Деревья, расступившись, открыли поляну, по которой тек туман. Среди трав, чуть подсвеченная изнутри стояла стела, вкручивавшаяся в небеса.
— Не боишься? — спросил Хариолан?
— Нет, — ответила я робко. — А что, будет страшно?
— Обязательно будет, — заметил он, подхватив меня на руки.
Из-под антрацитовых ресниц брызнуло теплом солнца, он коснулся губами моей щеки, даря нежность поцелуя, как ободрение, рассеивая мои страхи, и вступил в этот тоннель, все так же неся меня на руках.
Взвыл ветер, подхватив нас, играя с волосами и одеждой. Земля стремительно уносилась вниз, а нас тянуло вверх, как тянет в небо воздушные шары. И сверху, сквозь прозрачные стенки тоннеля, я видела, как отдаляется поляна, и похожий на термитник вырост, в котором прятался город. А пространство расступалось, показывая мне лес, и реку, ожерелье озер и болот, поля, перелески….
Мы замедлили движение и поднимались в полете уже не со стремительностью пули, а с величавостью сильной птицы. И замирало сердце и перехватывало дух, и наворачивались слезы на глаза.
— Это — корабль? — спросила я Хариолана, державшего меня за руку.
— Да, — ответил он, вторя мне дыханием ветра. — Это — корабль. Я был мальчишкой, когда попал сюда. Поверь, увидев это, я плакал, дорогая….
Я верила. Мир. Под ногами плыл целый мир. Хариолан, поймав мою руку, показал куда — то в сторону. Мне было трудно сориентироваться в этом, перевернутом состоянии. Там, словно в зазеркалье отражался лес и река….
Воздух вдруг затих, как затихает река в широком, глубоком русле. Повинуясь Хариолану, я сделала шаг и поняла, что вновь, после десятка минут сумасшедшего подъема у меня под ногами почва.
Мы стояли на площадке, прилепившейся, как ласточкино гнездо к скале, к странному сооружению из множества стальных ферм. Одни уходили вниз, туда, откуда мы прибыли, другие, изгибаясь, расходились в пространстве. А выше были только звезды. Я смотрела вверх, понимая, что это, неверное отражение существовало наяву, и не было плодом моего воображения.
На расстоянии сотен миль, как вогнутое зеркало, отражавшее мир, что был под ногами, я видела лес и горы, покрытые снегом, кромку прибоя и острова. Хариолан привлек мое внимание, показывая на блик, пробивший нестерпимым светом. Свет близкой звезды на парусе….
Словно катамаран, связанные одной цепью, под одним, колоссальным парусом, шли в пространстве два корпуса гигантского корабля, рассекающего пространство. В парус дул попутный ветер звезд. Пенился за кормой ливень элементарных частиц, сходный с кильватерным следом корабля.
Я смотрела не в силах поверить, не в силах принять. Ни один из кораблей Атоли не был так величествен, свободен и красив. Ни один не мог принять в себя целый мир. Тем более — два. Города, моря, леса! Пираты жили на своих кораблях, как мы жили на планетах. Только их миры были всегда в пути — от звезды к звезде, от системы к системе.
— Хочешь на море? — спросил Хариолан, привлекая меня к себе.
— Хочу.
— А взглянуть на парус?
— Хочу!
— А в рубку?
— Дьявол тебя подери, да! Я хочу в рубку!
— А еще куда? Но учти, хорошего помаленьку!
Он смеялся надо мной. Он усмехался, глядя на мой восторг юной и глупой девчонки. Он дразнил меня, как дразнят фантиком на веревочке котенка. Я уткнулась носом в его плечо.
— Хариолан!
— Да, любовь моя.
— Я сейчас зареву, — проговорила я. — Этого не может быть. Так ведь не бывает, правда? Слишком хорошо ведь.
— Ну, — заметил он с насмешкой, — от счастья еще никто не умирал. Так рубка, парус или…?
— Рубка, — твердо ответила я, повинуясь здравому смыслу.
