Эти слова вырвались у Энджи против ее воли. Это сказала не она, а кто-то другой:
– Почему вы так уверены в том, что он еще жив?
– Хороший вопрос, – сказал детектив. Теперь он смотрел на нее с нескрываемым любопытством. – А разве нет?
Энджи увидела, что в его глазах с рыжеватыми крапинками появился особый блеск. Так обычно блестят глаза у охотника, напавшего на след зверя.
Она поерзала на диване, ощущая легкую тревогу. Следовало внести ясность.
– Что вы имеете в виду? Что значит «разве нет»?
– Разве он уже мертв? – спросил он спокойным, бесстрастным тоном. Так, чтобы Энджи не поняла, что он считает, будто она знает больше, чем говорит.
Но она поняла.
– Откуда я могу знать об этом?
– Ты сказала это таким тоном, как будто тебе что-то известно, – ответил детектив.
По его лицу было ясно, что он не станет развивать эту тему. Острый самодельный нож, который он вчера с такой осторожностью держал в руке, мог быть орудием убийства.
– Я не знаю, – сказала она.
– Ты сказала «он». Речь идет о каком-то мужчине? Об одном человеке?
Она попыталась напрячь память, сосредоточиться, но так ничего и не смогла вспомнить.
– Я не знаю. Просто это слово как-то само вырвалось.
– Хорошо, – сказал он, вставая с кресла. – Будем надеяться, что доктор Грант поможет нам найти ответы на некоторые вопросы. Я хочу, чтобы ты знала, что закон о защите конфиденциальной информации, сообщаемой пациентом врачу, в этом случае тоже действует. Даже несмотря на то, что заведено уголовное дело и начато расследование, доктор Грант имеет право не сообщать о том, что узнает от тебя, ни мне, ни твоим родителям, если ты официально не дашь на это согласия.
– Даже нам? – удивилась мама.
Несмотря на то что Броуган отвечал на вопрос мамы, Энджи понимала, что он разговаривает именно с ней, пытаясь ее как-то успокоить.
– Анжела должна знать, что ей нечего бояться, ей необходимо чувствовать себя комфортно, когда доктор начнет задавать ей вопросы, – сказал он. – Поверь мне, в данный момент меня больше волнует ее здоровье, чем расследование дела. Я хочу, чтобы она как можно быстрее выздоровела.
– Не волнуйся, мама. Может быть, мне не придется ничего скрывать от тебя, – сказала Энджи.
Увидев на лице матери обиженное выражение, она ощутила радость. Это была ее маленькая месть за то, что мать утром огорошила ее своей новостью.
– Что ж, желаю тебе удачи, – сказал Броуган, подходя к двери. – Я думаю, что тебе понравится доктор Грант.
Губы Энджи зашевелились. Она снова произносила чужие слова, высказывала чужие мысли.
– Кстати, если он мертв, то это могла быть самозащита, а не убийство, не так ли? – спросила она.
Энджи казалось, что сейчас с детективом разговаривает другой человек.
Броуган посмотрел на нее, удивленно вскинув брови.
– Вполне возможно. Будут еще какие-нибудь вопросы?
– Нет, не будет, – ответила Энджи и крепко сжала губы.
Она не ожидала, что доктор Линн Грант окажется такой красавицей. Тонкий нос, седые волосы и заостренный подбородок – вот как она представляла себе врача с такой простой, незатейливой фамилией. Доктор Грант была похожа на голливудскую кинозвезду. Густая копна светлых вьющихся волос обрамляла ее круглое лицо. Вместо белого халата или какой-нибудь другой сугубо медицинской одежды на ней были кашемировый свитер светло-розового цвета и белые шерстяные брюки. Для завершения гламурного образа ей не хватало только жемчужного ожерелья. Нет, постойте! Все в полном порядке – ее шею охватывала нитка жемчуга.
Трудно изливать душу и рассказывать о своих проблемах, когда перед тобой сидит такое совершенство. Будь у этой женщины более заурядная внешность, Энджи было бы проще с ней общаться. Впрочем, она сомневалась в том, что ей есть о чем рассказать доктору. Конечно, именно поэтому ее сначала привели сюда – чтобы покопаться в ее психике и понять, что творится у нее в голове.
Пока они ехали в машине, мама пыталась ее как-то подготовить.
– Главное – ничего не скрывай и не стесняйся, – начала она. – Консультант действительно способен помочь тебе.
– Ладно. Ты говоришь так, как будто тебе уже приходилось прибегать к помощи психолога, – сказала Энджи, пытаясь поддеть ее. Однако ирония получилась какой-то горькой и мрачной.
– Мы с твоим отцом больше года посещали консультанта. Она нам очень помогла.
