– Ох, вряд ли, – покаянно вздохнул Вадим, качая головой. – Столько хлопот с ним!
– И всё-таки здесь решаешь ты – в отличие от почти всех.
– Даже от вас?
– Проверяешь на гонор? – усмехнулся хозяин. – Мой-то зверь силён и горделив, хотя не злобен. И я могу подчинять многих – кто слабее.
– И подчиняться другим?
– В том и беда: зверь – он и есть зверь.
Подняв руку, словно школьница, Оксанка спросила:
– Можно за чаем сходить?
– А кто тебя не пускает? – удивился отец.
– Так интересно же! Вдруг чего пропущу?
– Ты пропустишь, как же! – Он насмешливо фыркнул. – Вот же ведьмяно семя, эти женщины, – даже лучшие из них.
– Может, без этого им не стать лучшими? – предположил Вадим. – Какая ж это женщина, если не ведьма?
– Может, и так, – согласился Михалыч. – Ты вон во всякой твари видишь родича, и твари это чуют. Но у женщин родство с ними куда ближе, потому общий язык находят быстрей. Зато и каждой ведьме нужен в жизни якорёк, чтобы самой не заделаться тварью. И якорёк нужен среди людей – я-то, со своим зверюгой, не слишком подхожу.
– «Не шибко», – машинально поправил Вадим. – Так ближе по стилю.
– Ну уж, ты в самые-то мохначи меня не записывай, – ухмыльнулся бородач. – Всё же в тивишник иногда поглядываем – было где нахвататься.
– И нормально берёт? – заинтересовался Вадим. – Ну да, вы ж его днём смотрите!.. Что-то неладно там, вам не кажется?
– Тоже чуешь чужие заклятья? – посерьёзнев, спросил Михалыч. – Прав ты: на весь город наброшена паутина. А знаешь, кто сии колдуны?
– Ну, теперь вас занесло в мистическую терминологию! – Вадим терпеливо вздохнул. – И кто, если не секрет?
– Знал бы – сказал, – ответил Михалыч. – С таким секретом долго не живут… А что, очень хочешь дознаться? За этим и на Бугор ездил?
– За этим тоже.
– И каково там?
– «Занавес» что надо, только из катапульты и прошибёшь. А зверюги – один другого краше!
– Ну, этого добра и здесь навалом – только за железобетоном и спасаемся.
– Чего ж они в город не заглядывают?
– А ты подумай, – загадочно улыбнулся хозяин. – Может, время не подошло? А скорее, они нужны здесь.
– Это зачем?
– Так ведь селяне тивишников не смотрят – как их ещё обломать? Зато теперь сидят по своим кочкам и не квакают. А про некоторых и вовсе не слыхать, будто сгинули, даже не подобраться к ним – столько нечисти сгустилось вокруг. И чего там деется, кто знает?
– Пся крэв, – содрогнулся Вадим, – ну и картинку вы нарисовали!
– Я не рисую, – возразил хозяин, – только обрисовываю. Вот Оксанка – та балуется, – он кивнул на стены. – Зуд у неё в руках, что ли?
– Скорее в голове, – поправил Вадим, снова и внимательнее оглядывая картины. – Не только зуд – талант. Уж я в этом понимаю.
– Ты на неё глянь, – хмыкнул Михалыч. – Глазища потупила, зато ушки навострила, что мои овчарюги на дичь. Ещё чуть и подгадаешь в её лучшие друзья.
– Да ну вас, балабол! – вспыхнула девушка. – Ну что вы всегда?
– А чего, не так разве?
– Конечно, мне интересно послушать. – Она пожала тонкими плечами, демонстрируя небрежность. – Сами же говорили: учись у умных людей. А здесь этого никто не видит, кроме вас да Шатуна. Тоже, знатоки!..
Неожиданно Михалыч рассмеялся – впервые за вечер, откровенно любуясь дочкой. Может, его персональный зверь и не злобен, однако за Оксанку готов загрызть любого.
– Ладно, хозяюшка, беги за чаем, – разрешил он. – Мы подождём.
То ли от смущения, то ли из долго сдерживаемого гостеприимства, девушка пулей сорвалась со стула, чем вызвала у отца новый благодушный смешок. Однако, выдерживая обещание, он не произнёс ни слова, пока Оксана не вернулась, осторожно неся поднос, уставленный цветистыми пузатыми чашками на столь же красочных блюдцах и хрустальными розетками, полными янтарного варенья, да хрустальными же вазами с несколькими сортами домашнего печенья.
