Рони бросился вперед, надеясь скрутить первого, но тот проявил удивительную проворность, прыгнул, словно лягушка, оттолкнулся от стены и бросился наутек, а следом и его напарник.
Теперь уже роль преследователей пришлось играть отряду Мартина. Бурраша и Ламтака он пустил прямиком – они плохо знали город, а сам на пару с Рони начал, где возможно, срезать путь через закоулки и дырки в заборах. Этот метод давал результаты, и временами им почти удавалось перехватить беглецов, но тех подгонял страх, поскольку разгоряченные орк и квадратный гном выглядели настоящими монстрами. Они рычали и громко топали, выкрикивая в запале слова на неизвестных языках. Ужас подстегивал «хвостов», и они неслись, едва касаясь мостовой. А Мартин чувствовал, что еще немного – и упадет. Дыхания уже не хватало, однако Рони поймал кураж и даже успевал что-то кричать, но Мартин едва мог его расслышать.
Бурраш с Ламтаком громко топали и угрожающе сопели, люди с улиц исчезали за дверями домов. Брошенный запряженным в телегу мул испуганно заорал и затряс головой, а когда мимо пронеслись орк с гном, сломал дышла и помчался по улице.
Между тем беглецы, наконец, ошиблись и свернули в тупик, где имелся лишь узкий лаз под каменной стеной, в который с разбегу проскочить было невозможно. Мартин с облегчением перешел на шаг, в то время как Рони, Бурраш и Ламтак преследования не прекратили.
Когда Мартин неспешной походкой вышел в тупик, то увидел лишь своих товарищей, склонившихся над лежавшими беглецами. Поначалу он решил, что Бурраш им врезал в качестве наказания, однако, подойдя, увидел кровь – оба наблюдателя оказались заколоты.
– Их двое было! Через забор ушли!.. – пояснил Рони.
Мартин покачал головой, забор был высокий – полтора его роста.
– Давай, зеленый! – крикнул Ламтак, становясь к забору, словно подставка. Орк, недолго думая, вскочил на гнома и перемахнул через забор, за ним, чуть подпрыгнув на плечах Ламтака, перебрался Рони, и они с Буррашом помчались догонять очередных злодеев.
– Ну, давай, чего стоишь! – нетерпеливо прикинул Ламтак.
– Да я так не сумею!
– Рони сумел! – настаивал гном.
– Да он почти втрое моложе меня! – развел руками Мартин.
– Тогда давай так!
Ламтак стал к стене спиной и сложил ладони в виде ступеньки.
– Наступай, я тебя подброшу!..
Мартин поставил ногу, и в тот же миг Ламтак подбросил его с такой силой, что, не ухватись Мартин за края стены, он бы улетел намного дальше. Однако зацепиться все же удалось, и Мартин сполз по стене на землю, а затем побежал вниз по улице, которая вела в порт.
У нее было много ответвлений, но Мартин был уверен, что злодеи спешили именно в порт.
49
И Мартин не ошибся. Когда улица закончилась и он выбежал на площадь, где торговали свежей рыбой, за головами гомонящих торговцев и рыбаков, за рядами выставленных корзин с рыбой он увидел мятущиеся фигуры Бурраша и Рони, которые, словно гончие, неслись, позабыв об усталости.
– Ах ты!.. – воскликнул Мартин, едва не поскользнувшись на рыбьей чешуе, и, прибавив ходу, стал лавировать между людьми и прилавками, стараясь не поскользнуться снова.
Когда ему удалось преодолеть рыбную площадь, Рони с Буррашом уже скакали по дощатым настилам причалов, а двое злодеев – теперь Мартин их увидел, – не сбавляя скорости, неслись прямо к воде.
– Топиться, что ли, собрались… – пропыхтел себе под нос Мартин, и в этот момент оба беглеца, один за другим, прыгнули в воду.
