Сорвав со стены «кошку» и засунув черную маску в один из своих многочисленных карманов, я бросилась бежать. В непродолжительное, но запомнившееся мне надолго время этого лесного кросса, когда по лицу непрерывно хлестали какие-то ветки и я все время чувствовала, что еще немного — и очередной сучок выколет мне глаз, а ноги соприкасались не с землей, а чаще всего попадали в разветвления многочисленных кустарников, меня согревала только одна мысль: если уж меня обнаружили, то и я раскрыла личность таинственного солдата в черной маске.
Добежав до машины, я судорожно врубила зажигание и стала выезжать из своего укрытия на скорости намного больше той, что считается допустимой при маневрировании в лесах. Но я выбрала достаточно удобное место для парковки, и выезд мой прошел без видимых потерь.
Оказавшись на дороге, я до упора придавила газ и, выжимая все, что только можно, из своей старушки, полетела по направлению к городу.
Однако очень скоро я смогла убедиться, что имею дело действительно с серьезными людьми и так легко отделаться мне не удастся. Посмотрев в зеркало заднего вида, я увидела на горизонте черный силуэт автомобиля, явно не отечественного производства: несмотря на мою внушительную скорость, он неумолимо приближался.
Сближение, кроме опасности физического контакта, еще и тем было бы для меня неприятно, что, подъехав достаточно близко, мои преследователи могли разглядеть номер моей машины и потом без труда вычислить меня по ней. А это, как я догадывалась, чревато большими неприятностями! Поэтому я что есть силы давила на газ, стараясь не смотреть, сколько там на спидометре. Но черный автомобиль не отставал.
Медленно, но верно сближаясь друг с другом, мы одновременно приближались и к городу, и только в этом было мое спасение. Уж в Тарасове-то, наизусть зная все потайные закоулки, я наверняка смогу от них уйти, только бы мне дотянуть, оставаясь на безопасном расстоянии.
Наконец желанная городская черта был преодолена. Машина преследователей все еще находилась от меня достаточно далеко, и при умелом маневрировании у меня есть реальные шансы запутать следы. Я резко свернула влево, потом, проехав приблизительно с квартал, — вправо, все время держа направление в глубь города и настороженно вглядываясь в зеркало заднего вида: нет ли там пугающего черного силуэта?
В конце концов, я оказалась в одном из районов, близких к моему дому и очень хорошо мне знакомых. На всякий случай я оставила машину в укромном местечке, а домой отправилась пешком, то и дело внимательно осматривая окрестности. Однако ничего подозрительного не было видно. Подозрительной могла показаться окружающим только я сама: в пылу погони я не успела переодеться в гражданское и все еще была облачена в свой удобный маскировочный костюм с карманами, очень подходящий для лесополосы, но весьма неуместный в городе. К счастью, в переулках и дворах, которыми я пробиралась домой, народу было не так уж много.
Зайдя в свою квартиру, я первым делом выхватила из пачки сигарету и сделала хорошую затяжку. Ну и денек! Ничего из намеченного мною вчера не было исполнено. Мало того, что мне не удалось поставить эту чертову камеру, — еще и еле ноги унесла! Я вытащила на свет свой трофей: черную трикотажную маску, еще недавно прикрывавшую лицо мужественного красавца-охранника, и, любуясь ею, раздумывала о своем сегодняшнем приключении. Что же это за дом такой и с какой целью вы наносите туда визиты, моя невероятная Вера Иосифовна?
Как будто спеша ответить на мой вопрос, зазвонил телефон.
— Здорово, Татьяна, ну и работку ты мне задала! — бодрым голосом заорал в трубку товарищ Кирьянов.
— Ты же меня знаешь — я по пустякам беспокоить не буду.
— Да уж, тут такие «не пустяки» открываются, что даже и не знаю, с чего начать.
— Начни с самого плохого.
— Да там все — самое плохое! Объясни, почему тебе нельзя, как всем нормальным людям, спокойно сесть и работать? Почему тебе обязательно нужно влезть в какое-нибудь… Почему я никогда не попадаю в разные сомнительные истории?
— Рожденный ползать…
— Очень смешно! Ладно, слушай. Вторглась ты во владения лиц, близких к правительству Тарасовской области. Причем близких финансово. Сама понимаешь: малейшее неудовольствие таких лиц или не вовремя причиненное им беспокойство может повлечь за собой самые плачевные последствия. Так что не езди ты туда больше — прошу убедительно!
Хотела я сказать ему, что после сегодняшних происшествий и сама уже так решила, да не стала друга расстраивать.
