Улица встретила их холодом и темнотой. Споткнувшийся Шангин проехался на пузе вперед, но быстро собрался, вскочил и удачной подсечкой сбил Звонилкина на землю. Митька рухнул на утоптанную дорожку. Руку и щеку обожгло болью.
— Она не возьмет у тебя камень! — крикнул он в спину убегающему Пашке.
— У тебя возьмет? — крутанулся на месте Шангин. — Нашел дурака!
— Его надо вернуть физичке!
Из-за своего желания поговорить Пашка упустил шанс сбежать, и Митька его наконец догнал. Он дернул одноклассника за куртку, разворачивая в свою сторону.
— Ты чего, чудило, делаешь? — Митька выкинул вперед руку, метя в Пашкино плечо, но Шангин увернулся, принимая на себя потерявшего равновесие Звонилкина.
— Это ты чего делаешь! — Шангин отпихнул от себя Митьку и чуть согнулся вперед, приготовившись к драке. — Думаешь себе камешек взять?
— Идиот! — прыгнул вперед Звонилкин. — Ты знаешь, сколько он стоит? Бешеные бабки! Верни его!
— Токаевой? Чтобы она на нем подзаработала? — Пашка скользнул в сторону, снова уклоняясь от удара. — Нас же из-за всей этой бодяги из школы попрут!
— Кому ты нужен! — Митька наконец дотянулся до Шангина, и оба они повалились на обледенелую дорожку. — Это физичка все устроила! Надька докопалась. У Токаевой ума бы не хватило такое придумать.
— Да идите вы! — Пашка извернулся, сунул руку в карман, замахнулся. Звякнула, распрямляясь, цепочка. Темной стрелой камень улетел в кусты.
— Идиот! — взвыл Митька, выпуская Шангина. — Ты чего наделал?
— Вот теперь точно все закончится! — Пашка с трудом перевел дух, склонился, стукнул перчатками по коленям. — Все началось из-за него! Из-за него мы все переругались! Из-за него ушла Вика! Из-за него все развалилось!
— Если что и развалилось, то только у тебя в башке! — Митька сидел на земле и никак не мог отдышаться — вскакивающий Шангин удачно ткнул его локтем под дых.
— А Токаева дура, — боевой задор из Пашки улетучился, говорил он теперь нехотя. — Могли бы на этой идее денег заработать. А так без всего остались. Власть, власть… Где эта ее власть?.. Вот выгонят нас, и чего?
Митька перевалился на четвереньки и полез в кусты. Почему-то сейчас его волновала только Надька, казалось, что именно ей попадет за пропавший кулон.
— Из-за таких шизиков, как ты, хорошие идеи и гибнут, — бормотал он себе под нос. Слушатели его уже не волновали. — Это же александрит! Он денег стоит! Вика хотела, как лучше, а мы, идиоты, все испортили.
Звонилкин руками вперед ушел в сугроб, набрал полные рукава снега, попытался выбраться, ткнулся лицом в белый холод и от обиды чуть не заплакал. Да что ж это за день такой! Ну, давай, загорись ты, чертов александрит, подай сигнал. Или так и пропадешь здесь, в этом снегу!
Но казавшийся до этого магическим камень никак не давал о себе знать — ничего не блестело, не попискивало. Было темно, холодно и противно.
Митька стащил перчатки, вытряхнул снег, похлопал по куртке, но рукава свитера уже промокли и неприятно холодили запястья.
Шангин все еще стоял под козырьком в подъезде, словно ждал, чем дело кончится.
— Еще тебе Серега морду набьет, — злорадно пообещал Звонилкин. — А я добавлю. Станешь около Вытегры тереться, всю жизнь на костылях пропрыгаешь!
— Испугал. — Пашка сплюнул и потуже натянул на руку перчатку. — Не от тебя это зависит, а от Надьки. Она меня выбрала, так что не путайся под ногами.
