— Неужели, — говорит Ариниус даже не возмущенным, а задумчиво-удивленным тоном, словно сам себе вопрос задает, — вас нельзя оставить без присмотра даже на минуту?
Все сразу принялись пол разглядывать, точь-в-точь как нашкодившие школяры в директорском кабинете. Кроме, разве что, Дарсоланы — врать не буду, ее мне видно не было.
— Моя вина, досточтимый, — басит Фигли, — не сдержался.
— Нет, — Колин шагнул вперед, голову вскинул, — гном не виноват. Это я…
— Никто ни в чем не виноват! — перебиваю эльфа. — Ну, погорячились… с каждым бывает. Главное, что жертв и разрушений не воспоследовало.
— Подозреваю, — сухо замечает Ариниус, — что опоздай я на четверть часа, то в избытке обнаружил бы и первое и второе.
— Товарищ волшебник… вы это зря. Пошуметь мы, конечно, иной раз любим, но…
— Пожар в доме Рилла все еще не могут потушить, — Ариниус руки за спину заложил, прошелся взад-вперед по комнатушке. — Слишком много дикой Силы высвободилось там, и теперь она подпитывает пожар, щедро — горят даже камни.
— Ну това-арищ волшебник… кто ж знал. То есть, — поправляюсь, — я-то откуда мог знать, что с одной-единственной лимонки так полыхнет? Всего-то хотел черного гада наверняка упокоить, а оно как шарахнуло…
А еще, думаю, зануда ты, товарищ маг. Мы хоть и не за орденами да медалями в поход собрались, но похвалить мог бы, для разнообразия. Ну а уж потом и скипидарить за излишние шумовые эффекты на территории нейтрального пока что государства.
— И потом, — добавляю, — это ведь не я к нему вломился, а он меня в той забегаловке подкараулил и сам зазвал.
— Сергей, я вовсе не собираюсь ставить тебе в вину твой подвиг, — устало говорит Ариниус. — Напротив, я восхищен им. Смерть Рилл Куана изрядно ослабит влияние Тьмы на Эстего, чем, надеюсь, не замедлят воспользоваться наши друзья в этом городе.
Однако, — продолжает он, — сейчас меня в первую очередь волнует судьба нашего похода. И для него принесенные тобой вести трудно счесть добрыми.
— С каких это пор, о досточтимый маг, — ворчит Фигли, — весть о смерти колдуна перестала быть доброй?
— С тех, — отвечает вместо Ариниуса Дара, — как весть эта стала означать предательство!
— Принцесса, о чем вы говорите?
От Дары в этот миг прикуривать можно было — при наличии папирос и вагона отваги. К какой ее части эпитет «пылающий» ни примени, ляжет, как патрон в обойму. Взгляд, лицо, фигура… словами не передать, видеть надо.
Я еще подумал, отрешенно так, словно со стороны: ведь с ее фамильными способностями и впрямь может чего-нибудь полыхнуть. А комнатка-то — ма-аленькая.
— Я говорю о том, о чем думает каждый из вас! Даже если и боится себе в этом признаться! Вы же слышали рассказ Малахова — этот колдун знал об Ариниусе, обо мне… наверняка он знал и о цели нашего похода! И что, никто из вас не задался вопросом: откуда слуга Тьмы мог набраться этих знаний?
— Опытный маг, пробив защитные покровы… — начинает эльф.
— Чушь! В лучшем для себя случае такой маг узнает, что на троне в замке Лантрис сидит снежная кукла.
А сложить два плюс два и пораскинуть мозгами на тему: а по какому это поводу наследница трона и И.О. короля могла бы захотеть так срочно и секретно исчезнуть, черные, значит, неспособны в принципе? Ну-ну…
— Я все же не стал бы судить столь поспешно, принцесса, — возражает Ариниус. — Конечно, прознатчики Тьмы не дремлют, да я и не надеялся скрыть от них все. Глупо было бы думать, что иллюзия в вашем замке сможет долго вводить в заблуждение Владыку Кахора, или же надеяться, что весть о сборе Белого Совета в Рокфордейле не достигнет его ушей. Мне хотелось верить, что наше появление в Империи станет неожиданностью для Врага, но увы: похоже, Тьма проникла в Дакир глубже, чем казалось мне доселе.
