Через несколько месяцев, когда боли усилились, муж и жена поехали в Рим. Андриана легла на тщательное обследование. Медики провели его и почти сразу выяснили, что у нее неоперабельная опухоль мозга. В западных клиниках не принято скрывать истину от больных. Супругам сразу сообщили об этом страшном диагнозе.
В этот день Анваро показалось, что земля уходит у него из-под ног. Он впервые в жизни отправился в католический храм, где помолился за здоровье жены. Потом Анвер Рахманов на всякий случай узнал, где в Риме находится мечеть, и там искренне просил Аллаха лишь об одном – сохранить жизнь Андриане, с которой он прожил больше шестнадцати лет.
Вечером Анваро повез свою жену в небольшой ресторан, который ему порекомендовали в отеле. Он заказал самое лучшее вино, все время шутил, пытаясь каким-то образом отвлечь ее от мрачных мыслей. Но было понятно, что оба думают об одном и том же.
В конце вечера он достал кольцо с большим бриллиантом и сказал:
– Много лет назад, когда мы поженились, я надел тебе на палец обычное золотое кольцо, которое мог позволить себе купить. Ты носила его все эти годы. А теперь я хочу подарить тебе это. Благодаря тебе я стал богатым человеком. Я хочу еще раз тебя поблагодарить за то, что много лет назад ты поверила незнакомому человеку, согласилась выйти за него замуж, пустила в свой дом и никогда ни о чем не спрашивала. Спасибо тебе за все. – Он надел ей на палец это кольцо.
Она улыбнулась сквозь слезы.
– Надеюсь, что это еще не прощание. – Андриана попыталась пошутить, но это получилось у нее слишком уж натянуто.
Она положила свою ладонь на его руку и попросила:
– Обещай, что ты будешь сильным, что бы со мной ни случилось. Ты молодой и крепкий человек. Тебе только недавно исполнилось пятьдесят лет. У тебя вся жизнь еще впереди. Скажи, что мы сможем достойно встретить все неприятности и не будем ни о чем сожалеть.
– Обещаю, – улыбнулся Анваро. – Мы еще поборемся. Я узнал, что тебе необязательно делать операцию. Многие люди успешно борются с этим проклятым заболеванием и живут еще много лет. Я думаю, мы все равно не сдадимся.
– Я тоже так считаю, – согласилась Андриана.
Они решили остаться в Риме еще на неделю, чтобы проконсультироваться у других врачей. Кажется, в городе не осталось известных специалистов, к которым они не обращались.
Но ей становилось все хуже и хуже. Первый сеанс химиотерапии дал положительные результаты. На какое-то время она почувствовала себя лучше. Им даже показалось, что ее можно будет спасти. Но уже через три месяца Андриане снова стало хуже.
Именно тогда супруги решили отправиться в специализированную клинику, находившуюся в Милане. Там они провели еще три недели, но Андриане не становилось лучше. Именно сюда приехала Джулия, мать уже двоих мальчиков, которая узнала о несчастье со своей матерью и сразу решила ее навестить.
Анваро оставил их одних, решив, что дочери нужно будет побеседовать с матерью. Они разговаривали четыре часа. Потом он все-таки решился войти в палату и увидел, как дочь сидит рядом с матерью, плачет и гладит ее руку.
Когда Андриану увезли на процедуры, Джулия проговорила своему отчиму дрожащим голосом:
– Я давно хотела вам сказать, что очень сожалею о своем поведении во время вашей свадьбы. Вообще о своей глупой детской обиде. Мне тогда казалось, что мама поступает неправильно, выходя замуж за другого человека. Я думала, что она предает память отца. А сейчас понимаю, что мать была очень счастлива рядом с вами. Она мне сама об этом сейчас сказала. Спасибо вам за все. За то, что вы тогда не обиделись на меня, а согласились приехать в Лион на нашу свадебную церемонию. Простите меня за мое дурацкое поведение.
– Что ты говоришь, девочка! – Анваро вздохнул. – Я пожертвовал бы сейчас все на свете, чтобы вернуть те дни. Все, что у меня есть. За твою маму я, не задумываясь, отдал бы свою жизнь. Лишь бы немного продлить ее существование. Но я не знаю, как это сделать.
Она обняла его и разрыдалась.
Через некоторое время стало понятно, что никакие процедуры уже не помогают. Тогда он повез Андриану во Вьесте. Джулия приехала следом. Она поселилась в доме, чтобы ухаживать за больной матерью. Вопреки всем прогнозам, Андриана прожила еще достаточно долго. Через месяц Джулия вернулась в Лион, а он остался рядом с умирающей, которая уходила долгие семь месяцев.
Последние несколько недель она лежала в больнице и уже не приходила в сознание. Врачи считали, что Андриана может умереть в любой день. Но у нее было сильное сердце. Она все еще пыталась бороться.
Андриана смогла поговорить с мужем лишь однажды, перед тем как поехать в больницу.
Она позвала его и сказала, с трудом подбирая слова:
– Я хочу тебя поблагодарить. Ты сделал меня счастливой.
– Это ты… – начал было он, но жена покачала головой и попросила:
– Не перебивай. Я тебе очень благодарна. Ты остался здесь навсегда и сделал меня счастливой. Я хочу это сказать. Спасибо тебе за Джулию. Ты всегда относился к ней как настоящий отец. Понимаешь, она слишком рано потеряла его, и ты сумел возместить ей такую утрату даже вопреки ее желанию. Когда она сама попросила, чтобы ты вел ее к алтарю в соборе, я поняла, что ты убедил девочку в своей любви к ней. Внуки тебя тоже обожают. – Она замолчала, переводя дыхание.
Ей было уже тяжело говорить, а ему – больно смотреть на это дорогое лицо, на глаза, которые на какое-то время стали осмысленными. На ее худые руки, впавшие щеки.
Он взял ее невесомую ладонь в свою и почти искренне сказал:
– Ты стала самой любимой женщиной в моей жизни.
– Теперь я в это верю. – Она попыталась улыбнуться. – Раньше, когда мы только поженились, ты иногда называл меня во сне другим именем, а через несколько лет уже не ошибался.
– Почему ты мне никогда не говорила об этом? – ошеломленно спросил Анваро.
– Не хотела тебя расстраивать. Ты был самым главным и важным человеком в моей жизни, – проговорила она уже с некоторым усилием. – Я написала завещание. Все деньги разделила пополам. Оставила вам с Джулией. А дом отойдет тебе. Чтобы ты мог здесь жить. Еще наша булочная с пекарней. Можешь иногда посылать деньги Джулии и мальчикам…
– Я продам булочную и перешлю им все деньги, – решил Анваро. – Они хотят купить себе большой дом. Так будет правильно. Это деньги твоей дочери. Все они принадлежат ей.
Андриана улыбнулась, попыталась сжать его ладонь, но ей это не удалось. Она была уже слишком слаба.
– Тебе нужно будет жениться, – неожиданно произнесла она. – Ты еще совсем молодой человек.
– Не смей так говорить! – Он нахмурился.
– Я очень серьезно. В последние месяцы я была в таком ужасном состоянии!.. Тебе нужна подруга, Анваро. Постарайся ее найти. И еще одна просьба. Похорони меня на кладбище в Пескичи, где покоятся мои родители. Я хочу быть рядом с ними.
– Я все сделаю, – пообещал он, с трудом сдерживая слезы.
Больше Андриана не приходила в сознание. Ее увезли в больницу, и она тихо угасала, не осознавая этого.
Сначала появилась Джулия, которая успела увидеть мать живой, но уже без сознания. На похороны приехали ее муж и мальчики. Ребята испуганно смотрели по сторонам. Они не узнавали в этой изможденной старой покойнице своей любимой бабушки, всегда такой молодой и красивой. Через три дня Джулия и ее семья вернулись в Лион, а Анваро остался один со своими собаками.
Он держался еще несколько дней, а затем отправился в кафедральный собор, чтобы поговорить со священником. Именно отец Энцо отпевал несчастную на кладбище соседнего городка. Анваро зашел в собор и долго сидел на первой скамейке. Потом священник подошел и сел рядом с ним.
– Соболезную твоему горю Анваро, – негромко сказал отец Энцо.
– За что? – неожиданно спросил Анваро. – Я хочу знать, почему Господь решил убить мою жену.
– Не говори этого, – попросил священник. – Возможно, так было предначертано. Не нужно ничего говорить. Это неправильно.
– Неправильно было убивать мою жену, – твердо заявил Анваро. – Я хочу понять, за что… Почему там, наверху, решили, что она должна умереть молодой? Ей было только пятьдесят четыре. Она могла жить еще много лет. За какие грехи Бог решил наказать эту благочестивую женщину? Вы знаете, что в ее жизни было только двое мужчин. Отец ее дочери и я. Оба официальные мужья. Больше она никогда и ни с кем… Почему Бог решил ее убить? Где справедливость вашего Бога?
– Никогда не проси справедливости у Бога, – возразил священник. – Иначе Он начнет с наказания тебя самого.
– Согласен, – кивнул Анваро. – Я совершил много грехов. Следовало наказать, убить за них меня. Но почему ее? За какие грехи? Кто решает, кому жить, а кому умереть. Если на небесах сидит какой-то равнодушный старец, то почему мы должны относиться к нему радушнее, чем Он к нам. Почему мы возводим храмы и соборы в Его честь, когда Он так цинично и равнодушно относится к нам?
– Ты богохульствуешь, – заметил священник. – Пути Господа неисповедимы. Никто не может знать замыслов Его.
– А может, все проще? – Анваро повысил голос. – Вдруг Его просто нет? Мы сами придумали себе такое утешение, чтобы было куда бежать и плакаться. Чтобы можно было рассказать о своих грехах и попросить прощения. Или для того, чтобы просить Его о помощи, которую Он никогда и никому не оказывает. Просто иногда бывают случайные совпадения, которые мы принимаем за Его помощь. Может быть, мне стоит отринуть Бога, которого нет?.. А если он есть и так себя ведет, то это еще хуже. Значит, там тоже произошла замена. Место справедливого Бога заняло другое существо. С рогами и копытами.
– Хватит! – Священник поморщился. – Я понимаю твое состояние. Но ты должен верить, что все происходит по воле и замыслу Его. Иначе вообще невозможно жить.
– А вы считаете, что теперь я смогу нормально жить? – горько спросил Анваро. – Это вряд ли. Я потерял смысл своей жизни. Его у меня отняли. Даже не представляю, чем я теперь буду заниматься и ради чего жить. Может, отправиться на кладбище, где она похоронена, и застрелиться рядом с ней? Но ваша церковь не одобряет самоубийц. Вы даже не похороните меня рядом с женой. Что мне делать?
– Попытаться выстоять, выжить, – твердо сказал отец Энцо. – Ты обязан это сделать хотя бы потому, что у тебя есть душа.
– У меня больше нет души, – жестко сказал Анваро. – Да и вообще ничего. Отныне я воинственный безбожник, который громко и навсегда отрицает существование вашего Господа, отец Энцо. Он не захотел мне помочь в единственный раз, когда я умолял об этом. Значит, все мои грехи и моя праведность уйдут вместе со мной. Никто меня не осудит и не поблагодарит. Это все веселые рассказы для слабых людей. – Он тяжело поднялся.
– Я могу тебя попросить?.. – неожиданно произнес священник.
– О чем? – Анваро повернулся к нему.
– Не принимай поспешных решений, из-за которых тебе потом будет плохо. Постарайся успокоиться и заходи ко мне хотя бы один или два раза в месяц, чтобы мы могли побеседовать.
– Вы считаете, что мне это нужно?
– Нет. Это нужно мне, – пояснил священник. – Я готов сделать все, чтобы спасти твою душу.
Анваро не сказал больше ни слова и вышел из собора. С тех пор он почти ни с кем не разговаривал, сидел в своем доме и наблюдал за морем. Вдовец продал булочную соседнему пекарю и все деньги перевел на имя своей падчерицы. После смерти Андрианы он получил около ста сорока тысяч евро, половину тех денег, которые были на счету его супруги. Остальные согласно ее завещанию банк перечислил на счет дочери Андрианы. Затем Анваро Ковелли отправил туда и триста пятьдесят тысяч евро, полученных за булочную. Себе он не оставил ни копейки, посчитав, что все эти деньги должны принадлежать потомкам Андрианы.
Сто сорок тысяч евро, полученных по завещанию, он добавил к деньгам, которые у него были. Несмотря на категорические возражения самого Анваро, супруга выплачивала ему часть прибыли. К этому времени у него накопилось примерно столько же, сколько ему оставила жена по завещанию. Разместив все деньги в банке на срочном вкладе под десять процентов, он гарантированно получал примерно тридцать тысяч евро в год, то есть около двух с половиной в месяц. На эти деньги он вполне мог жить, платить за дом и услуги Эмилии.
По вечерам он любил иногда появляться на пляже в сопровождении своих овчарок. Но с каждым месяцем Анваро бывал там все реже и реже. Теперь он предпочитал выезжать на своей машине куда-нибудь подальше от города.
Иногда Анваро заходил к отцу Энцо, чтобы переговорить с ним. Но они почему-то больше молчали, чем беседовали. Священник полагал, что время смягчит ожесточение и горе Анваро.
Так продолжалось примерно полтора года. Вдовец все больше и больше замыкался в себе. Он уже практически не общался со священником, даже перестал разговаривать с Эмилией. Она начинала бояться приходить в этот дом, где жили молчаливые собаки и их не менее нелюдимый хозяин.
Дни тянулись медленно. Они не были наполнены никаким содержанием, не считая бесцельного наблюдения за набегающими волнами. Анваро понимал, что долго так продолжаться не может. Рано или поздно он сойдет с ума от своего одиночества и молчания, от тоски по Андриане, покинувшей его. В этом доме каждая вещь напоминала ему годы их счастливого брака. Однажды он обратился к дьяволу, попросил его дать свой знак, подсказать, как ему следует поступить.
