кто-то из оборотней или элваров… или тех же эльфов…
Грибы на ушах, щеках и лбу, складывающиеся в выразительном эльфийское 'Хайт[1]' — еще не самое плохое, что может случиться с насильником. Оборотни вообще откусить могут. Ненужное для жизни, ага… А элвары вообще убивают. Медленно.
В мире же техники студентки оказываются практически беззащитны. Даже если находится одна смелая девчонка, которая пытается оторвать насильнику все возможное или жалуется на него в милицию, и паразита ловят на месте преступления — все равно идет гнусный запашок. То ли она украла, то ли у нее украли, но история-то была…
Уехать Лида не могла. Больная бабушка, мать-учительница, отец, растворившийся в неизвестности — девчонка уже сейчас подрабатывала и вносила свой вклад в семейный бюджет. Да и бросить мать с бабушкой, больной Альцгеймером не могла. Это значило фактически убить обеих.
— Девочка молодец, — шепнул мне Тёрн. — Такой вулкан… она чем-то на тебя похожа. Ты бы так же поступила на ее месте.
Я внимательнее присмотрелась к Лиде.
Не красотка в общепринятом понимании. Не губаста, не грудаста, не блондинка, но — есть в ней что-то такое. Нестандартное. Темно-русые кудрявые волосы, симпатичное лицо с чуть раскосыми зелеными глазами, платьице хоть и дешевое, но отлично обрисовывает красивую грудь и тонкую талию.
У девочки было два пути. Либо бросить науку и идти искать работу. Либо поступить в аспирантуру — и искать подработку. Ей больше нравился второй путь. Да и вообще у нее был дар к математике. Ей просто не хотелось зарывать талант в землю.
Была выбрана аспирантура. Специальность. И даже сданы вступительные.
Лида успела отучиться ровно год.
А потом началось.
Сначала вроде бы безобидно. Начальник (он же зав. кафедрой, он же научный руководитель) стал задерживаться у ее стола, временами класть руку девушке на плечо…
Вроде бы безобидно?
Вот и Лида так решила. У нее в семье вообще не было отвращения к физическим контактам. Что такого-то? Она и сама могла обнять человека под настроение…
А может и догадывалась, но старалась не будить спящую гиену.
— Догадывалась. Но старалась отогнать эту мысль. Она этому уроду во внучки годится.
— Ты его уже увидел?
— Ага, смотри…
Муж спроецировал мне картинку из воспоминаний Лиды. И я поморщилась. Нечто с тонкими руками и ногами, но большим пивным животом. Седые волосы со старательно зачесанной лысиной. Поросшие шерстью пальцы. Морда старой черепахи. И омерзительный запах старого больного тела. Тела человека, который не слишком-то следит за собой. Меня аж передернуло.
— Профессор Козлимник Алессандр Парисович, прошу любить и жаловать, — прокомментировал муж.
Бедная девочка, как ее только не стошнило.
Бедная девочка, как ее только не стошнило.
— От неожиданности. Лаборатория изнутри не закрывается, она завизжала на весь этаж, шарахнулась… вот посмотри…
И я словно наяву увидела, как девушка сидит за какой-то техникой, как подходит это старое чмо, облапливает ее сзади и начинает целовать в шею, бормоча при этом что-то вроде 'Не сопротивляйся, тебе будет хорошо…'. Я почти физически почувствовала ее ужас и отвращение. Лида дернулась, выскочила из-за установки и взвизгнула на всю лабораторию:
— Пустите немедленно!!! Не смейте меня трогать!!!
Схватила сумочку и вылетела стрелой за дверь.
Бедный ребенок.
— А почему она пошла жаловаться Гошке?
— В том-то и дело. Ей просто некому. Ни сказать, ни пожаловаться. Даже совета попросить. Родным? Да они разволнуются, станут нервничать, переживать, страдать… Друзьям? У нее есть подруги. Но кто-то работает вместе с ней — и она боится огласки. Кто-то слишком близко знаком с ее родными — и опять же она не хочет волновать мать и бабушку. А кто-то просто трепло. Гошка — идеальный вариант. Он не болтун, не станет рассказывать ничего ее родителям… и кстати, она ему нравится.
