– А вы крепкий парень, – проворковала она, – даже ни разу не сморгнули.
Она подмигнула мне, что, принимая во внимание ее возраст, выглядело особенно неприлично. Дана попыталась попасть иглой в третью вену – и опять промахнулась.
– Вы не обижайтесь, – сказал я, – но считайте, что с этим вы закончили навсегда.
Девушка подняла глаза, чтобы убедиться, что я не шучу.
Я не шутил.
Глаза Даны наполнились слезами и, подхватив свои иголки и испачканные кровью тампоны, она выбежала из палаты.
Прежде чем Дана успела рассказать о произошедшем остальным сестрам, в палату вошел взъерошенный молодой человек в помятом медицинском халате. Казалось, что он совершенно измучен. Дана была почти ребенком, но этот парень выглядел как ее младший брат.
– Мистер Крид, меня зовут доктор Хеджпет.
– Ваши родители знают, что вы украли этот халат?
– Давайте не будем прикалываться, – вздохнул юнец. – Я прохожу здесь резидентуру[13], и у меня есть для этого соответствующая квалификация.
– Ну конечно, – согласился я, а про себя подумал: «Я бы не доверил этому младенцу даже подключить мою игральную приставку».
Доктор Хеджпет взглянул на мою руку.
– Приношу вам свои извинения, – сказал он. – Дана у нас новичок.
– А что же случилось с ее предшественницей?
– С Мэри? Она была очень классная. Лучшая медицинская сестра, которая у меня когда-либо была. Я чуть не плакал, когда увольнял ее.
Абсурдность его замечания вызвала у меня удивление. Этот так называемый «доктор» никак не мог заниматься наймом персонала. Как по мне, так он еще не закончил среднюю школу. Но, начав этот разговор, я был вынужден его продолжать.
– Если Мэри была так хороша, то зачем было ее увольнять?
– Да пациенты все время жаловались на ее молодость.
– Ах, да. Ну конечно… – Я уставился ему в глаза. Не может быть, чтобы он говорил серьезно. Этот малыш вот-вот расколется, я это чувствовал. – Тогда почему же вы выбрали Дану?
– Она самая старшая в отделении.
– Да неужели? – спросил я, подумав: «Любая медсестра моложе Даны будет вынуждена передвигаться в детских ходунках».
– С Даной все будет в порядке, – заметил доктор Хеджпет. – Ей просто надо немного времени, чтобы научиться, понимаете?
Я решил перейти к следующему вопросу.
– Вы сами станете меня оперировать или я буду иметь честь встретиться с вашим внуком, главным хирургом?
– К чему быть таким сварливым? – поинтересовался «младенец».
– Сварливым, – повторил я за ним: это что, слово, которое он уже в школе писал без ошибок?
– Мне кажется, что шунтирование в настоящий момент будет несколько преждевременным, – начал объяснять этот сосунок. – Вы достаточно молоды, находитесь в прекрасной физической форме, ваше кровяное давление просто превосходно, ЭКГ безукоризненна, и все тесты, которые мы успели провести, ничем не намекают на классическую симптоматику сердечного приступа.
– А тогда что же произошло?
– Мы с вами проведем нагрузочный тест. Если и он окажется нормальным, то я порекомендую вам убираться отсюда со всех ног.
– Это еще почему?
– Да потому, что в больнице люди заболевают быстрее, чем где бы то ни было.
Мне определенно начинал нравиться этот доктор Хеджпет.
– Так вы считаете, что шунт мне не нужен?
– Мне кажется, нет. Скорее всего, вам нужен туалет и пара часов времени.
– Туалет?
– Вполне возможно, что у вас острая изжога, которая говорит о пищевом отравлении. Вы ели что-нибудь подозрительное за последнее время?
Я сразу же вспомнил буррито с говядиной, которое съел несколько часов назад в заведении «Лошадиная голова», и понял, что слово «говядина» не обязательно означает «мясо коровы».
– Вы не могли съесть что-то действительно отвратительное, а потом, через короткое время, заняться какой-то физической активностью?
Я вспомнил сестричек Петерсон.
– Но послушайте, – заметил я, – раньше у меня уже была изжога. А недавняя боль была гораздо сильнее и исходила прямо из середины груди.
– Ну, если вам так уж хочется, то шунтирование – это не проблема. Поверьте, больница с удовольствием заработает десять штук. Или в десять раз больше, если во время операции нам удастся проткнуть вашу артерию.
– А такое осложнение возможно? – нахмурился я.
– Как бы вам это попроще объяснить, – начал доктор Хеджпет. – Наш специалист по шунтированию – кардиолог. Закон не требует, чтобы он был еще и хирургом. Сам он из Индии и выглядит очень знающим специалистом, но он очень молод, и опыта работы у него почти нет.
– А что значит «почти нет»?
– Вы будете у него первым.
– Очень интересно! Так вы говорите – изжога?
– Именно острая изжога. Вместе с физической нагрузкой она вполне может вызвать симптомы, которые вы испытывали.
Я прекрасно понимал, о чем он говорит, но у меня всегда был железный желудок. В те времена, когда я испытывал оружие, мне приходилось глотать такую гадость, по сравнению с которой буррито из «Лошадиной головы» покажется нежным солененьким крекером.
– А если нагрузочный тест ничего не покажет, то что мне надо сделать?
– Отправиться домой и провести некоторое время в обнимку с унитазом.
– А если это не поможет?
– У вас есть личный психиатр? – подумав, в свою очередь поинтересовался малыш.
– Вы что, думаете, что я выдумал эту боль? – нахмурился я.
– Думаю, что боль была в действительности. Правда, выглядите вы как мужчина, который должен легко переносить любую боль.
Если бы ты только знал, подумал я. Может быть, стоит рассказать доктору Хеджпету, что в течение многих лет я испытывал пыточные орудия для нашей армии?
Однако я сказал только:
– В прошлом таких сильных приступов изжоги у меня никогда не было.
– Понимаете, боль не может появиться ниоткуда, – продолжил врач свои объяснения. – Хотя я уверен, что в вашем случае она не связана с сердцем. Но так как я сам занимаюсь сердцем, то начнем мы с вами с нагрузочного теста. Потом придет черед туалета, ну а уж потом – психиатра.
– Ну, хорошо, уговорили, – согласился я наконец. – И с чего начинается этот ваш нагрузочный тест?
– Прежде всего надо поставить капельницу, – не моргнув глазом сказал доктор Хеджпет.
И, подойдя к двери, он стал громко звать Дану.
Глава 5
Я, уже полностью одетый, все еще сидел в больнице, ожидая результатов нагрузочного теста. Так как делать мне было нечего, я решил нарушить больничные правила и позвонить по мобильному. Кимберли ответила после первого же гудка.
– Папочка! – взвизгнула она.
– Что-то ты уж больно счастлива, – заметил я.
– А что, так уж заметно?
Ой-ей, подумал я, а девочка-то влюбилась.
– Что заметно?
– Что я влюбилась!
– Ты еще маленькая, – была моя первая, инстинктивная реакция.
– Опять ты, папа, – сказала она. – А ведь я уже перешла в девятый класс[14].
– Вот поэтому ты еще маленькая. И в любом случае в него ты пойдешь только начиная со следующего семестра.
– Это техническая проблема. Просто занятия начнутся только через десять дней.
Я вздохнул.
– И его зовут Чарли.
– Только не говори, что это Чарли Мэнсон[15].
На другом конце провода, в Дарнелле, штат Западная Вирджиния, раздалось хихиканье моей дочери.
Следующие пятнадцать минут мы обсуждали прочитанные книги, понравившуюся музыку и летние каникулы, которые мы когда-нибудь проведем вместе. Я спросил дочь, насколько серьезны ее отношения с Чарли, но она поменяла тему разговора.
– Тебе мама звонила? – спросила Кимберли.
– Да вроде нет.
– Скоро позвонит.
– Ну а теперь что ей нужно? – простонал я.
– Она узнала про Кэтлин. Ей ее хахаль, Эми, донес.
Я знал, что рано или поздно это произойдет. Несколько месяцев назад моя бывшая жена, Джанет, была помолвлена с бывшим истязателем жен Кеном Чапменом. Стараясь сделать так, чтобы Джанет не вышла замуж за этого придурка, я встретился с бывшей женой Кена, Кэтлин, и влюбился в нее.
– Пап…
– Я слушаю, Котенок.
Мне было интересно, что именно Джанет знает про Кэтлин. Только то, что я встречаюсь с бывшей женой ее бывшего жениха?
Или она каким-то образом узнала, что женщина, которая к ней приходила и представилась бывшей женой Кена, была проституткой, которой я заплатил, чтобы она выдала себя за Кэтлин. Проституткой, которая наврала ей о том, как Кен Чапмен избивает свою жену.
Но что бы Джанет ни знала и как бы она ни злилась, оно того стоило. Я расстроил ее свадьбу. Я ведь с самого начала знал, до чего Джанет может довести мужика, а с его шлейфом различных буйств Кен Чапмен просто прибил бы ее.
– Ты слышал, что я сказала? – Кимберли, видимо, почувствовала, что я отвлекся.
– Ты сказала, что мама знает про Кэтлин и будет мне звонить.
– Это было раньше, а сейчас я спросила, живете ли вы с Кэтлин вместе?
– Это непростой вопрос.
– Пап, ну почему, когда мы говорим о Чарли, то тебе все ясно и понятно, а как только я начинаю разговор о Кэтлин, то все сразу же становится «непросто»?
Я задумался, а потом сказал:
– У меня нет другого ответа, кроме как сказать, что ты задала хороший вопрос.
– Ну конечно! Ведь я твоя дочь, в конце концов.
– В этом нет никакого сомнения, – согласился я. – Ладно, слушай…
И в течение нескольких следующих минут я рассказал ей о своих чувствах к Кэтлин и о том, как я останавливаюсь у нее каждый раз, когда бываю в Нью-Йорке. Я рассказал ей и об Эдди Доуз, и о том, как Кэтлин пытается удочерить ее. Когда я закончил, на другом конце линии установилась тишина.
– Ты меня слышала? – спросил я.
– А ты понимаешь, что первый раз в жизни говорил со мной как со взрослым человеком?
– А как же иначе? Ведь ты у меня уже девятиклассница.
– Так вот, постарайся не забывать об этом, когда начнешь беспокоиться обо мне с Чарли в следующий раз.
– Ага. Кстати, а что ты знаешь об этом пареньке?
Кимберли стала говорить что-то о том, что ему двадцать один год, но в это время мое внимание отвлек доктор Хеджпет, который, отодвинув штору, вошел в мою кабинку. Он нахмурился, увидев, что я говорю по мобильному в палате интенсивной терапии, однако вежливо ждал, пока я закончу разговор.
– Прости, Котенок. Что ты сейчас сказала?
– Я сказала: только не смей этого делать, папа. Не майся дурью и не вздумай устраивать проверку кредитной истории Чарли или его взаимоотношений с законом… Он хороший парень. Его отец – крупный адвокат.
– Адвокат? Лучше бы ты сказала мне, что встречаешься с Чарли Мэнсоном, чем с адвокатом.
– Да это не он, а его отец – адвокат, – вздохнула моя дочь. – Послушай, просто обещай мне, что не будешь устраивать ему никаких проверок.
– Обещаю.
– Ну, вот и хорошо, – сказала девочка. – А теперь иди и проведи время с Эдди. Судя по твоему рассказу, она просто прелесть. И вот еще что, папочка…
– Слушаю тебя, детка.
– Я за тебя счастлива. И очень тебя люблю.
– Я тоже люблю тебя, Котенок.
Я отключил телефон и взглянул на доктора Хеджпета.
– Как я и предполагал, у вас сердце настоящего льва, – произнес он.
Я кивнул.
– После теста вы не чувствуете никакой боли?
– Нет.
– А дискомфорт в желудке?
– Пока нет, – покачал я головой.
– Пищевое отравление может проявиться и через сорок восемь часов.
– А в среднем?
– Через шесть-восемь.
– Тогда у меня все еще впереди.
– Да, конечно. Но на тредмиле[16] мы вас здорово нагрузили, и вы это спокойно выдержали. Даже на ранней стадии отравления у вас должен был появиться какой-то дискомфорт. Поэтому это может быть и не пищевое отравление.
Малыш протянул мне листок бумаги с записанным на нем именем и номером телефона.
– Это что, мозгоправ?
– Это на случай, если вы захотите встретиться с врачом здесь, а не в вашем родном городе.
Я спрятал бумажку в карман и пожал ему руку.
– Вы молоды, доктор, но вы отличный врач.
Он подмигнул мне:
– Все так говорят.
Глава 6
– А ты знаешь что-нибудь об этом пареньке, Чарли Беке? У него еще отец известный адвокат в Дарнелле…
Я разговаривал по телефону с Салом Бонаделло, мафиозным боссом Среднего Запада, на которого я иногда работал.
– Я знаю людей, которые могут его знать, – ответил Сал.
Я обещал Кимберли не устраивать Чарли Беку никаких проверок, но не обещал ей, что не буду задавать вопросов.
– Обычно Кимберли вполне адекватно оценивает людей, но что-то в этом парне мне не нравится. С одной стороны, ему достаточно лет, чтобы легально покупать алкоголь…
– Дарнелл – городишко маленький. А люди, сам знаешь, любят посплетничать. Я, пожалуй – как это называится? – повожу жалом по округе.
Я вспомнил о том, как Сал обычно «водит своим жалом».
– Я бы не хотел устраивать из этого шоу, – объяснил я. – И мне бы очень не хотелось, чтобы Кимберли узнала, что эту информацию собираю именно я.
– Послушай, приятель, у меня у самого дочь. Все будет в ажуре.
– Спасибо, Сал.
– Так ты придешь ко мне на прием?
– Я не пропущу его ни за что на свете.
– Ты будешь со своей новой девахой? С той, что живет в Нью-Йорке?
– Мы сегодня идем с ней покупать платье для выхода, – ответил я.
