— Привет! — девушка распахнула заднюю дверь, запрыгнула на сиденье, с размаху обняла его, прижалась щекой. — Как я рада тебя видеть!
— Наконец-то! — Лана кинула взгляд на изящные часики. — Мы тебя уже пятнадцать минут дожидаемся.
— Ну и ничего страшного, не под дождем ведь ждете! — парировала Долька. — Подумаешь, задержалась чуть-чуть…
— Девочки, девочки, не ссорьтесь! — тут же вступил Малахов. У него не было никакого желания опять весь вечер присутствовать при семейной разборке. — Тут до Маяковки рукой подать. Успеем сто раз. Сегодня ж суббота, пробок нет…
Джозеф снимал квартиру в доме, который был известен в столице по двум причинам: на первом этаже его был когда-то крупный магазин «Подарки», а на одном из верхних некоторое время жила Алла Пугачева, в том числе и в период своей нашумевшей свадьбы. Ни магазина сувениров, ни певицы с молодым супругом тут давно уже не было, но москвичи продолжали воспринимать этот дом через призму тех примет, называя «домом, где «Подарки», или «домом Пугачевой».
— Похоже, нас тут ждут! — сказала, поводя носом, Долька, едва они вошли в подъезд и миновали дежурных. Действительно, уже на лестнице стоял головокружительный аромат — смесь запаха жареного мяса, свежевыпеченных пирогов и еще чего-то, что Виталий даже затруднился определить, но явно чего-то очень вкусного.
Дверь открыл радостный Коллуэй:
— Милости прошу к нашему палашу! — приветствовал он. Долька тихо фыркнула.
— К шалашу, Джозик, — привычно поправила улыбавшаяся за его спиной Наташа. — Палаш — это оружие, а дом из веток — шалаш.
— Джо, ну вы с Ланой уже знакомы. — Малахов приступил к столь нелюбимой им церемонии представления. — Наташа, это моя супруга Светлана.
— Я вас именно такой и представляла! — радостно сообщила хозяйка. Лана лишь снисходительно кивнула в ответ — ни дать ни взять королева, снизошедшая до того, чтобы ответить на приветствие посудомойки.
— А это Долька, наша дочь, — продолжал Виталий.
— Ой, какая же ты хорошенькая! — восхитилась Наташа. — Ну просто конфетка! А в кого же она у вас такая черненькая получилась? Вроде ни в папу, ни в маму…
— Ни в мать, ни в отца — в прохожего молодца, — отвечал, улыбаясь, Малахов. Сколько раз уже в жизни он слышал этот вопрос…
Лана только поморщилась. Джозеф перевел взгляд с Дольки на нее и шутливо погрозил пальцем:
— Вы, Лана, должно быть, были в младшей школе большой шалуньей!
Та подняла брови:
— Почему вы так решили?
— Ну как же: у такой молодой женщины — и такая взрослая дочь! Получается, вы произвели ее на свет лет в десять, не позже.
С точки зрения Виталия, этот комплимент был сомнительным, чтобы не сказать — пошлым, но его супруга довольно рассмеялась.
— Ну, мойте руки — и к столу! — весело скомандовала Наташа. — А то пироги уже стынут.
Виталий еще не был в этом доме с тех пор, как тут поселилась Наташа, и теперь с любопытством оглядывался вокруг. Присутствие женщины теперь чувствовалось во всем. Ее заботливая рука добавила к этой современно отремонтированной и обставленной по западным каталогам квартире множество мелких штрихов, начиная от фиалок на подоконнике и заканчивая веселой занавеской для ванной в розовый и желтый цветочек. Лана, глядя на все это, морщила нос и бормотала что-то вроде «безвкусица» и «мещанство», а Малахову показалось, что так уютнее.
— Ой, а что это у вас такое? — удивилась Долька, показывая на памятный Виталию булыжник. Камень лежал на почетном месте — специально отведенном для него столике, и даже пластиковой крышкой был закрыт, словно витриной.