– Это она вам посоветовала в качестве утешения завести второго ребенка?
Мама вздрогнула, резко дернув руль.
– Я всегда, слышишь, всегда, всегда верила в то, что тебя найдут! – воскликнула она, после каждого «всегда» нажимая на педаль газа. Для большей убедительности.
«Чего, похоже, нельзя сказать о папе», – чуть было не ляпнула Энджи, но, спохватившись, закусила губу. Она понимала, что не совсем справедливо бросаться такими обвинениями, ведь ее слова могут ранить мать в самое сердце.
Уф-ф… Ей, похоже, действительно нужен психолог.
Мама сидела в приемной, сжимая в руках старый журнал. Энджи знала, что ей придется ждать целый час, и понимала, что за это время она не сможет прочитать ни строчки.
Энджи попыталась взять себя в руки и успокоиться. Вслед за психологом она прошла в ее кабинет. Стены кабинета были отделаны панелями из светлого дерева, сучки создавали красивый рисунок. Эти сучки по форме напоминали глаза. Их было невероятно много, не меньше сотни.
– Садись там, где тебе будет удобно, – сказала доктор Грант.
Энджи решила, что это первый тест. «Ничего не скрывай и ничего не бойся», – сказала она себе.
Кабинет был довольно большим. Кроме письменного стола, имевшего довольно внушительные размеры, здесь помещались кресло с вертикальной спинкой, которое было повернуто к кушетке, обтянутой синим велюром, кресло в форме большой круглой подушки (оно занимало весь угол) и шикарное кожаное кресло с откидной спинкой. Осторожно, стараясь не перевернуть вазу, в которой стояла всего одна белая роза, Энджи села на край стола.
Доктор Грант спокойно наблюдала за ней. Она, сидя на стуле на колесиках, объехала вокруг стола, подкатилась к Энджи и скрестила руки на коленях. Глядя на нее, Энджи вдруг вспомнила о своих руках, которыми она обхватила себя за плечи, прикрывшись ими, словно щитом. Она медленно опустила руки и тоже положила их на колени.
– Значит, ты Анжела Грейси Чепмен. Как бы ты хотела, чтобы я к тебе обращалась?
«О боже! Еще один тест», – подумала Энджи. Она долго молчала, не зная, как ответить на заданный вопрос.
– Твоя мама называет тебя Энджи, – сказала доктор Грант. – Не возражаешь, если я тоже буду так тебя называть?
Энджи пожала плечами.
– Называйте как хотите. Папа, например, называет меня Ангелом. Посторонние люди называют Анжелой.
Доктор Грант усмехнулась.
– Хорошо, Анжела. Я тебя поняла. Надеюсь, что мы с тобой очень скоро подружимся и ты уже не будешь считать меня посторонней. Ты можешь называть меня Линн, или доктор, или доктор Грант. Как тебе больше нравится.
После этого в кабинете повисла долгая пауза. Наконец Энджи спросила:
– Что мне нужно делать?
Доктор Грант кивнула.
– Это сейчас самое главное, не так ли? А ты сама что думаешь по этому поводу? – поинтересовалась она.
Доктор ждала ответа на свой вопрос.
Последние двадцать четыре часа Энджи пребывала в постоянном напряжении, она то смущалась, то испытывала разочарование, или недовольство, или смятение. Сейчас же напряжение исчезло и ей снова стало легко.
– Понятия не имею! – воскликнула Энджи, в отчаянии вскинув руки. – Они просто ничего не хотят слушать и постоянно твердят одно и то же. Они говорят, что я пропала, и они целых три года искали меня. Потратили на эти поиски кучу денег. Они, похоже, свыклись с мыслью, что я уже никогда не вернусь, и решили продолжать жить своей жизнью. И тут я неожиданно вернулась.
– Ты сказала «решили продолжать жить своей жизнью», – произнесла доктор Грант.
– Разве вы не знаете, что моя мама беременна?
– Нет, Анжела, я не знала об этом. Беременна, – задумчиво повторила она и замолчала, и это слово, словно облако, повисло в наступившей тишине.
Энджи разглядывала белые лепестки розы, вытащив цветок из вазы. Какая же эта роза нежная, чистая и непорочная!
– Я думаю, что это что-то типа запасного варианта. Вместо меня завести другого ребенка.
– Я понимаю твои чувства, – сказала доктор Грант. – Это вполне естественная реакция. Ты хочешь поговорить об этом?
Энджи отрицательно покачала головой.
– Хорошо, – сказала доктор.
К удивлению Энджи, она не стала развивать эту тему, не стала ни о чем ее расспрашивать, а просто задала следующий вопрос:
– Что еще в их поведении кажется тебе странным?
