Юрий Михайлович Поляков
Одноклассники
Мелодрама
Действующие лица:
Светлана Погожева , Анна Фаликова , Михаил Тяблов , Федор Строчков , Борис Липовецкий , Виктор Черметов , Иван Костромитин – одноклассники
Евгения Петровна Костромитина , его мать.
Ольга , дочь Светланы.
Окопов , майор
Солдат
1-й телохранитель
2-й телохранитель
Действие разворачивается в областном городе на великой русской реке.
Акт первый
Комната типовой трехкомнатной квартиры, неплохо обставленной по стандартам восьмидесятых годов прошлого века. Направо кухня с балконом. Налево дверь во вторую комнату, прямо дверь в третью комнату, так называемую «запроходную». На стене фотопортрет улыбающегося бойца-интернационалиста, одетого в «песчанку» и тропическую панаму. В одной руке у него «калашников», в другой – гитара. Под портретом на тумбочке лежит гитара – та самая. В квартире полным ходом идет подготовка к застолью. Евгения Петровна и Светлана носят с кухню в «запроходную» комнату тарелки и блюда. Разговаривают…
Светлана … И Чермет приедет?
Евгения Петровна . Звонили от него, сказали: обязательно приедет, если сможет!
Светлана . А разве он не за границей?
Евгения Петровна . Наверное, вернулся. Ему ж за границу слетать, как мне на рынок сходить. Богатый! Вон охрана-то с самого утра во дворе крутится. Иду из магазина, а меня у подъезда спрашивают: «Вы к кому?» «К себе!» – говорю. Не верят!
Светлана ( смеясь ). Пропустили?
Евгения Петровна . Пропустили. Но в сумку заглянули.
Светлана . Террористов боятся!
Евгения Петровна ( как на митинге ). Социальной несправедливости надо бояться! Терроризм – следствие. Раньше один вохровец с пустой кобурой целый завод охранял! А теперь? Везде эти… сек… сек…
Светлана . Секьюрити.
Евгения Петровна . Вот именно! С автоматами. В универсаме – охрана, в школе – охрана, даже в детском саду – охрана! Миллионы молодых мужиков, если в масштабах страны брать, баклуши бьют! От кого, спрашивается, охраняют? Ясно дело: от народа. Но если народ поднимется…
Светлана . Нет, Евгения Петровна, не поднимется.
Евгения Петровна . Почему же это он не поднимется?
Светлана . Народ у нас умный стал – понял: чем чаще поднимаешься, тем ниже тебя опускают. А вот охранников, думаю, поднять можно. Да! Особенно тех, которые богатых стерегут!
Евгения Петровна . Ты считаешь? Почему?
Светлана . Ну, сами подумайте: они же видят, как эти «новые русские» от дурных денег бесятся, свинячат, надуваются. И втайне их всех ненавидят. Кто в революцию помещиков громил? Дворня. Даже у Александра Блока усадьбу сожгли. Исторический факт. Вот вы, Евгения Петровна, охранников-то и поднимайте! Оружие у них, кстати, уже есть… ( Смеется, открывает дверь на балкон, смотрит вниз. )
Евгения Петровна . А что, интересная мысль! Армия деморализована. Крестьяне спиваются. Пролетариат спился. Интеллигенция… Ну, она у нас всегда была профессиональной предательницей народных интересов. А вот охранники! Как же я сама не додумалась? Надо будет в «Правду» письмо написать!
Светлана ( с балкона ). Собаку привезли. Такую рыженькую! Бомбу ищут. Значит, Чермет точно приедет…
Евгения Петровна . А чего это ты так Черметом интересуешься?
Светлана . Он мне, Евгения Петровна, очень нужен.
Евгения Петровна . Зачем это?
Светлана ( вздыхает ). Муж в бизнес вступил. Хотела попросить… совета. Может, даст… Одноклассник все-таки!
Евгения Петровна . Ну, попроси, попроси… Может, и даст. А как в школе дела?
Светлана . Нормально. Работаю. Прислали новый учебник истории. Теперь снова можно детям говорить, что Сталин лучше Гитлера… Чуть-чуть.
Евгения Петровна . А раньше запрещали?
Светлана . Не рекомендовали.
Евгения Петровна . То ли еще будет! А как у тебя с Павликом? Что-то он, говорят, в Москву зачастил!
Светлана ( холодно ). Нормально у меня с Павлом. Я же говорю вам, бизнес у него теперь…
Евгения Петровна ( тормошит ее ). Ну, что ты сегодня такая тусклая? Помнишь, Ванечка тебя всегда Светлячком называл!
