Бэкенхем встретил ее ясный взгляд, заметил блеск в глазах.
– Я польщен, – сказал он кратко.
– Напротив. Скорее я польщена. Немногие дамы смогли бы похвастаться двумя помолвками с графом.
Действительно, какая женщина могла бы устоять?
Даже сейчас она испытывала сильнейшее искушение – поддаться слабости и принять предложение, если бы только не пострадала ее гордость. Для него предложение было не более чем делом чести, удручающим долгом.
Но вчерашней ночью они провели вместе несколько жарких минут, решительно позабыв о долге. Ее голова раскалывалась от непонимания сложностей, предположений, мыслей о последствиях.
Думал ли он о ее мотивах? Возможно, ему казалось, что она позволила себе такие вольности в надежде вытянуть из него предложение?
Бэкенхем всегда недооценивал разрушительную силу своего обаяния. Сможет ли он поверить, что она не смогла устоять перед ним? Прыжок в омут страсти и отказ от логики сейчас не был бы лукавством с ее стороны.
В отличие от Бэкенхема, Джорджи никогда не сомневалась в собственной власти над противоположным полом. Она до сих пор каждую неделю получала признания в любви и бесконечной преданности от многочисленных поклонников, дом был завален цветами от обожателей.
Одного только нельзя было добиться с помощью ее красоты и очарования – настоящей любви и цели в жизни.
Джорджи потеряла все шансы на первое, устремив взор на человека, который никогда бы не ответил ей взаимностью. Второе ускользнуло от нее с безразличием отца, затем лорда Бэкенхема.
Давно выброшенная из головы мысль вновь замерцала в ее мозгу – Бэкенхема могло все еще привлекать ее наследство. Это бы объяснило поспешность его предложения. Мысль вызвала у нее отвращение. Еще пара оскорблений, и она задохнется от обиды.
Немного поколебавшись, она спросила:
– Маркус, ты ведь знаешь, что теперь я не унаследую Кловерли-Мэнор?
Слова слетели с ее губ быстро, на одном дыхании. Оставалось лишь дождаться его ответа.
– Да, конечно. Я просто пытался исполнить долг. Если кто-то узнает, что произошло между нами, твоя репутация…
– Между нами ничего не произошло, – отчеканила девушка. Жестокость его слов грубо растоптала ее самолюбие.
Бэкенхем натянул поводья, и экипаж внезапно остановился.
Развернувшись к ней всем телом, он яростно выпалил:
– Неужели ты думала, я тебя не узнаю? Где бы ты ни была, какое бы платье на тебе ни было надето? Даже в маске, закрывающей все лицо, и с напудренными волосами я сразу узнал тебя. Зачем ты туда приехала?
Она с трудом сглотнула.
– Не понимаю, о чем ты.
Он крепко сжал руки – лошади беспокойно перетаптывались на месте. Джорджи видела, что ему хочется схватить ее и встряхнуть. Именно этого ей сейчас так не хватало – почувствовать его сильные руки, пускай даже в гневе. Она тут же устыдилась своих мыслей.
После прошлой ночи ей казалось, что она навсегда отделалась от лорда Бэкенхема. Оставался только Пирс.
Бэкенхем узнал ее сразу. Почему же тогда он говорил с ней таким образом, целовал ее, позволял себе прикосновения, при воспоминании о которых сейчас ее щеки заливал густой румянец? Что им руководило – ярость, отвращение, желание преподать ей урок?
Что ж. По крайней мере, в эти несколько минут его влечение к ней было искренним.
Желание узнать, почему он остановился, жгло ее. Но тогда придется раскрыть свои карты. Интуитивно Джорджи понимала – чем сильнее она будет отрицать произошедшее, тем быстрее он смирится с ее отказом. Может быть, его совесть не будет чиста, но он оставит ее в покое.
Признай она правду, Бэкенхем потребует от нее ответ, который она не может ему дать. Джорджи не сомневалась, что, руководимый благородством, он заставил бы ее принять предложение. В вопросах чести Маркус был непреклонен.
Оставался один способ избежать нежелательного брака. С отвращением к самой себе она признала – отчаянные времена требуют отчаянных мер.
– Если этой таинственной женщиной в маске действительно была я, – сказала она медленно, – то откуда тебе знать, что ты – единственный человек, с кем я провела прошлую ночь?
Его лицо окаменело.
– Я просто знаю.
Она выдавила из себя фальшивый смешок.
– Кажется, ты слишком доверяешь таинственным незнакомкам в масках.
– Пожалуй.
Она кивнула.