– По счастью, деваха умеет не только малевать, – не без гордости заметил Михалыч. – Всё хозяйство на ней – оцени!
– Папенька, вы точно коровой на рынке торгуете, – укорила Оксана. – Не стыдно?
– А чего ж не похвалить перед хорошим человеком? – возразил хозяин. – Много ль ты встречала их, тем более в нашей глухомани? А тебе, как прочим ведьмам, требуется якорёк – если не муж, так хотя бы друг.
– А что же сами вы, не справитесь?
– Я при тебе навроде сторожевого пса, – ответил он. – И как положено приличному псу, отдам за тебя жизнь не задумываясь. Но нужен тебе другой – не я. Довольно и того, что не стал я ломать тебя под себя, – сумел придержать своего зверя хоть в этом. А большего от меня не жди – не дано. Может, я и колдун, но тебе-то надобен волшебник!
– Ну вот, папенька, опять вас на мистику потянуло, – заметила девушка, быстро глянув на Вадима.
– Во-во – давайте теперь, клюйте меня вдвоём! – Михалыч вздохнул с притворным смирением. – Говорил же: вы быстро споётесь… А разница, доча, таки есть. Это для Гризли все чародеи на одно лицо, будто не люди вовсе, но ты-то держишь глаза открытыми – так что приглядывайся.
– А занятный чай, – вмешался Вадим. – Вкус необычный – никогда такого не пробовал.
– И не мог пробовать, – согласился хозяин. – Этих добавок прежде не произрастало на Земле. Ты что ж думаешь, оттуда только звери проникают?
– Знать бы: откуда.
– Узнаешь – поспеши с другими поделиться, пока не прибрали. Только сперва прощупай человечка досконально – не переметнулся ли? Каждого! Даже из доверенных.
– Господи, к чему такие строгости?
– А знаешь, что такое «заклятый враг»? – Колдун усмехнулся. – Это друг, на которого наложили заклятие.
– Вроде зомби, что ли?
– Вроде робота или киборга, если так тебе понятней, – нацеленного на предательство, на убийство, на что угодно!
– Тогда где-то должен быть настройщик?
– Так он и покажется – жди! Сперва разберись, где кончаются роботы. И помни: чем больше в человеке зверя, тем проще им управлять. Потому мне и опасно туда соваться – а вдруг их звери окажутся сильней моего? Не за себя страшно – за Ксюху. Кто ж её тогда защитит?
– Не хотел бы показаться нескромным, – сказал Вадим, – однако на всякий случай запишите мой адрес. И рабочий телефон.
– А я того и добивался, – со смешком признался Михалыч. – Видишь, при должной сноровке и тобою можно управлять. В будущем остерегись своей жалости – на это многие купились.
– Если б вы меня попросили, просто и без затей, результат был бы тот же, – спокойно возразил Вадим. – Какое ж это управление?
– Может, и так, – не стал спорить хозяин. – Перемудрил, извини, – с колдунами это случается.
– Значит, ради дочери вы на многое способны?
– Страшно представить – на что. Как говорится, «святая отцовская любовь»! – Михалыч усмехнулся не без сарказма.
– Ну да, «что сделаю я для людей»! – поддакнул Вадим, поневоле вспомнив династию людоедов. – Только, в отличие от простодушного Данко, почти все его последователи предпочитали вырывать сердца у других – конечно, ради святой цели.
– Любить в детёнке себя – это от зверя, – сказал хозяин. – Обычный семейный эгоизм. Мало кто способен возлюбить отпрыска целиком, со всеми отличиями. Даже признать это себялюбием не отваживаются – все ищут оправдания!..
– А хотите, покажу фокус? – внезапно решился Вадим. – Конечно, если вам не жаль тивишника.
«Собственно, почему нет? – подумал он. – Где ещё найдёшь такую благодарную, понимающую публику! Только колдуны смогут вполне это оценить, и уж им такое знание пойдёт впрок. А может, сами чего подскажут?»
– Что ли, исполняется впервые? – полюбопытствовал Михалыч. – И у тебя зуд?
– Так не жалко вам ящичек? – снова спросил Вадим. – Риск действительно имеется.
– Чего там, Гризли ещё привезёт – дерзай!
– Люблю, понимаете ли, эффекты, – сказал Вадим, поднимаясь. – Где он у вас?
– Тивишник? Вон там, за дверью.