— Это часть мостовой Красной площади! — гордо отвечал Коллуэй. — Прошу вас, Долли, садитесь за стол. А то, — пожаловался он, сам торопливо усаживаясь, — мне Наташа с самого утра не разрешила взять ни одного пирога! Говорит — подожди гостей!
— И правильно, нечего аппетит перебивать! — Хозяйка появилась из кухни с запотевшим хрустальным графином в руках. — А то натрескаешься пирогов, а потом за столом ничего есть не будешь.
Она с трудом нашла на заставленном столе место для графина, положила освободившиеся руки на плечи Джозефу и звонко чмокнула его в уже начинающую лысеть макушку. Тот довольно хрюкнул, обернулся, обнял Наташу за талию, ткнулся лицом в ее пышную грудь.
Малахов с улыбкой наблюдал за ними. Слов нет, эти двое отлично подходили друг другу. Наташа в чем-то вела себя по отношению к техасцу по-матерински — а в чем-то и сама была такой же по-детски естественной и непосредственной.
— Ну что же вы! Виталий, Лана, садитесь! — засуетилась тем временем хозяйка. — Вот сюда можно, рядом со мной. Салаты накладывайте. Вот здесь «Оливье», там — «Весенний», это — «Охотничий»… Долька, давай тарелку, я тебе грибочков положу! Джозик, ну а что ж ты селедку свою любимую? Вон, справа от тебя стоит!
— Надо выпить за встречу! — предложил хозяин. — Лана, что вы предпочитаете?
— Мне немного красного вина, пожалуйста… Спасибо, Джозеф, достаточно.
— А я вот не люблю вина… От шампанского у меня изжога, а ото всего остального голова болит, — поделилась хозяйка. — Я уж водки, с мальчиками вместе. Виталь, ты как — по водочке?
— Нет, ребята, я за рулем, — развел руками Малахов.
— Да перестань, Вит! Оставишь машину здесь, завтра заберешь, а сегодня мы вам такси вызовем.
— Нет, друзья, право, не стоит!
— Ну, как знаешь, — не стала уговаривать Наташа. — Тогда морс клюквенный, оно и для здоровья полезно… Мужики, а чего ж девушке-то ничего не налили? Долька, ты чего пьешь — вино или водку?
— Я тоже буду клюквенный морс, — заявила дочь, к великой радости Малахова.
— Ну и умница! — Наташа осторожно наливала из полного до краев кувшина темно-красную жидкость. — Давайте, со свиданьицем!
— За встречу! Дай бог, не в последний раз видимся! — Стопочки и стаканы со звоном соединились.
— Как вкусно! — восхитилась Долька, залпом выпив чуть ли не полный стакан. — Это что за морс, как называется? Я тоже буду себе такой покупать!
Джозеф хитро улыбнулся:
— Ничего у вас, Долли, не получится!
— Это почему?
— Потому что такой морс нигде не продается. Наташа его сама делает.
— Правда?
— Правда! Она у меня грандиозный кулинар, да, Наташа?
— Да ладно, тоже мне дел-то — морс сварить, — смущенно отмахнулась хозяйка, но Джозефу уж очень хотелось похвастаться ее поварским искусством:
— А еще она огурцы… закрывает — я правильно сказал? И рыбу сама солит. И варенье варит, и цыплята табака печет…
— Не пеку, а жарю, Джозик! Пекут пироги… Ой, батюшки, а про пироги-то мы и забыли! — Наташа быстро придвинула сервировочный столик на колесах, стянула укрывавшие блюда полотенца. На трех больших тарелках высокой горкой лежали румяные душистые пироги.