Он рассмеялся в ответ моим словам, запрокинув голову. Я смотрела на это хищное лицо, на эти темные волосы оттенка воронова крыла, обрамлявшие лицо, окрашенное загаром. Почему я считала его хищником? Или то было в иной жизни? Его улыбка, его глаза, этот тонкий клюв, выделявшийся на точеном лице. Что в них опасного? Мне казалось, никогда я не видела более теплых глаз.
Хариолан потянул меня за руку и повел по одной из ажурных, тонких ферм. Впрочем, это в пространстве они казались тонкими, а так от края до края было более двадцати метров твердой поверхности. Не пройдя и сотни метров, он остановился. Я — следом за ним. Он развернулся и заглянул в мои глаза. Сердце дрогнуло.
Он потянулся губами к моим губам. Я потянулась к нему. Мы были как два мотылька, сгорающих в пламени свечи, два глупых человека, пораженных стрелою Амура. Я отвечала на его поцелуи, жадно впившись пальцами в его плечи. Ветер — пусть ветер, стоя на грани меж высотой и небом я не боялась ничего. Даже упасть, хоть падать с подобной высоты — больно.
Я целовала его лицо, я, словно обезумев, прижималась к нему всей плотью. Как я стремилась к нему! Было ли такое хоть раз, от рождения и поныне? Не было! Мне хотелось слиться с ним, но не как человеку. Мне хотелось быть с ним, быть им, быть вечно, неразрывно, рядом! Мне хотелось…. Того, чего мне хотелось, невозможно было в принципе. И оттого слезы выступали на глаза.
— Я люблю тебя, — произнес Хариолан хрипло. — Что ты делаешь со мной? Оборотня полюбить нельзя.
— Оборотни не любят, — выдохнула я. — Но это не наш случай.
— Не наш, — ответил он.
Мы заглянули друг другу в глаза, отрицая слова, мгновения и мир. Что мир? Мир мог спокойно провалиться в бездну. Мир мог рассыпаться пылью. Мы не заметили б этих метаморфоз. Что вечность в сравнении с любовью? Палый лист, не более того. Ветром уносило все мысли и желания. Кроме одного — быть рядом, молчать, любить….
Я любила его. И здесь, на этой безумной высоте, скинув черные одежды, я отдавалась ему. А он, не менее безумный, чем я, отдавался мне. Мы сливались, пусть только на минуты становясь единым целым. Мы дарили друг другу наслаждение и нежность. Мы…. Мы парили около звезд и души наши пели, высекая музыку из неба. Мы…. Мы, двое.
Поцелуи и прикосновения, дыхание и пот тел — на двоих. Наслаждение, острое, как удар кинжала — на двоих. Неистовость нежности, боязнь потери, слезы в глазах — все на двоих, весь мир, вся вселенная — только на двоих, нам друг без друга все теряло ценность.
Мы оба кричали о любви. Дыханием, движением, мыслями. Любовь была меж нас, любовь была с нами. Она нас хранила и оберегала. Она согревала наше дыхание, она заставляла биться наши сердца. Любовь — безумие? Вот это — несомненно! Безумие! А как еще это назвать?
— Хильда, — произнес тихо Хариолан. Имя упало полновесной каплей, заставив меня очнуться.
— Да, любовь моя….
— Я хочу быть с тобой вечно, — выдохнул он. — Я хочу, что б ты подарила мне ребенка.
На миг меня обуял страх. Сердце сжалось. Ребенка? Мне казалось, я сорвалась с этой безумной высоты и падаю вниз, падаю камнем, не в силах распахнуть крылья. Я — оборотень, а не человек. Да, я могла б подарить ему ребенка. Но это означало и то, что девять долгих месяцев я должна была провести в облике человека, будучи человеком. И — никаких метаморфоз! Мне легче было б просто шагнуть за край, полететь камнем вниз. Я — оборотень! Я не просто могла менять облик, я не могла застрять надолго в одном теле!