— И что же мы будем делать?
Ариниус вздохнул.
— Много я отдал бы сейчас, — говорит он, — дабы узнать, что именно ведомо про нас хозяевам Рилла Куана. Успел ли он донести о нашем появлении…
— Так ведь, — недоумеваю, — товарищ волшебник, я ж вам… он мне сам сказал, что его попросили со мной поговорить. Я так думаю, попросить эдакого фрукта о чем-нибудь только начальство могло б, на прочих он бы с прибором положил!
— Возможно, — хмурится маг. — Но возможно также, что подобную просьбу получили все прочие слуги Тьмы в Ан-Меноле и Дакире.
— А с какого дуба они вообще это придумали? — спрашиваю. — Что, выправить мне обратный билет и в самом деле проще, чем камешек пудов… то есть ластов под триста на голову обронить?
— Понятия не имею, зачем Тьме мог потребоваться именно этот ход, — говорит Ариниус. — Но если мне доведется встретить Владыку Кахора, обещаю, Сергей, я непременно спрошу его об этом.
А вот тут я решил, что Великий Маг соврал мне в лицо.
Слишком уж он быстро мне ответил, слишком уж тон у него был при этом весело-спокойный. А вопрос-то был непростой. Не-ет, ждал он его, заранее ждал и ответ свой уже заранее заготовил.
Ладно. Не хочет сейчас говорить, ну и леший с ним.
— Теперь… — говорит Ариниус, — о том, что мы будем делать дальше. Уверен. — Волшебник голову вскинул, взглядом всех нас медленно обвел… испытывающим или испытующим. Не знаю, как правильно такой вот взгляд именуется, но волосы на затылке под ним шевелятся на раз. — Уверен, никто из вас не думает о том, чтобы повернуть назад.
Как раз об этом я и думал, только, понятное дело, вслух пока не говорил.
Страх тут ни при чем: просто если появился шанс, и немаленький такой, что маршрут выдвижения стал известен противнику, то продолжать идти… товарищ капитан бы за такой фокус старшему группы по возвращении затылок бы намылил, до самой шеи. В конце концов пророчеству, как Ариниус говорил, восемьсот лет в обед, уж за пару-тройку месяцев больше не протухнет. Оттянуться, переждать, потом в другом месте счастья попытать — это ж как азбука! А дуриком напролом переть сейчас, когда фрицы, тьфу, то есть темные из-за пришибленного мной колдуна на ушах стоят…
— Прежний мой план, увы, более не пригоден, — продолжает волшебник. — Я надеялся проникнуть на один из кораблей Тьмы, что как раз сегодня вошли в гавань Эстего. Как вам, должно быть, ведомо, пираты с островов Н’лалаг враждуют с темными непримиримее иных королей. Эти морские разбойники в большинстве своем — потомки моряков Седжана. В прежние времена седжанский флот на равных спорил с Дакиром за океан… но уберечь страну от нашествия орочьих орд не сумел. Но до сих пор мало кто из слуг Тьмы решается селиться ближе, чем в трех днях пути от побережья. Корабли же черных, — кивает в сторону окна Ариниус, — бороздят волны лишь числом не менее дюжины и под сильной охраной. Придя же в порт Дакира, стараются они не задерживаться надолго, ибо многие охотно известят пиратов об их появлении.
— Ага, — киваю. — Много кораблей и загрузиться хотят побыстрее. Представляю, что за бардак при этом в порту начинается.