— Вот эти с картошкой, эти с мясом, эти с луком и яйцами… Я еще с капустой люблю, но Джозику у нас капусту нельзя, он ее не переваривает. В прямом смысле… Я вот сюда поставлю, чтобы всем удобно было. А кому холодца положить? Холодец у меня вот этот раз так уж удался! Оно, конечно, нехорошо сейчас мясное, Великий пост идет, ну уж ладно… Да вы ешьте, ешьте, не стесняйтесь!
Приглашение было излишним — все и так уминали за обе щеки. Даже Долька, которая всю жизнь отличалась плохим аппетитом, уже тянулась за третьим пирогом, Лана, обычно очень строго следившая за своим питанием, наложила себе полную тарелку «Охотничьего» салата и не смогла удержаться от комплимента:
— Интересный какой салатик… Я нигде такого не пробовала.
— А это старинный монастырский рецепт, — отвечала с набитым ртом Наташа. Она тоже уплетала будь здоров, не отставая от своих гостей. — Если хотите, я вам потом запишу…
Малахов не отставал. Напряжение, державшее его в тисках с самого утра, потихоньку начало отступать. Обед, вопреки его опасениям, протекал легко и весело. Не успели они подъесть закуски, как уже было подано горячее.
— Как пахнет! — восхитился Виталий. — Это что же такое?
— Мясо по-французски… Передавайте сюда грязные тарелки, я вам сейчас другие дам.
— Наташа, вы с ума сошли! — вяло протестовала Лана. — Свинина, картошка, сыр, да еще столько масла… Это же смерть фигуре!
— Зато какая клевая смерть, — хихикала Долька. — От обжорства! М-м-м, вкуснятина!
— Это не масло, это майонез, — успокаивала Наташа.
— Тем более! — ахала Лана. — Разве можно такое есть?
— А вы и не ешьте, вы только кусочек попробуйте, — увещевал Коллуэй.
Наташа, не слушая возражений, уже наполняла для нее тарелку. Лана попробовала раз, другой и уже не могла остановиться.
«Я счастлив, — вдруг с удивлением признался себе Виталий. — Я в гостях у друзей, в уютном и приятном доме. Сижу за вкусным столом, а рядом — моя любимая семья. И мне ничего больше в жизни не надо!»
После горячего был еще десерт, потом чай с тортом, к которому уже никто не притронулся, даже Джо. Все в буквальном смысле слова отвалились от стола, кое-как расползлись по диванам и креслам, откинулись на спинки и, тяжело дыша, лениво слушали, как вернувшаяся с очередного перекура Долька рассуждает об оптимистах и пессимистах.
— Нам в институте говорили, что есть такая теория — если человек родится ночью, то он будет пессимистом, а если при солнечном свете — то оптимистом.
— Я родился шестого августа. — Джозеф, как всегда, примерил все на себя.
— А во сколько? Сколько времени было?
— Полдень.
— Ну, так оно и есть! Ты типичный оптимист, дружище, — хохотнул Малахов.
— А я в шесть вечера, — пожала плечами Лана.
— Значит, ты ближе к пессимистам, — поддержал игру Виталий. — Ты же декабрьская, а в декабре в это время уже всегда темно. И Долька у нас получается махровым пессимистом, да?
— Ну да, я в три часа ночи родилась. С тех пор ночь — мое любимое время… Вит, а ты во сколько?
— Понятия не имею, — пожал плечами Малахов. — А теперь и спросить не у кого…
— С нашей коровой та же история, — вздохнула Наташа. — Да моя мамка небось, и пока жива была, таких вещей не помнила. Мало ли у нее забот было…
— Почему ты сказала — корова? — не понял Коллуэй.
— Ну, это такое выражение, значит, у меня или у нас все то же самое, — объяснили ему.
— А-а, — закивал головой американец. — А я подумал, что вы вспоминаете деревню, где родились.
— Мы с Виталькой в разных деревнях родились. — Наташа лениво отщипнула виноградину, съела ее, сплюнула в ладошку косточки. — Ты ведь калужский, да?