Именно в этот момент в дверь постучал Сардар, подъехавший сюда вместе с Казбеком. Они не знали, что Анвер Рахманов уже давно был готов к возвращению в родной город.
Глава 4
Он испытывал волнение, вполне понятное для человека, который двадцать лет не был в родном городе. Самолет австрийских авиалиний пошел на посадку. Гражданин Мальты Сальваторе Блазетти достал оба паспорта, чтобы еще раз посмотреть на визы, полученные в Вене. Ему и его супруге Мишель Блазетти разрешалось пребывание в Азербайджане сроком на две недели. Сегодня было четвертое мая. Значит, они могли оставаться в Баку до восемнадцатого числа.
У господина Блазетти была красивая седая шевелюра, тонкие аристократические усы, нос с небольшой горбинкой. Запоминались его глаза. Они были светло-карими и просто сияли под модными очками без оправы. Сальваторе был одет в серый костюм, голубую рубашку, темно-синий галстук в горошек. Он читал английскую газету.
Его, супруга, сидевшая у окна, дремала, когда к нему обратилась соседка, пожилая женщина.
– Вы говорите по-английски? – спросила она с очень характерным немецким акцентом.
– Немного. – Сальваторе улыбнулся.
– Вы уже бывали в Баку? – осведомилась дама.
– Никогда. Ни я, ни моя супруга. Она, как видите, утомилась и уснула.
– Я тоже не была. Говорят, что там очень красиво. Город переживает свое второе рождение. Понятно, что сейчас у них много денег. Но мне интересно посмотреть архитектурные шедевры прошлых веков. Особенно конца девятнадцатого. Говорят, что тогда здесь активно работали польские архитекторы.
– Мы тоже впервые летим в Баку, и нам любопытно будет погулять по нему, – проговорил синьор Блазетти. – Позвольте дать вам мою визитную карточку. Я специалист по страхованию, вице-президент компании. Меня зовут Сальваторе Блазетти.
– Вы итальянец?
– Мальтиец. Мы с супругой живем в Ла-Валетте.
– Очень приятно. А я Генриетта Шнайдер, живу в Австрии, специалист по архитектуре девятнадцатого века. Лечу в Баку по приглашению тамошнего союза архитекторов. Они меня уже давно звали, и вот теперь я наконец-то решилась. В моем возрасте сложно отдаляться от дома на большие расстояния. – Она протянула свою карточку собеседнику.
– Вы прекрасно выглядите, – заметил Блазетти.
– Мне уже восемьдесят два, – призналась женщина. – А вот ваша молодая супруга и вправду смотрится просто замечательно.
– Мы женаты уже больше десяти лет, – сообщил Блазетти. – У нас не особенно большая разница в возрасте, но ее иногда даже принимают за мою дочь.
– Вас можно только поздравить. – Фрау Шнайдер улыбнулась. – Говорят, что молодые жены продлевают жизнь своим мужьям.
– Наверное, так оно и есть. Вас будут встречать?
– Надеюсь, что да.
– В каком отеле вам зарезервирован номер? – спросил он.
– В «Кемпинском», – вспомнила фрау Шнайдер. – Я доверяю этой сети уже много лет. Вы не поверите, но мой отец тоже был архитектором и даже принимал участие в оформлении знаменитого отеля «Адлон», который в тридцатые годы славился на всю Европу. Там часто бывал Гитлер, – понизив голос, сообщила она. – Но в сорок пятом русские войска вошли в Берлин и сожгли отель. Ведь он находился рядом с Бранденбургскими воротами, совсем недалеко от рейхстага. Можете себе представить мое волнение, когда на прежнем месте восстановили «Адлон Кемпински» и пригласили меня туда в качестве почетного гостя. Я была так взволнована! «Адлон» и сейчас один из лучших отелей Европы. А где вы остановитесь?
– В «Марриотте», – сообщил синьор Блазетти. – Но это был не наш выбор. Мы заказали отель через туристическую компанию, которая предложила нам сьют в «Марриотте». Но если у вас такая интересная программа, то мы с удовольствием присоединимся к вам, чтобы осмотреть здания, о которых вы говорите. Наверное, там действительно есть очень интересные сооружения.
– Просто великолепные, – подтвердила фрау Шнайдер.
Сальваторе Блазетти прекрасно понимал, что она просто искала себе собеседника, чтобы высказаться. Молча провести в кресле несколько часов было выше ее сил.
Лайнер начал снижаться. Уже было видно величественное здание нового аэропорта. Синьор Блазетти дотронулся до локтя своей супруги. Она продолжала спать. Он потряс руку жены.
Та наконец-то открыла глаза и спросила:
– Мы уже прилетели? – По-английски она говорила достаточно чисто, без акцента.