Скифские юноши послушно выполнили это требование своих подруг', но когда вернулись к ним от своих родителей с имуществом, то амазонки разумно сказали: «Нам не стоит оставаться в этой земле, которую мы опустошали и где разлучили вас с вашими отцами, поэтому давайте уйдем отсюда в другие края, где сможем жить спокойно и без тревог. Давайте перейдем реку Танаис».
Так они и сделали, уйдя к востоку на расстояние трех дней пути от Танаиса–Дона и к северу на расстояние трех дней пути от озера Меотиды.
Соединившись вместе, скифы и амазонки положили начало новому народу савроматов или сарматов[196]. Женщины их носят мужское платье, охотятся, ездят верхом и не выходят замуж, пока не убьют одного врага из числа мужчин. Они говорят на языке скифов, но амазонки не забыли и своего прежнего языка, оставив его для общения женщин между собою, что всегда сохранялось в тайне от мужей. Когда те уходили в воинские походы, стада и хозяйство охраняли сами женщины, а хоронили их в военном снаряжении.
От царских скифов, живших на берегах Меотиды, в незапамятные времена неизвестно почему отделились племена и ушли на северо–восток. Это случилось задолго до того, как Геродот писал свою «Историю». Он не знает, когда произошел этот раскол, возможно, ставший результатом напряженной борьбы за власть, и куда отправились скифские племена с берегов Меотиды. Во времена правления княгини Ольги было известно, что на берегах притока реки Оки — Нары — проживали скифы, ушедшие из Причерноморья! Они и дали выбранной ими реке скифское имя Нара, что означает «мужчина». По берегам реки — залежи известняка, как у речек, впадающих в Меотиду.
На берегу реки Москвы при впадении в нее другой речки скифы поставили сакральную пристань Кремны, получившую название КРЕМЛЬ. Немало скифских курганов осталось здесь от их пребывания — особенно на равнине речки Восходни.
Курганы, курганы стоят тут чередой, да и в самой Москве в урочищах речек и долинах скифский дух незримо остался на века, но как‑то развеялся без царских могил и скифского золота. Впрочем, скифские сказки, принесенные ими из причерноморских степей, дошли до наших дней: «Жили–были дед и баба, была у них курочка ряба. Снесла курочка яичко, не простое, но золотое. Бежала мышка, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось. Плачет дед, плачет баба, а курочка кудкудахчет: «Не плачь дед, не плачь, баба! Я вам снесу новое яичко!»
На вопрос, откуда у скифов золото, они отвечали, что скифские куры несут золотые яйца…
Или сказка про великую силу мышки — то есть Аполлона Сминфейского, почитаемого в Скифии: как посадил дед репку, тянул ее, тянул, вытянуть не мог, позвал и бабку, и кошку, и Жучку, и только прибежавшая мышка помогла вытянуть из земли репку…
Курганы в Скифии остались с золотом, а сами скифы — могущественный народ! — сумели одолеть державу Дария[197].
Зачем отправился правитель великой Персидской державы в Скифию? Зачем хотел ее покорить? — никто этого не знал и в древности. Неизвестно даже, ушли ли в лесные равнины отколовшиеся скифы до похода персов или после него…
Подробности же великого поражения в загадочной Скифии царя Дария описаны многими историками — от Геродота и Платона[198].
Почему могущественный царь могущественной державы, находящейся так далеко от Скифии, решил ее покорить? Или он и вправду думал, что в Скифии куры несут золотые яйца?
Геродот передает своим читателям даже диалог царя Дария со своей супругой Атоссой, которая уговаривает мужа начать покорение другого народа, чтобы у персов, занятых войной, не оставалось бы досуга, чтобы восставать против своего властителя. Дарий отвечает жене: «Жена, все, о чем ты говоришь, я и сам думаю совершить. Я собираюсь перекинуть мост с нашего материка на другой и идти на скифов».
Так что вряд ли можно счесть обоснованными свидетельства античных историков Иордана и Помпея Трога, будто Дарий решил сочетаться браком с дочерью скифского царя Идантирса, но тот ответил отказом, и царь Дарий стал собирать войско.
Сколько же велико было могущество Скифии, что после покорения Вавилона первым сильнейшим соперником Дарий избрал далекую, неведомую Скифию!
Богатая рыбой и хлебом, которыми она снабжала Грецию, Скифия влекла своим преуспеянием, сказочными закромами.
Численность войска персов, как рассказывает Геродот, была ошеломляющей — семьсот тысяч и шестьсот кораблей.