Поднялись брызги, и стало ясно, что Мартину не показалось, но на этом погоня не закончилась. Бурраш, ничуть не сомневаясь, тоже сиганул в воду, а Рони остался на причале.
Вдруг слева, из переулка, топоча и пыхтя, словно секач, выбежал Ламтак, и они с Мартином одновременно подбежали к краю причала.
– Что там?! – воскликнул Мартин, глядя на пузыри и водовороты, крутящиеся по воде.
– Я… Я не знаю! – в панике закричал Рони. – Может, нам тоже нырнуть надо?!
– Ты не прыгай, я сам! – придержал его Мартин и стал скидывать сапоги, однако в этот момент на поверхности показался отфыркивающийся Бурраш, который выволок на поверхность одного из злодеев.
– Держи! – крикнул он Ламтаку, и тот, упав на помост, дотянулся до пленника и рывком выбросил его на причал. Затем подал руку Буррашу и помог ему выбраться на высокую стенку. Тем временем бесчувственный прежде пленник начал подавать признаки жизни.
– Живой вроде! – заметил Рони, наклоняясь над человеком с бородой и разлохмаченными бакенбардами. Сросшиеся на переносице брови и бледная кожа придавали ему злодейский вид.
– Ну-ка, рассказывай, кому служишь! – строго сказал Бурраш, снова хватая пленника и крепко его встряхивая. Бедняга ударился головой о дощатый настил и попытался вырваться, но Бурраш держал крепко.
– Эй, у тебя тут порез! – заметил Рони, касаясь кровоточащего плеча.
– Это меня дружок его кинжалом достал.
– Прямо в воде? – поразился Ламтак.
– В воде.
– А куда он подевался? – спросил Рони, посматривая в воду.
– На дно отправился, а этого я выгреб, – и Бурраш снова встряхнул пленника. – Ну-ка, рассказывай, кто воришек прикончил!..
– Сурнап, – едва слышно произнес пленник, с ужасом глядя на мокрого гиганта.
– А точно не ты?
– У меня нет кинжала. Кинжал у Сурнапа остался.
– Сурнап твой напарник?
Пленник устало кивнул.
– У них там что-то вроде тайника, сейчас отдохну и снова нырну, нужно разведать.
– Ну, ты, зеленый, просто змея водяная! – поразился Ламтак. – А я-то воду не люблю. Зато копаю хорошо.
– А что копаешь? – спросил Рони.
– Да что угодно. Люблю копать, и все тут. На войне очень пригодилось.
– Ты больше не ныряй, – сказал Мартин, обращаясь к орку. – Выжимай штаны, обсыхай. Я сам нырну.
И Мартин снова начал раздеваться. Оставшись в одних подштанниках, он встал на краю, мгновение помедлил и прыгнул в воду.
Вода была прозрачной и совсем не холодной, он огляделся, и в почерневшей стене причала, сложенной из дубовых бревен, увидел обрамленный водорослями пролом.
Когда-то, будучи еще молодым, он любил купаться в море и нырять среди скал, исследуя подводные пещеры. Как оказалось, за столько лет Мартин не потерял былых навыков и за пару гребков оказался возле пролома. Заглянул в него и, увидев слабый свет, проплыл через отверстие и стал осторожно подниматься, почти сразу оказавшись на воздухе.
Это был воздушный пузырь, образовавшийся под слежавшимися бревнами, которые не пропускали воздух. Кто-то доставил сюда доски, из которых собрали маленький остров, где могли располагаться два-три человека.
Мартин подтянулся на руках и забрался на островок, над которым висел едва тлеющий масляный светильник. Мартин прибавил фитиль, и света стало больше.
Он огляделся и увидел еще один пролом с темной водой, который вел неизвестно куда.
На досках нашелся лишь кожаный мешок, в котором здешние обитатели переправляли наружу одежду в сухом виде. А свежий воздух поступал из-под воды во время шторма.
