– Как ее зовут? – спросила Лукреция.
– Софи Элюан. Богатая наследница. Вы, несомненно, читали или слышали рекламу: «Мясные изделия Элюан едят с начала времен». На плакатах был портрет Аджемьяна, по радио звучал его голос. Они заключили контракт: жена финансировала его исследования и раскопки, а он как ученый своим авторитетом гарантировал качество ее продукции.
– Некоторое время назад эта реклама исчезла, – заметила Лукреция.
– Конечно. Они поссорились, развелись, и контракт был расторгнут. К тому же Аджемьян постепенно стал воинствующим вегетарианцем. Представляете радость его жены! Колбасная промышленница замужем за проповедником вегетарианства…
Рыжая журналистка заглянула в блокнот.
– Имени Софи Элюан нет в списке членов клуба «Откуда мы?».
– Она приходила на заседания по приглашению. Она вовсе не ученый. Я уверена, что она была акробаткой и совершенно точно может перелетать с дерева на дерево.
33. С ВЕТКИ НА ВЕТКУ
ОН бросается вперед, перепрыгивая с ветки на ветку. ОН любит размяться так после случки. Но сейчас это не просто прогулка по лесу. ОН участвует в охотничьей экспедиции.
Остальные сильные самцы тоже продвигаются вперед в хорошем темпе, их ноги остаются свободными, а руки, как крючки, цепляются за ветки. Перелетая с ветки на ветку, они движутся гораздо быстрее, чем по земле.
Глаза находят нужную точку, руки – опору, центр тяжести перемещается вперед. Когда они развивают большую скорость, пальцы лишь касаются ветвей, словно лаская их. Ненадолго возникает ощущение полета. Но страх упасть и сломать позвоночник не позволяет потерять бдительность. Достаточно одной подгнившей ветви, и ты можешь свалиться вниз. ОН однажды упал так с высоты, но, к счастью, в последний момент сумел ухватиться за лиану.
Сильные самцы скользят меж ветвей. Это патруль, ищущий дичь. Они не забывают посматривать вниз – нет ли там протеинов на лапках. Ничего особенного не видно. Нет больше ни шакалов, ни гиен, ни кроликов, ни газелей. Вчерашние буря и пожары разогнали всю дичь. Как же накормить самок и детей? Его пустой желудок начинает недовольно ворчать.
О, еда, куда ты спряталась?
ОН подскакивает. Где-то внизу мелькает кролик. Но, прежде чем стая успевает наброситься на него, с неба падает орел и уносит кролика к себе в гнездо. Конкуренция жестока. Сильные самцы разочарованно останавливаются и смотрят друг на друга, балансируя на ветвях.
«Еда», – думают они.
Что не отдали бы они за еду? За возможность вновь испытать чудесное ощущение набитого рта, за возможность жевать.
Тело уже начинает наказывать его болью. ОН знает, что, если быстро не найдет еду, мышцы переполнятся токсинами. Легкие горят. В желудке колики. Кишки сводит.
Еда. Надо найти еду.
Скорее.
34. ИМПЕРИЯ МЯСА
Сквозь окна приемной они видят многотонные грузовики, наполненные продукцией фирмы Элюан: колбасой, сосисками, ветчиной, паштетами, свиными ножками, кровяными колбасами. Мясные изделия отправляются к потребителю в самых разнообразных видах: быстрозамороженными, просто замороженными, солеными, консервированными, в вакуумной упаковке, сублимированными, сушеными. На бортах грузовиков веселый поросенок, наряженный, как первобытный человек, в шкуры, повторяет слоган фирмы: «Мясные изделия Элюан едят с начала времен».
Грузовики, загружающие и выгружающие груды соленых протеинов, казалось, кружились в бесконечном танце.
На стенах приемной висели фотографии акробатов. На одном снимке все трое были в цирковых костюмах. Рядом с молодой женщиной в костюме Джейн – это была сама Софи Элюан – стояли Тарзан в пятнистой набедренной повязке и человек, переодетый гориллой, в облезлых искусственных мехах. На других фотографиях они были изображены во время выступлений, когда выполняли опасные прыжки под куполом цирка или висели на трапеции.
Раздалось какое-то жужжание, и перед ними возникла пухленькая секретарша в строгом синем костюме.
– Госпожа Софи Элюан скоро вас примет.
– Скоро – это когда? – уточнила Лукреция.
– Возможно, часа через два, – ответила секретарша.
Журналистка вскочила на ноги.
– Но позвольте… – возмущенно запротестовала она.
В приемную вошел очень элегантный молодой человек в сером халате и представился – Люсьен Элюан, родной брат Софи. Он предложил провести экскурсию по заводу. Журналисты помедлили в нерешительности, но, поскольку заняться им было нечем, согласились.
