- Да ничего, глупый! Никто не стареет, если только сам того не захочет. Как Левкон! Человек достигает нравящегося ему возраста - и все. Это закон!
Дан растерянно посмотрел в красивые темные глаза Галатеи.
- А ты достигла любимого возраста?
Темные глаза опустились. От смущения у девушки запылали щеки. Она повернулась к Левкону, который, сидя на скамье, задумчиво качал головой, затем снова посмотрела на Дана.
- Нет еще,- прошептала она.
- А когда ты его достигнешь, Галатея?
- Когда у меня будет ребенок, на которого мне дано разрешение. Понимаешь... (Она потупила взгляд). Нельзя... иметь детей... после.
- Разрешили? Кто разрешил?
- Закон.
- Закон! Ведь не все регулируется законом! А случай, шанс, несчастья?
- А что это? Случай? Несчастья?
- Непредвиденные вещи. То, чего не ожидают.
- Ничего нет неожиданного,- уверенно сказала Галатея. И медленно повторила:
- Нет ничего неожиданного.
В ее голосе он уловил тоску. Левкон приподнял голову.
- Хватит,- сказал он и повернулся к Дану.
- Мне знакомы слова, которые ты употребляешь. Случай, шанс, болезнь, смерть. Они не годятся для Паракосма. Оставь их для своей мифической страны.
- Но где же вы их слышали?
- От матери Галатеи, которая переняла их от твоего предшественника, призрака, посетившего нас до рождения Галатеи.
Дану почудилось лицо Людвига.
- Как он выглядел?
- Как ты.
- А звали как?
Старик вдруг сжал губы.
- Мы не говорим о нем,- ответил он и вошел в жилище, не проронив больше ни слова.
- Сейчас примется за работу,- пояснила Галатея.
- А что он делает?
- Вот это,- ответила она и погладила серебристую ткань туники.- Он ткет с помощью металлических гребенок на очень умной машине. Я не знаю как.
- А кто построил машину?
- Она здесь была.
- Но... Галатея! Кто же построил дом? Кто посадил эти фруктовые деревья?
- Они здесь стояли. Дом и деревья были здесь всегда,уверяла она его.- Я же тебе сказала, что все уже было предусмотрено от начала вечности... все. И дом, и деревья, и машины были приготовлены для Левкона, родителей, меня. Есть место и для моего ребенка, который будет девочкой, и место для ее ребенка, и так всегда.
Дан на минуту задумался.
- Ты родилась здесь?
- Не знаю.
Вдруг он с испугом заметил, что в глазах Галатеи засверкали слезы.
- Милая Галатея! Почему ты несчастна? В чем дело?
Девушка качнула своими каштановыми локонами и улыбнулась.
- Пустяки! Все прекрасно! В Паракосме никак нельзя быть несчастным.
Она встала и взяла его за руку.
- Давай нарвем фруктов на завтра!
Как серебристый вихрь, она устремилась вперед и скрылась за домом. Дан побежал за ней. Грациозно, как балерина, она подпрыгнула, чтобы достать до ветки, уцепилась за нее и, смеясь, бросила ему большой золотистый шар. Как только руки Дана наполнились яркими плодами, она послала его за оставленным на скамье хрустальным блюдом. Когда он вернулся, разноцветные шары укрыли уже всю землю. Розовыми пальчиками ног девушка подталкивала их, и они скатывались в ручей. Это ее веселило, тогда как Дан смотрел на нее с гнетущей тоской. Потом вдруг повернулась к нему лицом, и они, застыв, долго смотрели друг другу в глаза. Наконец, она отвернулась и пошла к дому. С фруктами в руках Дан пошел за ней. Сомнения и растерянность опять овладели им.
Солнце уже садилось за деревьями громадного леса, и длинные тени рождали прохладу. В сумерках ручеек казался лиловым, его радостное журчание по-прежнему сливалось с музыкой цветов. Наконец, солнце скрылось; тьма спустилась над лугом; внезапно умолкли цветы, и лишь ручей продолжал петь в этом мире тишины. Так же молча Дан переступил порог дома.