Корабли персидский царь приказал собирать и в морской части Греции. Войско вышло в поход по царской дороге между летней резиденцией Дария Сузы и Сардами — бывшей столицы Лидии в Малой Азии, переправляясь через реки на Судах. Перед походом был отдан приказ строить мост через Боспор Фракийский.
Для наведения временного моста из кораблей было выбрано самое узкое место пролива: в Европе — местечко Византий, в Азии — храм при устье Боспора. Строил мост грек Мандрокл Самосец, и царь Дарий пришел в такой восторг, что щедро наградил строителя, а тот написал картину, где изобразил переправу персов из Азии в Европу по мосту и царя Дария, сидящего на возвышении и гордо озирающего свое войско, в которое вошли многие из покоренных им народов. Кресло, на котором восседал царь Дарий, было вырублено в скале, и оно сохранялось многие столетия.
Переправившись через Боспор Фракийский[199], Дарий отправился к устью реки Истр, где высланные вперед греки также должны были соорудить мост для переправы. А пока войско три дня отдыхало у источников горячих и холодных, считавшихся в древности целебными, Дарий приказал поставить здесь знак с надписью: «Истоки реки Теара доставляют воду, самую лучшую и самую прекрасную из всех рек. И к ним, ведя войско на скифов, прибыл муж самый лучший и самый прекрасный из всех людей — Дарий, сын Гистаспа, царь персов и всего материка»[200].
Источники Теара были важным центром фракийцев, которые сдались Дарию без боя. К Истру персы шли месяц по Фракии, а за рекой уже начиналась Скифия.
Как и через Боспор, мост возводили греки, и когда войско переправилось, вступив в Скифию, Дарий в порыве радости велел разрушить мост, чтобы воины не мечтали о возвращении. Никто не знал подлинных намерений царя — собирался ли он после покорения Скифии идти походом в Среднюю Азию, чтобы завоевать все земли, даже и далекие от его державы. Однако греческий военачальник Кой сумел найти слова, чтобы охладить воинственный пыл Дария, и предостерег его от разрушения моста: «О царь, ты собираешься совершить военный поход против страны, в которой не окажется никаких посевов и ни одного обитаемого города. Позволь мосту стоять неприкосновенным на этом месте, а стражами его поставь тех, кто его построил. И если, найдя скифов, мы совершим все согласно замыслу, то возвращение нам обеспечено. Если же мы и не сможем найти их, то по крайней мере возвращение для нас будет безопасным». Хитрый грек с Лесбоса оставил, таким образом, строителей моста около него. Дарий оценил умный совет. Он завязал шестьдесят узлов на ремне и пригласил строителей моста, держа перед ними такую речь: «Мужи ионяне! Как только увидите, что я отправился против скифов, то начиная с того дня, вы каждый день развязывайте по узлу. Если же в течение этого времени я не прибуду, то вы отплывайте на родину. Но до этого, поскольку я переменил решение, охраняйте мост».
Скифы собрались на совет с вождями всех соседних племен, среди которых были и сарматы, так что возможно, и амазонки с реки Танаис боролись с персами.
Перед сарматами, таврами и другими племенами персы как опытные завоеватели выдвинули идею справедливого возмездия скифам за то, что они сто лет назад вторглись в Малую Азию и господствовали там несколько десятков лет: теперь же вот царь Дарий воздает им должное за допущенную прежде несправедливость.
Очевидно, что послы Дария побывали уже у всех, кто возглавлял эти племена, и уговорили их не помогать скифам, обещая им, конечно же, полное благополучие. На помощь скифам пришли лишь будины, гелоны и савроматы… Поскольку собрать всех для отпора персам не удалось, скифы решили бороться с противником другим путем — постепенно уходя, засыпая колодцы, угоняя скот, истребляя всякую растительность, чтобы нечем было кормить лошадей. Скифы разделились на три части: одна — царские скифы и присоединившиеся к ним савроматы (и жены их амазонки!) под правлением царя Скопасиса должны были отступать вдоль озера Меотида и заманивать персов к реке Танаис. Остальные скифы, отправив жен и детей в повозках на север (приказав идти в направлении северного ветра!), объединились вместе с будинами и гелонами и держались перед персидским войском, заманивая его на земли тех племен, которые отказались помогать им. Скифские цари Идантирс и Таксакис действовали сообща. Кажется, план удался, и персы дошли до Танаиса и переправились через него. Пройдя страну савроматов, где жили скифы с женами своими амазонками, персы достигли страны будинов, нашли там деревянную крепость и сожгли ее.
