Анна Малышева
Нежное дыхание смерти
ГЛАВА 1
Мужчина сидел прямо на камнях мостовой, прислонившись спиной к парапету набережной. Длинные ноги, обутые в тяжелые ботинки, он подобрал под себя, так что не мешал редким прохожим сворачивать с набережной канала на мост Риальто. Лицо его украшала белая карнавальная маска. Из-под светлой, сильно испачканной куртки виднелась голая грудь. Длинные русые кудри, падающие на плечи, были темны от короткого предрассветного ливня, пролившегося над Венецией и смывшего все хмельные следы карнавала. О дожде сейчас не напоминало почти ничто – город был необычайно тих, чист и пуст. А может, казался таким после десяти дней карнавального безумия.
–. Обрати внимание, – говорила маленькая американка с ярко-голубыми глазами своему спутнику. – Город вымер. Я не узнаю Венецию!
– Ты ее тут же узнаешь, как только покажут счет в гостинице, – буркнул он в ответ, борясь с одолевающей его зевотой. – Я сдохну, если не выпью кофе… Голова раскалывается!
– Не надо было пить то скверное вино, – упрекнула его девушка. – Мне тоже нехорошо… Смотри, вот еще одному не повезло!
Она кивнула на мужчину, сидевшего у парапета.
– Жертва пищевого отравления, – хладнокровно заметил ее знакомый. – Слушай, этот тип отморозит себе одно место, если не пойдет спать к себе в отель. Давай-ка разбудим его.
– Синьор! – Девушка осторожно склонилась над мужчиной. – Вставайте, очень холодно! Ричард, он меня не слышит…
Парень склонился и потряс мужчину за плечо. Что-то, видимо, не понравилось Ричарду, потому что он тут же отдернул руку.
– Слушай, Сюзан, синьор-то совсем ледяной.
– Замерз? – сострадательно спросила девушка. – Конечно, никому из этих венецианцев и в голову не пришло поинтересоваться, что с ним такое. Он ведь не итальянец?
– Не знаю, – ответил парень. – Эй, друг, вставай!
– Мне страшно! – взвизгнула девушка. – Ричард, сними с него маску.
– За это можно схлопотать по морде, – заметил тот, но все же протянул руку и осторожно взялся за низ белой маски. Не встретив со стороны мужчины сопротивления, Ричард продолжил начатое дело и сдвинул маску ему на лоб. Глазам американцев открылось лицо, почти такое же бледное, как маска, которая его закрывала. Самыми яркими местами на этом лице оказались круги под закрытыми глазами – темные, почти черные. Все же остальное – щеки, губы, опущенные веки – было ослепительно-бледным и совершенно неподвижным.
Что с ним? – сдавленным голосом спросила девушка. – Ричард, позовем кого-нибудь. Нет, не трогай его! – остановила она движение приятеля, который попытался растолкать незнакомца. – Ричард, пойдем поищем кого-нибудь! Врача, карабинера! Все равно!
Внезапно раздалась итальянская речь, и оба резко обернулись.
Перед ними стоял карабинер, неизвестно какими судьбами оказавшийся этим утром возле моста Риальто. Ни парень, ни девушка не видели за время карнавала ни одного представителя итальянского правопорядка и уже успели вообще забыть о том, что таковые существуют, поэтому появление карабинера их ошеломило. Но тут же они вспомнили, что карнавал как-никак кончился и обыденный жизненный уклад вступил в свои права.
Первым пришел в себя парень. Он решительно указал на незнакомца и произнес:
– Вот!
Карабинер и сам уже видел, что «вот», и потому дальнейших разъяснений не потребовал. Он наклонился и сделал несколько легких хлопков по щекам мужчины. От этих манипуляций голова последнего упала на грудь, и стало ясно, что в горизонтальном положении незнакомец чувствует себя уверенней. Он упал.
Девушка вскрикнула. Парень обернулся и обнаружил присутствие еще нескольких зрителей, которые стояли поодаль и оживленно переговаривались, показывая пальцами на тело у парапета. Карабинер нехорошо посмотрел на американцев.
– Он не с нами, – на ломаном итальянском принялся объяснять Ричард. – Он был здесь, когда мы пришли.
Рядом возник еще один карабинер. Представители закона обменялись оживленными репликами, после чего первый принялся вызывать по рации какого-то Джулиано, а второй сделал попытку отогнать любопытных, которые уже приблизились к парапету на расстояние нескольких шагов.
– Виа! Виа! – прокричал он.
Американцы старательно прислушивались к тому, что говорили между собой полицейские, пока им не удалось разобрать слово, повторявшееся чаще всего. «Морто!» – говорил карабинер в рацию. «Морто!» – отгонял зевак его товарищ. «Морто! Морто!» – слышалось в толпе. Парень сжал руку своей подруги.