— А он ей?
— И он ей.
— Так может…
— А может, пусть они сами решают?
— Никаких самих! Если ты считаешь, что девочка хорошая — пусть Гошка женится. Где он еще такую найдет? Сам знаешь, дети богатых родителей…
— Ох, знаю. А теперь поговори с братом…
Я вздрогнула и перевела взгляд на братца. Тот сидел красный и недовольный. Лида была не лучше. Ее аж всю трясло.
— я что — так похожа на шлюху?! — вопросила она. — Я же… я не давала ему повода!!! Клянусь!!!
— Не врет.
— Я знаю, — мягко ответила я. — Просто есть такие подонки, которые считают себя божьим даром…
— И что?! Если я красивая — я обязана спать со всеми подряд!? Если я одеваюсь так чтобы показать свою внешность — я доступная женщина!? Ненавижу!!!
— Глупости, — успокоил ее Тёрн. — Вот посмотри на мою жену. Она красивая. Но никто не считает ее доступной.
— потому что я все могу доступно объяснить. Парой огненных шаров.
— И это тоже.
И уже ребятам.
— Пойми, ты красива. Но это вовсе не значит, что ты — проститутка. Или что с тобой можно так поступать. Просто тебе попался подонок. Такие бывают.
— пока им что-нибудь не отрывают. У меня есть два предложения.
— Какие?
— Первое. Вы с Гошкой женитесь.
— Что?!
— Как!?
Ребята аж шарахнулись. Не сидели бы — так упали.
— Объясняю. Хотите — пусть у вас будет фиктивный брак. Лида у себя, Гошка у себя, — коварно предложила я, вспоминая, чем закончилось подобное предложение от Тёрна. — Но пусть у вас будут кольца и штампы. Можете даже ничего не говорить родителям. И не менять фамилии.
Ребята переглянулись.
— а Лида закончит аспирантуру — и разведетесь, — спокойно добила я. — Гошка может спокойно встречаться с девушками — он ведь женат. Если что-то Лида даст ему свободу. То же и с Лидой. Разве плохо?
Ребята переглядывались.
— я не хотел бы…
— я не планировала, — начали они одновременно.
Я фыркнула.
— Ребята, это всего лишь штамп в паспорте. Если хотите — подпишите еще и брачный контракт. Типа, каждый при своем и никто ни на что не претендует. А я схожу в институт.
— А ты сможешь? Ты только начала восстанавливаться…
— Разумеется. Но ребята помогут. Из Эвина выйдет прекрасный пес-призрак…
Тёрн расплылся в шкодливой усмешке. Он также понял, что я хочу сделать с подонком.
— Ну? Согласны?
Ребята переглянулись. Кивнули.
— вот и отлично. Гошка, сходите завтра, подайте заявление. Заодно Лида будет вне подозрений. И чтобы завтра вечером вы были где-то, где вас могут увидеть как можно больше людей.
Лида чуть побледнела.
— Вы его не убьете?
— Нет. Руки еще марать об эту сволочь. Как зовут сволочь, кстати?
Имечко я и так знала, но не открывать же детям все наши способности? Еще не хватало!
— Профессор. Козлимник Алессандр Парисович.
— Не поняла? Откуда имечко? Не Александр?
— Нет. У него предки были повернуты на древних греках, изучали, даже диссеры писали. А дитятко подалось в математику.
— Ясно. Значит, устроим ему показательную экскурсию по царству Аида, — криво ухмыльнулась я, вспоминая мифологию.
— Но…
— Меньше знаешь, лучше спишь.
Лида кивнула, опуская ресницы.
— Так-то. И расскажи подробно — что, как, где, сколько…
***
Следующий день был посвящен разработке плана и подготовке. А ближе к вечеру, когда на кафедре гарантировано никого не оставалось, мы пошли на дело.
То есть пошла я.
Я еще не могла бросаться огненными шарами, но заклинание иллюзии уже держала. И даже могла показать что-то отвлеченное. А почему нет?