Светлана . Значит, отсветилась…
Евгения Петровна . И не стыдно? В сорок лет, при живом муже да с дочерью-красавицей отсветилась она! Нет, вы послушайте! Что ж мне теперь с моим-то горем совсем не жить?!
Светлана . Евгения Петровна, простите! Я не хотела. Я… Понимаете… Если со мной что-нибудь случится, вы за Ольгой присмотрите!
Евгения Петровна . Да что ж с тобой может случиться-то?
Светлана . Мало ли что…
Евгения Петровна ( с тревогой ). Заболела?
Светлана . Нет, я так, на всякий случай.
Евгения Петровна . Замолчи! Накличешь! Эх, ты! Ванечка очень бы огорчился! Он так тебя любил! Так любил…
Светлана . Я его тоже любила. Его все любили. Он был замечательный!
Евгения Петровна . Господи, ну, за что мне это, за что?! ( Роняет полотенце, закрывает лицо руками. )
Светлана . Ну, Евгения Петровна… прошу вас! Не плачьте!
Евгения Петровна . Расстроила ты меня, Света, разбередила!
Светлана . Ну, не надо! Такой день сегодня…
Евгения Петровна . Какой день? Какой?! Господи, столько лет прошло! Я уже все, что только можно, отдумала, отплакала, привыкла даже. А иногда вдруг, как током в самое сердце! Ну, почему именно с моим сыночком это случилось? С самым умным, самым добрым, самым чистым! Все мои подруги давно с внуками. А я? А мой Ванечка… Почему?! ( Плачет. )
Светлана ее успокаивает. Дает воды.
Светлана . Наверное, потому что он был самый умный, самый добрый, самый чистый…
Евгения Петровна . А Бог тогда зачем?
Светлана . А это вы у Мишки Тяблова спросите, если придет.
Евгения Петровна . Обязательно спрошу, как же Господь допустил, чтоб от такого мальчика ничего на свете не осталось – ни кровиночки! Я ж как мечтала: вернется он из армии, вы поженитесь, детишек заведете… ( С обидой. ) А ты – и полгода не прошло – замуж вылетела!
Светлана . Вы мне этого, наверное, никогда не простите!
Евгения Петровна ( успокаиваясь ). Простила, Светочка, давно простила. На жизнь долго обижаться нельзя.
Раздается звонок в дверь.
Светлана . Кто это?
Евгения Петровна . Как – кто? Федя Строчков. Он всегда раньше других приходит. ( Вздохнув. ) И всегда со стихами…
Снова звонок, немного нервный.
Светлана ( мечтательно ). Наш великий Федя! Помню, уже звонок на большую перемену, в коридоре топот, крик, а Галина Остаповна нас из кабинета не выпускает, говорит: «Продолжай, Феденька! А вы все, слушайте и гордитесь вашим одноклассником!» Его Чермет потом чуть не убил…
Евгения Петровна . За что же это?
Светлана . Как за что? Чермет с Анькой Фаликовой каждую перемену бегали в раздевалку…
Евгения Петровна . Зачем?
Светлана . Зачем… Целоваться! Спрячутся между пальто – и целуются. Взасос. Их даже на педсовет за это вызывали.
Евгения Петровна . Свет, а, Свет, а вы с Ванечкой, ну… целовались?
Светлана . А он вам разве не рассказывал?
Евгения Петровна . Ну что ты! Он был такой благородный мальчик. Сказал мне только: когда вернется, вы поженитесь. И все!
Светлана отворачивается. Снова звонок, на этот раз продолжительно-нервный.
Светлана . Какой Федя нервный стал!
Евгения Петровна . Ванечка Федины стихи наизусть знал.
Светлана ( мечтательно ).
Дразнилки, драки, синяки, крапива.
Соседний двор. Мальчишечья война.
А в том дворе, немыслимо красива,
Была в ту пору девочка одна!..
Евгения Петровна . Хорошо! Вроде обычные слова, а сердце-то сжимается, и мурашки по коже…
Истошно-бесконечный звонок в дверь.
Светлана . Это, Евгения Петровна, талант называется. Не пускайте его, пожалуйста, в квартиру!
Евгения Петровна . Не могу, он в окно влезет. Ты же знаешь Федю! ( Идет открывать. )
В комнату врывается трясущийся с похмелья Федя с букетом. Одет он, как бомж, а цветы явно подобраны на помойке.