Закончив осмотр, Мартин уже собирался поднырнуть обратно, как вдруг в соседнем проломе увидел ужасного монстра, который смотрел на него из-под прозрачных век.
– Приветик…
– Это ты?! – воскликнул Мартин, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит.
– Чего ты так волнуешься, мы ж виделись не раз?
– Да ты! Ты все время появляешься неожиданно!..
– Я думал, ты скажешь спасибо, ведь не всякий морлинг может переносить морскую воду.
– Ну, я помню, ты из особенного рода, – кивнул Мартин, переводя дух.
– Ваша шкатулка отплыла сегодня на шхуне «Урман».
– Куда?
– Думаю, в Змеебад. За ней тянулся длинный шлейф тамошних пряностей.
– Они их в воду, что ли, бросали?
– Сливали воду из нужника.
– Ах, вон оно что. Извини.
– Да ладно, обычное дело.
– Послушай, а как ты меня находишь?
– Мне сообщают, я плыву. Вот только сейчас и подоспел, а то бы орку вашему помочь успел – но опоздал, здесь сильное течение.
– А кто сообщает, если не секрет?
– Голос женский, думаю, это Середа.
– А кто она?
Морлинг вздохнул совсем по-человечески.
– Давай я поплыву, а то мне пора.
– Хорошо, спасибо за помощь, – ответил Мартин, понимая, что спрашивать о Середе бесполезно.
50
Вынырнув на поверхность, Мартин не видел, как по причалу бегают его товарищи и парочка местных рыбаков, пытаясь бороться с высоким пламенем, источавшим черный смрадный дым.
Кто-то требовал нести багор, другие – пожарные ведра, но пока Мартин сам поднимался по выступам, пламя погасло самой собой, и только в небе черным росчерком остался относимый ветром дым.
– Он сгорел, понимаешь?! – воскликнул Рони, обращаясь к появившемуся Мартину.
– Я понял, – сказал тот и, отойдя за ящики, выжал подштанники почти досуха. Все молчали, поглядывая то на вернувшегося Мартина, то на останки пленника. А отовсюду к месту происшествия спешили люди, кто с топором, кто с багром и ветошью, чтобы гасить доски.
– Я понял, – сказал тот и, отойдя за ящики, выжал подштанники почти досуха. Все молчали, поглядывая то на вернувшегося Мартина, то на останки пленника. А отовсюду к месту происшествия спешили люди, кто с топором, кто с багром и ветошью, чтобы гасить доски.
– Так что это было, братцы? – спросил один из рыбаков, обращаясь к Мартину, который уже затягивал ремень на штанах.
– Колдовство это было, так что разбегайтесь отсюда, как бы чего не вышло.
В его устах это прозвучало настолько убедительно, что рыбаки поспешили прочь, спотыкаясь и поминутно оглядываясь. Они развернули и других любопытных, которые тоже стали разбегаться, поэтому вскоре Мартин, Рони, Бурраш и Ламтак остались на причале одни.
– Он что-нибудь рассказал? – спросил Мартин, подходя к остывающей золе.
– Да, – кивнул Бурраш и осторожно дотронулся до щеки. – Всю морду мне опалил, когда полыхнул!
– Страшное дело, – прошептал рядом Ламтак. – Хорошо, у тебя борода не растет, а то беда.
– Все равно печет, – пробурчал Бурраш.
– Рони, дотянись до стены, сорви водорослей коричневых, они от ожогов помогают, – сказал Мартин.
– Думаешь, поможет? – усомнился Бурраш, снова притрагиваясь к лицу.
– Поможет – проверено. Так что он успел сказать?
– Сказал, что они никакие не прицепы, а только помощники и работали за какой-то долг. Но работали давно – лет десять.
– Большой, видать, долг.
– Сказал еще, что они тут были на побегушках, чтобы за местной командой присматривать, а главным был господин Поуп. Тот все дела вел, давал деньги, которых было без счета, и у него были судно и команда из бутальеров, это вроде солдат-рабов. У Поупа этот парень видел ларец, какой нам описывали.