Затем войско вышло к пустыне, и Дарий начал строительство восьми крепостей у реки Оарусь (Волга), однако вскоре бросил это и повернул на запад в поисках скифов, которые ушли от войска персов. Возможно, что попытки выстроить крепости случились не там, а около реки Танаис, где долго показывали развалины, упоминая имя царя Дария. Может быть, с самого начала похода он стремился достичь этого богатейшего города, порта на берегу Меотийского озера, куда причаливали суда из Греции и стран Востока, одновременно вывозя богатства Скифии. Ведь город Танаис в устье реки и пристань Кремны неподалеку, в земле царских скифов, были сокровенными глубинами загадочного народа. Скифы уверяли, что у них нет городов, а между тем город Танаис существовал…
А может быть, скифский царь Скопасис ловко увел войско персов именно от этих сакральных центров. Потому что в переговоры Дарий вступил не с ним, а со скифским царем Идантирсом, у которого он будто просил руки его дочери, но получил отказ и пошел войной. Войско же Идантирса располагалось в другой стороне.
Царь Дарий вопросил скифского военачальника, почему тот избегает с ним сражения: если скифы осознали свою слабость, то пусть «принесут своему владыке в дар землю и воду, придя для переговоров». Персы были уже сильно измотаны блужданиями по причерноморским и примеотийским степям, не нашли пока никаких богатств. Идантирс же ответил так: «У нас нет ни городов, ни возделанной земли, и боязнь, что они будут захвачены и разорены, не заставляет нас скорее вступать с вами в сражение. Если же тебе нужно во что бы то ни стало спешно вступить в битву, то у нас есть отчие могилы. Попробуйте найти их и попытайтесь разрушить, и тогда вы узнаете, будем ли мы сражаться из‑за могил или не будем. О битве сказано достаточно. Владыками же своими я считаю только Зевса, моего предка, и Гестию, царицу скифов. А вместо даров земли и воды я пошлю тебе такие дары, которые тебе подобает получить; а за то, что ты объявил себя моим владыкой, тебе придется плакать».
Царь Дарий был поражен: ему, могущественному царю материка, впрямую угрожали. О победе речь уже не шла.
Скифский царь Скопасис вместе с савроматами выступил К Истру, чтобы уговорить греков, оставшихся охранять мост, разрушать его. Таким образом, Скопасис во главе царских скифов и савроматов увел персов от Танаиса и Кремны. Где располагались скифские могилы, до сей поры не знает никто. Не догадывался об этом и царь Дарий.
Скифский вестник принес Дарию обещанные дары: это были птица, мышь, лягушка и пять стрел. Персы были в замешательстве и спросили вестника, что это означает, но тот ответил, что персы, если они мудры, сами должны догадаться.
Самонадеянный царь Дарий решил, что скифы отдают ему себя и свою воду и землю, так как мышь живет в земле и ест те же зерна, что и человек, лягушка — в воде, птица в воздухе, стрелы же означают военную силу скифов. Военачальник и советник царя Гобрий не согласился с ним и высказал совсем другое мнение, считая, что дары говорят: «Если вы, персы, не улетите в небо, обратившись в птиц, не укроетесь в землю, став мышами, или не прыгнете в болото, обратившись в лягушек, то вы не вернетесь назад, пораженные этими стрелами».
Если выбирать между этими мнениями, то прав оказался Гобрий. Однако возможно и третье толкование. Скифы могли угрожать помощью своих братьев–гипербореев и их богов: Мышь — Аполлон Сминфейский, лягушка — покровительница болот и источников Артемида, птица — мать их Лето, над которой кружили лебеди, пока она рожала своих божественных детей. Стрелы же и Аполлона и Артемиды губительны для всех. Отец Зевс родил скифов и детей Лето. Вся Гиперборея могла прийти на помощь скифам. Материк против материка. Материк Азии против материка Гипербореи. Вот что могли означать дары скифов персам.
Трудно представить себе, чтобы огромное персидское войско — конница и пешие воины и обозы — прошло огромное расстояние от Дуная до Танаиса и потом повернуло на запад, пойдя по другим землям — севернее причерноморских степей, уже в лесистых краях. Остается вопрос: где же пытался Дарий построить восемь крепостей? Не в пустыне же!
А может быть, строитель моста через Дунай Кой заложил город, который стал потом носить его имя — город Коя, Киев?