Федя . Евгения Петровна, взыскую суровости! Сочинил стихи к Ванечкиному сорокалетию. ( Галантно целует ей руку, вручает букет. )
Евгения Петровна (опасливо смотрит на цветы). Эх, Федя, Федя…
Федя. Светик, дай обойму от полноты души! Неужели тебе тоже сорок?
Светлана. У тебя есть какие-нибудь сомнения? (Отшатываясь.) Федя, ты где теперь живешь?
Федя. Где тепло – на вокзале.
Светлана. А твоя комната?
Федя. Сперли на рынке жилья. А-а, поэту жилплощадь ни к чему. Отвлекает. Евгения Петровна, реанимационные сто грамм. Немедленно!
Евгения Петровна. Федя! Только когда все соберутся.
Федя. А вы знаете такую песню? (Поет.) «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат…» Знаете?
Евгения Петровна. Знаем, знаем. «Пусть солдаты немного поспят…»
Федя. А кто сочинил, знаете?
Евгения Петровна. И кто же?
Светлана. Алексей Фатьянов.
Федя. Правильно, отличница! Фатьянов. Гений русской песни! А от чего умер, знаете?
Светлана. От чего же?
Федя. А-а, не знаете! Жена похмелиться не дала! Всю жизнь потом каялась. Понятно?
Светлана. Евгения Петровна, надо помочь таланту! Гибнет на глазах!
Евгения Петровна. Ну, если это вопрос жизни и смерти… (Разрешительно машет рукой.)
Светлана наливает. Федя выпивает и преображается.
Федя. Взыскую суровости! Требуется ваша цензура. Немедленно!
Светлана. Цензура? Зачем?
Федя. Литература без цензуры, как собака без поводка.
Светлана. Федя, опомнись! Кто же это Пушкина или Достоевского на поводке-то водил?
Федя. А зачем на поводке водить? Поводок может и в кармане лежать. У хозяина. (Хлопает себя по карману.) О-бя-за-тель-но!
Светлана. Ну, ты, Федя, прямо как Фаддей!
Федя. Какой еще Фаддей?
Светлана. Булгарин. Лучше уж стихи читай!
Федя встает в позу, напоминающую позу конькобежца перед стартом, читает, профессионально завывая и обращаясь к портрету воина-афганца.
Федя.
По мрачным скалам Кандагара,
Шли танки и броневики,
Ты с автоматом и гитарой
Нес свет и счастье в кишлаки.
В последний бой шагнул ты смело.
Кругом благоухал июль.
Ты принял в голову и в тело
Смертельный рой душманских пуль…
И пал на землю, пораженный…
Евгения Петровна (перебивая). Феденька, это случилось в августе…
Федя. Что? Эх, жаль! Хорошая рифма: июль – пуль. Август – хуже. Хрен срифмуешь. Цензура – страшная вещь! Но нужна, сволочь! Еще, пожалуйста, сто грамм для вдохновения!
Евгения Петровна. Нет, Федя, нет!
Федя. Драматурга Теннесси Уильямса знаете?
Евгения Петровна. Кого?
Светлана. Знаем, знаем! «Трамвай “Желание”».
Федя. Подавился пробкой от пузырька с лекарством. Насмерть.
Евгения Петровна. Господи, Твоя воля…
Светлана. Ну и что?
Федя. А то, что я немедленно иду в аптеку, покупаю настойку боярышника. И не одну! А там пробки. Риск очень велик!
Евгения Петровна. Федя, ты же себя губишь!
Федя. Лучше умереть от отчаянного пьянства, чем от трезвого отчаянья!
Светлана. Хорошо сказал! (Наливает ему еще.) Но это – последняя.
Он выпивает и, бормоча, идет в угол комнаты.
Федя. Ав-густ – агав хруст. Ав-густ – мангуст… (Садится по-турецки, достает блокнот и карандашик.)
Светлана. Август – стакан пуст.
Федя. Поэта легко обидеть!
Евгения Петровна. Отвлеклись мы с тобой, Светочка! Что нам еще нужно сделать?
Светлана. Вы говорили, чеснок порезать.
Федя (из угла). Учтите, чеснок – растение мистическое! Чертей отгоняет.
Светлана. Работай над словом, мистик без определенного места жительства! Скоро уже все соберутся.
Федя. А Чермет будет?
Светлана. Обещал. Зачем тебе-то Чермет?
Федя. Затем же, зачем и всем. Деньги просить буду.
Снова звонок в дверь. Евгения Петровна открывает. Входит Анна, эффектная, но потрепанная жизнью дама. Она с цветами и большим круглым тортом.
Евгения Петровна. Анечка! Красавица наша. Легка на помине!
