— Это ты поймёшь, Ричард. И тогда скажешь мне, стоит ли это скрывать и поискать автора-партнёра, раз уж оно стоит книги или даже фильма. Тут я мало что соображаю, в отличие от тебя.
— Давай Джек. Постараюсь.
— Вот ключевой вопрос. Почему взорвалась третья пуля? Я думаю, что до сих пор никто не ответил правильно. Лучшим ответом было: взорвалась потому, что взорвалась. Пули, бывает, взрываются. Это непредсказуемо и неизбежно. При такой скорости движения случиться может что угодно.
— А твой ответ каков? Почему взорвалась третья пуля?
— Ты сказал— «они выполнили свой убийственный долг, и прекратили существовать», помнишь? Пуля из будущего. Выполнив свой долг, она ликвидировала себя, винтовку, стрелка и сто лет трагедии.
— Да, я так говорил. Это краеугольный камень всей концепции. Думаю, это интересно.
— Ричард, ты знаешь, что такое «подозрение»?
— Знаю, конечно.
— Я имею в виду что-то неуловимое, но не выходящее у тебя из мыслей, то, что всегда с тобой, вот такое подозрение.
— Да, знаю. Бывает такое.
— Когда ты сказал «прекратила существовать», это меня навело на подозрения. Я об этом ломал голову и, наконец, понял. Третья пуля. Та, что убила Кеннеди. Она прекратила существовать.
— Ну да. К вечному недовольству комиссии Уоррена и к радости множества сторонников теории заговора по всему миру.
— Нет, нет! Это не было случайностью. В том-то и дело. С пулей так и должно было произойти. Она была устроена таким образом. И устроена грамотно, что и сделало возможным весь план.
— Взрывающаяся пуля, э? Прямо как в «Дне шакала»,[56] со ртутью внутри. Или…
— Нет. Ни взрывчатки, ни ртути, ни глицерина, ничего подобного. Это всё оставляет химические следы, которые были бы обнаружены следователями в 1963 м.
— Я думаю, что комиссия Уоррена запросила следователей ФБР насчёт такой возможности— раз уж ты об этом упомянул.
— Да, был такой Фрейзер, и как это обычно случается, он был одновременно туп и неправ. Но я не об этом говорю. То, что я имею в виду — так это пуля, сама по себе, без изменения своего состава, устройства и металлургии — была доработана таким образом, чтобы взорваться, что она и сделала. Весь блеск замысла состоял в том, что никаких следов своего существования она не оставила. Она-то и была настоящей «волшебной пулей», но все были слишком бестолковы, чтобы это понять.
— И как бы ты это сделал? Как заставить пулю взорваться?
— Я говорю о скорости, — ответил Суэггер и пустился в объяснения Ричарду, который сидел и слушал с таким вниманием, как будто и в самом деле что-то понимал в оружии.
— Где ты? — донёсся голос Ника из мобильника. Прошло несколько дней, за которые Боб снова сорвал Ричарду назначенную встречу, отправил ему несколько электронных писем, в которых спрашивал, не пришёл ли Ричард к какому-нибудь прогрессу относительно его теории о скорости, куда Ричарду следовало углубиться и вызывал раздражение тем, что нигде не подставлялся под фотоаппарат.
— Сменил мотель, — ответил Суэггер и дал ему новый адрес. — Я теперь поближе, насчёт такси будет полегче и банкомат есть, я ведь только наличкой плачу.
— Хорошо. Слушай, — в голосе Ника показался новый тон: официальный человек государства, смертельно серьёзный. — Я хочу, чтобы ты оставался там. Ни при каких обстоятельствах не высовывайся и не проявляй себя. Не вынуждай меня прислать за тобой машину, которая тебя заберёт и привезёт под охраной. Просто послушай, ладно? Это для твоего же блага.
— Что случилось?