Я выбралась из объятий Хариолана, оттолкнув его от себя. В душе бушевали разномастные эмоции. Одни подталкивали меня к убийству. Другие гасили этот безжалостный огонь. В этом мире, где все только и предупреждали меня о неведомой опасности, принять предложение Хариолана значило подставить себя под удар. А я хотела жить! Я так хотела жить!
— Ты сошел с ума! — ответила я возмущенно.
— Значит, нет?
— Да, любовь моя. Пока нет, — проговорила я, чуть смягчая первоначальную жесткость слов. — Мне нужно время на раздумья.
И вновь он кивнул. Подобрав одежду, он подал ее мне. Я забралась в черную свою скорлупу, чувствуя, как меня бьет дрожь. Путь пролегал в молчании. Мы шли, каждый, обернувшись в себя. Украдкой бросая взгляды, я видела то, чего не было раньше — холод в лице, иголочки льда в глазах Хариолана.
Намерения легко разбивают чувства. Мне не хотелось уступать, но с каждым шагом он все дальше уходил от меня, хоть я и чувствовала руку, поддерживающую меня под локоть. Мои намерения и его надежды прорывали меж нами пропасть. Еще немного — и…. Мне не хотелось этого «и». Мне хотелось разбить эту тонкую стеклянную стену, разрыть золу, раздуть пламя чувств.
Все мужчины — эгоисты, — говорил мне когда — то Эдвард. — Ужасные эгоисты, милочка. Каждый мужчина — лидер! А лидерам весь мир должен ластиться к ногам. Не дай Бог сказать им прямо «нет»! Учись лавировать, учись управлять. Это не так и сложно.
Дьявол! Да не хотела я вертеть Хариоланом, как марионеткой. Не хотела лгать, притворяться. Ни у одного оборотня и так нет своего лица. Мне не хотелось бы, ко всему, потерять и внутреннюю свою индивидуальность, сорвавшись на неискренность и ложь. Мне хотелось быть такой, какая я есть. Мне хотелось одного — что б никто меня ни к чему не принуждал. Мне так необходимо было время!
— Любовь моя, — прошептала я, поймав Хариолана за рукав, — Не сердись на меня, не надо.
Меня обожгло холодом взгляда. Что в нем было кроме льда? Высокомерие? Ненависть? Да, вроде бы, нет. И все равно, легче стоять перед взбешенным до предела Эдвардом, что так любил распекать меня за малейшие ошибки, чем перед этим падшим ангелом, которого по недоразумению судьба забросила на пиратский корабль.
— Я не сержусь, — ответил он спокойно. — С чего ты взяла?
— С того!!! — ответила я с вызовом. — Прав был Эдвард! Все мужчины — эгоисты, ты, друг мой, не исключение! Вас можно лишь гладить по шерстке. Иначе — нельзя!!!
Мой демон устало покачал головой. Лед не таял, стекло не билось. Мне было больно. Зная себя, я боялась наговорить гадостей и глупостей. А я хотела наговорить гадостей и глупостей, лишь бы стереть с его лица высокомерную усмешечку, эту кривенькую ухмылочку, от которой застывала в жилах кровь!
— Какая же ты дура, — выдохнул он.
Дура! Я видела, он хотел сказать что — то иное, более хлесткое, но так и не сказал, пересилив себя, лишь только дернулся угол губы. Но все равно это оскорбление было как пощечина. Закрыв глаза, я выдернула руку, освобождаясь от его руки.
— Значит так? — спросила я, чувствуя, как горят щеки от несправедливого обвинения. — Значит, вся твоя любовь — притворство? Кого ты любишь Хариолан? Меня? Я не верю. Ты любишь длинноногую пустышку — Барби, коей я могу быть, а могу и не быть. Я — нечто иное. Я — оборотень и ты знаешь это. Я — это я!
— Какая разница, кого я люблю….
