– По идее всего этого вообще не бывает, – резонно возразил Гризли. – Не ломать же голову над каждой ерундой?
– А над чем ты ломаешь её, родной? Ты бы свои мускулы так же берёг от перегрузок. Крутарь!
– Можно подумать, ты – овечка, – огрызнулся тот. – Честно сказать, не ожидал.
– Чего?
– Ты ведь за всю ездку даже не сдрейфил ни разу.
– Это я-то? – усмехнулся Вадим.
– По крайней мере, не запаниковал. Ни одного неверного шага – как у того компа. А ведь поначалу любой может сорваться.
– И что? Да, я не овца, но ведь и не хищник, как вы. Или к вам больше подходит – «паразиты»?
– Но-но!..
– Это зоологический термин, расслабься… У вас, крутарей, и впрямь больше сил, чем у прочих, но ведь агрессивности тоже? Так вы утверждаетесь: через насилие, через подавление других. В каждом из вас живёт зверь, которому он служит, которого ублажает, – как в остальных доминируют овцы, более всего нуждающиеся в гарантированной кормёжке и тёплом хлеве. А вот я не служу никому.
– И радуйся, – буркнул Гризли. – Подумаешь, никому он не служит! Между прочим, я тоже подчиняюсь одному Брону.
– Н-да, – разочарованно заметил Вадим, – это я увлёкся. Действительно, что тебе до абстракций? Скукотища! Ты ж у нас практик, верно?
Оба замолчали, каждый вернулся к своим делам и мыслям, благо обстановка располагала.
Так что там насчёт пространственных поворотов на тивишном экране? – спросил себя Вадим. Недаром же он показался похожим на мысле-оболочку! Правда, ею отражаются лишь тонкие, ментальные поля, а вот экран явно способен на большее, охватывая весь материальный спектр: от сих полей до вещества. Как и Бугор, кстати, – это их роднит. Разница в масштабе. Но там разворот уносит в неясную даль, а что делается здесь?
В конце концов, бог с тем, как устроена сама вставка, – но вот откуда берутся видения и как пересылаются? Не по тивишным же кабелям? И не по воздуху – эдак никаких мощностей не хватит, да и я бы почувствовал. Сигнал будто рождается в самой вставке, а затем проецируется на экран, изливаясь невидимым светом. Рождаться в такой крохе он не может, это было бы полным абсурдом, – значит… Подпространственный пробой? Господа, поздравляю! Крайности вправду смыкаются: примитивнейшая передача по проводам, при почти полном забвении эфира, – и тут же, рядом, мгновенная, беспомеховая, всепроникающая связь, годная даже для телепатем. И кто этим потчует – нас, прочих?
– Пора выбираться, – неожиданно сказал Гризли. – Видишь тот дубище? Правь на него.
– А подкрепляться ещё не пора? – проворчал Вадим, однако машину повернул.
Дуб и впрямь оказался приметным: неохватный, кряжистый, с могучими разлапистыми ветвями, смахивавшими на стволы. Миновав бывший берег, заметный лишь благодаря подступившим к нему деревьям, в большинстве мёртвым и даже успевшим прогнить, они поплыли дальше, петляя меж стволов и старательно избегая предательских топей, смыкавшихся вокруг реки, – где бэтрик мог завязнуть надолго. Потом, когда днище стало цепляться за коряги, наконец выбрались на сушу – хотя сушей этот пропитанный влагой грунт можно было назвать с большой натяжкой. По счастью, выжившая в такой сырости трава ещё как-то скрепляла поверхность, и бэтрик катил по ней довольно уверенно, лишь иногда шины проскальзывали на глинистых плешах. Даже следов за ним не оставалось – во всяком случае, их вряд ли удалось бы разглядеть с воздуха.
Добравшись до дуба, бэтрик остановился. Вблизи дерево выглядело ещё громадней, обхватом ствола соперничая с небольшой башней, а размахом кроны не уступая многим храмовым куполам. Как видно, жилось ему здесь вольготней, чем прочим породам, и к погодным перепадам он оказался терпимей. Неудивительно – с такой-то корой и такими корнями.