– Сюзан, он мертв, – пробормотал он. – Вот тебе и каникулы, мама миа!
– Нам вечером улетать! – испугалась та. – Они ведь не задержат нас, Ричард?! Какой ужас!
А по Канале-Гранде уже приближались, рассекая тяжелую серую воду, два полицейских катера. Девушка плотнее запахнулась в куртку и притихла.
Американцев не задержали. Час спустя они уже сидели в кафе на площади Сан-Марко и уныло пили утренний кофе. Синее небо над лагуной постепенно затягивалось плотными облаками. Резкий февральский ветер катал по площади остатки карнавального хлама – маски, серпантин, разноцветный бумажный мусор. Еще через полчаса снова хлынул ливень, но американцев в кафе уже не было. Они ушли упаковывать чемоданы.
А мужчина, найденный рядом с мостом Риальто у Немецкого склада тем утром, 16 февраля, лежал в полицейском участке и с терпеливостью, свойственной всем мертвецам, ожидал, когда установят его личность. Личность довольно скоро была определена, что, однако, никого особенно не порадовало.
– Русский! – с досадой произнес комиссар Арицци, вбрасывая в рот сигарету и шаря по столу в поисках зажигалки. – Этого мне только не хватало… Пусть им занимается Интерпол!
– Мы все хотим того же, комиссар! – фамильярно заметил его помощник Нино. – Но Интерпол пальцем не пошевелит, пока не будет доказано, что парень – международный преступник. Помнишь, мы пытались спихнуть им голландца?
Напоминание о голландце не улучшило настроение комиссара. Карнавал прошел для него невесело – за десять дней пришлось удостовериться в том, что жена окончательно потеряла к нему интерес. Сейчас он больше всего хотел знать, к кому она этот интерес обрела, но возможности выяснить это пока не представлялось. Русский турист волновал его очень мало.
– Вот, комиссар, что говорит Джакометти. – Нино постучал согнутым пальцем по листку бумаги. – Парня звали Демин…
– Ужасно, – отметил комиссар, исчезая в клубах дыма. – Это имя или фамилия?
– Кто их знает? – вздохнул Нино. – Нет, вроде фамилия. А имя – Ар-ка-дий…
Что он тут делал? – спросил Арицци, проникаясь ненавистью к обладателю заковыристого имени, ворвавшемуся в его личную жизнь в мирное февральское утро. – Турист, конечно?
– Вот и нет, комиссар. – Нино провел пальцем по листку. – Джакометти говорит, работал у него в мастерской, ну, знаешь, у Палаццо-Грасси.
– У меня нет монет, чтобы заказывать маски у Палаццо-Грасси, – не совсем впопад ответил комиссар, тщетно пытаясь вспомнить, что именно сказала ему жена ночью. «Ты мне надоел»? «Хватит издеваться надо мной»? «Нам нужно развестись»? «Это невозможно переносить, – подумал комиссар. – Фульвия сошла с ума этой зимой, но я ее вылечу… Узнать бы только, кто у нее завелся…»
А Нино тем временем продолжал:
– Парень приехал месяц назад из России, чтобы научиться делать карнавальные маски. Приспичило ему, видишь ли…
– Да? – рассеянно откликнулся Арицца. – В другое время не мог приехать?
– Джакометти говорит, парень хорошо поработал. – Нино рассматривал листок. – Сделал несколько статуй и послал их своему заказчику в Россию. Претензий он к русскому не имеет. Очень удивился, когда узнал, что с ним случилось. Говорит, парень собирался домой.
– Он немножко опоздал, – пробурчал комиссар, постепенно собираясь с мыслями. – Слушай, Нино, пусть Джакометти явится сюда часам к двум, когда станет ясно, что стряслось с парнем.
– Я и сейчас скажу, комиссар. – Нино скривился. – Страшно смотреть, клянусь, все руки в синяках, вот отсюда досюда…
Арицци поморщился и кивнул.
– Наркотики, ребенку ясно, – подтвердил он. – Ну, если только выяснится, что он ими приторговывал во время карнавала, – прощай, русский! Им займется Интерпол!
– Хорошо, комиссар. – Нино закурил и взял в руку телефонную трубку. – Я звоню Джакометти и приглашаю его к двум часам.
– Будь вежлив, – предупредил Арицци. – Нет ничего хуже, чем иметь дело с аристократами. Смотри не нажимай на него… Если будет нужно, я найду, через кого его прощупать.
Когда Луиджи Джакометти, хозяин крупнейшей в Венеции мастерской по изготовлению карнавальных масок, явился в комиссариат, эксперт уже дал предварительное заключение.
– Он умер от слишком большой дозы некачественного наркотика, – сообщил комиссар вызванному свидетелю, закуривая десятую за день сигарету. Жена до сих пор не позвонила ему, и он все больше убеждался в том, что ока и не позвонит. – Демин этой ночью наширялся так, что впору трем наркоманам сразу.
