– Но он не соглашался.
– Будда должен принадлежать людям, говорила я. Это неправильно – держать его в тайне, спрятанным от всего мира. Истинная сила в том, чтобы делиться знаниями, которые помогут людям, а не думать только о себе.
Малахай озадаченно заморгал:
– И вы решили забрать то, что принадлежит миру. Вы застрелили мистера Уэна. И унесли Будду из его кабинета. Где он сейчас, мисс Чэн? Скажите мне, и я помогу вам поделиться знанием с остальным миром.
В темных раскосых глазах женщины сиял диковинный призрачный свет, и Самюэльс понял, что она находится уже не в мире прошлого, но еще и не в настоящем.
– Насилие, – пробормотала она. – Всегда все заканчивается насилием. Брат идет против брата, супруг против супруги, друг предает друга. Я любил его и почувствовал, как его пуля входит в мое тело. Я любил его и нанес смертельный удар. Неужели нет другого пути?
Малахай слишком поздно сообразил, что мисс Чэн держит в руке пистолет, маленький, старинный, который она вытащила из складок платья и наставила ему на грудь.
Он совершил ошибку. Ужасную, страшную ошибку.
– Вы не Дэвенпорт, – прошептал он. Нет, конечно. Джон Уэн был Дэвенпортом, человеком, застрелившим собственного брата ради того, чтобы сохранить в тайне легендарные тексты. – Вы Тревор, – продолжал психотерапевт, обращаясь к Джуди.
Она была реинкарнацией брата, который хотел разделить знание об утерянных Инструментах памяти с остальным миром и заплатил за это жизнью.
Двести двадцать лет назад Тревор стал жертвой. Сейчас же, судя по пистолету, который даже не дрогнул в руке азиатки, все будет иначе.
Тайна смеющегося Будды станет всеобщим достоянием, и Тревор-Джуди намерен об этом позаботиться, вне зависимости от цены, которую придется заплатить.
– Я могу вам помочь, – услышал Малахай собственный шепот и почувствовал, что его голос охрип от непривычного для него отчаяния. – Покажите мне Будду. Полагаю, я разгадал его тайну. Я открою ее вам, и мы поделимся нашим знанием с остальным миром.
Но Джуди уже приготовилась спустить курок.
Бесконечная череда загубленных жизней, древней несправедливости и новой боли…
Самюэльс понял, что ему не суждено добраться до списка утерянных Инструментов памяти.
Он метнулся вперед.
И древний пистолет снова ожил, выплюнув огонь.
В тот момент, когда Ди Ди увидела, как Джуди Чэн села на диван, она поняла, что у помощницы старого антиквара серьезные проблемы. Детектив сразу обратила внимание на ее остекленевший взгляд и расслабленные черты лица.
Малахай что-то с нею сделал. Возможно, он чем-то опоил свидетельницу, чтобы помешать расследованию убийства. Ди Ди считала, что дело, скорее всего, обстоит именно так. Она поползла назад, вниз по ржавой пожарной лестнице, стараясь производить как можно меньше шума, а потом спрыгнула на землю и выхватила мобильный телефон.
Уоррен потребовала, чтобы на место прибыл отряд полиции, детективы подразделения и ее напарники, причем немедленно.
Затем Ди Ди принялась звонить в квартиру на втором этаже, чтобы как можно быстрее попасть туда, однако на этот раз пожилая женщина не открыла дверь, а только высунула седую голову в окошко наверху.
Уоррен больше не стала ее обманывать:
– Я из полиции. У девушки, которая живет в квартире на четвертом этаже, серьезные проблемы. Откройте дверь! Немедленно!
Женщина, судя по ее виду, задумалась над этими словами, а затем дверь медленно, но уверенно открылась, и Уоррен влетела внутрь.
Четыре лестничных пролета. Ди Ди дала себе слово, что, как только это дело будет закрыто, она начнет тренироваться в беге по лестницам. А пока изо всех сил нарезала круги.
Детектив выскочила на площадку четвертого этажа как раз в тот момент, когда прозвучал пистолетный выстрел. Проклятье! Она навалилась всем телом на дверь, и та распахнулась – судя по всему, ее не закрыли на замок.
Вытащив пистолет, Ди Ди присела на корточки, а потом, все так же пригибаясь, осторожно вошла в квартиру, оглядывая ее в поисках раненной или даже убитой мисс Чэн.
Вместо этого она обнаружила, что девушка спокойно стоит перед нею, а дуло древнего пистолета в ее руках окутывает дымок.
– Он солгал. Он забрал бы Будду себе, – совершенно спокойно проговорила Джуди. – Будда должен принадлежать всем.