– Ну, партнёр, на выход! – распорядился Гризли, сам же показывая пример (следуя коему, Вадим не забыл прихватить убойник). Спрыгнув на хлюпающую землю, они обогнули бэтр, распахнули дверцы кузова. Затем, подмигнув Вадиму, крутарь коснулся корявой коры, и в дубе открылось просторное дупло, замаскированное искусно пригнанной крышкой. Впрочем, за ней ещё обнаружилась стальная дверь с номерным замком, как у сейфа.
– Что ли, тайник? – поинтересовался Вадим. – Вроде перевалочной базы, да?
– Подальше положишь, поближе возьмёшь, – назидательно молвил Гризли. – Мы уже наследили на всём пути – почём знать, кто рванёт нам наперехват в следующий раз? Тут товар будет целей, да и нам проще улепётывать налегке. А за ним кто-нибудь как-нибудь смотается тёмной ночью… Отвернись-ка, – предложил он вдруг. – К чему лишние знания, верно?
Пожав плечами, Вадим отошёл в сторону, с любопытством озирая окрестности. Спустя минуту напарник окликнул его, и вдвоём они споро перекидали в распахнутый зев большую часть тюков, оставив в кузове лишь несколько – видимо, образцы.
– Ну вот, – удовлетворённо произнёс Гризли, готовясь захлопнуть дверцу, – теперь можно и домой.
– Стоять! – внезапно шикнул Вадим, твёрдой рукой направив на него огнестрел. – Замри, понял!..
Верзила оцепенел, уставясь на Вадима в полной растерянности, даже слегка отвесив челюсть. Выбросив свободную руку, тот зацепил напарника за толстую шею и с силой рванул в сторону, сразу выстрелив. Гризли шатнулся к бэтру, а прогрохотавший вплотную заряд угодил в длинное смоляное тело, уже налетавшее на них, будто гигантское копьё, пущенное великанской рукой. Выстрел не остановил тварь, однако сбил ей прицел, и она врезалась в вездеход, исторгнув из него протяжный звон, словно из колокола. Но тут же вскинулась над землёй снова – упругими блестящими кольцами, на миг окаменев. Вадим опять выстрелил, и почти разом грянул убойник Гризли. Сдвоенный удар опрокинул гада в лужу, фонтаном взметнулись яростные брызги – и всё кончилось. Только ещё какое-то время колыхалась вода, укрывшая молниеносного хищника – кажется, таки крепко подраненного.
– Что это было? – спросил Гризли, угрожающе раздувая ноздри. – Похоже на удава, да?
– Скорее на питона, – возразил Вадим. – Судя по всему, он не душит добычу, а пробивает насквозь – вроде тех «торпед». Видишь? – он кивнул на бэтрик, ни за что схлопотавший приличную вмятину. – Помог бы тебе скафандр, как же! Этот прыгун нанизал бы на себя, будто на шампур.
– Догнать бы его, а? Добить… Это ж какой трофей!
– Как бы он сам кого не добил: он не такой мёртвый, как ты думаешь. Мало тебе приключений?
– Ну и перешугал ты меня! – качая головой, признался верзила. – Ни фига себе, думаю, – кому ж тогда верить?
– Сдались мне ваши сокровища! – фыркнул Вадим. – Нашёл, называется, Али-бабу, экспроприатора экспроприаторов! Ладно, давай убираться, пока опять чего-нибудь не стряслось. Всё-таки поспешил я расслабиться и едва не проворонил этого гада.
– Да уж, теперь я твой должник!
– Засохни, Михей, ничем ты мне не обязан, – отмахнулся Вадим. – Опоздай я с выстрелом, обоим была бы крышка.
– Это-то ещё как сказать…
– Тебя опять понесло? – оборвал Вадим, морщась от неловкости: не хватало угодить в спасители. – Шевелись!
