Джон Локк
Смертельный эксперимент
© Петухов А. С., перевод на русский язык, 2014
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
Пролог
Старый домишко был полон еще более старой мебели. Беседа происходила за столом на кухне, за которым они расположились втроем. Из гостиной шла едва уловимая вонь. Триш еще не знала этого, но следующие несколько минут должны были полностью изменить ее жизнь. Она прочистила горло.
– Мы надеялись получить восемнадцать тысяч долларов, – сказала она кредитному специалисту.
Светлые волосы специалиста, молодой женщины, были зачесаны назад с пробором, который начинался над ее левым глазом.
– Не хотелось бы вас обижать, – сказала она, – но мне кажется, что эти черные круги вокруг ваших глаз не стоят восемнадцати тысяч. Не говоря уже о вашем доме, вашей машине, которая стоит у входа, и о том, что вам отказали все банки в этом городе…
Готовая расплакаться, Триш судорожно сглотнула.
Специалист по кредитам выглядела совершенно сногсшибательно, с ее идеальной кожей, высокой линией скул и бровями естественного песочного цвета, изгибавшимися над ее светло-серыми глазами, которые, казалось, светились изнутри. Звали ее Калли Карпентер, и она носила автомобильные перчатки.
Муж Триш, Роб, не смотрел на ее перчатки. Все его внимание было сосредоточено на ложбинке между идеальных грудей Калли Карпентер.
– Знаете, что я чувствую в этом доме? – спросила Калли. – Боль, разочарование, отчаяние. Но я вижу и то, что в этом доме есть любовь. Правда, сейчас ее подвергают испытанию. Смотрю я на вас, ребята, и вижу, как над вашей совместной жизнью кружат стервятники.
Триш и Роб обменялись взглядом, который подтвердил слова молодой женщины.
– Как на мой вкус, так слишком много эзотерики, – сказала Триш. – Не уверена, что это как-то связано с получением кредита.
Калли посмотрела на кофейную чашку с выщербленным краем, которая стояла перед ней и пить из которой она отказалась. Она глубоко вздохнула:
– Тогда я скажу немного по-другому: скажите, сколько вам надо денег, чтобы стресс наконец покинул вашу жизнь, вы стали нормально спать и вспомнили наконец, что самое главное в вашей жизни – это не другие люди и то, сколько вы им должны, а вы сами и то, что вы значите друг для друга?
Триш незаметно сплетала и расплетала пальцы рук, лежавших у нее на коленях; сейчас она взглянула на них так, будто они принадлежали другому человеку.
– Боюсь, что у нас нет ничего, что мы могли бы предложить в залог.
– Банки соблазнили нас этой закладной с переменной ставкой, вот мы и влипли, – произнес Роб. – А потом уже я потерял работу. А потом, знаете…
– Достаточно, – остановила его Калли, подняв руку. – Скажите, сто тысяч помогут вам пережить эти тяжелые времена?
– Дьявол, ну конечно, да! – воскликнул Роб.
– Нам никогда не выдадут такой кредит безо всякого обеспечения. – Триш подозрительно посмотрела на Калли.
– Это будет не обычный кредит. – Калли приступила к самой интересной части своего рассказа. – Я назвала бы это кредитом Румпельштильцхена[1].
– Вы над нами издеваетесь? – Голос Триш прозвучал резко. – Послушайте, мисс…
– Карпентер.
– …меня не волнует ваше чувство юмора. Или ваши личные взгляды на нашу совместную жизнь.
– Вы что, думаете, я играю с вами в игрушки? – Калли открыла свой кейс и повернула его так, чтобы они могли заглянуть внутрь.
Глаза Роба превратились в блюдца.
– Да будь я проклят! – воскликнул он. – И что, здесь действительно сотня тысяч баксов?
– Точно.
– Это просто смехотворно, – не сдавалась Триш. – Как мы сможем это вернуть?
– Знаете, это не столько кредит, сколько социальный эксперимент, – объяснила Калли. – Миллионер, которого я представляю, готов пожертвовать любую сумму до ста штук людям, которых я посчитаю этого достойными. Но с одним условием.
– И что же это за условие? – поинтересовался Роб.
Губы Триш сложились в презрительной усмешке.
– Румпельштильцхен, – произнесла она с издевкой.
Калли согласно кивнула.
– Румпель… черт знает что, что же это значит? – спросил Роб.
– Это сказка, – пояснила Триш. – А потом она заберет у нас нашего первенца, если мы не сможем угадать имя ее босса.
– Что? – удивился Роб. – Полный идиотизм. Ведь ты еще даже не беременна.
– Триш, вы правы, думая, что здесь есть некая уловка, – рассмеялась Калли. – Но она никак не связана с именем гнома или с расставанием с будущим ребенком.