На электронный ящик мерзавца упала коротенькая записка: 'Я не желаю выносить это дело на всеобщее рассмотрение. Прошу Вас быть на кафедре в 6-30 вечера. Лида М.'
Этого хватило. И я с удовольствием пронаблюдала свет, горящий в окне кафедры. А потом толкнула дверь — и вошла. Специально завернулась в бесформенную хламиду, махнула удостоверением личности — и проскользнула внутрь. Тёрн даже такими приемами не пользовался. Набросил невидимость и прошел. Вместе с Эвином, Лергом и Керроном. Только турникет качнулся. Я предупреждала о наличии камер. Им-то глаза не отведешь. Но зато прекрасно сработал клочок тумана, насланный Лергом. Маленькое черное облачко тумана на пару минут приклеилось к объективу — и ребята проскользнули внутрь, пока охрана пыталась понять, что же у них не в порядке.
Товарищ Козлимник (для краткости мы уже сократили его до Козла) ждал меня на кафедре. По дороге я скинула хламиду, вручив ее Тёрну. Сделала поглубже декольте. Взбила волосы. И вообще была в полой боевой готовности.
Чем хороши иллюзии?
Да тем, что одну из них можно легко поменять на другую.
Жители мира магии могут их распознать. Хоть и не все, но многие. А в мире техники…
Я открыла дверь и проскользнула внутрь.
— Алессандр Парисович, добрый вечер.
— Здравствуй, Лидочка. Рад тебя видеть.
— Вижу, что рады, — не пошла я на контакт. — Что значит ваше поведение вчера утром? Я специально пришла прояснить все, чтобы между нами не было неясностей.
Могла бы и не спрашивать. Масляная улыбка на губах негодяя была омерзительна.
— А разве не ясно, что оно означает? Вы — молодая привлекательная девушка. Строго говоря, главное ваше достоинство — это ваша внешность…
Я аж вскипела. Это Лида-то? Безмозглая кукла Барби?
Да мой супруг утверждал, что при хорошем образовании она стала бы не хуже Лери. А может еще и станет. А Её Высочество Дилера уже год как возглавляет королевский фискальный кабинет. В переводе — проверяет всю бухгалтерию, на которую ее бросает король, по достоинству оценивший невестку. Даже когда она была беременна, все равно что-то считала и проверяла. И ежели вы думаете, что от нее ушел хоть один казнокрад, вы так больше не думайте!
А тут!
— А что — мои мозги уже ничего не стоят? — ледяным тоном поинтересовалась я. — И то, что я связалась с вашей аспирантурой, куда даже чтобы откосить от армии — и то не идут?
— Это конечно, важно. Но вы же понимаете, что женщина и математика…
— Полагаю, Софья Ковалевская об этом не знала, — парировала я.
— А в личной жизни вы придерживаетесь ее принципов?
Вспомнив, что знаменитый математик отнюдь не была ханжой, я мерзко улыбнулась. И парировала.
— Только с теми, кто мне нравится.
— А с теми, от кого зависит ваша дальнейшая судьба? Хотите после защиты остаться на кафедре? Да и вообще — хотите защититься?
— Представьте себе — хочу.
— Я так и думал. Иначе вы бы не явились сюда в таком очаровательном платье. Вы же понимаете, какое впечатление производите.
Я издевательски рассмеялась.
— Возьми платок. Прикрой нагую грудь. Сей приоткрыв предмет, ты пролагаешь путь греховным помыслам и вожделеньям грязным…
— Что? — растерялся Козел.
— Неужто же вы так подвержены соблазнам, что вожделения не в силах побороть, нечаянно вблизи узрев нагую плоть? Вы, как я погляжу, уж чересчур горячий. А я — похолодней. И чувствую иначе. Явись вы предо мной, в чем родила вас мать — перед соблазном я б сумела устоять.
— Не понял?
— Неудивительно. Это 'Тартюф', Мольера. Классика всегда актуальна, не так ли? Даже через триста лет находятся подонки и ханжи — и находятся зависимые от них несчастные.
'Подонка' профессор Козлимник стерпел. И холодно поинтересовался: