Поезд останавливается, и мы выходим на платформу. Йон Джэ поворачивается, проверяя, где мы, и улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ, потом смотрю на Джейн, которая изнывает от жары и духоты.
Мы везем Джейн в Сеул, в Мёндон, гигантский торговый район, славящийся магазинами косметики. Вдобавок это популярное место для свиданий, рассказывает нам Йон Джэ, здесь много бизнесменов и туристов. Толпы действительно огромные, но ради жизнерадостной атмосферы и вкусной уличной еды стоит потерпеть. Мы бродим часа два – Йон Джэ все это время ходит с опущенной головой и низко надвинутой бейсболкой, – потом обедаем в том ресторане, который выбирает Джейн. Она выходит в туалет и оставляет нас с Йон Джэ одних.
Когда я звонила ему, я переживала из-за того, как на это отреагирует Джейсон, но потом решила, что это не важно. Ведь Йон Джэ остается мне другом. Именно так я и сказала Джейсону, когда сообщила ему о своих планах. На это он ничего возразить не мог.
– К твоему сведению, – говорю я Йон Джэ, – моя сестра влюбилась в тебя, как я и думала.
Он довольно смеется.
– Отличная девчонка.
– Вся в меня.
Он кивает, несмотря на мой сарказм.
– Да, точно.
Возвращается Джейн и принимается с пристрастием допрашивать Йон Джэ обо всем: о жизни, музыкальной карьере, планах на будущее. Я пихаю ее локтем, когда она расспрашивает его о бывших девушках, но он, кажется, не обижается.
– У меня была только одна девушка, – говорит он. – И было это два года назад.
– Значит, ты подыскиваешь себе новую? – спрашивает Джейн.
Я охаю.
– Джейн!
– Что? – Она пожимает плечами.
Йон Джэ смеется, но я вижу, что он смущен.
Мы выходим из ресторана, и внимание Джейн привлекает магазин одной знаменитой в Азии косметической фирмы. Джейн устремляется туда, оглядываясь на меня с лукавой улыбкой, и я непроизвольно улыбаюсь ей в ответ. Ей здесь нравится.
Мы с Йон Джэ стоим перед магазином в ожидании Джейн.
– Я… я хочу, чтобы ты кое-что знала. – Он замолкает и через мгновение продолжает неуверенно: – Джейн замечательная девчонка, но я не хочу, чтобы она решила, будто она мне интересна. – Он смущенно переступает с ноги на ногу.
– Что? Ох, Йон Джэ, прости! Это было несерьезно, я просто шутила. Она действительно здорово запала на тебя, но она знает, что ты на год старше. И вообще живешь в другой стране.
Я себя странно чувствую в его обществе. Я думала, что в том, что «Эдем» распался, виноват Йон Джэ. Но это была лишь версия Джейсона. Сейчас я понимаю, что весь проект был одной огромной ошибкой, причем всеобщей. Потому что изначально нельзя было ставить вместе Джейсона и Йон Джэ.
– Между прочим, твоя сестра кое в чем права, – говорит он, прерывая мои размышления.
– В чем?
Он смотрит себе под ноги.
– Я действительно ищу девушку.
– Ну, тут я тебе не помощница, к сожалению. Единственная девушка, которую я здесь знаю, это Софи, а она положила глаз на кое-кого другого.
– Между прочим, я имею в виду определенную девушку.
Я смотрю на него с удивлением.
– Серьезно? Кого?
Он грустно улыбается.
– Ты и в самом деле не знаешь?
Мне становится неловко, когда я догадываюсь, о чем он. Только этого не может быть, он наверняка имел в виду не это.
Появление Джейн избавляет меня от необходимости отвечать.
Она показывает крем для кожи.
– Вот что у меня есть!
На пути к метро я думаю о словах Йон Джэ. Когда мы расстаемся с ним в Инчхоне, где он намерен взять такси, чтобы доехать до школы, он тепло улыбается Джейн и даже обнимает ее, хотя я раньше никогда не видела, чтобы в Корее ребята обнимали девушку, с которой только что познакомились. Мое мнение о нем взлетает высоко вверх.
– Я был очень рад встрече с тобой, – говорит он.
– Я… я тоже, – отвечает Джейн, восторженно глядя на него.
Йон Джэ устремляет на меня недоступный пониманию взгляд, как будто ждет чего-то.
– До свидания, Грейс, – говорит он с такой обреченностью, что я вздрагиваю.
– До встречи, – машу ему я. – До церемонии, да?
Он опять грустно улыбается мне.
– Да.
Джейн принимается расхваливать Йон Джэ, едва он удаляется на несколько шагов:
– Он еще красивее, чем на фото! И мне нравится, что он сделал со своими волосами. Суперски! А его прикид? Умереть – не встать! – Она пихает меня локтем. – Только почему ты не рассказала мне, что он влюблен в тебя?
Я столбенею.
– Что?
– Как будто ты не заметила. Да он начинает пускать слюни, стоит ему на тебя посмотреть.
– Джейн, это не смешно. Йон Джэ относится ко мне совсем по-другому.
Но мои мысли возвращаются к его словам. Неужели он имел в виду именно это? Он никогда ничего мне не говорил. Но ведь я тоже не рассказывала Джейсону о своих чувствах. И все же. Почему он ни разу даже не намекнул?
Звонит мой телефон, и я вижу, что это Джейсон.
– Ну как, ты свободна? Мы идем ужинать? – спрашивает он.
У меня теплеет на душе.
– Вообще-то я сейчас с сестрой, устроила для нее экскурсию.
– А. Ясно.
– Но мы с удовольствием поужинаем в твоем обществе, – поспешно говорю я. – Правда, Джейн?
Я одними губами произношу: «Да!», Джейн же лишь пожимает плечами.
– Она сказала, что горит желанием познакомиться с тобой, – говорю я в трубку, а Джейн закатывает глаза.
– Отлично. – Я слышу, что он улыбается.
Мы договариваемся пойти в европейский ресторан, где есть и корейское меню. Ресторан находится недалеко от отеля, где остановились мама и Джейн, поэтому мы сразу же отправляемся туда. Сестра всю дорогу подозрительно молчалива.
– Ты что, воды в рот набрала? – спрашиваю я. – Обычно ты такая тихая только когда спишь.
– Ведь он тебе очень нравится, да? – после долгой паузы произносит она.
Я смехом маскирую нервозность.
– Не понимаю, о чем ты.
Она многозначительно выгибает бровь.
– Грейс, у тебя все написано на лице. Ты запала на этого парня. Сильно.
Я не решаюсь отрицать, потому что знаю, что не смогу врать с каменным лицом.
Ничего плохого нет в том, что он тебе нравится. Парни классные, это же очевидно. – Она хватает меня за руку и наклоняется ко мне, едва не преграждая дорогу. – Ты любишь его? – спрашивает она, растягивая «ю».
Я отталкиваю ее.
– Джейн!
Она смеется.
– Мне не терпится познакомиться с ним. Уверена, он придет в восторг от моих историй о твоем младенчестве.
Я бросаю на нее сердитый взгляд.
– Ты еще не родилась, когда я была младенцем.
– Да, но я видела фотки. А еще я умею мастерски сочинять.
На полпути к ресторану я готова придушить ее.
Джейсон ждет нас у дверей. Он снимает солнцезащитные очки, и я вижу, как он сияет. Он машет нам.
– Грейс, а он красавчик, – шепчет мне на ухо Джейн.
– Заткнись, – шиплю я.
– Ты, наверное, Джейн. – Джейсон широко улыбается и пожимает ей руку. – Рад с тобой познакомиться. Я знаю, что Грейс ужасно рада твоему приезду.
– Разве? – Джейн поворачивается ко мне. – Ты об этом не говорила.
– Потому что ты тогда трещала бы без умолку, не давала бы мне вставить ни слова, – отвечаю я.
Мы входим в ресторан и садимся за столик в дальнем углу зала. Кто-то из посетителей указывает на Джейсона пальцем и перешептывается с соседями, но к нам никто не подходит. Но смотрят все. И я не могу осуждать их. Я тоже во все глаза смотрю на Джейсона, одетого в пуловер с треугольным вырезом и вишневые кроссовки.
– Ну, и как получилось, что ты сейчас не в школе? – спрашивает Джейсон.
Джейн пожимает плечами.
– Меня папа освободил. Он в таких делах спец.
Я хмыкаю, но не комментирую. Я бы не сказала, что его отличает умение. Настойчивость – вот правильное слово, но не умение. С другой стороны, он всегда относился значительно мягче к моей сестре, младшему ребенку в семье.
Джейн опирается ладонями о стол и подается вперед.
– Итак, Джейсон. Я слышала, вы с моей сестрой добрые друзья.
– Наверное, так. – Он улыбается мне.
– И каковы же твои намерения в отношении нее?
Я пинаю Джейн под столом, но она не отводит от него пристального взгляда.
– Никаких намерений, – отвечает он, сохраняя любезное выражение на лице – я и не знала, что он умеет быть вежливым с незнакомыми людьми. – Просто друзья.
Ого. Никогда не предполагала, что словосочетание «просто друзья» может звучать так гнетуще.
Нам приносят еду, и Джейн тут же отвлекается на свой соллонтхан – суп на бульоне из говяжьих костей – и перестает задавать неудобные вопросы. Однако ее хватает всего на несколько ложек:
– Ты уже приглашал ее на свидание?
Джейсон продолжает улыбаться, но выглядит смущенным.
– Нет, но пригласил бы, если бы знал, что она согласится.
Я от изумления роняю палочки и во все глаза смотрю на него.
– Значит, ты кое-что пропустил, – говорит Джейн, – потому что я абсолютно уверена, что она согласилась бы, если бы ты пригласил.
– Все, хватит. – Я отодвигаюсь от стола и встаю. – Джейн, на выход. Быстро.
Она глотает еще одну ложку супа и идет вслед за мной на улицу.
– Что ты делаешь? – кричу я. – Как ты можешь? Зачем ты ставишь меня в дурацкое положение?
– Просто тебе нужно немного помочь, это же очевидно. Ты уже давно сохнешь по этому парню, а он ни мычит ни телится. Вас обоих нужно подтолкнуть в правильном направлении.
– Нет, не нужно! Ты ничего не понимаешь. – Чтобы успокоиться, я медленно вдыхаю и выдыхаю через нос. – Джейн. Пожалуйста. Прекрати. Очень прошу.
Она пожимает плечами.
– Прекрасно.
И, не давая мне ничего добавить, возвращается в ресторан. Остальную часть ужина она болтает с Джейсоном, они хохочут, как давние друзья, а я обиженно ковыряюсь в своей лапше.
Странно смотреть на них. Даже больше, чем слушать, как Джейн обсуждает с Софи корейских певцов. Наверное, это потому, что мне кажется, будто она заигрывает с моим парнем.
После ужина Джейсон сопровождает меня до гостиницы Джейн.
Прежде чем расстаться, Джейн притягивает меня к себе и заявляет:
– Нам надо поговорить. Завтра. После церемонии. Сегодня я с мамой иду на маникюр. – Она вдруг с важным видом сводит брови – я не привыкла видеть ее серьезной. – И не переживай из-за нее. Я обо всем позабочусь.
– Спасибо, – бормочу я.
Она секунду колеблется, потом говорит:
– Ты ничего плохого не сделала. Ты ведь понимаешь это, да?
Я выдавливаю из себя слабую улыбку, но внутри у меня все сжимается.
Джейн обнимает меня, машет Джейсону и исчезает за дверями гостиницы. Мы с Джейсоном идем по улице. Мы молчим, нас окружают звуки города, а не наших голосов. Я обдумываю прощальные слова Джейн.
До школы мы добираемся на такси, и когда подходим к моему общежитию, Джейсон говорит:
– Не сердись на Джейн. Она просто шутила. И не хотела обидеть тебя.
Я дергаю плечом.
– Наверное.
Он усмехается.
– Кроме того, ей удалось открыть нам кое-что, вокруг чего мы топтались уже много месяцев.
От этих слов мысли о маме тут же вылетают у меня из головы.
– Что именно?
Джейсон подходит поближе.
– Я знаю, в прошлый раз я все испортил, но я все равно скажу: ты мне очень нравишься. Ничего не изменилось. И, судя по тому, что ты рядом со мной, я осмелюсь предположить, что я тоже тебе нравлюсь.
Он смотрит на меня с такой надеждой, что я едва не кричу: «Да! Да, ты мне нравишься!». Но я молчу. Не могу сказать ему все это.
– Джейсон, мне кажется, это не очень хорошая идея.
– Почему?
«Потому что ты сломлен еще больше, чем я, – хочется мне сказать. – Потому что я боюсь, что ты кончишь так же, как твой отец и мой брат. Потому что настанет день, и ты причинишь мне боль, хотя сейчас это и не входит в твои намерения. Потому что ты называл меня помехой, потому что ты стесняешься меня, а все это потому, что у тебя проблемы, а я не могу решить их».
Но я говорю:
– Потому что ничего не получится.
Он озадаченно смотрит на меня.
– Почему?
Я ищу какой-нибудь удобоваримый предлог, но непроизвольно говорю правду:
– Я не доверяю тебе.
– Серьезно? – Он мрачнеет. – Но что же я такого сделал, что ты считаешь меня недостойным доверия?
– Ничего. – Я отмахиваюсь. – Ничего.
Он качает головой.
– Я серьезно спрашиваю. Я хочу знать, чтобы решить эту проблему.
– Мы никогда не сможем «решить эту проблему», так что говорить об этом нет смысла. Я не хочу зря терять время.
Его охватывает раздражение.
– Зачем ты так говоришь? Да, у нас было не очень гладкое начало, но сейчас же мы друзья.
– Мы действительно друзья.
– Тогда почему ты не доверяешь мне?
– Ох, не знаю, – с сарказмом отвечаю я. – Наверное, потому, что ты все время ведешь себя так, будто стесняешься меня.
Он закатывает глаза.
– Это было всего один раз, и ты тогда вообще неправильно поняла ситуацию. Объясни, чего ты от меня хочешь?
– Ничего! Я от тебя ничего не хочу. – Глаза обжигают слезы, и у меня вдруг появляется ощущение, будто я проглотила камень. – Я думаю… нам не надо так много времени проводить вместе.
– Ты серьезно? – Он умолкает. – Нет, не может быть, чтобы ты говорила всерьез.
– Извини, но я.
– Нет, – сердито перебивает он меня. – Ты не можешь принимать такие решения одна.
– Джейсон.
– Нет! – Он тычет в меня указательным пальцем. – Ты обвиняешь меня в том, чего я не делал, и выставляешь меня полным дебилом. Но ты ошибаешься, я.
– Ты – что? – Я уже цежу сквозь зубы. – Ведь это ты вел себя так, будто не знаком со мной, когда мы были в Сеуле, будто ты стесняешься меня. И тот твой маневр со знакомством в ночном клубе ничего не изменил. И что? Сейчас ты передумал? Я больше не смущаю тебя? Как я могу быть уверена, что ты снова не передумаешь?
Он судорожно сглатывает.
– Я действительно обидел тебя, когда мы были в Сеуле, да?
Я всплескиваю руками. Его слова бередят затянувшуюся было рану – ведь он и в самом деле обидел меня.
– Я больше не хочу об этом говорить.
Я резко поворачиваюсь и бегу к двери в общежитие. Но я берусь за ручку и останавливаюсь, когда Джейсон говорит:
Ты боишься. Ты хочешь быть со мной, но почему-то боишься. Может, это как-то связано с твоей семьей или с твоим прошлым, но только не надо взваливать вину на меня. Я признаю, что говорил всякие глупости, но я не такой плохой, каким ты пытаешься меня выставить. – Он понижает голос так, что я едва слышу его: – Ты действительно мне очень нравишься, и я не причиню тебе боли, поверь мне.
Хотя я и понимаю, что все это зря, однако какая-то частичка меня надеется на то, что он действительно хороший, и что ему можно доверять, и что он докажет это мне. Потому что я тоже хочу для кого-то что-то значить.
Глава двадцать пятая
«Братишка,
Иногда мне хочется обвинить во всем тебя. Я хочу, чтобы виноватым во всем был ты, потому что тебя уже нет и тебе не надо иметь дело с последствиями. Не я вложила таблетки в твою руку. Тогда почему я считаю себя ответственной за это?
На твоих похоронах все твердили, что ты «ушел от нас», как будто твоя смерть была мирной. Но она была не мирной. Ты не «ушел». Ты умер. Мы пляшем вокруг этого слова, как будто оно может задеть нас, оставить на нас пятно. Мы приписываем ему огромную власть и опасаемся, что, произнесенное вслух, оно призовет смерть.
Я все еще скучаю по тебе, но и злюсь на тебя за то, что ты бросил нас, вынудил меня рассориться с мамой, убежать из дома. Ты вырвался, а я осталась разгребать последствия. Даже в Корее я не могу спрятаться от них. От них никуда не деться – ни самолетом не улететь, ни на машине не уехать.
Это несправедливо. Я не хочу все это чувствовать. Но я не знаю, как это прекратить. Я не знаю, как сделать, чтобы мне стало лучше.
Я люблю тебя, очень. Только я не понимаю, зачем ты так поступил. Наверное, никогда не пойму. И всегда буду задавать этот вопрос.
Я даже не знаю, зачем я пишу тебе эти письма – ведь я пишу их на бумаге и не отправляю, – и зачем я каждый вечер молюсь о том, чтобы утром, проснувшись, увидеть на своем телефоне твой пропущенный звонок. Я все еще жду, что твои фотографии появятся в журналах, а твое имя – в адресной строке моей электронной почты.
Возможно, настанет день, когда мысли о тебе не будут причинять мне такую боль. А может, и не настанет. Но я все равно пишу тебе.
Из Кореи, с любовью, Грейс».
* * *Церемония вручения аттестатов длится чуть дольше, чем я думала. Сегодня школа выпускает всего пятьдесят учеников – самый малочисленный старший класс за всю ее историю. После третьей речи я начинаю думать, что в какой-нибудь американской частной школе, где в выпускных классах всегда сотен пять учеников, такая церемония прошла бы гораздо быстрее.
Я последней поднимаюсь на сцену, и когда директор вручает мне аттестат, я чувствую себя так, будто мне вручают будущее. Впереди меня простирается вся жизнь, мне предстоит принимать решения. Те, которые предстоит делать сейчас, я знаю, но много и тех, о которых я узнаю, возможно, через много лет. Я могу сейчас поступить как послушный ребенок и вернуться домой, ведь именно этого хочет мама. Это самое легкое решение: вернуться в Теннесси, поступить в Вандербильт, работать в папиной фирме.
Или я могу рискнуть.
Я приехала в Корею, чтобы вырваться. Я сбежала сюда. И я больше не хочу никуда бегать. Означает ли это, что я должна вернуться домой и снова столкнуться со своим прошлым? Или я могу отважно посмотреть на свое прошлое здесь? Могу ли я быть счастлива в Азии? Могу ли начать отсюда?
Я хочу попробовать.
* * *– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. – Джейн усаживается поудобнее, кладет ногу на ногу, поднимает стакан с содовой и снова ставит его на стол. – Только не делай вид, будто ничего не происходит.