Малахов кивнул, слегка польщенный тем, что она это помнит.
— А я с Волоколамской области… — задумчиво продолжала хозяйка. — Сто тринадцать верст от Москвы. Отец мой, Николай Петрович, лесничим был…
— Круто! — восхитилась Долька. — Настоящий лесник? Вы прямо так и жили — в глуши, в сторожке?
— Прямо так и жили, — кивнула Наташа. — В избушке посреди леса.
— Офигеть! — Долька смачно хрустнула грушей.
— Офигеть, — согласилась Наташа. — До ближайшей деревни минут сорок идти через лес. А в школу я в Матренино ходила, это и вовсе часа два… Зато места у нас там дивные! Лес, ручьи, птицы поют, зверь бегает… Красота!
Она потянулась было за новой виноградиной, да раздумала. Облокотилась на стол, подперла рукой щеку, взгляд затуманился.
Джо по-хозяйски обнял ее за плечи:
— Не вешай носом, Наташа!
— Не буду! — улыбнулась она, забыв поправить его ошибку. — Дом просто вспомнила, давно там не была, уж года два, наверное…
— Так давайте съездим! — оживился вдруг Коллуэй. — Все вместе! — Эта идея, похоже, так увлекла его, что он даже с дивана привстал.
— Я с таким набитым пузом не то что до Волоколамска — до Маяковки не доеду! — шутливо простонал Виталий, гладя себя по животу.
— Хорошо, мы поедем завтра! — бодро отвечал американец.
— Джозик, угомонись, — ласково погладила его подруга. Но Коллуэя уже было не унять.
— Я хочу видеть твое родовое поместье! — заявил он. Малахов расхохотался, Наташа и Долька так и покатились со смеху, даже Лана позволила себе хихикнуть.
Лицо Джозефа сделалось совсем красным от обиды.
— Почему все вы смеетесь? — недовольно спросил он.
— Джозик, миленький, ну какое там родовое поместье, — отвечала ему, чуть успокоившись, Наташа. — Поместье - это когда усадьба большая и земли собственные кругом. А у нас так… Избушка на курьих ножках.
— Я хочу посмотреть избушку, — уперся Коллуэй.
— Ну, что ты так горячишься, — улыбнулся Виталий. — Хочешь — значит, съездите как-нибудь.
— Не съездите, а съездим, — упрямо возразил ему партнер. — Я хочу поехать со всеми вами. И не как-нибудь, а завтра.
— А почему бы и нет? — вдруг поддержала его Наташа. — Вон какая погода стоит — совсем уже весна! Шашлыков с собой возьмем, пикник устроим. Там и мангал есть, и все остальное… Можно даже с ночевкой.
— Решено — завтра едем! — радостно заключил Джо.
— Завтра я не могу, — вяло запротестовала Лана.
— Значит, послезавтра, — заявил техасец тоном, не терпящим возражений.
Если уж Джозефу приходила в голову какая-то идея, спорить с ним было бесполезно. Коллуэй был из тех людей, про которых Аркаша Лошманов, помощник Виталия, говорил: «Им проще отдаться, чем объяснить, что ты их не хочешь».
Малахов посмотрел на девушек. Лицо Наташи светилось от радостного предвкушения. Долькины глаза-виноградины улыбались. Лана еле заметно пожала плечами.
— Ну хорошо, — кивнул Виталий. — Уговорил. Джозеф радостно потер руки:
— Ну, а теперь партейку в шашки! Да, Вит?
Глава 6 Четыре дамы и пиковый туз острием вверх
С утра в понедельник все, как и положено, шло кувырком. Лана, накануне провалявшись с мигренью, — проспала, встала в дурном настроении и мучительно долго готовилась к поездке, что разозлило Малахова. Его вообще выводили из себя женские сборы, тянущиеся часами вне зависимости от того, что ждет впереди — двухнедельный вояж в другую страну или поход в булочную на соседней улице. В любом случае надо долго плескаться в ванной, затем еще дольше одеваться, потом причесываться и укладывать волосы, потом делать макияж и собирать сумочку… И в последний момент всегда выясняется, что одежда не годится, а в сумочке недостает самого необходимого. Так было и сегодня. Лана была недовольна абсолютно всем — плохо выглядела, волосы не лежали, джинсы сидели неудачно и в довершение всех бед пропали духи.