– Одень ее как-нибудь посексуальнее, – попросил Сал.
– Да она и в мешке из-под муки будет выглядеть сексуально.
– Мешок для муки – это совсем неплохо. Только пусть он будет совсем маленьким.
– Буду иметь это в виду.
– А что насчет этой лисоватой блонды, которая на тебя работает?
– А что насчет нее?
– Она-то придет?
– На прием? Ни за что.
– Но ты ее пригласил?
– Конечно.
– Может быть, мне – как это называится? – пригласить ее лично?
Я представил себе Калли, одетую для светского выхода. Конечно, она была сногсшибательна, но…
– Она не очень любит общество, – заметил я.
– Ага. До тех пор, пока дело не касается убийства его членов.
– Вот именно, – подтвердил я.
– Если этот парень умудрился влипнуть в Дарнелле, штат Западная Вирджиния, в историю, то это могло произойти только в заведении, которое называется «Грэнтлайн Бар &Гриль».
– И что?
– А то, что я знаю там бармена, Медвежонка. Он мне должен кучу бабла.
– Понимаешь, я не готов, чтобы Чарли ломали ноги. По крайней мере, не сейчас.
– Я просто хочу сказать, что Медвежонок знает, что к чему. И если твоя детка была в этом баре, то он мне об этом скажет. А если она туда придет, то он за ней присмотрит.
– Кимберли всего шестнадцать. Она еще не ходит по барам, – заметил я.
– Дарнелл есть Дарнелл, – ответил Сал.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты там когда-нибудь бывал?
– Нет.
– Там совершенно нечего делать, кроме как пить, трахаться и колоться.
– Что ты сказал?
– Прости, не хотел тебя обидеть, – сказал Сал.
Я подумал о том, что он только что сказал, и о том, как родителям даже в голову не приходит, что их дети могут пойти по кривой дорожке.
– Слушай, звякни Медвежонку прямо сегодня, а? – попросил я.
– Уже набираю, – ответил гангстер. – Послушай, а ты знаешь этих карликов?
– Виктора и Хьюго?
– Точно.
– А что с ними такое?
– Да они тоже явятся ко мне на прием.
– Я уже об этом слыхал.
– Да нет, взаправду. Во плоти.
– Постараюсь об этом не думать, – произнес я. – А ты скажи своим ребятам, чтобы не вздумали над ними подшучивать. Они ребята непростые.
– Да, я всех уже предупредил. Только подумай, эти карлики завалили Джо Де Мео…
– Они предпочитают, чтобы их называли «маленькие люди», – просветил я Сала.
– А я предпочитаю большие конверты.
Сал имел в виду конверты с добровольными пожертвованиями, которые его лейтенанты и специальные гости должны были принести на прием.
– Я ведь всегда с тобой по-хорошему, – продолжил он. – Вот и сейчас, с этой твоей дочкой, – еще один пример. Благотворительность – как это называится? – начинается с тебя самого.
– То есть в данном случае – с тебя.
– Вот я о чем и травлю. Так что постарайся меня удивить, – сказал он, – удивить по-хорошему.
– Удивить тебя? – переспросил я. – Сал, да я поражу тебя!
– Большего мне и не надо, – донеслось из трубки.
Глава 7
Офис мисс Н. Крауч, дипломированного психиатра, располагался в Ньюарке, штат Нью-Джерси, на пересечении Саммер и Седьмой улицы, недалеко от федеральной трассы 280. Мисс Крауч делила свой офис с детским психологом по имени Агнес Баттл. Именно Агнес и выполняла работу работницы ресепшена, когда я вошел в помещение. Она указала мне на кабинет мисс Крауч, и я вошел.
Мисс Крауч встала и протянула мне руку. Мы представились друг другу, и она сделала неопределенный жест в сторону той части своего кабинета, где располагались различные кресла и диваны, сказав при этом:
– Прошу вас, располагайтесь.
Я быстро осмотрелся вокруг. Доминирующим цветом в офисе был насыщенный сливовый, и только одна, дальняя стена была выкрашена в светло-коричневый с легкими черными поперечными штрихами, так, что она напоминала пробку. На этой стене висело несколько профессиональных сертификатов, включая диплом Медицинской школы Питтсбургского университета. Все выглядело очень чисто и модерново, за исключением старинной деревянной вешалки, которая стояла в углу рядом с дверью.
Я уселся в роскошное кожаное кресло с высокой спинкой, больше похожее на трон.
– Доктор Хеджпет говорил что-то о возможной психосоматической боли? – начала мисс Н. Крауч.
Если бы Дарвин, мой официальный куратор, узнал, что я посещаю мозгоправа, он немедленно подослал бы ко мне наемного убийцу. Эта мысль не давала мне немедленно перейти к делу.