– А тогда что? Вы хотите, чтобы мы ограбили для вас банк? Или кого-нибудь убили?
Калли отрицательно покачала головой.
– А тогда в чем загвоздка?
– Если вы согласитесь принять содержимое этого кейса, – просто объяснила Калли, – то одним человеком на свете станет меньше.
– Хватит, с меня достаточно, – сказала Триш. – Теперь я поняла, что это какое-то телевизионное шоу, но это самое жестокое издевательство над людьми, которое мне когда-либо приходилось видеть. Хотите, я подскажу вам, что надо сделать в следующий раз? Прежде всего, пригласите женщину обычного вида, а не фотомодель. И откажитесь от всей этой эзотерической абракадабры. Да и кто сейчас на это купится? А теперь выкладывайте, где камера – в кейсе?
Кейс.
С того момента, как Калли открыла крышку, Роб впал в состояние ступора. Он наконец-то нашел что-то более интересное для изучения, чем грудь Калли. Даже сейчас он все никак не мог отвести глаз от наличных.
– А вы нам что-то заплатите, если это покажут на экране? – поинтересовался он.
– Должна вас огорчить. Это не телевидение, и у меня нет скрытых камер, – покачала головой Калли.
– Тогда во всем этом нет никакого смысла.
– Я же уже объяснила, что это социальный эксперимент. Мой босс устал от насквозь прогнившей судебной системы этой страны. Ему надоело видеть, как убийцы выходят на свободу из-за того, что полиция плохо делает свое дело, из-за того, что скользкие адвокаты делают его хорошо, и из-за идиотов присяжных. Поэтому он преследует убийц, которым удалось избежать наказания, как настоящий член Комитета бдительности[2]. И он считает, что таким образом оказывает обществу услугу. Но когда человек умирает, не важно, каким он был негодяем, общество в любом случае от этого что-то теряет, вот поэтому мой босс и оплачивает заранее те жизни, которые он отбирает.
– Послушайте, это полное дерьмо, – вмешалась Триш. – Если он действительно во все это верит, то пусть платит родственникам убитых, а не совершенно незнакомым людям.
– Слишком рискованно. Полиция может обнаружить систему. Поэтому мой босс и решил, что будет помогать неизвестным членам общества, что тоже неплохо. Каждый раз, когда мой босс убивает убийцу, он выплачивает обществу сумму, вплоть до сотни штук зеленью. И вот сегодня вам довелось стать членами этого общества.
Триш хотела что-то сказать, но Роб опередил ее. Было видно, что он заинтригован.
– Но почему мы? – задал он вопрос.
– Специалист по кредитам из банка передал вашу заявку моему боссу и сказал, что вы – достойные люди, которые вот-вот все потеряют.
– Но вы же сами представились как специалист по кредитам, – заметила Триш.
– Именно так.
– Но при этом вы им не являетесь.
– Нет. Просто я специалист по другим кредитам.
– И что же это за кредиты?
– Те, при которых деньги выкладываются на бочку, – ответила Калли.
– В кейсе, – уточнила Триш.
Она посмотрела на деньги, как будто видела их в первый раз.
– Но если все, что вы говорите, – правда и ваш босс действительно таким образом расплачивается с обществом, – произнесла женщина, – то зачем вы вообще говорите нам об этих убийствах? Почему бы просто не заплатить?
– Он считает, что будет только справедливо, если вы будете знать, откуда эти деньги и почему вам их платят.
Роб и Триш молча обдумывали услышанное, но на их лицах было море эмоций. Было видно, что Роб считает, что это именно тот, единственный шанс в его жизни, а Триш пытается проанализировать все детали, чтобы уговорить себя во все это поверить. Калли знала, что семья находится в кризисе и что она только что бросила им спасительный канат.
– Эти убийцы, о которых вы сказали, – заговорила наконец Триш. – Ваш босс убьет их в любом случае?
– Да. Но не ранее, чем кто-то согласится взять деньги.
– А если мы откажемся?
– Никаких проблем. Я пойду дальше по списку.
– А этот человек, которого собирается убить ваш босс, – уточнил Роб, – не может случиться так, что это кто-то из наших знакомых?
– А вы что, знакомы с убийцами?
Калли почти слышала, как в головах Роба и Триш ворочаются тяжелые мысли, пока они безотрывно смотрят на кейс с деньгами. Калли очень нравился именно этот момент – нравилось, что они всегда сначала сопротивляются. Но она хорошо знала, чем все это закончится. Они будут сопротивляться до последнего, пока наконец не согласятся и не возьмут деньги.
– Похоже на один из спецвыпусков «А как бы вы поступили?»[3] – сказала Триш, которая никак не могла отделаться от ощущения, что все это грандиозный розыгрыш.