— Значит, так, — продолжал Киря. — Фамилии я тебе, по понятным причинам, называть не буду, но могу сказать, что дом зарегистрирован не на самих лиц, а на некоего престарелого родственника…
«Уж не на Разумова ли? — мелькнуло у меня. — В плане престарелости — вполне подходит».
— Киречка, умничка, золотко, солнышко! А престарелого родственника-то фамилию можно назвать?
— С ума сошла?
— Ну пожа-а-алуйста, — жалобно-просительным голосом тянула я.
Но подполковник остался непреклонен.
— Тебе только скажи! Чтобы потом ты все эти родственные связи до седьмого колена прощупала, а меня с работы выгнали? Нет уж, спасибо. Я и так тебе слишком много сообщаю.
— Много, нечего сказать! А известно тебе, что этот престарелый родственник, может быть, и есть… — Но тут я осеклась. Ведь профессор мертв! Значит, чтобы получить ответ на свой вопрос, мне достаточно узнать… — Послушай, а этот родственник — он в добром здравии или, может быть, приболел в последнее время, ты не в курсе?
— Да он еще нас с тобой переживет! Видел я его как-то раз… На него ведь не только дом, на него еще одна фирма записана, левая какая-то. Его приводили тут знакомить с некоторыми товарищами и проинструктировать кое-кого, чтобы такому-то предприятию препон не чинили. До того въедливый старикан! Мелкий, хлипкий, в чем душа держится, а как докопался до одного — так тот всю жизнь свою проклясть был готов. И попробуй возрази ему!
Да, мелкий и хлипкий, это не про Разумова. Отрицательный результат — тоже результат.
— А что за фирма?
— Фирма-то? Ну я же сказал тебе — левая. Называется «Атлант». Думаю, они ее используют, чтобы удобнее было деньги крутить. Да она и не одна у них такая наверняка. Просто эта на деда оформлена, и, поскольку я его видел, то и знаю. А офис этой фирмы — как раз в том доме, куда ты забрела. Это, к твоему сведению, вовсе не за городом, дом имеет вполне определенный адрес — улица Маркина, 128. В последнее время они опасаются каких-то нападений, скорее всего, с кем-то бабки не поделили, даже усилили охрану. Так что еще раз убедительно прошу: не езди ты туда, не ищи приключений на свою… голову. Они ведь и стрельнут — недорого возьмут.
Так вот в чем дело! Значит, они приняли меня за нападавшую. Точнее, за нападавшего. Принимая во внимание мою экипировку, вряд ли они догадались, что перед ними — женщина. А денек-то получился не такой уж и неудачный! Если они подумали, что мое присутствие — это весточка от тех, с кем они не поделили бабки, то уже сам факт, что мне удалось от них уйти, дорогого стоит!
— Да не поеду, не поеду я туда больше, не волнуйся, — успокаивала я своего заботливого друга. — А ты не знаешь, постоянно кто-нибудь в этом доме живет? Или там только офис?
— Насколько мне известно, постоянно в доме находится только обслуга. И охрана, конечно. А насчет офиса… в гостях я там не бывал, но, думаю, офис — просто для вывески. Надо же им какой-то адрес для фирмы иметь? С проверкой туда никто не поедет, своя голова никому еще не мешала, а если и найдется такой дурак — отучат быстро. Тот, кто спонсирует власти, охраняется лучше, чем сами власти. Скорее всего, дом используют для встреч… неофициальных или для каких-то мероприятий. У них ведь горизонты-то широкие, у этих ребят. Белый бизнес, серый бизнес… нелегальный бизнес…
— Противозаконный бизнес…
— Этого я не говорил! Это все, что я могу тебе сообщить по данному вопросу, не слишком рискуя своей головой. Но не забывай, пожалуйста, что информация — строго конфиденциальная.
— Обижаешь, начальник!
— Ну-ну, не дуйся, это я так, по привычке.
— Да знаю я, не волнуйся. Спасибо тебе за сведения. Всегда ты мне помогаешь, я перед тобой в неоплатном долгу!
— Ладно, на том свете угольками сочтемся.
На этой оптимистической ноте мы с Кирей попрощались, и, положив трубку, я еще какое-то время размышляла о том, как все-таки хорошо иметь надежных друзей. Ну кто еще, кроме старого доброго Кири, смог бы снабдить меня столь ценной, эксклюзивной и «строго конфиденциальной» информацией?
Что мы имеем? А имеем мы то, что респектабельная Вера Иосифовна Зильберг, преподаватель философии и заведующая кафедрой общественных дисциплин Тарасовского технического университета, присутствует на весьма подозрительных «неофициальных встречах», как выразился мой старый друг, подполковник милиции Кирьянов. И что же происходит на этих встречах? И как связана Зильберг с лицами, близкими к правительству Тарасовской области, по выражению того же подполковника? И главное — с какого боку мог бы здесь прилепиться покойный профессор?