Двинув убойник за спину, Гризли наконец захлопнул дверцу тайника, затем тщательно приладил крышку и следом за Вадимом забрался в кабину.
– А что, толстый, – с улыбкой поинтересовался тот, – всё-таки «пора подкрепиться»?
– Ну дык, – подтвердил здоровяк. – После такого потрясения! – И очередной раз запустил руки в холодильник.
Аккуратно, чтобы не оставлять возле дуба лишних следов, Вадим стронул машину с места и направил к ближайшей просеке, заранее представляя, какая дорожка его ожидает. И уж та не разочаровала – только и радости, что теперь эти разжижённые колдобины они одолевали при свете. Моторы взрёвывали, бэтрик мотало, руль своевольничал, а Вадим ещё пытался слушать окрестности – хоть с опозданием, но спохватившись.
Как выяснилось, не зря. По нервам резануло враждебностью – стремительно нарастающей, взведённой точно курок, но, к счастью, ещё не увидевшей цели. Поймав направление, Вадим рванул вездеход к зарослям, всем корпусом вламываясь в переплетение веток, под защиту нависших крон, – и тут же вырубил двигатель.
– Сверху, – предупредил он напарника. – Сейчас!
А сам уже нацеливал в небо одну из камер, предусмотрительно включив запись. В следующую секунду поперёк бледно-голубой, будто выцветшей полосы, виднеющейся меж деревьями, мелькнула узкая чёрная тень, скользившая над самыми вершинами.
– Вот и «ворон» пожаловал, – прошептал Вадим. – Как же без него!
Шум вертолёта, и без того едва слышный, растворялся в шорохе листьев, однако безотказным своим чутьём Вадим различал, как отдаляется эта пугающая враждебность – холодная и отточенная, словно клинок, не похожая ни на что, подслушанное прежде. Какая жалость, что я принимаю лишь ощущения! – посетовал Вадим. Насколько прояснилась бы картинка, если бы к ним добавились мысли. А теперь гадай, кто управлял «вороном» ночью, а кто – сейчас, и откуда, собственно, такая разница. Вообще, тот ли это «ворон»?
– Не было печали, – проворчал сверху Гризли. – Ещё эти летающие мельницы… Не знаешь, кто там?
– Откуда? – откликнулся Вадим. – Последняя надежда была – на вас.
– Раньше они в лесу не возникали. Во всяком разе, днём.
– А ночью и по городу шастают. Я называю их «воронами».
– А-а, так это ты про них вякал? – неожиданно вспомнил Гризли. – Мне Брон чего-то рассказывал. Хотя и он мало знает.
– «К чему лишние знания», верно? Ибо умножают они печаль. Без них спокойней.
– Ладно тебе! – Гризли с хрустом, от души потянулся. – Поехали, что ли?
– Что ли, да.
– Дорогу-то знаешь?
– Это – забота бортокомпа.
Вадим высвободил бэтрик из мешанины веток и снова принялся месить вязкую грязь, стараясь всё же выбирать участки посуше. Впрочем, просека скоро кончилась, упёршись в большую поляну, плавно вздымавшуюся к каменистому центру, где под прикрытием разлапистых елей угнездилось добротное сооружение, издали похожее на гроздь валунов. Или на неприступный бетонный блокгауз с круговым обстрелом, немалым гарнизоном и разветвлёнными подземными коммуникациями. Второе, кстати, оказалось верным – за исключением гарнизона.
2. Хозяин пришёл
Когда бэтрик подкатил к массивным воротам, навстречу вышел единственный мужик, в кожаных одёжах и при бороде, держа наготове убойник – такой же, как у них. По его бокам утробно ворчали два кавказских волкодава, будто заимствованные с племенной выставки, а из каменной бойницы на бэтрик нацеливался второй ствол, помощней первого, – видимо, гранамёт.
– Здорово, Михалыч! – весело рявкнул Гризли. – Принимай, что ли, постояльцев? Нам перекантоваться до темноты.