– Послушайте, у меня не так много времени, – произнесла Калли, посмотрев на часы. – Вы слышали условия сделки, я ответила на ваши вопросы, а теперь хочу услышать ваш ответ.
Эти слова заставили эмоции взлететь до максимума.
Триш побледнела. Она наклонила голову вниз и прижала пальцы к вискам, как будто у нее началась сильная мигрень. Когда она подняла глаза, они были полны слез. Видно было, что она пытается убедить саму себя.
Роб был в панике. Его намерения не оставляли никакого сомнения – он сверлил Триш умоляющим взглядом.
Калли поняла, что они у нее в руках.
– Я даю вам десять минут, – коротко сказала она. – Сейчас я надену свои наушники, и вы сможете поговорить друг с другом, но прошу вас все время оставаться у меня на глазах.
– А почему вы так уверены, что мы не свяжемся с полицией после того, как вы уйдете? – спросила Триш измученным голосом.
– Хотела бы я послушать этот разговор, – рассмеялась Калли.
– Что вы хотите сказать?
– Вы что, думаете, что в полиции вам поверят? Или позволят вам оставить у себя этот кейс с деньгами после того, как вы им все расскажете?
– Мы у вас первые или вы уже проделывали это раньше? – спросил Роб.
– Это мой восьмой кейс.
Они опять посмотрели друг на друга, а потом Роб протянул руку, как будто хотел пощупать банкноты.
– Не пойдет, – улыбнулась Калли и закрыла крышку.
– И сколько же людей взяли деньги? – продолжал задавать вопросы Роб. На его верхней губе выступили капельки пота.
– Вот этого я вам не могу сказать.
– А почему нет? – спросила Триш.
– Это может повлиять на ваше решение и поставить под угрозу весь эксперимент. Послушайте. Мне кажется, вот что вам надо знать: когда кто-то принимает деньги, мой босс воспринимает это как благословение одного из членов общества на убийство убийцы.
– Это сумасшествие. Это какое-то сумасшествие, – прошептала Триш, как будто боялась поверить во все происходящее.
– Люди ведь каждый день умирают, – заметил Роб. – И они умрут в любом случае, возьмем эти деньги мы или кто-нибудь другой.
Триш посмотрела на него отсутствующим взглядом – ее мысли были где-то далеко-далеко.
– Они в любом случае отдадут эти деньги кому-то, – пояснил Роб, – так почему не нам?
– Это просто невероятно, – произнесла Триш, – нет?
– Возможно, – ответила Калли, надевая наушники, – но деньги и предложение абсолютно реальны.
Глава 1
– А вы, мистер Крид? – спросила женщина.
– Простите? – произнес я, поднимая глаза от миски.
– Чем вы зарабатываете себе на жизнь?
– Помимо того, что готовлю шоколадные кексы? Еще я работаю в «Хоумленд секьюритиз».
Ее звали Патти Фелдсон. Она проводила обследование социально-бытовых условий, как часть процесса усыновления. Моя дражайшая половина, Кэтлин Грэй, надеялась удочерить шестилетнюю обожженную девочку, которую звали Эдди Доуз. Эдди была единственной выжившей в пожаре, который унес жизни ее родителей и сестры-двойняшки. Мисс Фелдсон наблюдала, как Эдди и Кэтлин играют в куклы, сидя на ковре в гостиной. Удовлетворившись качеством их взаимодействия, она обратила свое внимание на меня.
– У вас есть ваша карточка? – спросила Патти.
– Конечно. – Я достал из заднего кармана бумажник и вынул из него карточку, которую только что напечатали специально для этого случая. Ее я протянул социальному работнику.
– Донован Крид, специальный агент, «Хоумленд секьюритиз», – громко вслух прочитала женщина и улыбнулась. – Что ж, не так уж много. Хотя звучит достаточно таинственно и интригующе. Вы, наверное, много путешествуете, мистер Крид?
Я задумался, что бы произошло, если бы она узнала, что я убийца на службе у государства, который подрабатывает тем, что иногда убивает по заказам бандитов и одержимого карлика-убийцы по имени Виктор.
– Да, иногда мне приходится путешествовать. Однако моя работа далека от тайн и совсем лишена интриг. В основном я занимаюсь тем, что опрашиваю людей.
– Подозреваемых в терроризме?
Пластмассовой лопаточкой я выложил тесто в сковородку Кэтлин и ею же написал сверху имя Эдди, а потом поставил сковородку в духовку.
– Владельцев квартир, бизнесменов средней руки и всякое такое. – Закрыв дверцу, я установил таймер на сорок минут.
– А какая начинка в кексе? – спросила женщина.
