— Вы серьезно? Никогда бы не подумала? Странные вы — люди. Зачем домашнему животному имя?
— А как вы будете его звать, скажем, поесть?
Сьерра потеребила кончик острого подбородка пальцами:
— Дайте-ка подумать, — сказала она, — а нельзя просто, скажем, «эй, кошка»?
Котенок продолжал мурлыкать. Сидеть на моих руках ему, судя по всему, чрезвычайно нравилось.
— Не пойдет, — ответил я, — у котенка должно быть имя.
Сьерра нахмурилась, размышляя. Ее лоб прорезали две тонкие морщинки.
— В конце концов, — буркнула она, — молодой человек, я вас для этого сюда и позвала. Помогите мне с котенком. Я совершенно не знаю, что с ним делать, как его кормить, где он должен спать… где должен ходить в туалет. Придумайте ему имя хотя бы!
— Назовите его Пушок! — брякнул я первое, что пришло в голову.
— Зачем? Вы думаете — это пушок? Он больше похож на комок серой ваты. Нет, конечно, если его хорошенько выстирать!
— Не понимайте буквально! Пушок — это кличка, по которой вы будете знать, что этот котенок ваш!
— Знаете, молодой человек, с учетом того, что в моем мире больше НИ У КОГО не будет домашнего животного, я и так буду знать, что этот котенок мой!
— Тогда назовите его Мурзик! — сказал я, — самое распространенное имя на Земле. По-крайней мере, на большей его территории.
Сьерра хмыкнула.
— А что это значит? — спросила она.
— Нич… — я осекся, представляя шквал вопросов, которые могут посыпаться следом за моим неразумным ответом, — те звуки, которые сейчас издает котенок, когда ему что-то нравится, называются мурлыканьем. То есть, кличка «Мурзик» отражает те действия, которые производит котенок, когда ему что-то доставляет удовольствие.
Сьерра перевела взгляд на ничего не подозревающего котенка. Котенок мурлыкал и щурился.
— Вон то приятное тарахтение называется мурлыканьем, — произнесла она медленно, — понятно. Что ж, тогда Мурзик — вполне подходящая кличка. Раз уж вы настаиваете на том, что его надо как-то звать, то назову Мурзиком… странные вы создания, люди. Зачем вы даете имена всему, что видите?
— Ну, положим, не всему, — отважился возразить я.
— Да? — горячий взгляд устремился в мою сторону, — тогда почему вы называете цветы? Тюльпаны, розы, георгины, орхидеи — это же имена цветов!
— Это не совсем имена, — отважился возразить я.
— Или имена рек, озер, городов, улиц, в конце концов! Имена животным, имена автомобилям, имена новорожденным младенцам! Как можно давать имена новорожденным младенцам!
— А вы?..
— У нас все по-другому, — отрезала Сьерра, — и я вас не всегда понимаю. Сколько раз приезжаю погостить в вашу гостиницу, и каждый раз удивляюсь.
— Может, поэтому и приезжаете?
Сьерра пожала плечами, сказала:
— Может, и поэтому, — а затем продолжила, — знаете что, молодой человек, хватит стоять, как истукан. Поставьте… Мурзика на место и подумайте над тем, чем его кормить и как за ним ухаживать. А еще лучше сходите за блокнотом и ручкой и запишите для меня полную инструкцию, что требуется за уходом за домашним животным. Я понятно объяснила?
— Понятнее некуда. — Я поставил котенка обратно на коврик, и он тут же засеменил к ногам Сьерры.
Сьерра попятилась назад. Улыбнувшись, я пошел к двери.
— Сейчас принесу что-нибудь поесть, блокнот и ручку, — сказал я, не оборачиваясь, — а первая инструкция будет такова — убирать за ними лужицы лучше всего сразу, а то потом пахнуть будут.
Сказав это, я стремительно выскочил из номера и прикрыл за собой дверь. Напротив двери, чуть выше моей головы, висела дыра в Ничто. Весьма большая, надо сказать. В сумраке ночного коридора туман, клубившийся внутри дыры, казался совсем черным. Я подошел ближе и вгляделся в эту черноту. Мне показалось, что внутри проблескивают белые вспышки молний. Но они были слишком малы или далеки, чтобы различить их явно. А, может, действительно показалось… И в который раз меня начал мучить вопрос — а что там, за пределами дыры? Что скрывает черный живой туман? Если там Ничто, то как почувствовать, что ты в него попал? И возможно ли вообще что-нибудь почувствовать?..
Молнии действительно сверкали. Туман же оставался глухим и немым. А я, если не оторву взгляда от этой страшной черной дыры, могу провалиться в нее с головой и ногами. Это уж точно.