— Верно, — кивает маг. — Мой изначальный план как раз и заключался в том, чтобы в последний день стоянки черной флотилии, когда спешка и сопряженный с ней беспорядок особенно велик, попытаться проникнуть на один из кораблей. Но сейчас, боюсь, этот путь закрыт для нас: узнав о судьбе Рилла, начальствующий над флотом почувствует угрозу и наверняка утроит, — Ариниус на миг прервался, хмыкнул чему-то своему, — меры предосторожности.
— И что же мы будем делать, достопочтенный? — и третий раз спрашивает гном.
— Прежде всего, — говорит маг, — нам нужно как можно незаметнее исчезнуть из этой комнаты.
* * *Тип, который вошел следом за Ариниусом в таверну, мне совершенно не понравился.
Кабановидный такой мужик, лет сорока. На голове громадная… ну, можно это чудо шляпного искусства треуголкой обозвать, хотя углов там было не меньше дюжины. Многоуголка, короче говоря. Кафтан с золотым шитьем, местами осыпавшимся, под кафтаном чего-то красное, шелковое и дырявое. В правой ноздре серьга с тремя разноцветными камнями — синим, желтым и красным, а в нижней губе слева крупная жемчужина. Поперек щеки шрам, явно вкривь и вкось зашитый. Ну и два здоровенных тесака на поясе.
Если по содержателю гостиницы каторга плакала, то по этому, как говорит старший лейтенант Светлов, персонажу жизненной драмы — петля на рее. Ну или просто: пулю в лоб — и за борт… хотя, пожалуй, просто с эдаким типчиком лучше не рисковать. Лучше: пулю в лоб, гирю на ноги, за борт и еще очередью вдогонку причесать!
И откуда только у нашего волшебника такие обширные связи среди имперского преступного мира?
— Знакомьтесь, — сухо командует Ариниус. — Варгелла, капитан кугера «Двойная шутка». Он доставит вас к берегу бывшего Седжана.
Мне по уху ариниусовское «вас» не царапнуло. А вот Дарсолана оказалась внимательней.
— Что означает «вас», Ариниус? — с подозрением спрашивает она. — Разве вы не поплывете с нами?
— Не совсем, — отвечает маг. — Я поплыву, но не с вами, а… рядом.
— Поясните!
Когда Дара таким вот стальным голосом чего-то говорит… я б лично на месте Ариниуса постарался, чтоб пояснения прозвучали как можно убедительней.
— Со стороны я смогу намного лучше видеть, пытается ли Враг следить за вами, принцесса, — говорит маг… — И, разумеется, пресекать такие попытки.
— Эта мысль пришла к вам лишь сегодня?
— До сегодняшнего дня, ваше высочество, я не видел нужды в столь пристальной проверке. И потому предпочитал уделять куда большую толику внимания тому, чтобы никто из нашей… кхм, Звезды не совершил нечто, могущее привлечь к нам взор Врага.
Похоже, уныло соображаю я, волшебник в очередной раз намекает, что моя выходка с гранатой этот самый взор привлекла, что называется, с гарантией.
— Не скажу, — холодно произносит Дара, — что это объяснение устраивает меня.
— В таком случае мне остается лишь сожалеть, — огрызается Ариниус. — Ибо других у меня нет.
— Тогда…
— Эй, — встревает в разговор Варгелла. — Мне плевать на ваши имена, но может, пока эти двое будут тявкать друг на друга, словно тюленьи собачки, кто-нибудь укажет бедному моряку место за столом и плеснет в кружку горячего вина?
Нет, думаю, не буду я его капитаном именовать, даже мысленно. Потому как недостоин он с моим капитаном в одной, что называется, весовой категории находиться. Обзову-ка я его… ну, хотя бы шкипером.
— Слушай, ты… — вскакивает гном, — принцессу собакой называть… — и осекся.
Ох, думаю, глядя, как Фигли краснеет и глаза пучит, сдается мне, не по своей воле он замолчал. А как бы не с того, что Колин пальцами как-то по-особому хитро щелкнул. Эльф наш свои магические таланты афиширует неохотно, но при нужде, как я успел заметить, заклинания кидает не хуже, чем ножи.