Энджи отрицательно покачала головой.
– Хорошо, – сказала доктор.
К удивлению Энджи, она не стала развивать эту тему, не стала ни о чем ее расспрашивать, а просто задала следующий вопрос:
– Что еще в их поведении кажется тебе странным?
У наружных лепестков розы были золотисто-коричневые «рваные» края. Энджи оторвала один шелковистый лепесток и потерла его между пальцами.
– Они думают, что мне шестнадцать лет.
– А тебе не шестнадцать.
Наконец-то блеснул луч надежды в этом темном царстве! Она встретила человека, который верит ей.
– Мне тринадцать лет. Они говорят, что прошло три года, а мне кажется, что всего несколько дней. Так, как будто… – Как же ей объяснить? Она щелкнула пальцами: – Ну, вот как-то так.
– Хм-м. – Доктор Грант тоже щелкнула пальцами.
Судя по выражению ее лица, доктор была в полном замешательстве. Указав рукой на шкаф с документами, она сказала:
– Из департамента полиции мне прислали материалы по этому делу, но эти записи какие-то обрывочные. Невозможно представить общую картину. Почему бы тебе не рассказать мне о последних трех днях, которые ты помнишь? Только как можно подробнее.
И Энджи рассказала ей о том, как собиралась в поход, как чуть не забыла дома зубную щетку. Она помнила все до мельчайших подробностей – и то, что взяла с собой свой дневник и запасные батарейки для карманного фонарика. И то, как смотрела в Интернете прогноз погоды и, узнав, что ожидается похолодание (она знала, что в горах, на высоте, будет еще холоднее, чем здесь, на равнине), решила взять теплые спортивные брюки. Разве она могла бы помнить все так отчетливо, если бы прошло три года? Она помнила, что они рано утром собрались на автомобильной стоянке возле школы. Вспомнила она и то, как, сидя в автобусе рядом с Ливви, рассказывала ей о Греге, о том, с каким нетерпением она ждет возвращения домой, потому что у них назначено свидание. В ее голове была полная ясность – она хорошо помнила весь первый день похода. Помнила, как они вечером пели песни возле костра, как рассказывали страшные истории о привидениях, сидя в палатке инструкторов, а потом легли спать, не почистив зубы. Энджи рассказала доктору, как проснулась рано утром и задалась вопросом, разожгли уже костер для того, чтобы приготовить завтрак, или нет. Она вспомнила и то, как ела дикую малину и искала укромное местечко.
Доктор очень внимательно слушала рассказ Энджи. Когда же та внезапно замолчала, доктор посмотрела на нее ободряюще.
– Продолжай.
Однако Энджи больше не произнесла ни слова. Казалось, что захлопнулась какая-то невидимая дверь, и воспоминания оборвались. В комнате воцарилась звенящая тишина. Энджи испуганно огляделась.
Посмотрев поверх плеча доктора, она увидела два сучка на деревянной панели. Они были похожи на два узких черных глаза, которые пристально смотрели на нее из чащи леса. Она пыталась отвести взгляд, но не могла этого сделать. Эти глаза обладали какой-то сверхъестественной магнетической силой, и она не отрываясь смотрела на них, чувствуя, что ее охватывает страх. Ей казалось, что нечто подобное она уже испытывала. Она не могла дышать, возникло ощущение, что воздух в легких замерз, превратился в лед. Она в ловушке. В голове шумели и бушевали ветра.
Сквозь этот оглушительный рев она услышала чей-то крик:
– Быстро прячься!
А потом в комнате снова стало тихо.
– Анжела… Анжела! От кого ты хотела спрятаться? – спросила доктор. – Что ты увидела в лесу?
Энджи ошарашенно смотрела на доктора Грант.
– Что?
– Ты сказала: «Быстро прячься». – Она наклонилась вперед. – От кого ты хотела спрятаться?
– Нет, я этого не говорила, – заявила Энджи. – Я сказала «малина». В лесу росла малина.
Доктор нахмурилась, так сильно сдвинув свои светлые брови, что они слились в одну линию.
– После малины. Я это ясно слышала, – сказала она. – Тебе стало страшно, и ты крикнула: «Быстро прячься!» С кем ты разговаривала? Я думала, что ты была одна.
Энджи оторвала еще один лепесток и бросила его на ковер.
– Я действительно не понимаю, о чем вы говорите.
– Гм-м. Хорошо. Может быть, я ослышалась, – не стала настаивать доктор Грант. – Значит, ты собирала и ела ягоды. А что было потом?
– Потом я пошла домой.
– Ты прошла весь путь от палаточного лагеря до своего дома пешком? Ты хорошо знаешь дорогу?
Энджи пожала плечами. Она понимала, что это практически невозможно.
– Наверное. Я не помню, – сказала она, и еще три лепестка упали на пол. – Нет, я не знаю дорогу. Однако каким-то образом я оказалась возле своего дома, прямо в конце нашей улицы. У меня сильно болели ступни – должно быть, я проделала очень длинный путь.
– Ты заметила еще что-нибудь необычное?
Энджи теребила единственный шип на гладком стебле розы.
– Вы имеете в виду, заметила ли я еще что-нибудь, кроме того, что был сентябрь, а не август, кроме того, что прошло три года, кроме того, что я похудела и стала выше ростом и что на мне была чужая одежда, а не мой спортивный костюм? Еще что-нибудь необычное? – спросила она. Ее голос срывался на крик всякий раз, когда она произносила слово «кроме». – О нет, больше ничего.
– Значит, все изменилось. В одно мгновение.
Энджи почувствовала, как к горлу подступает ком. Она поняла, что сейчас разрыдается.
– Все, кроме меня. Когда я закрываю глаза, мне кажется, что я осталась прежней. Я не знаю, кто жил в моем теле последние три года, но я уверена, что это была не я.
Она ожидала услышать, что такого просто не может быть, что она несет полный бред.
Однако доктор ничуть не удивилась.
– Как ты думаешь, где ты была?
– Кресло-качалка, – моментально ответила она. – Я не знаю, почему я сказала это. Не имею ни малейшего понятия.
Подперев пальцами подбородок, доктор плотно сжала губы.
– Любопытно. Анжела, я думаю, что мне нужно будет попросить разрешения у твоей мамы на то, чтобы провести с тобой сеанс гипноза. Может быть, тогда мы продвинемся дальше и ты вспомнишь, что было после того, как ты ела малину. Что ты на это скажешь?
Она не знала, что ответить. Ей почему-то казалось, что гипноз не поможет. Она ничего не скрывала, честно рассказала обо всем, что помнила.
– Если вы считаете, что это поможет, то давайте попробуем. Я только не понимаю, почему вы должны спрашивать разрешения у мамы. Здесь есть только один человек, который нуждается в помощи, и этот человек – я.
– Я рада, что ты именно так относишься к этому, Анжела. Я рада, что ты понимаешь, что тебе нужна помощь. И все-таки я выгляну в коридор и посоветуюсь с твоей мамой.
Пока доктора не было, Энджи пересела на кушетку. Не зная, что ее ожидает, она подумала, что если она упадет, когда ее погрузят в состояние гипноза, то лучше будет упасть на мягкую кушетку.
Увидев Энджи на новом месте, доктор Грант только улыбнулась.
– Мама разрешила. Ты готова?
Энджи кивнула, с интересом разглядывая прибор, который доктор Грант держала в руках. Доктор нажала на кнопку, и Энджи увидела луч света. Он начал двигаться. Сначала переместился влево, потом вправо. Опять влево и опять вправо. Туда-сюда, туда-сюда. Это несколько раздражало.
– Я пока ничего не чувствую, – сказала Энджи.
– Потерпи немного. Расслабься. Просто вдохни и выдохни. – Голос доктора дрожал. – Еще раз – вдох и выдох. Представь, что ты видишь сосну. Большую красивую сосну.
Постепенно у Энджи перед глазами появилась картинка. Она видела стройное, совершенно симметричное темно-зеленое дерево. Такое, каким его обычно рисуют маленькие дети. Такое, каким его изображают на рождественских открытках.
– Рядом с ней еще одна сосна, – сказала доктор.
Энджи представила другое дерево, оно было выше первого.
– А теперь появляется запах леса, – продолжала доктор. – Чувствуешь его? Вдохни и выдохни, только очень медленно. Вдох – выдох. Вдох – выдох.
Энджи выполняла все, что она говорила. Она медленно вдохнула и уловила легкий запах хвои и древесного дыма.
– Пожалуй, я что-то чувствую.
– Добавь еще пять деревьев.
Она действительно увидела их. Воображаемые деревья.
– Ты можешь подойти к ним?
Энджи представила, как подходит к деревьям. Она стояла и, медленно поворачивая голову, осматривалась. Сучки на панелях смотрели на нее пристально и сурово.
– Что ты ищешь, Анжела? – спросила доктор. – Что ты видишь в лесу?
– Нет, остановись! – крикнул кто-то.
– Анжела, Анжела! – позвала доктор, коснувшись ее руки.
Энджи прищурилась. Луч света исчез. Она сидела в большом круглом кресле-подушке.
– Как… где?
У доктора было очень серьезное лицо.
– Все оказалось гораздо сложнее, чем я думала. У нас неожиданно возникла проблема, – сказала она.