— Может и ничего. У меня нет доказательств, что тут что-то большее, нежели оно есть, но всё же. Вчера из гаража в Форт-Уорте был угнан новый чёрный «Додж-Чарджер», здоровый масл-кар, под капотом движок Hemi[57] в триста семьдесят лошадей с суперчарджером. Точно такой же аппарат использовали в Балтиморе.
— Значит, он здесь и охотится за мной. Или Ричард сказал ему, или тот, кто знает то же, что и Ричард. И, кто бы это ни был — моя теория скорости ему не нравится. Видишь, Ник, тут явно есть связь с ДФК.
— Это ничего не доказывает. Это говорит лишь о том, что «Чарджер» угнали. Может, на разборку, а может в гараж какому-нибудь бойцу «Зетас»[58] в Ногалесе. Или просто два дурака обдолбанных решили с тёлками погонять. Тут всякое возможно, и это всё куда вероятнее нежели мифический водитель-убийца, кто бы он ни был — если он вообще существует.
— Спроси Джеймса Эптона, существует ли он.
— Верно, потому я и говорю: сиди на жопе ровно. Пицца в номер, китайская жратва, дневное кабельное, с горничной познакомься и всё такое. Я соберу опергруппу, подпишу полицию Далласа и, раз уж тут дело с машинами — техасскую дорожно-патрульную службу. Вычислим это жало, подставим тебя в контролируемую обстановку и пусть он думает, что нашёл тебя, — исходя из того, что он существует, — тут мы его и примем. Думаю, интересный горох посыплется из него.
— Всё говорит о том, что он — профессионал. Горохом сыпать не будет. Он будет молчать и примет любой расклад без скрипа, потому что уверен — его структура вытащит его рано или поздно, не в этом году — так в следующем. Такие люди дружат с подобной математикой. Это цена, которую они платят за репутацию крутого парня. Ник, нихрена он не скажет. Он уже сказал всё тем, что появился здесь.
— Десять лет в Хантсвилле[59] и остаток жизни в Хагерстауне[60] могут навести его на раздумья.
Боб вздохнул.
— Ник, ты мыслишь как представитель закона. Действовать можно как угодно, но иной раз нужно пострелять, что и будет наилучшим вариантом действия
— Боб, я тебя закрою, если полезешь в это дерьмо. Осядь. Тут ты будешь по нашим правилам играть. Мы собираемся его арестовать, а ты, если попрёшь в ковбои, всё обрушишь.
Боб понимал, что Ник блефовал. Он так не поступил бы. Мёртвый профи-убийца будет настолько же ценным трофеем, как и живой, даже если Ник под своим наблюдением подсунет ему Боба. И кем бы он ни был, его личность станет откровением и направлением для дальнейших шагов.
— Даёшь слово? — напирал Ник.
— Обещай мне, что устроишь всё по-быстрому.
— Координация между службами занимает время. Если он пришёл за тобой, то никуда не денется. Мы его даже не вычислили ещё, так что обложим Ричарда людьми и поглядим, не появится ли он там. Если примем его, то сделаем следующий шаг. А от тебя требуется снайперское терпение.
— Он за две секунды соберётся.
— Ради милости божьей…
— Всё произойдёт поздно вечером, на пустой безлюдной дороге. Завтра ночью возле Дили, в каком-нибудь переулке. Он любит переулки. Возьми мобильную группу и лети туда, вот тебе и место преступления, вот и труп.
— Или твоя смерть.
— Этот парень сбил человека, который в жизни ничего не натворил кроме как исправно платил налоги и давал образование детям. Спину ему переломал в переулке. Теперь поглядим, как он этот трюк провернёт с реальным противником. Не буду врать тебе, Ник, но я не собираюсь сидеть в этом проклятом номере, жрать суши и перечитывать книжки в десятый раз. Это не в моём духе. Я охотник.
— Я не могу позволить этого, — ответил Ник.
— Я под твоим прикрытием. Вся выгода твоя.
— Нет. Я не одобряю этого.