Что мы имеем? А имеем мы то, что респектабельная Вера Иосифовна Зильберг, преподаватель философии и заведующая кафедрой общественных дисциплин Тарасовского технического университета, присутствует на весьма подозрительных «неофициальных встречах», как выразился мой старый друг, подполковник милиции Кирьянов. И что же происходит на этих встречах? И как связана Зильберг с лицами, близкими к правительству Тарасовской области, по выражению того же подполковника? И главное — с какого боку мог бы здесь прилепиться покойный профессор?
Вопросы настолько интересные, что для того, чтобы их прояснить, я готова несколько отступить от строгого соблюдения законов и посетить кабинет мадам Зильберг еще раз, но уже без ее ведома. А что делать? Ведь сама она разговаривать со мной больше не хочет, а если гора не идет к Магомету, то приходится Магомету лезть в чужие кабинеты. Улов, который может ожидать меня в рабочем кабинете Зильберг, наверняка не составит и десятой части того, что я могла бы узнать, просмотрев ее домашний архив. Но идею проникновения домой к Вере Иосифовне я в самом начале отвергла как заведомо нереальную.
Поскольку она в этой квартире проживает, то ночной визит исключается, а лезть в чужую квартиру днем — это уже верх наглости. А главное — верх легкомыслия. Не говоря уже о том, что в любую минуту меня могут увидеть соседи, неожиданно может появиться и сама Зильберг. Как я убедилась во время слежки за ней, она не очень строго придерживается рабочего расписания и в любой момент может уйти с работы по своим делам, сказав, что идет по делам университетским. Да и дверь у нее там наверняка солидная — простой булавкой не откроешь, не исключено, что и сигнализация стоит… Во всем нужно меру знать, даже в нарушении уголовного законодательства.
Решено — завтра наносим визит в кабинет Веры Иосифовны Зильберг. Визит предполагается ночной, не мешает мне хорошенько выспаться сегодня. Да и от дневных треволнений неплохо бы отдохнуть. Как-никак вырвалась целой и невредимой из когтистых лап профессиональной вневедомственной охраны!
День закончился приятной расслабляющей ванной и не менее приятным легким массажем с кремом.
Глава 7
На следующий день я, как и планировала, дала себе волю и проспала до обеда.
Проснувшись с ощущением человека, который провел недельный отпуск где-нибудь на Мальдивах, я взбодрила себя контрастным душем, поставила кофе и решила в общих чертах наметить план сегодняшних действий.
Незаметно посетить Технический университет в то время, когда там не было занятий, а именно с девяти часов вечера и до восьми утра, не было возможности. Придется мне проникнуть туда вместе со студентами. Совершенно легально, через проходную, и точно так же выйти, используя для этого временной промежуток — от восьми утра до девяти вечера. После чего вся ночь будет в моем распоряжении, чтобы отсидеться, спрятавшись где-нибудь в уголке, и, дождавшись тишины, проникнуть в кабинет Зильберг и провести там небольшую ревизию.
Перспектива провести целую ночь запертой в стенах университета, рискуя в любую минуту попасться на глаза каким-нибудь сторожам или вахтерам, не пробуждала во мне особого оптимизма и вызывала желание хотя бы дневное время провести на свободе. Поэтому я решила отправиться в университет как можно позже, лучше всего часам к семи-восьми, когда будут приходить на занятия вечерники. До семи часов времени было еще много, и я решила погадать.
Неожиданные гонки с преследованием, которые не позволили мне вчера осуществить задуманный план, вселили в меня опасения: не случится ли чего-либо подобного и сегодня? Мне захотелось кинуть кости и узнать, ожидает ли меня какая-нибудь новая опасность.
Достав заветный мешочек, я сосредоточилась на поставленном вопросе и бросила кости на ковер. Выпало 3, 17, 28. Это означало следующее: «Любое предприятие, даже самое рискованное, сулит вам удачу».
Предсказание мне понравилось. Если мое рискованное предприятие сулит мне удачу, то как минимум меня не арестуют за незаконное проникновение в чужой кабинет. А может быть, удача окажется более существенной, и я найду среди записей мадам Зильберг что-нибудь действительно интересное.
Вдохновленная тем, что на этот раз кости не посулили мне разочарований, я бодро и оптимистично начала готовиться к своему рискованному предприятию.