Мысли о вечном, конечно, хороши, но надо еще подумать и о том, где бы взять еды маленькому голодному котенку. Столовая наверняка закрыта. Бродить по номерам и просить у знакомых чего-нибудь пожевать — увольте, я до такого еще не опустился. А что есть у меня в номере? Положа руку на сердце, я не помнил, чтобы приносил что-то из еды.
Я побрел вдоль коридора, теребя подбородок в задумчивости. Вот она проблема — раздобыть еды ночью! Да не какой-нибудь, а молочка… свежего хлеба… Ге бы взять свежего хлеба, интересно… наколдовать что ли?..
Не дойдя даже до лестницы, я вдруг замер, как вкопанный.
Наколдовать — не наколдовать, но есть же дежурка с ее чудесным аппаратом!!!
И есть Сьерра, которая поручила мне раздобыть еду!
О, как же иногда бывает чудесен мир!
Вприпрыжку я помчался по лестнице на первый этаж, перед дежуркой остановился, отдышался и зашел без стука.
Ночная смена протекала заметно менее оживленней, чем дневная. Молодой человек с длинными черными волосами, спадающими на глаза, спал, сидя на диване, закинув ноги на табурет. За столом сидел знакомый по вечеринке Вадик. Перед ним стояло зеркальце, в руках Вадик держал расческу с мелкими зубьями и старательнейшим образом расчесывал свои пышные усы. Из-за дежурной стойки выглянула еще одна знакомая по той же вечеринке — Жанна. Та, которая выписывает в гостинице пропуска. В руке Жанны уютно себя чувствовала пилочка для ногтей.
— Приветик! — шепнула Жанна негромко, покосившись на спящего молодого человека, — где пропадал-то? Пришлось Степу бедного будить, чтоб тебя найти. Сьерра тут чуть всех не уволила, пока мы тебя нашли! Телефон забери, на тумбочке слева.
— Как дежурство? — я взял телефон и убрал его в карман.
— Отлично, — отозвался Вадик, выпятив челюсть и расчесывая завитки на подбородке, — тихо, спокойно. Если б Сьерры не было, мы бы вообще уже спали все вместе. Да, Жанночка?
— Фу, пошляк! — добродушно огрызнулась Жанна.
— Не пошляк, а рационалист. Это разные вещи! — хмыкнул Вадик.
— Я, кстати, по поводу Сьерры и пришел, — вставил я.
— Было бы странно, если бы в два часа ночи ты заглянул к нам просто так, — сказал Вадик, — она заставила тебя спать возле ее номера и лаять на каждого, кто подойдет ближе чем на двадцать метров?
— А были случаи?
— Рассказывают… — туманно отозвался Вадик, — и не такое бывало…
— Нет. Тут все проще. Сьерра захотела поесть. Ну, вот я и пришел.
— То есть, тебя выбрали личным мальчиком на побегушках — захихикала Жанна, — ты не обижайся только. От Сьерры можно ожидать чего угодно. Главное, скажи потом Игнату Викторовичу, чтобы он тебе доплатил.
— Слышал уже, — кивнул я, — давайте. Я сделаю заказ и убегу. А то ждет.
Жанна кивнула:
— Да. Торопись. — Сказал она, — Сьерра ждать не любит. Разгневается и превратит тебя в котенка!
Я поперхнулся воздухом и выкатил глаза. Впрочем, Жанна расценила мое удивление по-своему.
— Не боись, — сказала Жанна, — это я для красного словца. Сьерра, конечно, стерва порядочная, но превращать людей в животных она, слава богу, не умеет.
— И то хорошо, — отозвался Вадик, — а то бегали бы у нас по коридорам котята, лягушки и зайцы. Мартовские.
Я подошел к «службе доставки», взял листик и написал продукты, которые были необходимы. Как бы между прочим спросил:
— А вообще домашние животные в гостинице разрешены?
Жанна пожала плечами:
— Никогда не задумывалась.
— В инструкциях о запрете ничего не сказано, — сказал Вадик, выдергивая двумя пальцами волосинку, — но Игнат Викторович, скажем так — негласно, не очень одобряет присутствие домашних животных на территории гостиницы. Сам понимаешь, это же куча лишних хлопот. Да и у каждого пришельца представление о домашнем питомце весьма специфичное. А ну как приведет пришелец своего ручного инопланетного пуделя, который метра три в ширину, да еще питается мозговой жидкостью! Что будем делать в таком случае?
— Это верно, — подхватила Жанна, — без животных здесь лучше. Спокойнее.
Я поставил печать, запустил листик в щель и несколько секунд ждал выполнения заказа. Из углубления выехал поднос с литровым пакетом молока, буханкой свежего (еще горячего!) хлеба и чашкой кофе. Возле чашки лежали листы белой бумаги и ручка. Подхватив поднос, я направился к дверям.
— Интересные у нее вкусы, — прокомментировала Жанна, провожая меня взглядом.
— Ох уж эти пришельцы! — отозвался я и вышел в коридор.
— Ох уж эти пришельцы! — отозвался я и вышел в коридор.
Теперь оставалась одна проблема — выпить кофе по дороге к Сьерриному номеру, при этом держа поднос одной рукой…
Впрочем, тут мне представилась уникальнейшая возможность раскрыть в себе таланты акробатики. Жаль, что в пустом полутемном коридоре не наблюдалось ни одного свидетеля моих трюков. На лестнице я взял поднос в обе руки, а то пришлось бы еще возвращаться в дежурку за новой порцией молока…
Сьерра ждала на диване, забравшись на него с ногами. Пушистый комочек — новоявленный Мурзик — примостился у нее на ногах и одарял номер довольным мурлыканьем.
— Тсс! Не шуми! Он спит! — грозно шикнула Сьерра, стоило мне зайти.
Я повиновался, как можно бесшумнее прошел к столу и поставил поднос.
— Напишите основной перечень… как за ним ухаживать и все такое, — зашептала Сьерра, — только все напишите, не скрывайте ничего! А то ведь если узнаю, молодой человек… вы меня еще вспомните!
— Не волнуйтесь, — прошептал я в ответ, сел на табурет и перечислил все, что знал об ухаживаниях за котами.
Как я уже говорил, опыт у меня был невелик, поэтому и список вышел соответствующим. По-крайней мере, душой я не покривил — честно написал все, что знал.
Положив лист на поднос, я указал Сьерре на молоко и хлеб.
— Наливаете молоко в блюдечко и мелко крошите туда хлеб, — шепнул я, — только не переусердствуйте, чтобы котенок не переел. А то у него живот болеть будет.
Глаза Сьерры дрогнули. Сквозь горящее пламя явственно проступили слезы умиления.
— Вы мне просто жизнь спасаете! — прошептала она.
— Такова наша работа! — я скромно потупил взор, постукивая пальцами по поверхности стола, — теперь я могу идти? А то три часа ночи, а завтра снова работа.
— Вы очень мне помогли, молодой человек, — произнесла Сьерра, — я завтра же лично напишу вам благодарность от своего лица. Да, можете идти. Если вы мне понадобитесь, я вам сообщу.
Я выскользнул за дверь еще более бесшумно, чем в нее зашел. Тихонько прикрыл ее за собой. На цыпочках отправился по коридору к лестнице.
Дойдя до своей двери, я остановился и прислушался. Из номера не доносилось ни звука. Интересно, мои инопланетные туристки уже спят, или сидят, затаившись, и ждут?
Стараясь сильно не шуметь, я приоткрыл дверь и осторожно зашел внутрь. В номере царила темнота. Плотно задернутые шторы не пропускали ни капли света. Да и был ли свет за окнами? Кто знает. Я выудил из кармана мобильный и включил подсветку. Тонкий луч света выхватил из темноты силуэты лежащих на кровати девушек. Я различил лицо Анн, устремленное к потолку. Пришельцы мирно спали. На полу лежали подушка и одеяло.
«Ну, хоть об этом позаботились», — незлобно подумал я.
Ну, не могу я злиться на представительниц слабого пола. Можете считать это моей слабостью и недостатком, но ничего поделать не могу. Пусть спят на кровати, а уж мы как-нибудь и на полу. Благо, подушка имеется.
Я уже было положил мобильник на стол, но тут в угасающем свете какой-то предмет привлек мое внимание. Я возобновил подсветку и пригляделся. На столе лежал маленький круглый шарик, судя по всему сделанный из какого-то твердого материала. Шарик был белым и непрозрачным. Затаив дыхание, я дотронулся до него кончиком пальца. Шарик действительно оказался твердым и холодным. Следом я увидел, что под шариком находится лист бумаги. Выдернул его и посветил. Аккуратным почерком там было выведено: «Загляни за край Вселенной. Размести шарик на уровне глаз и нежно надави пальцами сверху и снизу».
Почему-то слово «нежно» вызвало у меня тихое нервное хихиканье. Оказывается, мой и без того длинный день еще не закончился. Разве я мог упустить такую возможность? Разве могло мое Любопытство позволить положить шарик обратно на стол, выключить мобильный телефон и лечь спать?..
Я взял шарик, включил свет в ванной комнате и аккуратно прикрыл за собой дверь. Сердце мое, пожалуй, никогда не билось так сильно, как сейчас. В ванной горели лампы дневного света, пахло свежим ароматом абрикосового мыла. Я пристроился на краешке ванной, положил телефон на крышку унитаза и поднял шарик на уровень глаз.
Уф. Что там дальше? Нажать нежно двумя пальцами сверху и снизу? Интересно, а у шарика существует верх или низ? Это как в книге про Алису в Стране Чудес: укуси с правой стороны гриба и вырастешь, и укуси с левой — станешь маленькой. А ну как нажму не там и увижу совсем не жизнь за краем Вселенной, а что-то совершенно другое?..
Что?..
О, это Любопытство! Оно не оставило мне времени на размышления, отмело сомнения и прибавило решительности.
Набрав полную грудь воздуха, я нажал на шарик двумя пальцами. Белый материал оказался хоть и твердым, но податливым. Пальцы придали ему слегка приплюснутую форму, и я почему-то подумал о том, что на уроке географии нам рассказывали о том, что Земля имеет совсем не круглую форму, а приплюснута с полюсов. Просто наш, земной, шарик выравнивается за счет шапок льда…
И это было последней мыслью, которую я успел уловить в своей голове.
Потому что в следующий момент шарик вспыхнул, взорвав ванную комнату ярким, ослепительным белым светом.
И мне показалось, что я ослеп…
Глава тринадцатая.…жизнь зародилась в глубоком Космосе, на краю Вселенной,
в галактиках, о которых нам почти ничего неизвестно.
Заглядывая в прошлое, мы можем найти многие ответы на интересующие нас вопросы
о строении Вселенной, Разума, Мира… долейте мне пива кто-нибудь! И без пены, мать вашу!
Карл Давидович Мусорщик. Сторож.
Я проснулся от звонка мобильного телефона.
Сначала мне вновь показалось, что перед глазами все тот же белый свет, и я вижу ту жизнь, что существует за краем Вселенной. Вспышки света… Силуэты… Мир, который невозможно представить, а, увидев, почти невозможно поверить…
Но постепенно пятнышки перед глазами растворились, мир наполнили другие цвета, и я увидел потолок и люстру.
Телефон звонил настойчиво, не думал замолкать. И что людям не спится в такую рань?
Поднимаясь с пола, я мысленно согласился с высказыванием, что выходные придумал бог, а рабочие дни и будильники — дьявол!
— Алло?
Звонила Юлик:
— Ты еще спишь? О! — воскликнула она, — как можно, Артем! Как можно? Ты что забыл?
— Помню, — хмуро отозвался я, протирая глаз кулаком. — у меня обстоятельства. Я полночи бегал за вашей Сьеррой!
— Да мы наслышаны! — звонко засмеялась в трубке Юлик, — знаешь, как тебя теперь называют? Фаворит!
— Ну, спасибо!
Юлик засмеялась еще громче.
— Не за что, — сказала она, — одевайся, красавец, я жду тебя в холле через полчаса. Успеешь попудрить носик-то?
— Успею.
— Тогда бывай.
Трубку положили. Я, в свою очередь, кинул телефон на подушку и встал. Спать на полу — занятие сомнительное. Я никогда не понимал людей, которые твердили, будто спать на полу — это полезно. Возможно, от сна на полу выравнивается позвоночник. Возможно, кровь лучше бегает по венам. Возможно, ноги не затекают (хотя, я что-то и на кровати не замечал, чтобы они затекали). Но ведь как же это неудобно!
Потянувшись, хрустнув косточками, что называется, я окинул взглядом номер и с чувством странной ностальгической грусти осознал, что Анн и Танн уже ушли. Кровать оказалась аккуратно заправленной, взбитая подушка стояла «треугольником», навевая воспоминания о пионерском лагере, в которых мне довелось побыть, слава богу, всего один раз. Рюкзаки исчезли.
А вот вещь на столе меня заинтересовала больше всего. На блюдечке лежал тот самый белый шарик. Под ним — придавленный лист. Аккуратно вынув его, я прочитал:
«Дорогой Артем. Огромное вам спасибо за проявленную доброту и заботу. Как и договаривались, мы не будем причинять вам лишних проблем и уйдем пораньше, до того, как вы проснетесь. Возможно, мы больше никогда не увидимся. Поэтому спасибо за все сразу. Примите в благодарность от нас этот ретранслятор безвоздушной материи. Он позволяет воспроизводить запись, сделанную нами за Краем Вселенной с точностью до 0,3 % кадра в наносекунду. Надеемся, подарок вам понравится. За нас не беспокойтесь, у нас еще есть. Анн и Танн»
Отложив записку, я посмотрел на шарик. Шарик молчаливо напоминал о прошедшей ночи. Пятнышки яркого света до сих пор бегали у меня в уголках глаз. Это вам не естественный огонь в глазах Сьерры. Это что-то гораздо большее…
— Значит, ты у нас ретранслятор, — пробормотал я, беря шарик в руку, — а я то думал, что и вправду оказался там. За краем Вселенной. А ты только показываешь съемку…
Шарик не ответил — что было вполне естественно — но его бледно-матовая поверхность отозвалась легкой, едва ощутимой, вибрацией. Словно шарик хотел, чтобы на него снова нажали сверху и снизу двумя пальцами.