В просторном зале, где пол был выстлан черно-белыми плитами, повсюду стояли скамьи, искусно высеченные из мрамора. В глубине, склонившись над поблескивающей машиной, сидел старый Левкон. Когда Дан вошел в комнату, старик вытянул из машины длинный кусок серебристой ткани; свернул его и отложил в сторону. Дан отметил про себя одну необычную деталь: несмотря на раскрытые окна, ни одно ночное насекомое не порхало вокруг светящихся шаров, размещенных в нишах стен.
Слева от него, опершись в усталости о дверной косяк, на пороге одной из комнат стояла Галатея. Дан поставил на скамью блюдо с фруктами и подошел к ней.
- Твоя,- сказала она, кивнув в сторону комнаты.
Он увидел уютную спальню. В квадрате окна мерцали звезды. На стене слева висела мраморная голова, изо рта которой била струйка воды, бесшумно падавшей в широкий бассейн. Меблировку комнаты дополняла такая же изящная, как и в зале, скамья, покрытая серебристой тканью. Помещение освещал свисавший на цепи с потолка единственный шар. Дан повернулся к девушке, глаза которой оставались чересчур серьезными.
- Лучше не бывает! - воскликнул он.- Но как мне погасить свет, Галатея?
- Погасить? Надо его прикрыть. Вот так.
Тень улыбки мелькнула на ее лице, когда она опускала металлический колпак на сверкавший шар. В темноте они замерли в каком-то напряженном ожидании. Дан ощущал близость девушки. Затем свет вспыхнул снова. Галатея устремилась было к двери, но остановилась и взяла Дана за руку.
- Милая тень,- чуть слышно прошептала она.- Надеюсь, сны твои будут музыкой.
И убежала.
Дан застыл в нерешительности. Потом заглянул в зал, где Левкон по-прежнему сидел, склонившись над машиной. Седой Ткач поднял руку, но ничего не сказал. Дану очень не хотелось быть его молчаливым компаньоном, и он вернулся в свою комнату, чтобы подготовиться ко сну.
Тень
Рассвет наступил как бы мгновенно, и все вокруг мелодично зазвучало. Веселое красноватое солнышко бросало через всю комнату длинные лучи. Дан проснулся с полным осознанием всего происходящего, будто и не спал совсем. Бассейн соблазнительно манил его свежей водой, и он с наслаждением выкупался. Затем вышел в зал. Удивленный тем, что шары по-прежнему горели, соперничая с дневным светом. Дан нечаянно коснулся одного из них: шар был холодный, как металл, и не имел опоры. Дан подержал в руках сверкавшую сферу, затем вышел в нарождавшийся день.
Галатея танцевала в аллее и при этом ела такой же розовый, как ее губы, плод. Она снова была веселой, снова была той встретившей Дана счастливой нимфой. И когда он выбрал на завтрак сладкое зеленое "яйцо", она ослепительно улыбнулась ему.
- Пойдем к реке! - крикнула она и направилась танцующей походкой к диковинному лесу. Дан последовал за ней. Смеясь, они прыгнули в водоем и плескались в нем до тех пор, пока Галатея не вышла на берег, порозовевшая и запыхавшаяся. В голове Дана возник вопрос, который он еще ни разу не задавал.
- Галатея,- сказал его голос,- а кого ты возьмешь в спутники?
Она серьезно посмотрела на него.
- Не знаю. Он будет мне назначен. Это закон.
- И ты будешь счастлива?
- Конечно,- ответила она и как будто смутилась.- А разве не все счастливы?
- Там, где я живу, не все.
- Должно быть, это очень странное место, твое царство теней. Страшный мир.
- Возможно, да,- признался Дан.- Я хотел бы...
Он замолчал. Чего он желал? Разговаривая с призраком, видением, миражом, Дан внимательно рассматривал девушку, ее блестящие черные волосы, глаза, белоснежную кожу. Он улыбнулся и протянул руку, чтобы коснуться обнаженной руки Галатеи, но она, взглянув на него серьезно и как-то удивленно, резко поднялась.
- Пойдем! Я покажу тебе свою страну.
Она побежала вдоль ручейка, и Дан нехотя последовал за ней.
Какой чудесный день! Они шли вдоль реки, которая то звонко журчала, то вдруг умолкала, а вокруг них раздавались негромкие сладкоголосые трели цветов. За каждым изгибом реки возникали новые великолепные картины, с каждым мгновением новое чувство радости. Они то заводили беседу, то вдруг замолкали. Если им захотелось пить, река предлагала свою холодную воду; стоило им захотеть есть, как плоды сами просились в руки. Когда они уставали, всегда находилось глубокое русло с мшистым бережком, а после отдыха их манили новые красоты. Невероятные деревья бесчисленных фантастических видов представали перед ними, а вдоль реки простирался луг, по-прежнему усыпанный цветами-звездочками. Галатея сплела Дану венок из ярких бутонов, и в дальнейшем его шагам аккомпанировала тихая благозвучная песня. Незаметно красное солнце опустилось за лес, и день подошел к концу. Когда Дан обратил на это внимание, они повернули обратно.
Галатея стала напевать какую-то странную мелодию, грустную и нежную, как журчание реки и музыка цветов.
- Что это за песня? - спросил Дэн.
- Ее пела другая Галатея - моя мать. Сейчас я переведу ее тебе,- сказала она, взяла Дана за руку и запела:
Среди цветов лесных поет ручей, звеня, О возвращеньи, о любви, о тех счастливых днях... О тех счастливых днях, что впереди их ждут. "И через сто веков они,- поет,- придут!"
Лишь папоротника вздох и робкий шелест трав Слышны ему в ответ. Они твердят: "Не прав! Оставь, ручей, звенеть, нас будущим маня. Былого не вернуть, увы... уж никогда".
Лишь папоротника вздох и робкий шелест трав Слышны ему в ответ. Они твердят: "Не прав! Оставь, ручей, звенеть, нас будущим маня. Былого не вернуть, увы... уж никогда".
Голос ее дрогнул; воцарилась тишина, которую не осмеливались нарушить даже вода своим журчанием и цветы своей музыкой.
- Галатея...
В ее печальных глазах стояли слезы.
- Это очень грустная песня, Галатея,- прошептал Дан.Почему твоя мать была грустной? Ведь ты говорила, что в Паракосме все счастливы.
- Она нарушила закон,- ответила девушка безжизненным голосом.- Это неизбежный путь к скорби... Она полюбила призрака! Он явился к нам из твоего царства теней, жил здесь, а затем ушел. А когда к матери пришел назначенный спутник жизни, было уже поздно, понимаешь? Но в конце концов она примирилась с законом, хотя на всю жизнь осталась несчастной и теперь скитается по свету... Я никогда не нарушу закон,- с вызовом сказала Галатея.
Дан взял ее за руку.
- Я не хочу, Галатея, чтобы ты была несчастной. Я хочу видеть тебя всегда счастливой.
Она покачала головой.
- Но я и так счастлива,- сказала она с ласковой, но безрадостной улыбкой.
По дороге к дому они больше не обмолвились ни словом. Тени гигантских деревьев падали на другой берег реки. Некоторое время они шли, взявшись за руки, но у выложенной сверкающей галькой тропинки Галатея вырвалась и побежала. Дан бросился за ней. Когда он добежал до дома, Левкон сидел на скамье у входа, а Галатея стояла на пороге. Ему показалось, что в глазах девушки стояли слезы.
- Я очень устала,- сказала она и исчезла в доме.
Дану хотелось броситься вслед, но старик поднял руку, чтобы удержать его.
- Друг теней,- промолвил он,- выслушай меня.
Дан не без колебаний присел на соседнюю скамью.
Чувство тревоги охватило его: он не ожидал услышать что-либо приятное.
- Я должен сообщить тебе кое-что,- продолжал Левкон,скажу это, ничуть не желая тебя огорчить, если только фантомы способны огорчаться. Так вот. Галатея любит тебя, хотя мне кажется, что она пока сама об этом не догадывается.
- Я люблю ее тоже,- сказал в ответ Дан.
Седой Ткач устремил на него изумленный взгляд.
- Не понимаю. Субстанция, разумеется, может любить тень, но как тень может любить субстанцию?
- Я люблю ее,- повторил Дан.
- Тогда горе вам обоим! Потому что в Паракосме это невозможно, это противоречит законам. Галатее уже назначили супруга. Возможно, он вот-вот явится.
- Законы! Законы! - процедил Дан сквозь зубы.- Чьи законы? Не мои, не Галатеи!
- Но они есть,- настаивал Седой Ткач.- Не нам их критиковать... только вот интересно, какая сила их отменила и позволила тебе явиться сюда!
- Я не признаю таких законов.
Старик внимательно посмотрел на Дана в сумерках вечерней зари.
- А разве так можно?
- В моей стране - да.
- Безумцы! - воскликнул Левкон.- Жалкие законы, созданные кучкой людей! Какая людям польза от законов, которые предусматривают исключительно наказания, придуманные опять же людьми? Может быть, никакой? Неужели такие, как вы призраки - принимают законы, запрещающие ветру дуть с запада, и разве ветер подчинится?
- Да, принимаем,- с горечью признал Дан.- Может быть, они и глупые, но более справедливые, чем ваши.
- Наши законы,- с гордостью сказал Седой Ткач,- это незыблемые законы Вселенной, законы Природы. Их попрание всегда приводит к несчастью. Я видел и познал это на примере матери Галатеи. Но Галатея сильнее ее... Ты здесь ненадолго, и прошу, не поступай дурно. Прояви милосердие; не заставляй ее страдать еще больше.
Старик встал и вошел в дом. Когда минуту спустя Дан последовал за ним, тот уже доставал из своей машины серебристый лоскут ткани. Дан грустно побрел в свою комнату, где звенела, словно отдаленный колокольчик, водяная струйка.
Когда Дан проснулся на рассвете, Галатея опять появилась с блюдом фруктов. Она поставила еду, чуть грустно улыбнулась и посмотрела на него так, точно ожидала чего-то.
- Пойдем со мной, Галатея,- сказал он.
- Куда?
- К реке. Поговорим.
Они молча шли к любимому месту Галатеи. В окружавшем его мире Дан заметил какую-то незначительную перемену. Очертания предметов стали расплывчатыми, эфирная музыка цветов еле доносилась, и даже пейзаж как-то колебался, будто дымка. Странное дело: когда он привел сюда девушку, чтобы поговорить с ней, то не знал, что сказать, и лишь скорбно молчал, не сводя глаз с очаровательного лица.
Галатея показала на восходившее багровое солнце.
- Так мало времени осталось до того, как ты вернешься в свой мир призраков,- прошептала она.- Мне будет грустно, очень грустно... Милая тень,- сказала она едва слышно, касаясь кончиками пальцев его щеки.
- А если я не уйду? - неуверенным голосом спросил Дан.Вот захочу - и не уйду! - вдруг закричал он.- Останусь!
Тихая печаль девушки внезапно успокоила его. Он осознал всю смехотворность такой борьбы с неизбежным финалом сновидения.
- Если бы я устанавливала законы, ты бы остался. Но нельзя, мой добрый друг. Нельзя!
И забылись слова Седого Ткача!
- Я люблю тебя, Галатея!
- И я тебя тоже,- шепнула она.- Видишь, милая тень, я нарушаю тот же закон, что и моя мать, и я счастлива, что не боюсь грозящей мне беды. Левкон очень мудрый,- добавила она, ласково беря его за руку,- и я должна его слушаться. Но это - выше его мудрости, он так поддался старости... Поддался старости,- медленно повторила она.
Глаза девушки светились странным блеском. Она встала и повернулась к Дану.
- Добрый друг! То, что происходит со стариками...это смерть, о которой ты говорил... А что потом?
- После смерти? Кто знает?
- Но... Но нельзя же просто исчезнуть! - возразила она дрожащим голосом,- должно же когда-нибудь наступить пробуждение!
- Кто знает? - повторил Дан.- Некоторые думают, что мы просыпаемся в лучшем мире, хотя...
Он покачал головой.
- Наверно, так. Именно так и должно быть! - воскликнула Галатея.- Для тебя наверняка есть другой мир, лучший, чем тот безумный, о котором ты рассказывал. Милый мой друг,прижавшись к Дану, зашептала она,- предположим, приходит ко мне назначенный возлюбленный, а я отказываюсь от него. Предположим, у меня нет детей и я поддаюсь старости, старею больше, чем Левкои, до самой смерти. Встречусь ли я тогда с тобой в том лучшем мире?
- Галатея! - в смятении воскликнул Дан.- Дорогая моя! Какая ужасная мысль!
- Ужаснее, чем ты думаешь,- все также прижимаясь к нему, шептала она.- Это больше, чем обычное нарушение закона. Это мятеж! Все запланировано, все предусмотрено, только не это. А если у меня не будет ребенка, его место будет пустовать, и места его детей, и детей их детей, и так до тех пор, пока в один прекрасный день весь огромный Паракосм не рухнет и не сможет выполнить своего предназначения. Это - разрушение, но я люблю тебя так, что не боюсь... смерти!
Дан взял ее на руки и прижал к себе.
- Нет, Галатея! Только не это! Обещай мне!
- Я могу пообещать и не сдержать обещанного,- она привлекла к себе его лицо; их губы сомкнулись, и он ощутил в ее поцелуе запах и привкус меда.
- Во всяком случае я назову тебя именем, под которым буду любить. Филометрос! Мера любви моей!
- Именем?
В голову пришла фантастическая идея: доказать себе, что все это реальность, а не просто страница, которую может прочитать всякий, кто носит магические очки Людвига. А что если Галатея произнесет его собственное имя? Возможно, тогда он останется, мелькнула дерзкая мысль, но он от нее отказался.Галатея! - воскликнул он.- А мое имя ты помнишь?
Не сводя с него грустных глаз, она молча кивнула головой.
- Тогда произнеси его! Скажи, дорогая!
Девушка печально взглянула на него.
- Скажи, Галатея,- умолял Дан.- Имя, милая, только имя!
Она, побледнев, приоткрыла было рот, и Дан мог бы поклясться, что его имя дрожало на ее губах.
- Не могу, любимый! Не могу! Закон запрещает.
Вдруг она встала, бледная, как полотно.
- Левкон зовет,- сказала она.
По каменистой дорожке Дан устремился за ней, но Галатея оказалась проворнее; у входа он увидел лишь стоявшего Седого Ткача, сурового и холодного. Увидев Дана, тот поднял руку.
- У тебя мало времени. Иди и подумай о зле, которое ты причинил!
- Где Галатея?
- Я отправил ее далеко.
Старик загораживал собой вход. В какое-то мгновение Дан чуть было его не ударил, чуть было не оттолкнул, но что-то удержало его. Он повернулся и окинул луг безумным взглядом... Там! Серебристая молния за рекой, на опушке леса. Он бросился вперед. Седой Ткач, не шелохнувшись, хладнокровно смотрел ему вслед.
- Галатея! - звал Дан.- Галатея!
Он перебрался через реку и мчался теперь среди колоннады деревьев, которые кружились вокруг него, словно клубы дыма. Весь мир погрузился в туман. Паракосм вокруг него расплывался. В этом хаосе возникла вдруг девушка, но, приблизившись, Дан ничего не обнаружил и опять стал отчаянно ее звать.