– А бегали за нами которые – они кто?
– Бродяги нанятые, их прямо на площади созвали, по пять медяшек дали и сказали, куда идти и когда бить кидаться.
– А про Писаря ты спрашивал?
– Так вот тут-то все и произошло. Он уже слабеть стал, а я давай ему описывать этого… Ну, как помнил, так и описывал! Он-то сначала ничего вроде не понимал и почти в забытье провалился, а потом открыл глаза и говорит: помню, дескать, такого, могу даже имя сказать. Но тут же и полыхнул.
Подошел Рони и протянул Буррашу пучок водорослей.
– Чего это? – спросил тот.
– Просто приложи к обожженному месту и подержи минут пять, – сказал Мартин. – И пойдемте отсюда, может, сюда уже стражники бегут – не хотелось бы сесть в околоток.
Мартин оказался прав, едва они дошли до первой линии складов, как появились двое верховых стражников – большая редкость в этих местах. Пришлось прибавить шагу, чтобы не попасть им на глаза.
– Так, значит, мы сейчас к заказчику потопаем? – спросил Ламтак.
– Выходит, так, – пожал плечами Бурраш, отчего намокшая куртка на нем заскрипела. – Мы сделали все быстро и правильно. Эй, Мартин, помогла твоя трава, морда совсем гореть перестала!..
– Ну и выбрось, – сказал Мартин. – Я чего вам сказать хотел, я снова с морлингом виделся.
– В море, что ли? – спросил Рони.
– Да, занырнул в провал, а там у них воздушный пузырь и лежка. Даже светильник имеется. И вот там-то меня этот… подкараулил. Напугал как – ужас просто, – Мартин покачал головой. – Зато вести новые принес, сказал, что шкатулка наша уплыла утром, на шхуне «Урман».
– А куда? – спросил Бурраш и, размахнувшись, зашвырнул пучок водорослей на крышу ближайшего склада.
– Морлинг сказал, в Змеебад, он это по запаху понял.
– А что же он – под водой нюхать может? – уточнил Ламтак.
– Ясное дело, может, – сказал Бурраш, притрагиваясь к щеке и проверяя состояние лица. – Если под водой живет, там же и нюхает. Глостеры вон – живут под землей и песком брюхо набивают.
– Да разве можно песок-то есть? – удивился Мартин.
– Не знаю, может, они, как утки, камешки глотают, но песка в них навалом.
– А откуда ты знаешь, чего у них внутри? – спросил Рони после недолгой паузы.
– Это хорошо в сече заметно, – негромко произнес Ламтак. – Как начинают рубиться, так сразу видно, что у кого внутри. У глостеров был песок.
– Однако, – выдохнул Рони.
51
Герцог Лоринджер стоял на носу корабля, закутавшись в плащ, и свежий ветер трепал его волосы. Настроение было отличное, просто восторг! Следом за его кораблем-буканиром, припадая тяжелыми гружеными боками, тащился «торговец» с полными трюмами товара. И хотя шерсть оказалась не самого высокого качества, ее количество с лихвой окупало те расходы, что пришлось понести.
Экипаж «торговца» едва не устроил им пожар, успев перебросить несколько кувшинов с горящей серой и маслом. Хорошо, что они были начеку, приготовив мокрую парусину, однако такелаж был попорчен, пришлось заменять из запасов, а это опять расходы – такелаж Лоринджер покупал самый лучший, а не какие-то подточенные жучком обноски.
Потом был абордаж, который прошел именно так, как Лоринджер и рассчитывал. Ударили из двух катапульт, подтянули «торговца» всем бортом, но вот то, что у торгашей в команде нашлось полдюжины буканиров, стало полной неожиданностью. Именно они устроили команде герцога достойную встречу.
Лоринджер снова вздохнул и обернулся.