— Я прошу вас, капитан Варгелла, простить моих друзей, — мягко, певуче так произносит Колин, — за некоторое пренебрежение правилами этикета. У них был не самый легкий день, и к вечеру… они стали несколько раздражительны.
Не думаю, что Варгелла все сказанное эльфом понял.
— Вот свободный стол, садитесь… Фигли, — обращается Колин к гному, — налей капитану вина!
Я подумал, что Фигли сейчас удар хватит. Апоплексический. Уж очень томатный оттенок у него в тот момент, как говорит старший лейтенант Светлов, в палитре лица преобладающим был.
Ан нет. Постоял гном секунд пятнадцать, а потом, как ни в чем не бывало, взял кувшин и плеснул вина в шкиперскую кружку.
Так, думаю, одно из двух. Либо это не наш гном, либо сегодняшней ночью надо будет от Колина Итаэльевича подальше держаться. Хоть Фигли и уверяет, что в темноте видит лучше, чем днем… ну да береженого меня и боги местные лучше поберегут.
— Теперь, — продолжает эльф, — позвольте представить вам ваших будущих пассажиров. Гном, что сидит справа от вас…
— …и жаждет свернуть кое-кому длинноухому шею, — тихо бурчит упомянутый гном.
— …прозывается Фигли, сын Флинберинка. Юноша перед вами…
— Старший сержант Малахов, — и отмашку даю на польский манер, двумя пальцами к виску. — Можно просто Сергей.
— Сколько по волнам носит, впервые про такой титул слышу, — удивляется Варгелла. — Старший сержант… это как, больше графа?
— Старший сержант, — неожиданно говорит Дара, — титул уникальный. Он порой больше иного короля.
Варгелла прищурился, прошелся по мне взглядом, оценивающе так, хмыкнул.
— Девушку же…
— Ну, как зовут будущую королеву Ак-Менола знаю даже я, — ухмыляется моряк.
— И, наконец, сам я отзываюсь на имя Колин, — невозмутимо заканчивает эльф.
— Да-а… дела…
Варгелла махом пол кружки в пасть опрокинул, рукавом утерся, взглядом нас всех обвел и улыбнулся.
Гниловатая, на мой вкус, у него была улыбочка, и вовсе не из-за зубов. Впрочем, от зубов его тоже любой стоматолог в обморок бы хлопнулся.
— Будущие пассажиры, значит. Слышь, Митран, — разворачивается он к Ариниусу, — а ты ничего не сказал, что средь пассажиров будет девка.
Тут уж я не выдержал.
— Слышь, — говорю, — ты… морской орел, молью траченный. Одно из двух: или ты сейчас Даре свои лучшие извинения принесешь, или я тебе клыки до нуля пересчитаю.
— Красиво говоришь… сержант.
Ударил он внезапно, почти без замаха. Хорошо ударил, сильно. Одна только ошибочка у него вышла — этого удара я ждал. И потому кулачище шкиперский воздух над столом рассек впустую, а в следующий миг вылетел Варгелла из-за стола и улетел на середину зала, снеся по дороге не то троих, не то четверых.
В таверне сразу тихо сделалось, даже мухи жужжать перестали.
Я по сторонам быстро глянул, прокачал обстановку — всего, кроме нас, в обжираловке наличествовало человек двадцать. Из них четверо уже храпели, кто мордой в миску, а кто и под столом. Считай, еще пять-шесть уже в близкой кондиции, их тоже можно в расчет не принимать. Ну а остальных, если полезут, раскидаем на ура — тем паче, что нам бы только к двери прорваться.
Варгелла встал. Отряхнулся, поправил кафтан. Нашел меня взглядом… и подмигнул, приятельски так.
— Спокуха, парни! — рявкнул он на всю таверну. — Все путем! Эт меня просто на волне недокачало!