Отступив на несколько шагов, я смотрела на Хариолана, словно впервые видя. В висках бил набат. Слезы обожгли глаза. Я смотрела на него сквозь пленку соленого тумана, понимая, что ничего не вернуть. Страшная штука любовь! Страшная, когда рождается, еще более страшная, когда уходит. Мне хотелось одинокой волчицей в заснеженном лесу выть на луну мне хотелось кувыркаться раненым зверем, припадая к земле. Потревоженной коброю мне хотелось выплеснуть весь яд, всю черноту раненого сердца!
Мне не было пути назад, мне незачем было оставаться здесь, на высоте. С высоты падать больно, но…. Я метнулась к парапету, ограждавшему коридор. Все равно! Пусть так! Раскрыв глаза, раскинув руки, я стремилась к земле. Там, внизу, леса и перелески. Там, внизу, где скалы и сосны у озера, я наметила себе место. Там, позади, Хариолан. Ну да, бог с ним, моим любимым. Пусть живет без меня и будет счастлив. Но его рука поймала меня за мгновение до броска в бездну. Поймала, но удержать нас на высоте не могла.
Мы падали в бездну. Сердце билось часто — часто. Волосы бились по ветру. Его объятья! Он сжимал меня так, словно боялся расстаться в этом, стремительном падении со мной. Я закусила губу. Боль отрезвила меня. Падать одной — не то, что знать, что в этом мире не будет и его. Захлебнувшись воздухом, теряя от страха рассудок, я оплела ногами его талию, закрыла глаза.
Никогда не думала, что удастся мне это, никогда не верила, что смогу сделать это вот так — в стремительном падении вниз, изнемогая от раздирающих меня эмоций. Я менялась, превращая руки в могучие крылья, теряя человеческий облик, становилась — то ли птицей, то ли драконом, тварью, под небесами летающей, чувствующей себя в небесном океане, как рыба в воде. И несла я в когтях хищных лап самую большую свою драгоценность, черный бриллиант, сияющий алмаз.
Нет, не могла я полностью погасить ту безумную скорость, что набрала, стремясь к земле, прежде чем мне удалось сменить облик. Да и Хариолан, демон мой был слишком тяжел для птахи, коей стала я. И все ж, это уже было не падение камня. Я старательно ловила потоки восходящего воздуха в паруса крыльев, я выбирала их, пользуясь нечеловеческим инстинктом. Я пыталась удержать нас, оставить в живых. И благодарность небесам! Хариолан не пытался мешать мне, иначе шансов точно б не осталось никаких.
Я выпустила его из когтей над сияющим зеркалом озера, когда до него оставалось менее пары метров, больше рисковать я не могла — махануть в сбруе пуха в воду значило камнем уйти на дно. Измениться я б уже не успела.
Кажется, Хариолан понял мои намерения. Я надеялась на это. Оттолкнувшись крыльями от воздуха, я поднялась вверх, не выпуская пирата из поля своего зрения. А он, вынырнув, устремился к берегу, рассекая воду сильными гребками.
Что ж, к берегу, так к берегу. Я устремилась туда же. Сев на песок я встряхнулась совершенно по-птичьи. Оглядев небо, землю и перелесок, в который раз сменила шкурку. А потом, растянувшись на песке, стала смотреть, как приближается к берегу одинокий пловец.
Вся моя одежда, еще там, в небесах была разорвана в клочья. Вздохнув, я отметила, что в который раз мне придется предстать перед обществом, в чем на свет родилась. Как ни странно, ожерелье уцелело. Я поймала голубую раковинку и погладила ее пальцами, чувствуя, что, несмотря на все пережитое мне становится так покойно и тепло, словно и не было этого падения. И той ссоры наверху, тоже не было.
Хариолан вышел из воды, сняв одежду, выжал из нее воду. Я смотрела на его мускулистое сильное тело, чувствуя нарастающую волну желания. Впрочем, и боясь его тоже.
— Ну, — проговорил мой демон, — ты неподражаема, любимая.
— Ты тоже, — ответила я, отвернувшись.