Затем она протянула диковинный маленький пистолет Ди Ди, и в этот момент из-за дивана послышался стон Малахая:
– Вы не могли бы мне помочь, детектив? Кажется, меня только что ранили…
Самюэльс поерзал на стуле, пытаясь занять более удобное положение. Пуля угодила как раз в ту самую ногу, которая пострадала, когда он спасался бегством в Вене много лет назад. Впрочем, на сей раз ему повезло больше. Оказалось, что Джуди, частично находившаяся под гипнозом, стреляет не слишком хорошо. Она убила своего босса единственным выстрелом в сердце, но ее сумеречное состояние, вызванное Малахаем, спасло ему жизнь.
Прошло восемь месяцев, и в данный момент азиатка находилась в тюрьме: ее признали виновной в убийстве, несмотря на все старания адвоката убедить суд, что она не полностью отвечает за свои поступки, поскольку ее вводят в заблуждения видения из прошлой жизни.
Малахай сидел в заднем ряду во время всех заседаний суда. Если б адвокату мисс Чэн удалось доказать, что ее уверенность в правдивости воспоминаний о прошлой жизни означает безумие, работа психотерапевта подверглась бы сомнениям, а его страсть стала бы предметом шуток и насмешек со стороны окружающих. Однако победу одержал прокурор. Несмотря на то что двадцать пять процентов населения страны верили в реинкарнацию, а несколько мировых религий и вовсе основывались на этой концепции, Джуди вынесли обвинительный приговор. Присяжные не поверили в то, что, совершив убийство, она пыталась положить конец внутрисемейной вражде, которая длилась столетиями. Впрочем, ее обвинили в вооруженном ограблении и убийстве со смягчающими обстоятельствами.
Переселение душ одержало победу, а Джуди Чэн потерпела поражение.
– Мы представляем вам лот сто двадцать один! – выкрикнул аукционист своим певучим голосом.
Малахай наблюдал за тем, как стоимость нефритовой черепахи, принадлежавшей Джону Уэну, перешла рубеж десяти тысяч долларов. Старому антиквару действительно удалось собрать очень ценную коллекцию великолепных предметов китайской старины. Жаль, что он умер, защищая один из них…
Молодой мужчина в темно-коричневом костюме убрал черепаху, вынес следующий предмет и поставил его на подиум.
– А теперь, – заявил аукционист, в голосе которого отчетливо слышался бостонский акцент, – мы представляем вам Смеющегося Будду, лот номер сто двадцать два. Великолепный образец резьбы по камню, восьмой век, династия Тан.
Самюэльс едва дождался того дня, когда наконец имущество Уэна будет распродано на аукционе. Полиция категорически не желала расставаться с ним до суда над Чэн и исполнения всех формальностей.
– Мне кажется, или я услышал предложение, равняющееся десяти тысячам долларов? – громко спросил аукционист.
Малахай старался соблюдать осторожность, когда зашел в «Скиннер», чтобы осмотреть Смеющегося Будду перед тем, как статуэтка будет выставлена на продажу. Самюэльс понимал, что слишком явный интерес будет кем-нибудь замечен и вызовет вопросы. В частном выставочном зале аукционного дома имелась камера наблюдения, причем установленная на самом видном месте. Поэтому гипнотизер не стал рисковать и не пытался разобрать статуэтку, чтобы убедиться, что ее основание является тайным хранилищем, куда Дэвенпорт спрятал список утерянных Инструментов памяти. Но он внимательно изучил ее и пришел к выводу, что такое возможно. Примерный размер и форма подходили – постамент, на котором сидел Будда, был похож на классическую шкатулку фирмы «Тиффани» с позолоченными углами и изысканной инкрустацией. Малахай считал, что основание статуэтки вполне могло быть тем самым предметом, который Дэвенпорт заказал у «Тиффани» после своего первого убийства, два века назад.
– Пятнадцать тысяч справа от меня, – продолжал тем временем ведущий аукциона. – Я не ослышался… да, двадцать, джентльмен в заднем ряду. Двадцать пять? Двадцать пять тысяч, спасибо, мадам.
Следующие несколько минут Малахай ждал затишья в ставках. Он не хотел участвовать в увеличении цены. Предполагая, что она остановится на пятидесяти тысячах, он был удивлен, что цена продолжала расти, пока не добралась до семидесяти пяти тысяч долларов.
Но какое значение имели деньги сейчас, когда его поиски почти подошли к концу и он уже практически нашел список Инструментов памяти? Ведь он ждал этого мгновения несколько десятилетий!
– Семьдесят пять тысяч, джентльмен в заднем ряду. Раз. Два…
Самюэльс поднял табличку.