Вглядевшись внутрь гнезда, бородач кивнул, прикрикнул на псов и пошёл открывать ворота. Вездеход осторожно протиснулся под низкий бетонный свод, почти уткнувшись в дальнюю стену, и с облегчением умолк, наконец дождавшись передышки. Ворота сразу захлопнулись.
С не меньшей готовностью экипаж выбрался наружу и, миновав стальную дверь, по узенькой лесенке поднялся в комнату, на удивление уютную и опрятную, с забавными картинками по стенам и аккуратными половичками на гладком паркетном полу, с нарядной скатертью поверх просторного стола и трогательными фарфоровыми статуэтками на многих полках (слоников, правда, не было). А с чердака навстречу гостям уже спускался гранамётчик в обтягивающих кожаных брюках и кожаной куртке – вернее, гранамётчица, что, в общем, бросалось в глаза сразу. Лицо у неё было простеньким, но милым и ясным, фигура – ладная, гибкая и крепкая, однако тонкой кости, будто у городской. И, как положено, роскошная русая коса до копчика. Стеснительно улыбаясь, девушка поставила гранамёт в угол и потупилась, прислонившись спиною к стене.
– Привет, Оксанка! – добродушно пророкотал Гризли. – Чем кормить-то будешь?
– А борщом, – застенчиво ответила та.
– Хохляцким, что ли, с фасолью?
– Yes.
– И вегетарианским?
– Почему? – удивилась она.
– А у меня напарник чокнутый: мясо ни под каким видом! – Здоровяк хохотнул. – Кстати, знакомься – зовут Вадим. Парень, в общем, ничего, только староват для тебя. Вот погоди, в следующий раз привезу такого женишка – пальчики оближешь! – Он снова загоготал, очень довольный, что вогнал девушку в краску, и добавил: – Себе, не ему.
– Да ну тебя! – Оксана неуверенно протянула Вадиму узкую жёсткую ладонь, сочувственно спросила: – Вы вправду вегетарианец?
– К несчастью, – подтвердил он. – Вы не волнуйтесь, я не голоден.
– Ну как же, так нельзя! – заволновалась хозяйка.
В этот момент в комнату вступил бородач. Оказался он высок и плотен, а ликом суров, но не стар – пожалуй, не старше Вадима. Цепким взглядом он обежал всех троих, чуть задержавшись на Вадиме, затем сдержанно кивнул и бесшумно прошёл к столу, не выпуская из руки огнестрел. Вряд ли он опасался гостей – просто вошло в привычку.
– Михалыч, жрать давай, – по-свойски потребовал Гризли. – Не боись: своё оставим тебе – вам на месяц хватит!
– Это как водится, – с прохладцей согласился хозяин. – Оксанка, накрывай.
Голос у него оказался глуховатым и не слишком внятным, будто бородач не часто его упражнял. А вот у девушки дикция была на удивление – разве только слегка растягивала гласные, словно для пущей напевности. Как же, интересно, они общаются?
– Что в городе? – спросил Михалыч без особого интереса, будто для приличия. – Саввку ещё не сбросили?
– Ага, дождёшься, – хмыкнул Гризли. – Кому сбрасывать-то?
– Уж найдётся кому. А за вас принялись или как?
– Это кто же? – сразу насторожился крутарь. – Михалыч, ты воду-то не мути, говори толком! Знаешь чего-нибудь?
– Может, знаю, а может – догадываюсь. Тебе как лучше?
– Ну, пошёл сыпать загадками! – безнадёжно махнул рукой Гризли. – И охота тебе подпускать туману? Ведь слова не скажешь в простоте!
– А слушать надо уметь, – усмехнулся хозяин. – Вон твой приятель – больше молчит да приглядывается, хотя и сам мог бы многое рассказать.
Неожиданно Гризли рассмеялся.
– Ну, ребята, вдвоём вам не будет скучно! – заметил он. – Колдун колдуна…
В комнату впорхнула Оксанка, водрузила на стол дымящуюся кастрюлю и стала сноровисто распределять по тарелкам благоухающую жижу – отменно красных тонов. Добравшись до Вадима, запнулась и посмотрела на него с сомнением.