И сразу, словно патефон по новой завели, вернулся прежний гомон, посуда загремела. В дальнем от нас углу кого-то к стенке прижали и слегка бить начали, но, видно, за дело. По крайней мере, тот, кого били, молчал и на помощь звать не пытался.
Шкипер подобрал стол, подошел, сел, живот потер.
— Ловок ты, сержант, лягаться, — говорит. — С двух ног, да в пузо. Графы так не умеют. Держи клешню!
И руку мне протягивает.
— Не умеют, — соглашаюсь и, не отпуская его ладони, напоминаю: — Перед принцессой-то… извинись.
Варгелла голову набок наклонил, нос свободной рукой почесал.
— А ты, выходит, еще и упрямый.
— Нет, — возражаю, — не упрямый. Упорный.
И пусть, думаю, он только попытается мне ладонь своими тисками плющить! Из такой вот позиции я на раз его о пол приложу, даже не вставая.
— Сержа-ант… прикажешь на колени встать или как?
— Рискну предположить, — говорит эльф, — что слов «прошу прощения» будет вполне достаточно.
— Давненько уж я не произносил ничего похожего, — бормочет шкипер. — Видать, старею…
— Слышь, высочество… простите грубого моряка али как?
— Сергей, отпусти его.
Не знаю толком с чего, но мне вдруг показалось, что принцесса… недовольна, расстроена, устала… в общем, какая-то не такая. Причем та часть, что недовольна, это на мой счет.
Спрашивается в задачнике, чего ж старший сержант Малахов не так сделал?
— Я также прошу простить меня, — встает Ариниус. — Но должен спешить. Мой корабль вот-вот должен поплыть.
— Отплыть, а не поплыть, — бурчит Варгелла. — Никто никогда не говорит «поплыть». Отплыть, отдать концы… запомни уж хоть раз, Митран, крыса ты сухопутная.
— Запомню, — без тени улыбки кивает маг. — И крысу тоже запомню. К разговору о крысе мы с тобой, Варгелла, как-нибудь обязательно вернемся.
— Она будет седьмой по счету, — скалится шкипер.
— А что, тебя это удивляет? Ты, Варгелла, человек большой… из тебя выйдет много крыс.
— Пугай-пугай…
— Где и когда мы встретимся? — деловито спрашивает Дарсолана.
Волшебник нахмурился.
— Сейчас об этом трудно судить, — отвечает он. — Но не беспокойтесь. Я изыщу способ.
— Тогда, — эльф поднялся и, чуть помедлив, поклонился Ариниусу, — до встречи, маг.
— Надеюсь, до скорой, — добавляет Фигли. — Когда я не вижу белую мочалку, что ты именуешь бородой, то начинаю чувствовать себя неуютно. И думаю, что на землях Тьмы я без тебя буду чувствовать себя неуютно вдвойне.
— А ты носи платок, коротышка, — с серьезным видом советует Варгелла. — Или научись сморкаться с помощью пальцев.
Дарсолана молчала. И это мне очень не нравилось. Что-то во всем происходящем было глубоко не так. Понять бы только — что именно?
— Что ж, — говорит маг. — Я прощаюсь с вами… хотя, подождите… есть еще кое-что, Сергей. Думаю, этот подарок Эррилина будет нужнее тебе, чем мне.
И достает из кармана карту. Ту самую, которая платок.
— Товарищ волшебник… — Я замялся, в кои-то веки не знаю, что и сказать. — Спасибо, конечно… но только я ведь ею пользоваться не умею.
— Пользоваться ею несложно, — улыбается Ариниус — Достаточно лишь подбросить вверх и прошептать: «развернись». Возьми, попробуй.
Я взял. Подбросил. Даже прошептать чего-то умудрился. Ну и сработало. Едва успел над столом поймать, чтобы в миску с супом не окунулась.
Стою, скребу в затылке…
— Весело. А обратно ее как?