– Спасибо, сэр, – сказал аукционист, объявляя нового покупателя. – Восемьдесят тысяч в первом ряду… и… восемьдесят пять – в заднем. Теперь вы, сэр, девяносто, первый ряд.
– Спасибо, сэр, – сказал аукционист, объявляя нового покупателя. – Восемьдесят тысяч в первом ряду… и… восемьдесят пять – в заднем. Теперь вы, сэр, девяносто, первый ряд.
Наконец через пять минут ставка вернулась к Малахаю – теперь она равнялась ста пятидесяти тысячам долларам. На этом торги остановились. У психотерапевта от возбуждения кружилась голова. Неужели Будда наконец принадлежит ему?
– Итак, раз… два… и… – Грохот молотка. – Спасибо, сэр. Сто пятьдесят тысяч, джентльмен в первом ряду.
Малахай получил свой приз.
Заплатив за нефритовую статуэтку, он унес ее в отель «Ритц», где снял апартаменты.
Осторожно, торжественно Самюэльс развернул статуэтку на великолепной подставке с золотыми углами и инкрустацией. Подпись «Тиффани» на ней подтвердили эксперты аукционного дома. В каталоге цена одной подставки равнялась десяти тысячам.
Но она стоила много, много дороже.
Малахай любил помпу и обожал ритуалы. Он считал, что человек должен наслаждаться моментами, которые являются основополагающими в его жизни. Теперь психотерапевт находился на вершине блаженства – ведь сегодня он подошел к концу очень длинной дороги. Оставив Будду с царственным видом сидеть на столе у окна, Малахай достал бутылку шампанского «Кристалл», которую положил на лед, когда уходил на аукцион. Выстрелив пробкой, налил себе полный бокал бледно-золотой амброзии.
Подняв бокал, Самюэльс поприветствовал безмолвную статуэтку и сделал глоток, размышляя о Джоне Уэне, умершем ради этого мгновения, и о Джуди Чэн, которой суждено было сгнить в тюрьме за попытку его предотвратить.
– Время пришло, друг мой, – сказал Малахай и подошел к столу.
Ранее он внимательно исследовал статуэтку и уже знал, что ему не придется снимать ее с подставки. Нужно только подвигать в определенном порядке соединения на нижней части. Эксперты сказали ему, что таким способом он сможет открыть тщательно скрытый от посторонних глаз тайник.
Все оказалось гораздо проще, чем он полагал. И так же многообещающе, как мечтал. Подставка сдвинулась, и на стол посыпалась тонкая пыль, указывая на то, что тайник не открывали много лет. Как и рассчитывал Самюэльс, в аукционном доме его никто не обнаружил.
Малахай не стал заглядывать внутрь тайника. Пока не стал. Предвкушение после стольких лет ожидания доставляло ему несказанное удовольствие.
Он сделал еще один большой глоток пенящегося шампанского.
Долгожданный момент наступил. После почти ста пятидесяти лет прошлое и настоящее сделали полный круг. Гипнотизер потянулся к крошечному тайнику, и его пальцы нащупали… гладкое дерево… и… снова гладкое дерево… шелковистое.
Он перевернул шкатулку и посмотрел на узкое, похожее на крошечный гроб, пространство, где когда-то лежало его сокровище – в том, что оно там находилось, он был совершенно уверен. Однако теперь оно оказалось пустым.
Малахай Самюэльс взял статуэтку в руки и словно заглянул в пропасть. На мгновение ему показалось, что он слышит смех Будды, хотя это было совершенно невозможно. А может быть, это Дэвенпорт Тэлмедж, продолжавший оберегать Инструменты памяти, потешался над ним из могилы. Он будет прятать их вечно, а Малахаю Самюэльсу суждено так же вечно их искать.
СТИВ МАРТИНИ против ЛИНДЫ ФЭРСТАЙН
Факт: В 1922 году Говард Картер, в те времена кочующий археолог, который прочесывал Долину царей, обнаружил одно из самых грандиозных сокровищ истории. Картер, занимавшийся раскопками на протяжении двадцати лет, нашел гробницу мальчика-царя, фараона Тутанхамона. Он открыл подземные пещеры, заполненные бесценными произведениями древности, сотни предметов золотой чеканки, драгоценные камни и колесницы из экзотических пород дерева. Среди прочего Говард наткнулся на не имевшую цены фигурку – статуэтку, изображавшую мальчика-царя на спине черной пантеры. Большая кошка была сделана из материала, напоминающего резину, секрет которого знали только древние египтяне, а фараон – из золота.
Факт: Почти девяносто лет бесценные находки Картера, включая пантеру и золотого царя, сидящего у нее на спине, хранились в Музее Египта в Каире. Затем, в начале февраля 2011 года, во время событий, известных под названием Арабская весна[22], беспорядки привели к серии грабежей. В музей ворвались мародеры, и среди украденных экспонатов была статуэтка, изображавшая мальчика на спине пантеры.