Он вынул из кармана сотовый, нажал пару раз на кнопки и ткнул им в нос Митьке. На экране мерцало одно слово «Приходи!». А сверху стоял отправитель — Вытегра.
От резко ударившей в грудь обиды Митьку толкнуло назад. Он зажмурился и часто задышал. Ему вдруг представилась широкая река Вытегра. Пологие берега поросли мягкой травой, нависают над водой шапки ивняка. На другом берегу поднимается город. Но не современный, с блочными домами и завод-скими трубами, а старый, с деревянными избами, с бегущей по набережной лошадью. Там еще не изобрели сотовых телефонов, и никто никому не шлет глупых эсэмэсок.
Звонилкин открыл глаза.
Значит, Надька уже сделала выбор? И что она нашла в этом глупом Шангине? Ни рожи, ни кожи! Трус! Обратил на нее внимание только потому, что он, Митька, стал за ней ухаживать! Попугай!
Звонилкин еще немного поругался, возвращая себе силы и возможность двигаться, отряхнулся.
Что-то делать, искать, выяснять отношения, доказывать — ничего такого не хотелось. А хотелось горячего чая, ломоть белого хлеба с вареньем, боевик по телевизору и бесконечную ночь за окном. И чтобы завтра никогда не наступало. Потому что завтра — это школа, это разборка с завучем, это претензии Токаевой, это косые взгляды Шангина, это ледяное спокойствие Вытегры.
Пашка исчез. Наверняка побежал докладывать Надьке, как доблестно сражался, пытаясь спасти кулон, но у него ничего не получилось.
Митька сильно топнул ногами, оставив после себя половину сугроба, и поплелся прочь. Для очистки совести он дошел до школы, остановился около забора. На площадке никого не было. Значит, Шангин успел, и больше здесь делать нечего.
Только сейчас Митька почувствовал, что устал. Устал от непонятностей и постоянных ссор, от боязни быть раскрытыми, от неприветливости Вытегры, оттого, что у всех все получается, а у него…
Да ну их!
Конечно, большую часть из того, что он собирался сделать дома, осуществить не удалось.
Для начала мама заставила его пообедать. Съесть суп, картошку с котлетой, огурец. После всего этого хлеб с вареньем уже не лез, хотя Звонилкин честно запихнул в себя пару кусков. По телевизору мама смотрела старую комедию, в которой мужик вместо того, чтобы жениться, искал по всему городу соломенную шляпку. Мама попросила не переключать, и Митька с тоской прослушал несколько песенок.
— Ну и где этот жених ее найдет? — не выдержал наконец он. Слишком уж скучным показался сюжет.
— Потом окажется, что точно такую же шляпку подарили его невесте, — мама всегда легко рассказывала сюжеты фильмов, не делая из них секретов.
Найдет такую же, ага! Сногсшибательный поворотец…
Звонилкин уставился в окно. Выскочившая из его головы мысль ударилась о холодное стекло и вернулась к нему обратно.
— Мама… — он медленно выпрямился. — А у тебя есть александрит?
— С чего это ты вдруг стал интересоваться украшениями?
Ну почему родители вместо того, чтобы просто ответить, начинают задавать вопросы?
— Хочешь очередной подарок сделать? — мама повернула к сыну лукавое лицо, — Куда фиалку дел, паразит?
Митька открыл рот, чтобы все рассказать, но сорвался с места и убежал.
Ну, как он объяснит никогда ничего не понимающей маме, что у них происходит?
Звонилкин скис.
Ничего у них не получится. Камень потерялся, Братство развалилось, Вику уволили.
А может, не зря в древние века наезжали на астрологию? Есть что-то в ней неправильное.
Митька закрыл глаза, а когда открыл, то перед своим носом увидел красную коробочку.
— Для девушки. — Лицо у мамы было лукавое. — А то ты у меня все цветы перетаскаешь.
Непослушными пальцами Митька подцепил закрытую на магнитный замочек крышку, приподнял целлофановую обертку.
Это было стеклянное яйцо. Красная подставка бросала блики, отчего яйцо казалось изнутри пропитано цветом. Настольная лампа отражалась в множестве мелких граней. С одной стороны у него было гладкое окошко, в которое были видны звездочки, планета (судя по кольцам, Сатурн) и козлик с длинными острыми рожками, приподнятыми для прыжка передними ногами и с закрученным в тугой жгут рыбьим хвостом. Как ухитрились эту картинку поместить внутрь сплошного стеклянного яйца, Звонилкин не понял. И Сатурн, и Козерог, и звезды были объемные, и оттого казалось, что они плавают в воде. На заднем роге Козерога пристроилась самая яркая звезда созвездия Гиеди.
Да, много за последние две недели он узнал. Даже мудреные названия запомнил.
— Как ты догадалась? — Митька осторожно поставил яйцо на стол.
— Это, конечно, невероятно сложно, — усмехнулась мама, поправляя на столе книжку с гороскопами, где на обложке был нарисован козел с рыбьим хвостом.
Звонилкин нахмурился — неприятно, когда другие оказываются сообразительней тебя. Особенно если это мама.
— Ты ее до конца хоть дочитал? — Мама не замечала Митькиного смущения.
— Дочитал, дочитал! — окончательно смутился Звонилкин и стал сосредоточенно протирать «окошко» на яйце.
— Что надо сказать? — вздохнула мама.
— Спасибо, спасибо, — пробормотал Митька, опуская подбородок на сложенные на столе руки — так Козерожек внутри яйца был особенно хорошо виден. Казалось, еще чуть-чуть, и картинка внутри стекла оживет. Козел махнет рыбьим хвостом, оплывет вокруг Сатурна, блеснет красноватым цветом двойная красная звезда Гиеди…
Мама вышла так же бесшумно, как и вошла.
А Митька все мечтал, как завтра придет в школу, как удивит…
Во сне он сидел на планете Сатурн, прямо на его макушке, от быстро вертящихся колец поднимался легкий ветерок. Звездная пыль залетала в нос, отчего постоянно хотелось чихнуть. Одна звезда так настойчиво сверкала ему в глаза, что он не выдержал и прикрыл ее ладонью. После этого стало невероятно спокойно, и он отправился летать по Вселенной, пинать ногами звезды, все надеясь среди них отыскать созвездие Козерога. Но оно не находилось. Куда бы Митька ни направлялся, он постоянно оказывался в ковше Большой Медведицы. Волопас подхватывал ковш за ручку, встряхивал его, и Звонилкин опрокидывался обратно. Проплывающий мимо Дракон выпустил струю огня. Митька попытался увернуться, но стукнулся лбом о Полярную звезду. По всему небу пошел звон.
Это смеялись созвездия. Придерживая свой толстый живот, хохотал Волопас, лаяли Гончие Псы, била хвостом Змея, шипел Скорпион, хлопал крыльями Лебедь. А потом вдруг затрезвонил-заголосил звоночек, и, сбивая звезды с насиженных мест, по небу понеслась тройка. Олени забрасывали головы назад, тяжелые острые рога ложились им на спины и задевали туго натянутые поводья, которые держал в своих руках Дед Мороз.
«Этот здесь откуда?» — раздосадованно подумал он. Созвездия Деда Мороза он что-то не помнил.
— А ты вообще что-нибудь помнишь? — прогудел в бороду старик в красном колпаке, занося над головой длинный хлыст. Утяжеленный металлической бляшкой кончик хлыста задевал за звезды, и они тут же начинали обиженно гудеть. А одна красноватая звучала особенно громко, а потом вдруг заорала песню «Полковнику никто не пишет». Звонилкин удивился, откуда она ее знает, но тут же понял, что песня повторяется уже который раз.
Не просыпаясь, Митька стащил со стола надрывающийся сотовый, не открывая глаз, нажал кнопку приема и подсунул трубку под щеку.
— Звонарь, ну ты чего? Звонарь! — надрывался Тихомиров. — Совсем, что ли, в нирване?
— Ты чего в такую рань? — пробормотал Митька, с трудом разлепляя губы.
— Какая рань? Второй урок закончился! Ты чего в окопе отсиживаешься? У нас тут такое! Поднимай свою задницу и неси сюда!
— Как второй урок?
От резкого пробуждения в голове гудело. Сон, вчерашние события смешались в один сумасшедший клубок. Налетая на стул, дверцы шкафа, углы стеллажа, он кое-как собрал свои вещи, натянул первое, что попалось под руку.
Часы показывали десять.
Очень хотелось, чтобы это тоже был сон. Но гулкое тиканье секундомера в голове говорило обратное.
Никогда еще пробуждение у Митьки не было таким ужасным.
Глава 7
Конец Братства камня
«Козероги исполнительны и обязательны, не ждут указаний свыше, беря на себя сложные решения, поэтому из них выходят замечательные руководители. В роли подчиненных долго не задерживаются».
Звенело у Митьки в голове долго. То ли не проснувшаяся часть мозга досматривала сон, где звезды все еще выясняли отношения, то ли в его ушах стоял позывной сотового, то ли звонок на урок был настолько требовательным, что его было слышно аж в квартире за плотно зашторенными окнами.
Марш-бросок от подъезда до дверей школы Звонилкин совершил в рекордный срок. Зафиксировать результат удалось только Нонне Георгиевне — по закону подлости, она была первая, с кем столкнулся Митька, ворвавшись в здание.
Под ледяным взглядом завуча Звонилкин скукожился и по стеночке, по стеночке потянулся к лестнице.
— Так, — медленно произнесла Нонна Георгиевна, тягучими словами словно приклеивая несчастного к месту. — Я смотрю, прогулы для вас стали нормой.
— Чего нормой-то? — пробасил Митька, боясь поднять на нее глаза. Честное слово, смотреть на истертые мыски ботинок было гораздо интересней, чем на холодное лицо завуча.
— Ты мне не чокай! — перешла на сверхгромкий звук Нонна Георгиевна. — Половина школы не на уроках! Что за безобразие?
— А я-то при чем? — Вот тут Звонилкин глаза поднял. Еще бы! Обвиняют непонятно в чем, а он молчать будет? — Я проспал. У меня будильник…
— У всех будильник, а учителя валерьянку пьют! Что это за повальное заболевание?
Митька пожал плечами. Обычно мама все сваливает на давление и на смену погоды. Чуть подул ветер, значит, голова болит, ноги не держат, руки дрожат, поэтому ее мужчины обойдутся без полноценного ужина, перебьются яичницей собственного приготовления. А еще лучше — сами сбегают в магазин, и тогда на завтрак у них точно будут бутерброды с колбасой. Однажды Звонилкин тоже попытался сослаться на магнитные бури, после чего был лишен телевизора (с больной головой смотреть его нельзя), компьютера (та же фигня) и был отправлен спать в детское время. После этого на погодные аномалии Митька ссылаться опасался. Но других уважительных причин он придумать не мог, поэтому задумчиво произнес:
— Погода, знаете ли… того. Бури. Активность на солнце…
— Что? — Завуч сначала побледнела, потом пошла красными пятнами. Она широко разевала рот, явно собираясь что-то сказать, но, пораженная Митькиной наглостью, не могла найти подходящих слов. — Погода? Это вы называете погодой? Что за бойкот вы устроили? За учительницу заступаетесь? Лучше бы с тем же рвением учились! Братства какие-то! Кто только надоумил? Опять небось ваша ненаглядная учительница!
Надо было бежать. Звонилкин затравленно оглянулся и заметил на секунду высунувшегося из-за угла Серегу. Тихомиров, прежде чем исчезнуть, успел махнуть ему рукой.