– Думаю, нам больше нечего обсуждать. Я отвергаю твое предложение. Я бы поблагодарила тебя за оказанную честь, но, учитывая присовокупленные к предложению беспочвенные обвинения в фривольном поведении, считаю это невозможным.
Он глухо произнес:
– Мое предложение было сделано достойно. Я не заслуживаю того, чтобы мне бросали его в лицо.
Джорджи возразила взмахом руки.
– Ты пришел сегодня с выражением отвращения на лице. Ты сделал предложение в такой форме, что ни одна уважающая себя особа не ответила бы согласием. Не нужно притворяться образцом благородства и смотреть на меня как на отказавшую тебе по глупости дурочку. Нет, Маркус! Ты хочешь взять меня в жены не больше, чем я хочу выходить за тебя замуж.
Он замер. Спустя секунду отвернулся и, дернув поводья, снова пустил лошадей вперед.
Казалось, Джорджи победила. Но вместо триумфа в душе была лишь пустота и боль. Даже это не остановило ее от последнего выстрела:
– Ты всего лишь хотел очистить свою совесть. Ты сделал мне предложение, а теперь можешь вернуться к нормальной, спокойной жизни. Не беспокойтесь, лорд Бэкенхем, ваша драгоценная честь осталась незапятнанной.
Глава 6
Бэкенхем не сказал более ни слова, направляя экипаж обратно к дому Джорджи.
Что ж, отказ. Как он и предполагал. Теперь он свободен от обязательств и может искать милую, тихую невесту, которая не нарушит порядка устоявшейся жизни.
Разговор с Джорджи едва ли прошел по плану. С одной стороны, она отрицала свое присутствие на приеме Стейна. Но он ни на секунду не сомневался, что леди в маске была Джорджиана Блэк. Ни одна другая женщина не походила на нее своей внешностью, манерами, голосом, гордым наклоном головы. Пламя страсти, захватившее его тогда, могла зажечь только одна женщина. Ощущение ее тела в объятиях было таким чистым, теплым, волнующим.
Ни одна другая дама никогда не волновала его так сильно. Даже воздух меж ними потрескивал от напряжения, словно перед бурей.
Она должна была чувствовать то же. Но она сидела рядом, гордо выпрямившись, спокойно отвергнув его предложение о браке.
Черт возьми, как же это раздражало.
– Я отвезу тебя домой, – сообщил он.
– Чудесно. Мне не помешало бы прилечь, дабы оправиться от шока, – сказала она ехидным тоном. – Честно говоря, Маркус, ты не перестаешь меня удивлять.
– Да, тебе необходимо отдохнуть пару часов и серьезно все обдумать, – проговорил он спокойно, желая позлить ее еще немного. – Я не приму твой ответ за окончательный отказ.
Слова вылетели прежде, чем он сам осознал их смысл.
Джорджи ахнула.
– Лучше тебе не тратить время попусту. Я не передумаю.
– Возможно, леди Арден сможет убедить тебя, – увидев у нее на лице выражение загнанного в ловушку зверька, он злорадно улыбнулся. – Когда услышит историю о прошлой ночи.
– Ты не посмеешь так поступить – оклеветать меня перед обществом, перед моей же семьей!
– В твоей фразе так много ошибочных предположений, что я не знаю, с чего начать опровержение, – сказал Бэкенхем, ловко свернув за угол. – Рассказать о нашей ночи твоей мачехе было бы правильно. Что касается общества – у леди Арден есть свои интересы. Она не станет дискредитировать тебя.
Джорджи уставилась на него.
– Ты правда этого хочешь? Жениться на мне после того, что случилось шесть лет назад?
Она была права. Нужно быть сумасшедшим, чтобы так форсировать события. Бэкенхем не хотел быть снова помолвленным с ней. Он пришел сюда, чтобы очистить совесть – вот и все.
Вспышка понимания ослепила Бэкенхема: его непреодолимое желание относилось не к браку, но к ее признанию того, что произошло между ними прошлой ночью. Он хотел слышать от нее правду про все те обжигающие поцелуи, страстные объятия, стоны удовольствия. Хотел верить, что она была готова отдаться ему.
– Я приеду за ответом завтра.
Она обратила к нему синие глаза, при сильном солнечном свете отливающие бирюзой.
– Значит, не желаешь уступать? Позволь спросить, как далеко ты готов зайти? – она усмехнулась. – Следует ли мне быть польщенной?
– Я не собирался потакать твоему тщеславию, – отрезал Бэкенхем.
– Охотно верю.
– Тем не менее я приеду снова завтра.
– Для тебя меня не будет дома, ни завтра, ни в будущем, – заявила она.
– Зачем же ты говоришь такие вещи? – удивился Бэкенхем. – Ты же знаешь – если ты мне откажешь, то я просто украду тебя.
– Только попробуй, и я попрошу лакеев вышвырнуть тебя из дома.
Бэкенхем хрипло рассмеялся.
– Ну что ж, посмотрим.
Этим вечером Джорджиана уделила особое внимание своей внешности. В ее планы входил только званый обед у знакомого ее отца и несколько мелких светских визитов, ни на одном из которых не мог присутствовать Бэкенхем. По непонятной причине сегодня Джорджи волновалась больше, чем на своем первом выходе в свет.
Поняв, как ранима сейчас госпожа, Смит превзошла саму себя. Обладая состоянием и вкусом, из платья можно создать настоящий шедевр.
К удивлению всего общества и собственному в том числе, Джорджи ни разу не решилась принять предложение о браке. Это означало, что, когда – всего через несколько месяцев – ей наконец исполнится двадцать пять, она унаследует состояние напрямую.
Опекуны предупреждали – наследство сделает ее мишенью для охотников за наживой. Джорджи не питала никаких иллюзий – в свои годы она уже научилась различать пиявок и избавляться от них.
– Вы сегодня словно лед и пламя, – протянул чей-то мягкий глубокий голос совсем рядом.
Джорджи повернула голову и встретила пару ясных зеленых глаз на лице, скорее подходящем поэту, нежели злодею. Высокие скулы, благородный лоб, орлиный нос, волосы цвета вороного крыла и чувственные полные губы, выдававшие природу сатира.
Лорд Пирс. Кто же еще. Ее мысли были так заняты Бэкенхемом, что она не подумала о вероятности встречи с куда более неприятным персонажем. Пирс вернулся из изгнания с четким намерением заявить о себе всему английскому обществу.
Тепло его тела, горячее дыхание у ее уха… Близость этого человека не вызывала у нее ничего, кроме отвращения.
Джорджи сделала шаг в сторону, чтобы установить дистанцию.
– Лед и пламя?
Она знала, что он имел в виду. Белое шелковое платье с серебристым кружевом холодного оттенка разительно контрастировало с ее медными кудрями.
– Некрасиво с вашей стороны иронизировать над моими волосами, сэр.
– Вы меня неправильно поняли. Пламя в ваших глазах, – взглядом, насмешливым и изучающим, Пирс смерил ее с ног до головы. Так ценитель отнесся бы к произведению искусства. – Определенно сегодня в них особый блеск. Какой-то бедняга уже имел несчастье обратить на себя ваш гнев?
Джорджи прикрыла рукой фальшивый зевок.
– Не представляю, что вы имеете в виду. Я самое уравновешенное существо на свете.
– Неприкрытая ложь, – заявил Пирс.
– Уверяю вас, – сказала Джорджи. – Был бы мой характер таким же пламенным, как и мои волосы, я бы уже стащила со стола фруктовый нож и вонзила его в ваше крошечное черное сердце.
Пирс запрокинул голову и расхохотался – он явно получал удовольствие от этой перепалки.
– О, дорогая Джорджиана, как же я скучал без вас.
Он всегда называл ее Джорджианой, не мисс Блэк, не Джорджи или даже Джи. Она сжала зубы, но не стала жаловаться на фамильярность. Лучше всего было его игнорировать, а не подкидывать дров в костер.
Сейчас Джорджи искренне сожалела, что ей не хватает безрассудства и жестокости привести свою угрозу с фруктовым ножом в исполнение. Вместо этого она пробормотала:
– Леди Арден будет искать меня. Простите, сэр.
Легко кивнув на прощание, она медленно двинулась сквозь толпу с высоко поднятой головой, разумеется, порождая своим поведением новые сплетни.
– Вот вы где, дорогая, – улыбнулась леди Арден, как только Джорджи приблизилась. Дама непрерывно обмахивалась веером. – Такое столпотворение. Каждый год я обещаю себе никогда не возвращаться в Брайтон, и каждый раз я снова здесь.
Зрелая красота леди Арден была изящно подчеркнута шелковым платьем цвета бронзы. Идеально подобранный тюрбан выгодно оттенял светло-каштановые волосы и придавал особый блеск золотисто-коньячным глазам.
Все барышни рода Блэк дебютировали под покровительством леди Арден. Она считалась в высшем обществе несравненной свахой. Успех леди Арден в вопросах организации выгодных партий заключался в сочетании вкуса, чувства меры, изящества и беспощадности.
Ее слава легендарной сводницы лишь единожды потерпела фиаско, и теперь она находила девический статус Джорджи совершенно неприемлемым.
Леди Арден представила Джорджи свою последнюю протеже, краснеющую юную леди, присевшую перед ними в реверансе.