Изрядно измотав персов, скифы под водительством царя Скопасиса дошли до Истра и предложили грекам разрушить мост, как только истечет установленное Дарием число дней. Они положились на обещания греков и повернули к персам, чтобы дать им бой. Геродот рассказывает о несостоявшейся битве между персами и скифами, которые уже выстроились для сражения. Неожиданно внутрь скифского строя забежал заяц, и все скифы, оставив боевой порядок, устремились за ним, так как охота на зайцев была в Скифии божественным установлением и приносила всем участникам благоденствие и плодородие.
Со скифских времен во всей Гиперборее, а потом на Руси охота на зайцев оставалась любимым и важным занятием.
Когда царю Дарию донесли о причине шума во вражеском лагере, он пал духом, поняв, что в споре оказался прав именно Гобрий, сказал: «Эти мужи относятся к нам с большим презрением, и мне теперь ясно, что Гобрий правильно сказал о скифских дарах». Тут же было решено немедленно возвращаться к переправе через Истр, но обманув скифов: для этого развести костры, привязать ослов и лошадей, а около костров оставить тех воинов, которые потеряли силы и не смогут пойти до Истра.
Странно, что именно после истории с зайцем персидский царь Дарий признал свое поражение в Скифии и решил уходить из нее.
Может быть, это событие объясняет почтение и страх перед зайцем, что сохранились на Руси.
Заяц по селению бегает — к пожару.
Коня положили, да зайца уходили.
Не дорог конь, дорог заяц.
Заяц дорогу перебежит — к несчастью.
Заяц от лисицы, а лягушка от зайца бежит.
В сухой год зайца больше, в сырой — мыши.
Собака за зайцем, а заяц за волей бежит.
За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь… Скифы погнались лишь за одним зайцем и поймали все персидское войско. Поймали они и свою волю…
Коварно поступив с ослабевшими воинами и оставив их около костров, чтобы скифы думали, что персидский лагерь на месте, Дарий быстро увел сильную часть войска к Истру. Только на следующий день брошенные обманутые персы прокричали скифам, как предал их царь Дарий. И тогда все три части скифского войска со своими союзниками бросились в погоню за персами. Персы потеряли в Скифии всю свою конницу и возвращались пешком. Скифы же были на конях и знали все местные дороги, так что прибыли к Истру раньше персов. Скифы обратились к грекам, чтобы они немедленно разрушили мост, тем более что срок, назначенный Дарием, давно истек, они же обещали это сделать прежде, но не выполнили своего слова. Иония находилась под властью Персии, и скифы думали, что погубить войско Дария — своего поработителя — в интересах греков. Однако около переправы разыгралась подлинная драма свободы.
Полководец и тиран Херсонеса Геллеспонтского Мильтиад предложил освободить свою страну, послушавшись скифов, которые обещали: «А того, кто был прежде вашим повелителем, мы приведем в такое состояние, что он ни на кого уже не пойдет войной».
С ним не согласился Гистиэй из Милета, который сказал, что если свергнуть владычество персидского царя Дария в Ионии, то все греческие города захотят свергнуть своих тиранов–правителей, их власть окончится, греки выберут демократию вместо тирании. Скифы стояли на берегу и требовали уничтожения моста, надеясь, что греки, как и скифы, любят волю. Но в споре победил Гистиэй, он предложил обмануть доверчивых скифов: сказал им, что переправу разрушают, однако эти разрушения, сделанные на глазах скифов, были обманом. Греки лишь начали разводить корабли, а когда скифы повернулись навстречу персам, отойдя от берега Истра, работа была прекращена. Скифы отправились искать персов не в тех землях, по которым они шли к Танаису, а выше, будучи уверенными в том, что возвращаться той же дорогой царь Дарий не станет, но персы спешили, боялись заблудиться и, невзирая на потери, шли этими выжженными степями, где многие из них полегли. И все‑таки персы достигли Истра. Геродот пишет, что это случилось ночью, и Дарий приказал кричать и звать Гистиэя из Милета. Он знал своих подданных! Мгновенно был наведен мост, и остатки персидского войска убрались из Скифии, оказавшись на другом берегу реки. Царь Дарий был спасен благодаря властолюбия греческого тирана Гистиэя из Милета.
Скифы потом говорили об ионянах, Что это рабы, даже не желающие убежать от своего господина. Дарий же призвал к себе Коя и Гистиэя, наградив их землями: Кой стал тираном Митилены, Гистиэй получил еще земли и во Фракии. Но кончили оба плохо: Кой был изгнан согражданами, а милетцы подняли восстание, усмирять его Дарий послал Гистиэя. Но тот решил стать во главе восставших, а затем изменил им.