Выйдя из здания, гости Люсьена Элюана сели в маленький электромобиль.
Завод оказался настоящим городом с указателями, улицами и складами, на которых кипела работа. Тут рабочие перевозили огромные баки, из которых свисали гирлянды кишок, там высились горы сала с воткнутыми в них лопатами.
Люсьен Элюан остановился перед большим плакатом с надписью «Разведение скота». Над огромным зданием вились клубы белого дыма, почти не имевшего запаха. Внутри журналисты увидели сотни служащих и десятки грузовиков, перевозящих скот.
– Перед тем как прийти на наше семейное предприятие, я учился на обычных бойнях, – сказал молодой человек. – И с полной ответственностью могу заявить, что там творится нечто ужасное. Коров убивают пятикилограммовой колотушкой, которой нужно резко ударить животное по голове. Люди, которые занимаются этим целый день, рано или поздно сходят с ума. Начинают пить, чтобы поднять себе настроение, и, чем больше пьют, тем более неуклюжими становятся. Они часто промахиваются, и коровы с наполовину снесенным черепом, мыча, носятся по двору, сея панику.
Лукреция стиснула зубы после этого жуткого рассказа, а Люсьен, довольный впечатлением, произведенным на хорошенькую девушку, продолжил:
– Мясники придумали церемонию посвящения новичков, во время которой нужно выпить залпом целый литр свежей, еще горячей крови. Представляете, какой это шок?
– Персонал, наверное, часто сменялся, – заметил Исидор Катценберг.
Люди с тонкой нервной системой долго не выдерживали. Другие, чтобы не сойти с ума, смирялись, а потом работали даже с удовольствием, – философски ответил Элюан. – Нарочно мучили животных, оглушали молотком, а затем еще живых на целый день подвешивали за одну ногу. Они становились настоящими садистами, это ремесло начинало им нравиться. Но потом такая практика понемногу исчезла. И не только из-за появления защитников животных, кстати… Ученые выяснили, что стресс, пережитый коровой, портит вкус мяса. Даже после термической обработки в нем остаются молекулы стресса. А люди очень восприимчивы к нему. Съев мясо, пропитанное стрессом, мы сами получаем стресс.
– Вы хотите сказать, что, съев мясо страдавших животных, мы берем на себя часть их страданий?
Люсьен Элюан кивнул.
– Заметьте, я пока рассказывал о коровах. С курами дело обстоит еще хуже. На бойнях их подвешивают вниз головой на цепях, потом вырывают язык, чтобы они молча истекли кровью, а мясо сделалось белым. Белое куриное мясо – это мясо молча истекавших кровью птиц.
– Прекратите, или вы мне станете совершенно отвратительны, – сказала Лукреция.
– На самом деле, – продолжал Элюан, – проблема в том, что защитники животных так смешны, что сами дискредитируют свое дело. Этим должны заниматься умные люди. Решение могут предложить только просвещенные промышленники, а не сюсюкающие актеры и певцы.
– А что с рыбой? – встревоженно спросила Лукреция.
– Теперь при новых индустриальных методах разведения их помещают в баки размерами три на два метра. Для повышения рентабельности баки переполнены. Рыбы там больше, чем воды, и в верхних слоях она умирает от удушья.
Плакаты с поросятами, пребывавшими в восторге от перспективы стать пищей для людей, попадались на каждом шагу.
– А свиньи? – мрачно сказал Исидор.
– Я работал как-то на свиной бойне. Они вопили целыми днями, крики были ужасные. Свинья, когда ее режут, может визжать с громкостью в 80 децибелов. Невообразимый шум.
– Но вы, кажется, все это довольно спокойно переносили?
– У вас неверное впечатление. Я очень чувствителен. Кроме того, там стоит невыносимый запах свернувшейся крови. Он заполняет легкие, как только вы входите на старую бойню. Животные его тоже наверняка чувствуют. Именно поэтому я настоял на модернизации процесса разведения и убоя скота на моем заводе. Пойдемте.
Они вошли в огромное белое здание. Тысячи свиней стояли безукоризненно ровными рядами, тянувшимися на сотни метров. Они были совершенно обездвижены металлическими оградками, головы заблокированы перекладиной, которая заставляла их опустить пятачок в углубление, по которому текла полужидкая пища.
Ни шума, ни запаха, ни дыма. Лишь гул насосов и приглушенное похрюкивание свиней, занятых едой.
– Посмотрите, как чисто. Свиней незаслуженно считают грязнулями. На самом деле это очень чистоплотное животное, на воле оно постоянно облизывает свое тело. Свиньи становятся грязными тогда, когда оказываются в грязных помещениях. Если запереть людей голыми в хлеву, посреди собственных испражнений, они будут куда грязнее.