— Но ты ведь не арестуешь меня, ведь так?
— Чёрт… — Ник в раздражении сбросил вызов.
Суэггер отправился в туалет и достал свой маленький тревожный чемоданчик из-за стопки запаса полотенец, ощутив заметную тяжесть. Открыв его, он извлёк оттуда сделанный из нержавейки «Кимбер»[61] калибра.38 Супер, снова увидев знакомые черты, унаследованные от платформы «Кольта» 1911, созданного Джоном М. Браунингом более ста лет назад: угол рукоятки в двадцать три градуса, уплощённость, эргономическая гениальность размещения предохранителя и затворной задержки, созданных в мире, который ещё не знал слова «эргономика». Пистолет был уже на боевом взводе — а иначе зачем иметь пистолет, если вы не можете быстро выстрелить? Боб знал, что в магазине были девять усиленных патронов[62] «Винчестер» со статридцатиграновыми пулями, а десятый уже сидел в патроннике. Патроны имели особенные скоростные показатели: их пули покидали ствол со скоростью в тысячу триста футов в секунду,[63] имея достаточно энергии для того, чтобы пробивать как металл, так и стекло, при этом не сбиваясь с траектории смертельного попадания. Древняя рама пистолета, унаследованная от старой модели, была идеальной ширины и прекрасно увязывала рукоятку и ствол таким образом, что взятый в руку пистолет сам по себе глядел в цель. Боб закрепил кобуру для скоростного извлечения — минималистичное приспособление для скрытого ношения, позволяющее извлечь пистолет и выстрелить в одно мгновение — на поясе рядом с держателем магазинов, в котором уже сидели два магазина. Застегнув ремень, он вложил пистолет в кобуру так, чтобы он находился в трёх дюймах позади бедра, при этом плоскостью прилегая к телу.
Чтобы скрыть кобуру, Боб надел свой пиджак хаки и положил в карман счастливый доллар. Его счастливый доллар состоял из четырёх четвертаков, смотанных вместе скотчем. В кармане четвертаки обеспечивали балластную тяжесть, чтобы при необходимости вскинуть оружие можно было рывком отбросить полу пиджака назад, не путаясь в ней и обратным ходом руки выхватить пистолет.
Затем он позвонил Ричарду и сказал, что им нужно увидеться поздно вечером, в одиннадцать на скамейке перед книгохранилищем.
Глава 7
Русский видел их, сидевших вдвоём на лавочке возле пруда. Фасад книгохранилища ночью хорошо освещался, так что двое сидящих были ясно видны в отражённом поверхностью воды свете. Кроме того, зрение его было безупречным, так что он видел все детали и без труда отличал цель от её приманки. Цель была высокая и угловатая. Выглядел он бывалым и побитым жизнью, хоть и сидел в расслабленной позе. Русский подозревал, что этот отреагирует лучше, нежели прошлый, оставшийся лежать в переулке как пудинг, шлёпнувшийся с блюда.
Он припарковался на Хьюстон-стрит, избегнув фонарного света, на другой стороне от книгохранилища возле переезда через рельсы, идущие вдоль Пасифик-авеню. Отсюда был хороший обзор, а для них он оставался невидимым. Признаков настороженности он не замечал. Старший из собеседников не оглядывался, язык его тела не выдавал напряжённости, он не сглатывал и не облизывал губы, выказывая нервозность. На нём были пиджак хаки, джинсы, красная бейсболка и пара ботинок. Он серьёзно говорил и серьёзно слушал.
Однако, разговор подходил к концу. Цель встанет и, куда бы она ни пошла — русский последует за ним на некотором расстоянии. Главным секретом успешного наезда был расчёт времени. Дорожного движения в такое время не будет, а сканер полицейских частот показывал, что в округе патрульных машин нет. План был такой: подождать, пока он перейдёт улицу и пойдёт дальше вдоль квартала. Затем быстро крутануться вокруг квартала, будучи внимательным на поворотах, чтобы поймать его на следующем перекрёстке, добравшись туда раньше него и встать с погашенными фарами. Когда он дойдёт до перекрёстка, он посмотрит в обе стороны, и, наверное, подождёт, пока загорится зелёный (даже в это пустынное ночное время), после чего начнёт переходить дорогу. Тут нужно было лечь на угол перехвата, ускориться, соблюдая курс («Додж» разгонялся до шестидесяти миль за 3,7 секунды) и раздавить его. Скорость будет порядка шестидесяти пяти миль. В последний момент, когда он обернётся на рёв, нужно будет ослепить его фарами, отчего он потеряет ориентацию и замрёт на месте. Ему конец, среагировать он не успеет.
Он ждал, ждал, ждал. Мимо проехало случайное такси, направлявшееся в богатую пассажирами зону Вест-Энда, лежавшую неподалёку. По соседству горел свет, звучала музыка, но для русского это ничего не значило. Он сидел в темноте улицы в тёмной машине, а по обе стороны от него возвышались два квадратных кирпичных строения, столь же тёмные. Ни малейшего понятия о том, что это были за дома, он не имел.
— Думаю, Донахью подошёл ближе всего, — сказал Ричард. Они сидели на освещённой скамейке словно на сцене возле отражающего свет пруда под вяло шевелящимися кронами дубов. Прохладный ветер шелестел листьями в ночи, создавая идеальную атмосферу для секретного разговора.
— Он рехнулся под конец, — продолжал Ричард, — но в его безумии была логика. Он пытался ответить на твой вопрос: почему взорвалась третья пуля? Его ответ был таким: агент Секретной службы в следующей за ними машине с какой-то штукой, которая называется AR-15,[64] бывшая новейшим изобретением в 63 м — не знаю, что это такое — встал в машине и случайно выстрелил после второго выстрела Освальда. Именно эта пуля и попала в Кеннеди.
— И будучи тонкооболочечной высокоскоростной пулей калибра 5.5бмм, прилетевшей практически в упор, она повела себя абсолютно не так, как гораздо более тяжёлая «Каркано» 6,5мм с расстояния вшестеро большего, поскольку была создана для того, чтобы разрываться? Так?
— Да.
Суэггер хмыкнул.
— Что-то не так?
— Мне трудно поверить, что а) агент мог выстрелить из оружия, выглядящего как космический бластер перед двумя тысячами людей, да так, что никто не увидел и не услышал ничего, и б) при всём этом волею вселенского случая ствол должен был смотреть точно в голову Кеннеди.
— Это теория с множеством трудностей, да. Я бы сказал— дискредитированная.
— Ты говорил. Я думаю, дело в том, что он глубоко проанализировал «Каркано» и застрял на том, как объяснить поведение третьей пули. Эта AR-15, которую позже назовут М-16, отвечает на все вопросы касательно пули, но он не понял, что этими ответами поднял ещё больше новых вопросов.
— Есть также свидетельства, что некоторые люди ощущали запах пороховой гари, находясь на Дили. Это также объясняет «прикрытие» со стороны правительства: они не хотят признавать, что ДФК был убит выстрелом своего же человека.
— Ну, в это я не поверю. Понятно, что с оружием могут происходить самые невероятные случайности, приводящие к большим потрясениям. К примеру, сорок пятый калибр, никогда до того не двоивший, внезапно делает двойной выстрел или случается рикошет, который и за миллион лет не повторишь. Бывает. Но тут у тебя сразу две таких случайности в одном выстреле на глазах у двух тысяч свидетелей, и никто этого не видел?
— Да, вопросы остаются. Всё же ты бы прочитал его книгу. Первая сотня страниц тебе многое прояснит. Думаю, это согласуется с твоей идеей, если я правильно её понимаю и насколько я способен судить. Но ты хотел меня видеть, и я так понял, что тебе не только мой рассказ был нужен, а тут что-то срочное.