Анна. Женечка Петровна, с именинником вас! (Целует ее, отдает торт и цветы.)
Евгения Петровна. Спасибо, что вспомнила! Спасибо, королева! А мы про тебя только что со Светочкой говорили…
Светлана (наставительно). Именинник – это тот, у кого именины. А у кого день рожденья, тот – новорожденный.
Анна. Неправда! Я сама по телевизору слышала…
Светлана. Лучший способ разучиться говорить по-русски – слушать телевизор. Запомни, королева!
Анна. Ух, ты, строгая, наша! Ну, здравствуй, одноклассница! (Целует Светлану.) А что вы про меня тут говорили?
Светлана. Вспоминали, как ты с Черметом в раздевалке целовалась.
Анна. Жалко, только целовалась! Кто ж знал, что он олигархом станет…
Евгения Петровна. Замуж-то не вышла, королева? Или все ищешь своего принца?
Анна. С принцами в Отечестве хреново. Одни нищие и пьющие.
Федя (из угла). А чем это тебе пьющие нищие не нравятся?
Анна. И ты здесь, стихоплет? Как жизнь?
Федя. Как в вагине у богини!
Светлана. Федя! Фу! Как не стыдно!
Федя. У бомжей ничего нет, даже стыда.
Евгения Петровна (чтобы замять неловкость). Ах, какой торт!
Анна. А там еще и написано!
Евгения Петровна. Что написано?
Анна. Сейчас посмотрим! Сама не знаю… (Развязывает коробку.) Я еще и свечки купила. Четыре десятка. Вот… (Читает надпись на торте.) «В сорок лет жизнь только начинается!»
Евгения Петровна закрывает лицо руками и уходит на кухню.
Федя (из угла). Красота без мозгов погубит мир!
Анна. Заткнись, гад!
Светлана. Ну, ты, Анька, совсем…
Анна. Черт, я же не знала! Я по телефону торт заказывала. Говорю: напишите, что обычно к сорокалетию пишут. (Всхлипывает.) Вот всегда у меня так…
Светлана (успокаивая). Ну, ладно, будем считать, ты этот торт нам с Федей привезла. У нас-то все еще впереди! Правда, поэт?
Федя (из угла). Впереди – зима. Мне бы теперь в Сочи! Та м в парке на лавочке даже зимой спать можно. А вот странно, девчонки! Для инвалидов Олимпийские игры проводят. А для бомжей нет. Почему?
Анна. По кочану. Водки с олимпийской символикой на вас не напасешься.
Федя. Грубо, но честно. Одноклассницы, пожертвуйте на билет до Сочи инвалиду творческого труда!
Светлана. Придет Чермет, попросишь. Он у тебя всегда сочинения списывал.
Анна (оживляясь). А что, и Чермет будет?
Светлана. Обещал.
Анна. То-то, я смотрю: суета во дворе. Охрана. Собаки. Подиум строят.
Федя. Тебе, королева, теперь везде подиумы мерещатся!
Анна. Заткнись, Строчок! Тебя-то как пропустили?
Федя. Меня его служба безопасности знает. Один раз говорю им: «Не пускаете к хозяину, тогда хоть налейте!»
Анна. Налили?
Федя. Насыпали.
Появляется Евгения Петровна. Слушает.
Анна. А меня вот спросили, к кому иду. Торт «пикалкой» проверили.
Светлана. Это после взрыва на кладбище. Боятся.
Анна. Да, я что-то слышала, но забыла…
Федя. Есть такая народная мудрость: не подкладывай тринитротолуол другому, сам в него попадешь. Чермет рванул Гуковского, вот теперь и боится.
Анна. А Гуковский это кто?
Федя. Ты с какой кровати упала, баядера?
Анна. С какой надо, помоешник!
Евгения Петровна. Мальчики, девочки, не ссорьтесь! А ты, Федя, лучше объясни!
Федя. Объясняю: Гуковский – его партнер. Был. Тоже, между прочим, афганец. Они на двоих наш чугунолитейный комбинат купили.
Евгения Петровна. С ума сойти! Весь Советский Союз две пятилетки комбинат строил, а они на двоих купили. Как? На что? Я не понимаю…
Федя. А тут и понимать нечего. Арифметика! Если есть люди, у которых, как у меня, совсем нет денег, значит, есть и такие, у которых денег птеродактили не клюют.
Анна. Это правда, Евгения Петровна, богатые мужики попадаются. Но все почему-то женатые. И чем богаче, тем женатее…
Евгения Петровна. С охраной ходят…
Анна. А как же! Мужчина без охраны, как женщина без косметики.