Учитывая специфику задуманной мною операции, главным фактором, обеспечивающим ее успех, были хорошие отмычки. В моем арсенале таковые имелись. Другой вопрос — не понадобятся ли мне какие-нибудь специальные отмычки? Дело в том, что в тот единственный раз, когда довелось мне побывать в кабинете Зильберг, я заметила в углу небольшой сейф. Именно он вызывал самый большой мой интерес. Но, немного поразмыслив, я отказалась от намерения его вскрывать. Во-первых, несмотря на мои достаточно удовлетворительные навыки по вскрытию всевозможных дверных замков, с работой медвежатника, имеющей специфические особенности, я не была знакома. А во-вторых, какие-либо действительно серьезные документы Зильберг, скорее всего, хранит дома, а не на работе. Спрятать бумажку в квартире можно отнюдь не хуже, чем в сейфе. Не говоря уже о том, что при желании сейф можно иметь и дома. А всевозможные ревизии и проверки, которые нет-нет да и случаются в тех или иных учреждениях и при которых рабочий сейф хочешь не хочешь, а приходится открывать, для частной квартиры совершенно не актуальны. Аллах с ним, с этим сейфом, пускай себе стоит спокойно.
Кроме отмычек, я взяла два фонарика, один побольше, другой поменьше, и еще решила захватить с собой небольшой цифровой фотоаппарат, чтобы иметь возможность сфотографировать нужные мне документы или вещи и потом загрузить это все в компьютер и проанализировать. Ну и, конечно же, невозможно будет бодрствовать целую ночь, не имея возможности сделать хотя бы пару глотков кофе.
Я взялась за кофемолку, и минут через сорок небольшой полулитровый термос до краев был заполнен ароматным горячим напитком.
Почувствовав, что подготовилась я вполне основательно, я отыскала в кладовке старый «дипломат» (именно с «дипломатами», по моему твердому убеждению, примерные студенты должны ходить на занятия) и принялась упаковывать в него подготовленные мною технические средства. В этот раз я не стала брать никакого оружия.
Выехав из дома около семи часов, в двадцать минут восьмого я была уже перед зданием университета. По оживленному движению около входной двери я поняла, что приехала как раз к началу перемены. Смешавшись с толпой, я беспрепятственно проникла в здание со своим «дипломатом» и решила, пока есть возможность, побродить, осмотреться и подыскать укромное местечко, в котором можно будет переждать окончание дневной жизни университета.
Поднявшись на последний, пятый этаж, я увидела, что лестница здесь не заканчивается, а имеет еще один пролет, явно ведущий на чердак. Лестничный пролет уходил в темноту, из которой доносился резкий запах табака и слышались мужские голоса. Мальчишки, чтобы не попадаться на глаза ректору, устроили здесь курилку.
Прозвенел звонок, народ стал рассасываться по аудиториям. Я зашла в туалет и дождалась, пока все утихнет. Потом снова вернулась на лестницу, ведущую в темноту. Достав маленький фонарик, я осветила окрестности и действительно увидела на потолке небольшую дверцу, которая была закрыта массивным навесным замком. Судя по воздушным потокам, которые со страшной силой вырывались изо всех щелей, дверь вела не на чердак, а непосредственно на крышу. Переждать можно и на крыше, хотя было бы холодновато, но проблема заключалась в навесном замке. Открыть его мне не составит труда, но как повесить его на место, когда я буду на крыше? А если обнаружат, что замка нет, и начнут проверять? Ведь они, наверное, обходят здание перед тем, как окончательно закрыть его?
Лучше не рисковать. Пересижу в туалете. Я снова отправилась в женский туалет на пятом этаже, зашла в самую дальнюю кабинку, где было замазанное краской окно и грязный подоконник, и, кое-как расположившись на нем, принялась ждать.
Сидеть в кабинке было невыносимо скучно. Тут только я поняла, что во время своих приготовлений упустила одну важную вещь — захватить какой-нибудь журнал или хотя бы кроссворд, чтобы скоротать время ожидания. Я отпила немного кофе, выкурила массу сигарет, а время все тянулось, как резиновое, и конца-края ему не предвиделось.
Закончилась последняя пара, туалет наполнился звуками. Потом снова все стихло, но я упорно сидела на своем подоконнике, понимая, что момент для активных действий еще не наступил. И только в первом часу ночи, когда в коридоре послышались шаги и кто-то выключил в туалете свет, я почувствовала, что время мое близко.
Для верности подождав до часу ночи, я наконец встала с ненавистного подоконника и, захватив свой «дипломат», отправилась к знакомой двери предбанника, ведущего в кабинет Зильберг. Замок оказался настолько детским, что, открывая его, я поняла, что именно чувствовали конструкторы военных самолетов, которым во времена конверсии предлагали разрабатывать утюги. Обидно за специалистов!