– Только не кладите мяса, – улыбнулся он. – Бульон я как-нибудь сдюжу. Уж очень аппетитно пахнет!
Обрадовавшись, девушка и ему налила до краёв, затем быстренько сгоняла за обязательными сметаной и хлебом и тоже подсела к столу. Мяса, Вадим заметил, она не положила и в свою тарелку, будто устыдившись. Обратил на это внимание и Михалыч.
– Похоже, вы с Оксанкой быстро споётесь, – сказал он, глядя на Вадима в упор. – Она тоже к зверятам неровно дышит.
– А как насчёт людей? – Вадим кивнул на гранамёт.
– До сих пор не знаю, сумеет ли выстрелить, – ответил хозяин. – Даже чтобы спасти меня – родителя любимого, хоча вредного.
Вадим пожал плечами, неожиданно увлёкшись борщом: давненько он такого не пробовал. А рядом вовсю наворачивал Гризли, орудуя ложкой будто черпальщик.
– Проку от него, конечно, чуть, – заявил он, первым опорожнив тарелку, – но до че вкусно! Какая невеста пропадает – а, Михалыч?
– Не про твою честь, – отрезал тот. – Подлить ещё?
– А то!
Справившись со второй порцией, Гризли тут же сладостно раззевался и вскоре, не дожидаясь чая, убрался в соседнюю комнату, провалившись в сон, кажется, раньше, чем обрушился на кушетку.
– И пусть себе дрыхнет, – сказал Михалыч, пока Оксанка убирала со стола, – Невредный парень, однако крутарь. А ты-то как к ним угодил, мил человек?
– Вы не перебарщиваете с просторечиями? – сухо поинтересовался Вадим. – Эдакий дедушка из глубинки! – (Хозяин усмехнулся.) – Вы же городской, верно? А образование, надо полагать, высшее. И годков вам не более полусотни. Стало быть, на «Михалыча» не тянете – при всём моём к вам почтении.
– Вот, Оксанка, – с той же неопределённой усмешкой заговорил тот, – каков наш гость: молчал да приглядывался, прислушивался да на ус мотал – а потом ка-ак выдал, будто под дых врезал! Учись у умных людей. – Неожиданно бородач свистнул, и в комнату вступили оба здоровенных пса, похожие на молодых медведей. Насторожённо ворча, они приблизились к Вадиму, долго принюхивались, словно старались запомнить, – тот наблюдал за зверюгами с любопытством – затем разом утихли и с полным доверием улеглись к его ногам.
– Это что, тест? – предположил Вадим, в две руки почёсывая лохмачей за ушами. – И что же он доказал – что моя симпатия к «зверятам» взаимна?
– Не только это и не столько, – сказал хозяин. – Моих полуприручённых пёсиков трудно обмануть: они чуют зверей за версту – любых зверей, как бы глубоко те ни прятались.
– Даже внутри людей, верно?
– Даже в нелюдях, – хмыкнул Михалыч, и не понять было, шутит он или намекает на что. – А ведь почти во всех живут звери, только у каждого – свой. И мои волкодавы отлично различают, кого из них можно погонять, будто зайца, а с кем придётся грызться в клочья, точно с волком или с медведем…
– Потому и держите их подальше от Гризли? – со смешком вставил Вадим.
– …а от кого следует улепётывать со всех ног, как от заведшихся здесь страшил, коим любой нормальный зверюга на один зуб, – невозмутимо заключил бородач.
– А как они относятся к вам?
– Скажем, признают во мне вожака – и только.
– А кого обнаружили во мне? – не отставал Вадим.
– В том и суть, что никого, – если не считать тебя самого. Либо твой зверь хорошо прячется, либо слишком мал и немощен, чтобы принимать в расчёт. А может, вовсе помер.
– Ох, вряд ли, – покаянно вздохнул Вадим, качая головой. – Столько хлопот с ним!
– И всё-таки здесь решаешь ты – в отличие от почти всех.
– Даже от вас?