— Меня вот что взволновало… новая мысль появилась насчёт углов.
— Что насчёт углов?
— Все, кто ничего не знает о стрельбе, считают, что всё дело в расстоянии. Стрелять близко— легко, а вдаль— трудно. Ну так вот, это неправильно, и особенно неправильно если стреляешь с упреждением.
— Упреждение? No comprendo.[65]
— Упреждение. Оно нужно, когда стреляешь по движущейся мишени. То должен понять угол и найти траекторию, которая приведёт не в цель, а в место пересечения. Вогнать пулю в то место, где будет находиться цель. Похоже, что никто из тех, кто когда-либо писал об убийстве Кеннеди, не стрелял уток влёт, так что всё выстраивалось на суждениях, догадках и подозрениях.
— Хммм… протянул Ричард. — Интересно. Итак, я клюнул. Рассказывай, к чему ты пришёл.
Боб изложил свои мысли Ричарду.
— Так что, есть тут смысл? Как по-твоему? Думаю, никто до сих пор не додумывался до этого. Как бы мне это проверить? Связано ли это с чем-нибудь ещё? Кто-нибудь думал в этом ключе?
— Джек, мне нравится твой подход к делу и то, что всё это стало настолько важным для тебя, что тебе нужно это обсудить в, — он посмотрел на часы, — десять минут первого ночи. Я думаю, тут что-то новое.
— Я думал— у тебя фотографическая память?
— Я тоже так думал. Однако, сейчас ты проверяешь её границы, так что позволь-ка мне об этом завтра подумать, заодно проверю кое-что. Да и дела нужно вести, как ты знаешь. Поздно уже, и я уже не такой мономаньяк, как ты: я просто человек, которому нужно спать. Но я всё проверю, а ты позвони мне через несколько дней и вскоре опять увидимся. Ладно?
— Извини, Ричард. Отлично, так и поступим.
— Подбросить тебя куда-нибудь?
— Нет, я такси поймаю. Ловко ты мне намекнул, при этом ни на что не намекая. Твоя мама вырастила достойного человека.
— Благодарю, Джек. Даже не буду пытаться уговорить тебя доехать со мной. Буду ждать твоего звонка.
Они оба встали, пожали друг другу руки и направились каждый в свою темноту.
Русский наблюдал. Высокий человек пересёк Хьюстон и пошёл вниз по Элм, направляясь к высоким зданиям ближе к окраине. Он заметно хромал, как будто бы ему кто-то бедро прострелил. Должно быть, тут какая-то история скрывалась. Хромота заметно замедляла старика. Русский поморщился при мысли о дискомфорте, который он испытывал при ходьбе. Подождав, пока старик дотащит свои несчастные, кривые кости до угла дома слева от него и не скроется за ним, русский подождал ещё двадцать секунд, включил фары и медленно тронулся в сторону Элм, уйдя на неё левым поворотом. Высокая фигура человека к тому времени находилась в половине квартала от него, излучая движениями болезненную неуверенность и хромая, не думая о безопасности, будучи погружённой в какую-то всепоглощающую внутреннюю драму.
Превосходно рассчитав время, русский заставил себя не смотреть на человека, поскольку у некоторых людей есть странный дар ощущать на себе присутствие чужого взгляда, пока оба они были на углу и свернул налево. На тридцати милях он доехал до следующего квартала, свернул направо и здесь притопил, лишь краем глаза отметив, что он двигается по рельсам, идущим вдоль Пасифик-авеню, разогнавшись до шестидесяти пяти за три секунды и долетев до следующего перекрёстка, нашёл идеальный угол и не сбросив скорости ни на милю в управляемом заносе на горящей резине вложил машину в правый поворот. Не доехав до перекрёстка следующего квартала порядка сотни футов, он остановился, установил нейтраль и погасил фары. Всё шло отлично, не было никаких проблем.