Двое матросов зашивали в парусину шестерых погибших в этой схватке. Еще пятеро получили ранения, не позволяющие им работать в ближайшие две недели. В отличие от простодушных матросов, буканиры-охранники понимали, что пощады никому не будет, и дрались до последнего, в то время как остальные бросали оружие и сдавались.
Сейчас остатки команды «торговца» сидели взаперти на своем судне. Представитель хозяина погиб в бою, также проявив незаурядную храбрость, хотя и не блистал умением.
Но буканиры – это да. Останься они в живых, герцог взял бы их к себе, но схватка была столь яростной, что в ней не оказалось ни единого перерыва. Люди рубили и кололи друг друга, пока не стало некому сопротивляться.
Подошел Трей. Перебинтованная тряпицей рука доставляла ему боль, и, кроме него, от этой напасти пострадали еще четверо. Здешний умелец – Лело, бывший матрос пиратского адмирала Эдмона Коукера, служил у Лоринджера лекарем. И хотя сам герцог его услугами пользоваться избегал, слишком уж грубыми и простодушными казались его методы, в команде Лело уважали, ведь он знал множество лекарств от всяческих морских неприятностей – начиная с морского поноса и кончая выведением трюмных блох.
Еще он мог готовить яды, которыми протравливались стрелы и кинжалы, а также заваривал пеньку в морской воде, чтобы лечить кожный зуд от заразной зеленой мошки.
– Ну, что там у вас, скоро ты перестанешь морщиться?
– Как не морщиться, ваша светлость? Выпил полведра морской воды, жду, когда согреется.
– Вода?
– Да, Лело сказал, что вода в брюхе должна согреться. Тогда он даст трубку курить.
– А стрекальные иголки, стало быть, в табак перетер?
– Говорит, что так.
– Ну, посмотрим, как сработает. Ладно, иди, пей свою воду, а то смотреть на тебя больно.
Трей ушел, и Лоринджер снова вздохнул. Команда «торговца» применила против его бойцов иглы из гребней ядовитых рыб. Длинные, дюймов по десять, они выстреливались из легких арбалетов целыми пучками и прошивали даже кожаные накладки. А когда вонзались в тело, взывали боль, как от сильного ожога – в этот раз Лоринджер видел это собственными глазами. Раненные такими иглами матросы напрочь забывали о схватке, а один бедняга, в которого попали несколько таких игл, выпрыгнул за борт из-за жуткой боли.
Подошел капитан и негромко кашлянул, чтобы привлечь внимание герцога.
– Ваша светлость, разрешите спускать за борт?
– Что? Ах, это… – герцог кивнул, увидев, что все тела зашиты в парусину. – Да, конечно, начинайте, я сейчас подойду.
52
После долгого пребывания на ветреной палубе Лоринджера потянуло в сон, и едва стало смеркаться, он ушел в каюту, где выпил травяного отвара с ромом и уснул, не раздеваясь.
Спал герцог крепко, проснулся отдохнувшим и, едва выйдя в проходной закуток, где, поджав ноги, обычно спал рослый Трей, увидел того в полном здравии, державшим поднос с завтраком для его светлости.
– Трей, ты в порядке?
– В полном, ваша светлость. Вот – несу вам завтракать.
– Ну, хорошо, я посещу гальюн и сейчас же вернусь.
– Да, сэр.
Герцог вышел на палубу и вдохнул студеный сырой воздух.
Уже к вечеру они прибудут на остров Мадрион, где он продаст товар и получит долгожданное золото. Оно ему так необходимо! Теперь, когда он снова почувствовал, как возвращенные три года довольно заметно изменили его самочувствие, он желал омолодиться еще больше!
Спустившись на пол-яруса в персональный гальюн, сколоченный из свежих сосновых досок, даже не обработанных смолой от морского грибка, герцог стал справлять малую нужду и почувствовал, что делает это с необычайной легкостью – ведь три года назад у него не было этих досадных задержек. Золота! Непременно золота и поскорее!