Оставив Нонну Георгиевну с невысказанным возмущением, Звонилкин бросился к спасительной лестнице.
Где-то к третьему классу эту мудрость постигают все — учителям под горячую руку лучше не попадаться. А если это случилось, то надо быстро бежать. Пройдет время, все забудется. Учителя из-за вечной занятости никогда ничего не помнят. А даже если не так, то позже накал страстей будет заметно ниже.
— Ну ты, Звонарь, как всегда, со своим колоколом! — хохотал Серега, когда они вдвоем кубарем скатывались по лестнице в подвал. — Вчера-то ты куда пропал? Тебя искать — половину города перепашешь! Мы без тебя уже почти все сделали.
Из подвала знакомо пахнуло горелыми спичками и парафином. В коридоре толпилось человек десять класса из седьмого-восьмого. Увидев девятиклассников, народ прижался к стенам. В глазах у них был испуг, словно перед ними сейчас прошли не простые люди, а фантастические существа.
— Вы чего им понаговорили? — Митька неприятно поежился — не каждый день на тебя бросают такие взгляды.
— Все путем! — хихикнул Тихомиров, пропихивая Звонилкина в дверь.
Комнату освещали горящие в подсвечниках толстые свечи, было душно и угарно.
— Думай! Думай! — с нажимом повторяла Токаева, в упор глядя на бледного ушастого пацана. Перед его носом болталась прозрачная подвеска. Сидящая рядом Надя стучала по клавишам ноутбука.
— Все! — Лиза вскинула вверх руку. — Расслабляйся. Завтра отдыхаешь, в школу не приходи, а то не подействует. Послезавтра в кармане своей куртки найдешь листок, там будет все написано.
— Почему не сейчас? — упрямо буркнул пацан, и Митька мысленно похвалил его. Результат нужно требовать сразу, а не ждать гипотетического послезавтра.
— Сейчас все происходит там. — Лиза выразительно посмотрела в потолок. — Небесные сферы посовещаются и выдадут тебе результат. Чего ты торгуешься? — взорвалась она. — Не корову проигрываешь! Как будто я с тебя деньги беру! Один день школу прогуляешь, и счастье на всю жизнь у тебя в кармане! Топай отсюда. Следующий!
— Это вы чего? — Звонилкин встал за Надиной спиной.
— Фамилия! — грозно сдвинула брови Лиза.
— Горшков.
— Все про тебя знаем, Горшков! — низким голосом пророкотала Токаева и подняла руку. Выпал из кулака серый камешек и повис на цепочке.
Вытегра повернула к ней ноутбук, куда уже ввела имя новенького. Лиза мельком глянула на экран, кивнула и подалась вперед. Несчастный Горшков зажмурился.
— Родился ты 23 мая! Под хорошей звездой ты появился на свет, Коля!
Дальше она понесла всю полагающуюся по такому случаю пургу — какой знак, под влиянием какой планеты находится, с кем лучше дружить, с кем нет.
Горшков вышел из подвала, чуть покачиваясь. На приказ прогулять школу он только радостно кивнул.
— Магия в действии, — хмыкнула Лиза, поворачиваясь к толстой девочке, усаживающейся перед ней на табуретке.
— С ума сошли? — зашипел Митька. — Там завуч когти о паркет точит, а вы тут сеансы проводите! Ей кто-то про нас настучал. Надо деру давать, пока нас не накрыли!
— Не боись, — хлопнул его по плечу Тихомиров. — Все продумано! Пока ты там на перинах прохлаждался, здесь кипела работа. — Он обвел рукой подвал, где особо не было заметно никакой активности, только свечи яростно трещали, сжигая остатки кислорода. — Мы решили вернуть Вику! Ты знаешь, что десятые классы сегодня не пришли в школу? Бастуют. А мы сделаем так, что завтра не придут остальные. Пускай возвращают физичку. Не хотим другого учителя. И наш кружок пускай восстановят. Чего мы, не люди, что ли?