Меня так и подмывало ответить «марихуана», но Кэтлин предупредила меня, что шутить с этими людьми не стоит. Процесс усыновления уже подходил к концу, и я был полон решимости помочь ей всем, чем смогу.
– Помните такую актрису, Кэтрин Хэпберн? – ответил я вопросом на вопрос.
– Простите?
– Я готовлю по ее рецепту. Случайно нашел его в старом номере «Сатердей ивнинг пост».
– Ах, вот как, – произнесла женщина. – Не поделитесь со мной?
– Считайте, что уже поделился.
Изучение социально-бытовых условий – это целый ряд встреч, которые являются неотъемлемой частью процесса одобрения усыновления ребенка. Кэтлин уже предоставила все свои личные документы, прошла проверку на связь с криминалом, выдержала все личные интервью и предоставила необходимые рекомендательные письма. Но по процедуре требовалось, чтобы хотя бы одна из встреч прошла в доме будущих родителей и в присутствии всех, кто там проживает (Кэтлин) или ночует (я).
Патти Фелдсон не собиралась подходить к этому слишком педантично. Она уже составила положительное мнение о способности Кэтлин растить удочеренную девочку. Оставалось только выяснить, что за человек был «друг» хозяйки. Она уже знала, что у меня есть собственная дочь, которая жила с моей бывшей в Дарнелле, штат Западная Вирджиния. Если в своих расследованиях она пошла чуть дальше, то наверняка выяснила, что, хотя я и поддерживал свою дочь в моральном и материальном смысле, мне никогда не удавалось провести вместе с Кимберли столько времени, сколько было нужно.
Патти придвинулась ближе ко мне и внимательно посмотрела мне в глаза. Понизив голос, она сказала:
– Между папой и приходящим отцом есть большая разница.
Понятно, подумал я, необходимые раскопки произведены.
– Мне пришлось самому выучить этот урок в прошлой жизни, – ответил я. – Вам это может показаться смешным, но именно Эдди заставила меня пересмотреть мои отношения с Кимберли, и сейчас мы с дочкой ближе, чем когда-либо.
Патти кивнула. Мы немного помолчали, ожидая, кто из нас заговорит первым. Если вам это интересно, то заговорила она.
– Эдди превратилась в девочку, которой необходимо особое внимание, – заметила Патти. – Она перенесла серьезные эмоциональные и физические травмы, и теперь ей понадобится особый уход.
– Я все понимаю.
– Надеюсь, мистер Крид. Дело в том, что в ваших отношениях с Кэтлин могут возникнуть определенные сложности. Вы когда-нибудь задумывались о своей роли во всем происходящем – то есть, я хочу сказать, задумывались по-серьезному?
Эдди была фантастическим ребенком – нежным, храбрым и очень жизнерадостным… За последние несколько месяцев она стала особенно дорога для нас обоих. Она стала важной частью нашей жизни.
– Я люблю Эдди, – просто ответил я.
Женщина кивнула и помолчала несколько секунд.
– Думаю, что вы говорите правду, мистер Крид. То, что вы сделали для ребенка и Кэтлин, говорит само за себя.
Патти знала, что недавно я передал один миллион долларов Кэтлин и открыл траст на десять миллионов на имя Эдди. Не знала она только того, что эти деньги, и гораздо больше, я украл у мафиозного босса Западного побережья Джо Де Мео.
Понаблюдав еще около часа за потрясающей домашней гармонией, Патти Фелдсон собрала Эдди, рецепт кекса и полсковороды кекса готового.
– Милочка, у вас все будет в порядке, – захлебнувшись от восторга, сказала она Кэтлин.
– Увидимся завтра, детка, – сказала Кэтлин Эдди.
Прежде чем ответить, Эдди с трудом сглотнула – мы уже к этому привыкли. Делала она это для того, чтобы смочить слюной свои голосовые связки, которые были навсегда повреждены огнем, чуть не убившим ребенка.
– В больнице? – смогла наконец спросить девочка своим хриплым голосом, больше похожим на шепот.
– Да, милая.
Новые объятия и поцелуи – и наконец девочка со своей сопровождающей исчезли. Я взглянул на очаровательную женщину, которая, вопреки всем условностям, смогла меня полюбить.
– Может быть, это последний раз, когда она от тебя уходит, – заметил я.
Кэтлин вытерла мокрые от слез щеки.
– Спасибо тебе, Донован. – Она взяла меня за руку и нежно поцеловала в губы. – Спасибо тебе за все, – добавила она.
Жизнь была прекрасна.
А через час мне на мобильный позвонил Виктор. Разбитый параличом карлик, находящийся на искусственной вентиляции легких, он произнес металлическим голосом, который сегодня звучал особенно отвратительно: