Людовик поспешно выпрямился, постаравшись, однако, не толкнуть при этом изящную вещь, которую он взялся исправить.
— Сир! Как ваше величество могли заметить, я развлекался в ожидании вашего прихода, — краснея, отвечал молодой человек, устыдившись того, что был застигнут врасплох.
— Да, да, расправлялся с моими часами, — милое развлечение!
— Напротив, сир, я их чинил. Ведущее колесо остановилось, ему мешал вот этот винт. Я подтянул винт, и теперь часы идут.
— Ты испортишь себе зрение. Я бы и головы не повернул в сторону этого осиного гнезда за все золото мира!
— Вы не правы, сир, и потом, я в этом деле понимаю: я сам обычно разбираю, чищу и собираю восхитительные часы, которые ваше величество подарили мне в день моего четырнадцатилетия.
— Ну хорошо. А теперь поскорее оставь свою механику. Ты ведь хотел со мной поговорить, не так ли?
— Я, сир? — краснея, переспросил молодой человек.
— Ну да, ты просил сказать, что ждешь меня?
— Это правда, сир, — опустив глаза, отвечал дофин.
— Ну и что же ты от меня хотел? Отвечай! Если тебе нечего мне сказать, я поеду в Марли.
Людовик XV уже искал, по своему обыкновению, повод, чтобы избежать разговора.
Дофин положил пилочку и колесико на кресло. Это было свидетельством того, что ему необходимо было сообщить королю нечто весьма важное, раз он решил прервать свое интересное занятие.
— Не нужно ли тебе денег? — с живостью спросил король. — Если дело только в этом — подожди, я тебе пришлю.
И Людовик XV сделал шаг по направлению к двери.
— О нет, сир! — отвечал Людовик-младший. — Я еще не израсходовал тысячу экю из своего месячного пенсиона.
— Какая бережливость! — вскричал король. — До чего хорошее воспитание дал ему господин де Ла Вогийон! Я даже думаю, что он сумел ему привить все те добродетели, которых лишен я.
Молодой человек сделал над собой видимое усилие.
— Сир! Далеко ли еще госпожа дофина? — спросил он.
— Разве тебе это известно не лучше, чем мне?
— Мне? — в замешательстве повторил дофин.
— Разумеется. Вчера нам читали путевой бюллетень: в прошлый понедельник она была в Нанси; сейчас она находится приблизительно в сорока пяти льё от Парижа.
— Не считает ли ваше величество, что принцесса едет чересчур медленно?
— Да нет же! — возразил Людовик XV. — Напротив, я полагаю, что для женщины, да еще если принять во внимание устраиваемые в ее честь празднества и приемы, она едет быстро: за каждые два дня она в среднем проезжает по десять льё.
— Сир! Этого недостаточно, — робко заметил дофин.
Людовик XV не переставал удивляться нетерпению дофина, которого он в нем не подозревал.
— Ах, вот как! — насмешливо воскликнул он. — Так тебе не терпится?
Краска бросилась дофину в лицо.
— Уверяю вас, сир, — пролепетал он, — что совсем по другой причине, чем может показаться вашему величеству.
— Тем хуже. Я бы предпочел, чтобы причина была та самая. Какого черта! Тебе шестнадцать лет; говорят, принцесса хороша собой; твое нетерпение было бы вполне объяснимо. Хорошо, не волнуйся: приедет твоя дофина!
— Сир! Нельзя ли сократить время торжественных церемоний в пути? — продолжал дофин.
— Это невозможно. Она и так уже, не останавливаясь, миновала несколько городов, в которых ей следовало бы остановиться.
— Ну, так она никогда не приедет. Кроме того, сир, есть еще одно обстоятельство… — робко заметил дофин.
— Что такое? Говори!
— Я полагаю, что дофине плохо служат, сир.
— То есть как? Какую службу ты имеешь в виду?
— Службу передвижения.
— Да что ты! Посуди сам: я отправил тридцать тысяч лошадей, тридцать карет, шестьдесят фургонов, не помню сколько фур — да если все это разложить в одну линию, она протянулась бы от Парижа до Страсбура. И ты полагаешь, что, несмотря на все это, ей служат плохо?
— Сир! Несмотря на щедрость вашего величества, я почти уверен в том, что говорю; возможно, я не очень ясно выразился: следовало бы сказать, что эта служба плохо налажена.
Король поднял голову и пристально посмотрел на дофина. Он начинал догадываться, что в словах его королевского высочества скрывалось нечто весьма важное.
— Тридцать тысяч лошадей, — повторил король, — тридцать карет, шестьдесят фургонов, два полка охраны… Позволь тебя спросить, господин профессор: видел ли ты когда-нибудь, чтобы дофина въезжала во Францию с такими почестями?
— Признаюсь, сир, что все было предусмотрено и выполнено по-королевски, как умеет лишь ваше величество; однако вы, ваше величество, должно быть, не отдали приказания, чтобы все эти лошади, экипажи и прочее имущество находились в распоряжении госпожи дофины и ее свиты…
Король в третий раз взглянул на Людовика. В сердце его закралось смутное подозрение; едва уловимое воспоминание забрезжило в его голове; в то же время ему почудилось в словах дофина нечто близкое тому неприятному, что он совсем недавно пытался изгнать из своего сердца.
— Что за вопрос! — воскликнул король. — Вполне естественно, что все это предназначено для госпожи дофины, вот почему я тебе сказал, что она скоро будет здесь. Почему ты так на меня смотришь? Подожди-ка, — прибавил он жестко, даже угрожающе, — уж не издеваешься ли ты надо мной? Зачем ты изучаешь мое лицо, словно это пружины из твоих дурацких часов?
Дофин, открывший было рот, внезапно замолчал, услышав это замечание.
— Ну что ж! — с живостью воскликнул король. — Мне кажется, тебе больше нечего сказать, а? Ты доволен, не правда ли? Твоя дофина скоро будет здесь, ее прекрасно встречают, ты богат, как Крёз, у тебя своя отдельная казна; все хорошо. Раз ничто тебя больше не беспокоит, доставь мне удовольствие: собери мои часы.
Дофин не пошевелился.
— Знаешь, — со смехом продолжал Людовик XV, — я хочу тебя назначить главным дворцовым часовщиком, разумеется платным.
Дофин опустил голову, оробев под взглядом короля. Он взял с кресла пилочку и колесико.
Тем временем Людовик XV неслышно направился к выходу.
«Что он разумел, говоря, что ей плохо служат? — подумал король, оглянувшись на дофина. — Хорошо, что и на этот раз удалось избежать сцены: видно, он чем-то недоволен».
В самом деле, обычно спокойный дофин нетерпеливо постукивал ногой.
— Плохо дело, — усмехаясь, прошептал король, — пора бежать.
Однако, распахнув дверь, он нос к носу столкнулся с г-ном де Шуазёлем. Министр низко поклонился.
XXVI
ДВОР КОРОЛЯ ПЕТО
Людовик XV невольно отступил при виде нового действующего лица, неожиданно появившегося на сцене и помешавшего королю удалиться.
«Признаться, я совсем о нем позабыл, — подумал он. — Ну что же, входи, входи, сейчас ты за все заплатишь».
— А, вот и вы! — воскликнул он. — Вам известно, что я вас вызывал?
— Да, сир, — холодно отвечал министр, — я как раз одевался, чтобы явиться к вашему величеству, когда мне передали ваше приказание.
— Отлично! Мне необходимо обсудить с вами очень важные дела, — насупившись, обратился Людовик XV к своему министру в надежде его смутить.
К несчастью для короля, г-н де Шуазёль был один из наименее пугливых людей в королевстве.
— Я тоже собирался поговорить с вами о важных делах, если это будет угодно вашему величеству, — с поклоном сказал он.
Министр и дофин, показавшийся из-за часов, переглянулись.
Король замер.
«А, прекрасно! — подумал он. — И этот туда же! Я окружен с трех сторон. Да, теперь не ускользнуть».
— Вам должно быть известно, — заторопился король, желая нанести удар первым, — что бедного виконта Жана едва не убили.
— Другими словами, ударом шпаги он был ранен в предплечье. Я как раз собирался поговорить об этом с вашим величеством.
— Да, да, понимаю: вы хотели избежать огласки.
— Я стремился опередить тех, кто может ложно истолковать это дело, ваше величество.
— Так вы с этим делом знакомы? — многозначительно спросил король.
— Как нельзя лучше.
— Мне об этом уже говорили в другом месте, — заметил король.
Господин де Шуазёль был по-прежнему невозмутим.
Дофин продолжал завинчивать медную гайку, однако, опустив голову, он внимательно следил за разговором, стараясь не пропустить ни слова.
— А теперь я вам расскажу, как было дело, — сказал король.
— Ваше величество! Уверены ли вы в том, что хорошо осведомлены? — спросил г-н де Шуазёль.
— О, не беспокойтесь…
— В таком случае, мы вас слушаем, сир.
— Кто это мы? — спросил король.
— Монсеньер дофин и я.
— Монсеньер дофин? — переспросил король, переводя взгляд с почтительно склонившегося Шуазёля на внимательно слушавшего Людовика Огюста. — А какое отношение имеет дофин к этой стычке?
— Она непосредственно касается монсеньера, — продолжал г-н де Шуазёль, отвесив поклон юному принцу, — потому что в этом деле замешана дофина.
— Ее высочество дофина замешана в этом деле? — дрогнув, переспросил король.
— Вот именно. А вы разве не знали? В таком случае вы, ваше величество, плохо осведомлены.
— Ее высочество дофина и Жан Дюбарри? Это становится интересно! — произнес король. — Ну-ну, объясните же скорее, господин де Шуазёль! Главное, ничего не скрывайте. Так это дофина нанесла Дюбарри удар шпагой?
— Сир! Не ее высочество дофина, а офицер из ее охраны, — невозмутимо отвечал г-н де Шуазёль.
— Ах, вот как! — вновь став серьезным, сказал король. — И вы знаете этого офицера, господин де Шуазёль?
— Нет, сир, зато вам его имя должно быть известно, если ваше величество помнит своих верных слуг. Его отец участвовал в осаде Филипсбурга, в битве при Фонтенуа, при взятии Маона. Его зовут Таверне-Мезон-Руж.
Казалось, дофин, чтобы лучше запомнить это имя, впитывает его, как воздух зала.
— Мезон-Руж? — спросил Людовик XV. — Да, мне знакомо это имя. Зачем же он обнажил шпагу против Жана, которого я люблю? Вероятно, именно потому, что я его люблю… Нелепая ревность, пробуждающееся недовольство, — да это начало бунта!
— Сир! Ваше величество соблаговолит выслушать меня? — обратился к нему г-н де Шуазёль.
Людовик XV понял, что у него нет иного способа отделаться, кроме как разбушеваться.
— Говорят вам, сударь, что я усматриваю в этом деле начало заговора, который может лишить меня спокойствия, это подготовленная травля членов моей семьи.
— Ах, сир, неужели отважный молодой человек заслуживает этого упрека только потому, что защищал дофину, невестку вашего величества? — воскликнул г-н де Шуазёль.
Дофин выпрямился и скрестил руки на груди.
— Должен признаться, — заметил он, — что я очень благодарен молодому человеку, рисковавшему своей жизнью ради принцессы, которая через две недели должна стать моей супругой.
— Рисковал жизнью, рисковал жизнью! — проворчал король. — А с какой стати?
— Дело в том, — вмешался г-н де Шуазёль, — что господин виконт Жан Дюбарри, который очень торопился, вообразил, что может себе позволить забрать лошадей, предназначенных для ее высочества дофины, с почтовой станции, куда ее высочество вот-вот должна была прибыть. И все это, вероятно, ему понадобилось только ради того, чтобы ехать еще быстрее.
Король закусил губу и побледнел: его вновь охватило уже знакомое ему беспокойство.
— Это все не так. Я знаком с этим делом, а вы недостаточно осведомлены, герцог, — пробормотал Людовик XV, надеясь выиграть время.
— Нет, сир, я прекрасно осведомлен, и то, что я имел честь доложить вашему величеству, — чистая правда. Да, виконт Жан Дюбарри нанес оскорбление ее высочеству, захватив предназначенных ей лошадей, и пытался силой их увести, избив хозяина почтовой станции. Прибывший в это самое время на станцию господин шевалье Филипп де Таверне, посланный ее высочеством, сначала предупредил его…
— Хо-хо! — недоверчиво воскликнул король.
— Повторяю: сначала предупредил его, сир…
— Да, я готов это подтвердить, — заметил дофин.
— Вы тоже осведомлены? — не скрывая удивления, спросил король.
— Во всех подробностях, сир.
Обрадованный г-н де Шуазёль поклонился.
— Не угодно ли вашему высочеству продолжать? — спросил он. — Его величество, вероятно, скорее поверит своему августейшему внуку, нежели мне.
— Да, сир, — подхватил дофин. (Нельзя было сказать, что его высочество испытывал признательность по отношению к министру, на которую тот вправе был рассчитывать, столь горячо защищая эрцгерцогиню.) — Да, сир, я об этом знал и пришел сообщить вашему величеству, что Дюбарри не только оскорбил ее высочество дофину тем, что пытался захватить ее лошадей, он, кроме того, оказал грубое сопротивление офицеру моего полка, выполнявшему свой долг и уличившему Дюбарри в несоблюдении приличий.
Король покачал головой.
— Необходимо узнать все подробности, — сказал он.
— Я их знаю, сир, — мягко возразил дофин, — для меня в этом деле нет никаких сомнений: господин Дюбарри обнажил шпагу.
— Первым? — спросил Людовик XV, довольный тем, что у него появилась возможность отыграться.
Покраснев, дофин взглянул на г-на де Шуазёля. Заметив, что дофин оказался в затруднительном положении, министр поспешил ему на помощь.
— Сир! — сказал он. — Шпаги скрестили два человека, один из которых оскорбил дофину, а другой защищал ее.
— Да, но кто напал первым? — настаивал король. — Я знаю Жана: он кроток, как агнец.
— Нападавшим, насколько я понимаю, следует считать того, кто был не прав, — с обычной сдержанностью заметил дофин.
— Это тонкое дело, — заметил Людовик XV. — Нападавший — тот, кто не прав… кто не прав… А что, если офицер вел себя вызывающе?
— Вызывающе! — вскричал г-н де Шуазёль. — Разве можно назвать вызывающим отношение к человеку, который силой уводит лошадей, предназначенных для дофины?
Дофин ничего не сказал, однако заметно побледнел.
Людовик XV взглянул на враждебно настроенных по отношению к нему собеседников.
— Я хотел сказать, что он был, возможно, вспыльчив, — овладев собой, прибавил король.
— Кстати сказать, — продолжал г-н де Шуазёль; пользуясь тем, что король был вынужден отступить, в атаку теперь бросился он, — вашему величеству хорошо известно, что верный слуга не бывает не прав.
— Послушайте! Как вы узнали о том, что произошло? — не сводя глаз с г-на де Шуазёля, обратился король к дофину; неожиданный вопрос так смутил молодого человека, что, несмотря на попытки овладеть собой, его замешательство бросалось в глаза.
— Из письма, сир, — отвечал дофин.
— От кого было это письмо?
— От человека, который проявляет к ее высочеству дофине интерес и, очевидно, находит странным, когда ее оскорбляют.
— Вот как! — вскричал король. — Опять тайная переписка, заговоры! Снова попытки договориться за моей спиной, и все это затем, чтобы меня мучить, как во времена госпожи де Помпадур!
— Да нет же, сир! — возразил г-н де Шуазёль. — Все довольно просто: имело место косвенное преступление оскорбления высочества. Виновный понесет заслуженное наказание, только и всего.
При слове «наказание» Людовик XV представил себе, как будет бушевать графиня, как будет уязвлена Шон; он представил себе, как будет нарушен семейный покой, к которому он безуспешно стремился всю жизнь. Он уже видел, как разгорается междоусобная война; он уже видел заламывание рук, красные, припухшие от слез глаза графини.
— Наказание! — вскричал он. — Я еще не выслушал обе стороны, не решил, на чьей стороне правда… Заточение по королевскому повелению… Да это государственный переворот! Хорошенькое дельце вы мне предлагаете, господин герцог!
— Сир! Кто станет уважать ее высочество дофину, если мы не подвергнем суровому наказанию первого же наглеца, осмелившегося ее оскорбить?
— Я согласен с герцогом, — заметил дофин. — Да ведь это скандал, сир!
— Строгое наказание! Скандал! — проговорил король. — Ах, черт побери! Да если мы станем строго наказывать за каждый скандал, у меня не хватит времени подписывать приказы об арестах. Слава Богу, я и так их довольно подписываю!
— В данном случае это необходимо, сир, — заметил г-н де Шуазёль.
— Сир! Умоляю ваше величество… — проговорил дофин.
— Как! Вы считаете, что он недостаточно наказан, получив удар шпагой?
— Нет, сир, потому что он мог ранить господина де Таверне.
— В таком случае, чего же вы требуете, сударь?
— Смертной казни.
— Но так сурово не наказали даже господина де Монтгомери за то, что он убил короля Генриха Второго, — возразил Людовик XV.
— Он случайно убил короля, сир, а господин Жан Дюбарри преднамеренно оскорбил дофину.
— Вы, сударь, тоже требуете головы Жана? — обратился Людовик XV к дофину.
— Нет, сир, я противник смертной казни, как известно вашему величеству, — тихо произнес дофин, — поэтому я ограничусь просьбой об его изгнании.
Король вздрогнул.
— Изгнание в наказание за ссору на постоялом дворе? Людовик! Вы слишком строги, несмотря на свои филантропические идеи. Правда, вы прежде всего математик, а…
— Соблаговолите закончить, ваше величество!
— А математик готов хоть целым светом пожертвовать в угоду своим цифрам.
— Сир! — возразил дофин. — Я ничего не имею против господина Дюбарри лично.
— Так кого же вы хотите наказать?
— Обидчика ее высочества дофины.
— Образцовый супруг! — насмешливо воскликнул король. — К счастью, меня не так-то легко одурачить. Я понимаю, на кого вы нападаете, я вижу, к чему вы меня пытаетесь склонить, раздувая это дело.