Джакометти – полный, очень бледный человек с оплывшим лицом – кивнул, не сводя с комиссара сонных водянистых глаз. Глаза были того же цвета, что лагуна в феврале – серо-синие, нечистого оттенка и такие же холодные. Комиссар, слушая его тяжелое, прерывистое дыхание, подумал, что человек этот очень болен и ему стоит уехать из Венеции. «Нам всем стоит уехать, – малодушно заключил он, опять вспомнив ночной разговор с женой, но заставил себя переключиться. – Во сколько обошелся ему этот костюм?»
– Вы знали, что Демин кололся? – в упор спросил Арицци.
Джакометти медленно кивнул.
– Да, знал, – просвистел он своим ненатуральным, игрушечным голосом. – Русский кололся каждый день, но притом работал как зверь. Меня не касается эта история, комиссар.
– Конечно, – согласился тот. – Меня тоже. – Джакометти на миг прикрыл глаза, и комиссар понял, что он разозлился. Однако хозяин мастерской ничем этого не выдал. Напротив, заговорил еще спокойней.
– У меня обучаются десятки скульпторов в год, – свистел и задыхался он. – Из всех стран. Из Америки, из Китая, из Японии, из Скандинавии… У меня обучались и русские. Он заранее написал письмо, мы договорились об оплате за обучение и практику. Он сам выбрал пору карнавала.
– Странное время, так ведь? – подхватил комиссар. – Чему он мог научиться, когда мастерская завалена заказами и времени в обрез?
Джакометти пожал плечами и медленно вытащил из кармана шелковый цветастый платок. Методично отер им щеки и шею и возвел к потолку синие глаза.
– Я даром денег с него не брал, – снова засвистел он. – Русский научился всему, чему хотел. Я предлагал остаться на некоторый срок после карнавала, чтобы закрепить навыки, но он отказался.
– Обучение влетело в копеечку, а? – Арицци растянул губы в улыбке. – Сколько он заплатил?
– Три с половиной тысячи долларов, – скромно отозвался Джакометти. – Месяц обучения в мастерской. Практика. Диплом, все, что полагается. Он знал, зачем ему это нужно, не так ли? Я не заставлял его приезжать сюда, верно? Я поздно узнал о том, что он наркоман, а то бы не согласился принять его даже на три дня… Что поделаешь?
На лице Джакометти появилось нечто похожее на улыбку, но комиссар не был уверен, так ли это на самом деле.
– Мне очень жаль, – продолжил хозяин мастерской. – Надеюсь, все обойдется без последствий.
– Без последствий уже не обойдется, – мрачно возразил комиссар. – Он иностранец.
– Я понимаю, – вкрадчиво протянул Джакометти. – Я имел в виду репутацию мастерской. Нельзя ли не упоминать ее в прессе?
– Пока я не собираюсь ничего упоминать в прессе, – заявил Арицци. – Нино, ты переписал?
– Да, комиссар, – официально отозвался тот, выглядывая из соседней комнаты и показывая ему бумаги. – Все данные на Демина, да упокоит Мадонна его душу… У него хотя бы не было детей.
Джакометти сохранял непроницаемое выражение лица, комиссар же уточнил:
– Жена была?
– Да, есть жена, и даже не с таким ужасным именем, – отозвался Нино. – Алла. Вполне съедобно.
– Сообщите жене, пожалуйста, – оживился Джакометти. – Я совершенно не знаю, что ей сказать. Кроме того, я ведь не обязан это делать, верно? Разговор с Петербургом стоит недешево…
– Мы сообщим, – кивнул Арицци. – Скажите, Демин имел друзей такого же пошиба? В вашей мастерской или еще где-нибудь?
– Что вы имеете в виду? – отозвался Джакометти, неприязненно глядя на него.
– Наркоманов я имею в виду. – Комиссар терял терпение. Нино весело подмигнул ему из соседней комнаты, но тому уже трудно было сдержаться. – Неужели вы не замечали, с кем он проводит время? У кого покупает наркотики?
Джакометти оскорбленно выпрямился на стуле.
– Я не нанимался следить за наркоманами, – свистнул он возмущенно. – Если русский и сошелся с кем-то, то не у меня. Я не держу у себя гадости. Спрашивайте у какой-нибудь из этих шлюх мужского пола, что шляются по Сан-Марко!
– Так он из этих?! – не выдержав, встрял Нино. – Вы уверены?
– Я, юноша, уверен только в том, что не стоит искать наркотики у меня в мастерской. Подумать только! Слава Венеции! Традиции трех веков! Меня знают во всем мире, и никто не смеет сомневаться в моей непричастности к таким гадостям!