— Я точно помню, что, когда мы ходили к Джозефу, я положила их вот сюда, в карман сумочки, — сокрушалась супруга. — А сейчас их нет.
— О господи, Лана, но зачем тебе духи сегодня? Мы же едем в лес.
— Как ты не понимаешь! Я не могу выйти из дому, не приведя себя в порядок!
— Ну подушись какими-нибудь другими!
— Виталий, но ты же знаешь, что я не признаю никаких других духов, кроме «Прелюдии»! Меня бесит современная мода, когда с утра носят один запах, днем другой, а вечером третий! Это просто безвкусица! Стильная женщина должна выбрать себе духи один раз и пользоваться ими всю жизнь. Перемена аромата — это целое событие…
— Ну давай я позвоню Джо и скажу, что мы никуда не едем, — перебил, не выдержав, Малахов.
— Нет, отчего же, — тут же возразила Лана. — Я уже настроилась на пикник. Мы обязательно поедем, просто ты предупреди, что мы сделаем это чуть позже. А я пока слетаю в магазин за духами. Это не так уж далеко.
«Летала» она больше часа. Виталий уже успел проклясть все на свете.
Долька от поездки отказалась — у нее были какие-то свои дела. Поэтому отправились вчетвером и, как было решено, на одной машине, чтобы веселее ехать. За рулем был Малахов. Нанять нового водителя он так и не успел, да это, пожалуй, вышло и к лучшему. Пикник обещал затянуться. Не звать же водителя в свою компанию! И отпустить поездить тоже нельзя, все-таки не в городе. Стало быть, пришлось бы держать человека в машине, голодного, пока они едят шашлыки и развлекаются. Или кинуть ему кусок с барского стола, что тоже как-то некрасиво… За все эти годы Виталий так и не научился правильно держать себя с прислугой.
Ему до сих пор было неловко заставлять кого-то делать что-то за себя, пусть даже и за плату. Что он, здоровый мужик, не в состоянии сам застелить постель или донести чемодан от аэропорта до стоянки? То ли дело Лана! Вот уж кто без всяких душевных сомнений гонял свою домработницу, водителя и прочую обслугу в любое время дня и ночи, не стесняясь предъявлять претензии и лишать вознаграждения, если качество сделанной работы ее не удовлетворяло. Она и в эту поездку хотела взять своего шофера, но Малахов не согласился. Решили, что едем вчетвером, — и точка.
По дороге на Тверскую-Ямскую пришлось еще заезжать в супермаркет за продуктами и прочим необходимым для пикника. Когда они наконец посадили в автомобиль сияющего Джозефа и Наташу с большой спортивной сумкой, уже перевалило за полдень. А когда выбрались из запруженного машинами города, было и вовсе четверть второго.
— Эдак мы только к ночи до места доберемся, — бурчал Виталий.
— По-моему, уже темнеет! — поддакнула Наташа.
— Это просто туча! — жизнерадостно возразил Джо.
— Вот только дождя нам не хватало! — Лана зябко повела обтянутыми курточкой плечами. — И так сегодня прохладно… Все-таки, наверное, стоило отложить эту поездку до лета.
— А ты бы еще дольше собиралась — и лето бы наступило!
— Так, опять начинается, да? Что ты вечно ко мне придираешься?
— Да ладно вам, ребята, перестаньте! — Наташа постаралась пресечь ссору. — Все будет нормально, спешить нам некуда…
— Все о'кей! — поддержал ее Коллуэй.