– Посмотрите, как чисто. Свиней незаслуженно считают грязнулями. На самом деле это очень чистоплотное животное, на воле оно постоянно облизывает свое тело. Свиньи становятся грязными тогда, когда оказываются в грязных помещениях. Если запереть людей голыми в хлеву, посреди собственных испражнений, они будут куда грязнее.
Лукреция подошла к загончику.
– Но они же не могут облизывать себя!
– Конечно. Они обездвижены, чтобы у них не появились мускулы. Они должны максимально разжиреть и дать много сала.
Исидор остановился перед пятачком одной свиньи.
– Они так похожи друг на друга…
– Естественно. Они все одной, чрезвычайно устойчивой породы – «Large White». Они все братья, и, быть может, благодаря клонированию, мы скоро получим копии лучших из них. Но и эти уже приблизились к совершенству. Они растут в десять раз быстрее, чем несколько лет назад. Посмотрите вот на этого – он выглядит взрослой свиньей, а на самом деле это тучный младенец. Правда, есть одна проблема. У них плохая сопротивляемость насморку. Грипп, насморк, ангины – бич производителей свиней.
Эти животные такие нежные, что, если один заболевает, остальные немедленно заражаются.
Лукреция погладила поросенка по спинке.
Люсьен Элюан, казалось, был в восторге, что может рассказать о своей работе журналистам.
– Мы отобрали породу с выделяющимися окороками, при разделке это экономит пару секунд, а когда речь идет о тысячах животных, мы выигрываем много времени.
– А этот неоновый свет никогда не гаснет? – спросил толстый журналист.
– Нет. Для того чтобы свиньи быстрее росли, мы практически не даем им спать. Они должны все время есть, есть, есть. А сверху за ними наблюдают.
Элюан провел гостей на возвышение, с которого можно было контролировать весь завод. Он показал им панель с кнопками, похожую на пульт управления атомной электростанцией. На экранах высвечивались ряды цифр, таблицы рентабельности, схемы предположительной стоимости животного в час на квадратный метр используемой площади.
– У нас все компьютеризировано. При помощи этой клавиши убирается решетка, по одному пропуская животных на бойню. Эта кнопка открывает целый отсек. Эта – все загоны. Эта – регулирует поступление антибиотиков. Эта – перегоняет животных на бойню.
Они спустились с возвышения. Люсьен Элюан подвел их к загончику, в котором стояла свинья с огромной медалью на ошейнике. Животное было настолько жирным, что стояло не на ногах, а на животе.
– Это Александр. В этом году он получил первый приз на сельскохозяйственной выставке.
Прямо над Александром висела огромная рама, в которой под стеклом была выставлена туша свиньи.
– А это Афродита. Она победила в прошлом году.
Афродита была распята без головы и ног, все мышцы и жир были выставлены наружу. Гирлянды и разноцветные бумажные букетики, прикрепленные вместо конечностей, придавали ей праздничный вид. Произведение было увенчано золоченой пластмассовой медалью «Гран-при сельскохозяйственной выставки в Париже».
Александр отворачивался от своей знаменитой предшественницы.
– Sic transit gloria mundi. Так проходит земная слава, – пробормотал Исидор Катценберг вместо эпитафии.
Инженер провел их дальше, в отсек, где заплывшие жиром свиньи были втиснуты в клетки из нержавеющей стали. Были видны лишь их соски с жадно присосавшимися поросятами.
– Посмотрите, как трогательно. Пока матери кормят малышей, мы их не разлучаем. Так ведь лучше, правда?
Вдоль рядов ходили ветеринары. Один из них наливал голубую жидкость в углубление с кормом.
– А это что такое?
– Антибиотик. Я уже говорил, мы ни в коем случае не можем допустить вспышки эпидемии. Животные выращены ускоренным методом, и их иммунная система очень слаба. Они чрезвычайно уязвимы. Голубой цвет появляется из-за метилена. Так мы проверяем, съели ли они антибиотик. Свиньи, чьи пятачки не окрашены в голубой цвет, получат антибиотик внутривенно. Они потребляют столько антибиотиков, что их мясо само становится лекарством. Я часто говорю дома: заболел – съешь свинины!
Лукреция посмотрела на свиней с голубыми пятачками. В их глазах читалась удивительная покорность судьбе.
– А вы, часом, не экологи? – вдруг насторожился Люсьен Элюан.
– Нет. Мы просто люди. Не обязательно принадлежать к какой-то партии, чтобы размышлять, – ответил Исидор.
Люсьену Элюану показалось, что над ним издеваются. На всякий случай он решил ответить шуткой.