– Прошу вас, успокойтесь, – миролюбиво произнес комиссар. – Нино, пойди погуляй! Никто не говорит, что наркотики могли покупаться у вас в мастерской. Более того, я абсолютно уверен в вашей непричастности ко всему случившемуся. Парень погиб из-за собственной глупости и вы тут ни при чем! Я только хотел бы узнать, у кого он мог приобрести некачественный наркотик и с кем проводил время весь этот месяц…
– Значит, хотите опросить моих работников? – Джакометти сменил гневный тон на усталый. – Пожалуйста, только подъезжайте к концу рабочего дня, у нас еще несколько заказов.
– Заказы? – удивился Арицци. – Но ведь карнавал уже кончился?
– Многие хотят увезти маски на память, – пояснил хозяин мастерской. – Я не допущу, чтобы заказ был сорван. Мне довольно того, что случилось. Люди станут болтать об этом целый день, а работать будет некому. Очень прошу, не тревожьте их сегодня.
– Хорошо, постараемся, – ответил комиссар, едва сдерживаясь. – Если дело позволит. Но предупреждаю вас, если окажется, что парень торговал наркотиками, огласки не избежать. Вами станет заниматься Интерпол, а им-то не стоит рассказывать про венецианскую славу! Что касается меня… – Комиссар сделал паузу и перевел дух. – Как всякому венецианцу, мне прекрасно известно, какое значение имеет ваша мастерская. Прошу извинить.
Джакометти молча поднялся и вышел, опираясь на толстую вызолоченную палку весьма карнавального вида, совершенно не вязавшуюся с его безупречным голубоватым костюмом.
«Этот полутруп одевается у Версаче, – подумал комиссар. – А Фульвию я убью!»
В мастерскую они наведались поздно вечером. Весь персонал был еще там, как и обещал Джакометти. Шесть мастеров, девять подмастерьев и один уборщик безмолвно взирали на полицейских, которые также безмолвно оглядывали помещение мастерской.
– Я в нокауте, комиссар, – прошептал Нино. – Какие рожи!
При этом он имел в виду не персонал, а слепки с масок, в изобилии украшавшие стены и грудами наваленные на столах. Мастерская размещалась в полуподвале, и здесь ощутимо чувствовалась сырость. Арицци закурил, не спросив разрешения, и перевел взгляд на один из столов, который, по-видимому, недавно был очищен от картона и гипса. На этом столе стояла черная дорожная сумка, а на сумке – пара мужских ботинок.
– Его вещи, – сказал один из мастеров, встретив взгляд комиссара. – Все, что он оставил.
– Где они были? – спросил Арицци, не вынимая сигареты изо рта.
– В его комнате, – пояснил мастер. – В комнате рядом с мастерской, где он жил.
Комиссар обернулся к Джакометти.
– Да, он жил тут же, – кивнул тот. – Как и все, кто приезжает на обучение. Мы могли бы их расселить и в другом здании, но там часто не бывает воды. Здесь, по крайней мере, он мог помыться.
– Если хотел, – отозвался кто-то, и комиссар отыскал говорившего глазами.
– Что это значит? – спросил он. – Русский что же, не мылся?
– Он даже не всегда ел, – продолжал молодой подмастерье. – Ему нужны были только наркотики, больше ничего.
– Все об этом знали? – уточнил Арицци.
– Об этом трудно было не знать. – Парень пожал плечами. – Он ведь мог колоться у всех на глазах.
– И тем не менее работал? – удивился комиссар.
– Да… Работал… – ответил ему дружный хор голосов.
– А где его работы? – Комиссар огляделся по сторонам. – Он делал что-то в таком же роде?
– В таком же роде ему было не нужно, – пояснил мастер. – Он делал гротескные скульптуры, если знаете, что это такое.
Комиссар нахмурился.
– Это что-то вроде вот таких штук, – пришел ему на помощь Нино. Он указал на небольшую статую, изображавшую странное существо, с птичьим клювом, львиными лапами и крокодильим хвостом. Остальные части тела тоже были позаимствованы у разных животных, но Арицци не смог бы сказать, у каких именно.
– Русский приехал в Венецию, чтобы обучиться делать что-то подобное? – спросил он после некоторого раздумья. – Ему необходимо было именно это?
– Наши понятия о прекрасном не всегда совпадают с понятиями о нем других людей, – вежливо заметил ему Джакометти. – Вы, как истинный венецианец, понимаете красоту карнавальной маски, даже уродливой. Это у вас в крови. Подобные же статуи не являются собственно венецианскими, но что делать? – Он развел руками. – Именно они пользуются огромным спросом в качестве сувениров. Мы изготавливаем их едва ли не в большем количестве, чем сами маски. Венецианцы их не покупают… – Он тонко улыбнулся. – Это для туристов.
– Понятно, – ответил комиссар, не отводя глаз от статуи. – О вкусах не спорят. И много он сделал таких вот работ?