Факт: одиннадцатого сентября 2012 года банда террористов-мародеров напала на американское консульство в Бенгази, в Ливии. Они подожгли здание и убили четверых американцев, включая посла. Несколько недель сожженное здание продолжало стоять без охраны, причем документы, часть из которых имела гриф секретности, были разбросаны по пепелищу.
Вам интересно?
Для двух талантливых писателей, Стива Мартини и Линды Фэрстейн, этого оказалось достаточно, чтобы написать повесть.
Пол Мадриани, бывший журналист и юрист из Калифорнии, является главным героем двенадцати романов-бестселлеров, написанных Стивом Мартини. Линда Фэрстейн тоже была юристом и тридцать лет проработала прокурором, а кроме того, некоторое время возглавляла отдел преступлений на сексуальной почве в прокуратуре округа Манхэттен. Умный прокурор Александра Купер – ее творение. К настоящему моменту вышло пятнадцать романов, где она выступает в главной роли.
Поединок двух юристов кажется самым простым путем объединить двух персонажей. Из Бенгази возвращается молодая предприимчивая журналистка и рассказывает о том, что она обнаружила в сожженном здании консульства. Когда находят ее труп, Мадриани и Купер отправляются в безумную погоню, чтобы найти убийцу и золотого мальчика-царя.
Вам предстоит прочитать юридический триллер двадцать первого века, созданный двумя мастерами этого жанра.
Верхом на пантере
– Вы хотите сказать, что нисколько не сочувствуете жертве?
– Как я уже объяснил раньше, я не могу обсуждать дело, которое расследую, – заявил Пол Мадриани.
– Ну, в таком случае будем рассуждать гипотетически, – сказала Александра Купер и наградила его ослепительной улыбкой. – Я только что попыталась убедить вас поговорить со мной про крупное дело, которое вы расследуете в Лос-Анджелесе. Дать нам, местным, кое-какие наводки. И я хочу знать, почему вы так злобно настроены по отношению к погибшей женщине.
– Дело вовсе не в том, что я не испытываю сострадания. Это совсем не в моем духе, – начал оправдываться Пол.
Купер проигнорировала его слова.
– Почему такое огромное количество юристов не испытывают сострадания к жертвам-женщинам? – вздохнула она. – В вашей картине мира она была женщиной, добившейся успеха в профессии, в которой доминируют мужчины. Или, возможно, она представляется вам социально нежелательным элементом – может быть, вы считаете ее паразитом?
– Ну, это вы слишком! – запротестовал Мадриани, который терпеть не мог подвергаться перекрестному допросу, а разговаривая с Александрой Купер, чувствовал себя свидетелем, вызванным в суд.
– Но вы согласны с данной оценкой, не так ли? Вам нравится винить жертву. – Его коллега знала, что застала его врасплох и решила надавить еще больше.
Адвокат Пол Мадриани понимал, что совершит ошибку, если позволит ей заговорить о деле, которое в настоящий момент рассматривалось в суде в Лос-Анджелесе. Это было все равно что наступить на мину, зная, что она неминуемо взорвется, и он попытался придумать способ отвлечь Александру.
– Скажем так, присяжные вряд ли отнесутся к деятельности вашей гипотетической жертвы как к священному призванию. Мы можем согласиться с такой постановкой вопроса? Это будет честно?
– Гипотетическая жертва возглавляла высококлассное рекламное агентство, Пол, – причем подняла его из ничего сама, с помощью собственных мозгов и характера.
– Она подняла такое количество мужских членов, что и не сосчитать, Алекс. Вот в этом можно не сомневаться, – возразил Пол. – Кроме того, она владела агентством эскортных услуг, которое находилось в ее офисе на Парк-авеню.
По рядам зрителей пробежали смешки, однако Алекс Купер сохраняла серьезность, а ее глаза, превратившиеся в две узкие щелочки, точно лазеры, нацелились на адамово яблоко Мадриани. Для Купер, тридцативосьмилетнего прокурора, главы отдела по борьбе с преступлениями на сексуальной почве Нью-Йорка, это были всего лишь слова.
– Значит, вы считаете, что она заслужила смерть? – уточнила Александра.
– Как я уже говорил, вполне возможно, что эту женщину убил кто-то из подонков, с которым она встретилась, продавая сексуальные услуги, и ее гибель не имеет никакого отношения к гипотетической деловой стратегии моего клиента.
– У нас вопрос из зала. – Председатель суда попытался прервать их перепалку при помощи простого метода «вопрос-ответ».