– Разумеется, вы знакомы с мисс Джеймс.
– Да, – Джорджи легко улыбнулась застенчивой дебютантке. – Как вам нравится ваш первый лондонский сезон, мисс Джеймс?
Она завела непринужденную дружелюбную беседу, стремясь успокоить бедную крошку.
Все это время Джорджи чувствовала на себе липкий, едкий взгляд Пирса.
Что задумал этот мерзавец? Нельзя было сбегать от него, пока она не узнала о его планах. Тогда ей было всего восемнадцать. Теперь она искренне не могла понять, что ее в нем привлекало?
Вероятно, его легкость и беззаботность казалась такой интригующей. Сейчас она знала – за красивой внешностью прятался характер безжалостного хищника.
Если ее заметили всего лишь беседующей с лордом Пирсом, этого уже достаточно для новых сплетен. А если к истории добавится лорд Бэкенхем с его предложением, сплетен будет втрое больше.
Каков был шанс, что оба мужчины вернутся в ее жизнь в один и тот же момент?
Ах, ну конечно. С ее «удачливостью» в сердечных делах – почти стопроцентный.
Бэкенхем явился к леди Блэк на следующий день, как и обещал. Он не удивился, что Джорджи отказалась его принять. На самом деле он был бы скорее разочарован, если бы она позволила ему взять верх над ней слишком быстро.
Маркус не стал исполнять свою угрозу похитить Джорджи. Она была достаточно умна, чтобы уехать из дома. Попытавшись взять ее спальню штурмом, он лишь выставил бы себя полным болваном. Не говоря уже о сплетнях, которые могла породить эта история.
Тем не менее от мачехи Джорджианы он узнал, что в восемь они обедают с друзьями, после чего поедут на бал к Марстонам.
Зная привычки Джорджи, Бэкенхем рассчитал, как долго она будет готовиться к выходу и когда будет дома.
Конечно же, когда он явился, ему сказали, что ни леди Блэк, ни Джорджи не могут его принять. Горничная, сообщившая ему эту новость, неодобрительно поджала губы, тихо заметив, что для посещений он выбрал странное время.
– Вы, верно, Смит? – уточнил граф.
Служанка озадаченно ответила:
– Да, милорд.
Он сложил руки за спиной.
– Личная горничная мисс Блэк, не так ли?
– Да, милорд.
– Будьте любезны сообщить своей госпоже, что если она не спустится ко мне через десять минут, то я сам поднимусь к ней.
Женщина сухо хмыкнула, затем строго посмотрела ему в лицо.
– Моя госпожа дала бы мне хорошую затрещину, передай я ей подобную ерунду.
Бэкенхем усмехнулся:
– Тогда предложите ей дать затрещину мне, если кого-то обязательно нужно ударить.
Разумеется, Джорджи никогда бы не стала давать затрещины горничным, а грозная Смит не потерпела бы такого отношения. У госпожи и служанки были необычные отношения – взаимное уважение. Учитывая, что даже ко многим высокопоставленным членам общества Джорджи относилась с презрением, это было странно вдвойне.
Поколебавшись, горничная кивнула.
– Я передам ваше сообщение, милорд.
Он взял со столика какой-то журнал и принялся ждать.
А Джорджи тянула время. Прошло целых двадцать минут, прежде чем пришел ответ.
Смит, опустив глаза в пол, заявила:
– Милорд. Моя госпожа просила передать вам, что не сойдет ни через десять минут, ни в какое другое время. Она также велела сообщить вам – она принимает ванну, так что не говорите потом, что не были предупреждены.
Подобная дерзость удивила его и заставила смеяться, несмотря на то что образы в его голове волной тепла и зова плоти погнали горячую кровь к паху.
…Джорджи, нежное существо с кремово-розовой кожей, сейчас, должно быть, в ванне с мыльной губкой в изящной ручке. Капли воды бисером рассыпались по плечам. Длинные ноги согнуты, колени выглядывают из воды как маленькие белые бугорки. Розовые, тугие соски венчают пышные соблазнительные полушария идеальной формы…
Горничная откашлялась.
Бэкенхем с трудом вернулся к реальности.
– Вот как?
Он на мгновение задумался. Потом медленно поднялся со стула.
– Думаю, вам все же лучше доложить обо мне, – проговорил он мягко, жестом пригласив горничную идти вперед.
Со сдавленным вздохом возмущения и протеста Смит поспешила вверх по лестнице.
Бэкенхем следовал за ней. На ступеньках, вместо того чтобы идти за горничной дальше по коридору, он развернулся и очень тихо пошел обратно.