– Вы, друзья животных, просто смешны. Вы спокойно смотрите, как умирают люди, и защищаете животных.
Исидор достал палочку лакрицы и стал ее сосать.
– Можно защищать и людей, и животных. Это вполне логично. Я защищаю и растения, и даже минералы. Я бы сказал, что защищаю жизнь.
Люсьен Элюан не знал, как относиться к тому, что сказал Исидор. Он погладил двух красивых свиней, а затем предложил журналистам продолжить экскурсию и посетить соседнее здание, бойню.
35. КАМНИ
Еды по-прежнему нет.
Они приходят с пустыми руками.
Ожидая возвращения охотников, члены стаи, не слушая увещеваний бывшего вожака, грызут вырванные из земли корни и траву. Многим становится плохо, их тошнит. Они, конечно, всеядные, но не до такой же степени.
Вожак достает дохлую крысу, которую где-то нашел. Она уже подгнила, но первая самка хватает ее.
Как хочется есть!
Еда – прежде всего! ОН пытался забыть о ней, думая о духовной эволюции, но болезненные спазмы в желудке возвращают его к действительности.
Муки от нехватки протеинов делают его товарищей агрессивными. Некоторые самцы бьют детей и открыто призывают их съесть. Самки столпились вокруг молодняка, чтобы защитить детенышей.
Все понимают, что, если немедленно не решить продовольственную проблему, стая взбунтуется. Надо сделать все, чтобы до этого не дошло.
Бывший вожак зовет остальных. Он что-то нашел у подножия дерева. Все спускаются.
Бывший вожак указывает на термитник. Самки и сильные самцы смеются над ним. Всем известно, что термиты убегают, когда к ним подходишь. И даже если удастся поймать их, необходимо огромное количество насекомых, чтобы насытиться. Бывший вожак упорствует, объясняет, что все получится, если действовать методично. Он берет веточку, сует ее в термитник и вытаскивает, всю облепленную термитами, которые начали грызть дерево, защищая свой город от вторжения.
Термиты похожи на черные копошащиеся леденцы. В нынешнем положении терять нечего. Можно попробовать и это. Все по очереди втыкают самодельные шампуры в термитник и вынимают их покрытыми гроздьями взбешенных защитников города.
Термиты хрустят на зубах.
Но тут вожак начинает нервничать. Это не выход. К тому же термиты невкусные и совсем несытные. Бывший вожак уверяет, что в середине горы живет королева термитов, которая похожа на толстого и сочного слизняка.
Не медля ни секунды, новый вожак запускает камнем в термитник. В термитнике начинается паника. Насекомые быстро уползают под землю. Не остается ни одного термита. Надежды поесть – тоже. Вожак очень горд собой и не собирается признавать своей ошибки. Более того, он требует, чтобы остальные также забрасывали термитник камнями.
ОН разочарованно смотрит на вожака. Как говорится, мы имеем тех вождей, которых заслуживаем.
Вожак запускает в опустевший город целым обломком скалы. Он не прав, но это вовсе не означает, что он поймет это и остановится. Это еще одна привилегия вожака. Сильные самцы чувствуют, что обязаны следовать его примеру.
ОН стоит в стороне и печально наблюдает за ними. ОН думает, что, кажется, родился не там, где нужно.
Стая – это сообщество примитивных существ, возглавляемое самым примитивным.
36. ТЕОРИЯ ИНЖЕНЕРА ЭЛЮАНА
– Перед вами искусство убоя, доведенное до совершенства.
Исидор и Лукреция смотрели на большие вибрирующие и вращающиеся машины, окутанные запахом дезинфицирующих средств и озона. Слышались глухие звуки столкновения металла с мягкой плотью.
По проходам передвигались люди в халатах. Это были уже не ветеринары, как в зоне разведения, а инженеры с убранными под шапочки волосами и полотняными масками на лицах. Инженеры были похожи на врачей, которых репортеры видели в клинике доктора Ван Лизбет, только в руках у них были ноутбуки, в которые они постоянно заносили цифры.
Люсьен Элюан поздоровался с некоторыми из сотрудников, которые показали ему на экранах последние данные. Он дал несколько распоряжений, имеющих целью уменьшить затраты времени и стоимость продукции, одновременно увеличивая количество обработанных свиней.
– Раньше вас сюда просто не пустили бы, – сказал он журналистам. – Бойни были живым укором для потребителей. Людям лучше было не знать, что там происходит, чтобы сомнения не терзали их, когда ешь хот-дог или ветчину с картофельным пюре. А сейчас завод семьи Элюан гордится тем, что может показать всем желающим свое оборудование, созданное на основе самых высоких технологий.