— Будем ночевать под звездами? — усмехнувшись, спросил он. — Миледи так понравился этот дикий уголок, что доставить нас ближе к городу она не захотела?
— Я не выбирала, — ответила я, выставляя колючки. — Сюда нас нес ветер. А что?
— А то…, до города два дня пешего пути, — ответил он.
Я безразлично пожала плечами. Два, так два. Мне все равно. Но вот в лице Хариолана такого равнодушия не было. Он натянул на себя мокрую одежду. Ничего, высохнет, правда кружева выглядят обычной тряпкой. Ну, так что с того? А Хариолан посмотрел на меня с сожалением.
— Детка, — заметил он, — джунгли полны зверья. Здесь полно тех, кто может укусить, ужалить, просто подставить колючки. Так же смею заметить, что ходить по тропинкам сада и лесным дебрям — две большие разницы.
— Ты боишься за меня или за себя? — усмехнулась я. — За меня не бойся. Я — оборотень!
Хариолан недоверчиво качнул головой. Все сомнения отразились в глазах. Поджав губы, он несколько минут стоял, словно раздумывал — пуститься в путь вдоль берега или сразу нырнуть в заросли.
Глава 4
Шли мы долго. Очень долго. Я не жаловалась на трудности перехода. Для меня их не существовало. Как — то раз, года три назад мне удалось встретиться с гостем с системы Ас — Саухи. Невысокий человечек с остроконечными подвижными ушками и кошачьей грацией был вынослив на редкость, и на всякий пожарный, я сохранила в памяти код его ДНК. В общем, перестроив свой организм, я переняла и его выносливость. Да, Хариолан косился на диковинный мой облик, но вслух претензий не предъявлял.
На его месте я б тоже на себя косилась. А вы представьте себе существо чем-то напоминающее человека, но с мягкой, гладкой, наподобие кошачьей, шерсткой по всему телу, не исключая и лицо, но ходящее все ж на двух ногах. Хотя «ходящее» — слово не совсем верное. Скорее уж — прыгающее. Плюс у меня вырос роскошный длинный хвост для поддержки равновесия. И это все это вместе здорово облегчало мне жизнь. Карабкаясь через поваленные стволы деревьев, Хариолан не раз чертыхался. Я же просто перелетала их одним махом.
В итоге, и через пять — шесть часов путешествия я была свежа, как водяная лилия. А Хариолан, порвавший свой костюмчик о кусты, потерял лоск и выглядел порядочно уставшим. Но на все мои попытки оказать ему помощь, отвечал мягким, но решительным отказом.
— Все, — проговорил он, выбредя на достаточно ровную и большую поляну, — привал.
— Надолго? — поинтересовалась я.
— До утра, — заметил он. — Скоро стемнеет. А в темноте я далеко не уйду.
Я согласно наклонила голову. С этим спорить я не собиралась. Не обладая моими способностями, он потерял много сил. И ему отдых был жизненно необходим. К тому же, люди плохо видят в темноте. Я могла б идти. Но идти одной мне не хотелось. И ко всему, не могла я его покинуть. Человек так беззащитен! Нелогично, но я за него боялась.
В общем, я растянулась на поваленном стволе дерева, поросшего мягким пушистым мхом. Спать я не собиралась. Прикрыв глаза и навострив ушки, я слушала, как Хариолан срывает с деревьев ветки, что б устроить себе ложе. Потом он принес сухого хвороста и сложил его в кучу.
— Дьявол! — произнес он с чувством, убедившись, что при себе у него не имеется ни спичек, ни огнива, ни банальной зажигалки.
— Что случилось, любовь моя? — спросила я с иронией.
— Нечем разжечь огонь, — заметил он. — А ночи здесь прохладные.
— Если хочешь, могу прилечь рядом, — заметила я невинно. — Не заморожу, это — факт.
— Спать бок о бок с дикой кошкой? — заметил Хариолан удивленно. — Дорогая, а ты уверена, что не выпустишь ночью когти?