Втроём они перешли в небольшую сумеречную комнату, похожую то ли на кабинет, то ли на кладовку; и возле стены Вадим увидел вполне модерновый тивишник, правда, изрядно запылённый. Наверное, Михалыч допускал сюда Оксанку не часто – иначе б и тут всё сияло.
– Включить? – спросил хозяин.
– Да, пожалуйста. А затем отойдите ко входу – на всякий случай.
Вадим подождал, пока засветится экран, для пробы погрузился в прибор мысле-облаком, проверяя наличие и заряжённость вставки, затем подхватил с пола двухпудовку.
– Эх, ничего себе! – буркнул Михалыч, поспешно заслоняя дочку массивным телом.
– Теперь смотрите, – призвал Вадим. – Внимательно, да?
Мощным усилием, не выпуская рукояти, он послал гирю в тивишник – со всего маха она врезалась в центр экрана и… остановилась. Приёмник не шелохнулся, на стекле не проступило ни трещины, и даже звука Вадим не услышал, как не ощутил отдачи. Будто он не вложил в удар всю силу, а просто поднял чугунку до уровня экрана, осторожно его коснувшись. Либо в последний миг дёрнул гирю на себя, с филигранной точностью погасив инерцию.
«Замечательно, – подумал Вадим. – И что я выяснил? Что поворот пространства в тивишнике составляет половину круга, а не четверть, как в перегородках?»
– Ну как номерок? – спросил он, осторожно опуская двухпудовку. – Годится для цирка?
– Прямо Копперфилд! – проворчал хозяин. – А я смогу повторить?
– По-вашему, дело во мне? Или в гире?
– Для надёжности исключим обоих, – решил Михалыч, извлекая из угла увесистый лом – тоже эдак на пудик. Шагнув к тивишнику, он рывком вскинул железяку и со всей силой саданул остриём по экрану. Эффект оказался такой же – то есть никакого. Конечно, можно ещё попробовать пальнуть… скажем, из гранамёта. Но как бы тогда не дошутиться до взрыва. Леший ведь знает, как тут всё происходит?
– Хорошо, а в чём фокус? – спросил колдун. – Что это, вообще?
– Абсолютная непроницаемость, – ответил Вадим. – Слыхали про защитные поля? Фантасты очень их почитали, хотя изображали обычно не поля, а сферические купола из таких вот непрошибаемых плёнок, вдобавок невидимых. Достаточно развернуть пространство на пол-оборота, и любой агрессор упрётся в себя, компенсировав свой же напор. Только здесь это происходит на поверхности экрана, а создаётся той самой вставкой.
– Зачем – чтобы экраны не бились? Стоило огород городить!..
– Насколько я понимаю, это уже ворота, но ещё закрытые, – сказал Вадим. – Вопрос в том, как их открыть. Кстати, изнутри эти плёнки, видимо, проницаемы – иначе бы не пробилась картинка.
– «Ну, пошёл сыпать загадками!» – ухмыльнулся Михалыч, цитируя Гризли. – Конкретно – зачем это?
– Чтобы переключить тивишники на иной вид эфира – ментальный, где любая тонкая материя передаётся без искажений и затухания. Похоже, модернизированный экран проецирует сигналы прямо в сознание, создавая у зрителей яркие видения, при хорошей настройке неотличимые от реальности. Однако есть существенное добавление…
– Ну?
– Зритель и сам должен быть слегка экстра и обладать мысле-облаком, способным приникнуть оболочкой к экрану. Иначе всё работает не на него. А представьте, если к этому полукругу добавить ещё один, – то есть довести его до полного!..
– И что будет?
– Похоже, тогда мы попадём в другое место или даже в другой мир, распахнув в нашем окно. Недаром же в сказках для превращения полагалось вращаться вокруг оси.
– То в сказках, – придержал хозяин. – И то – для превращения.
– «Что нам стоит дом построить?» – парировал Вадим. – А «сказку сделать былью»? Может, мы не первые на этом пути? Во всяком случае, сейчас тут наверняка кто-то орудует.
– И кто ж?
– Знать бы!..
Потом они со всей основательностью, даже истовостью, ещё свойственной глубинке, предались чаепитию и о тивишниках больше не поминали. Вадим не уставал нахваливать варенье с печеньем. Не только затем, чтобы сделать хозяйке приятно, – от такой вкусноты и вправду веяло колдовством (а чего ждать от лесной ведьмы?).
Поговорили о её художествах, благо почти все были на виду, и Вадим посетовал, что времена нынче неблагоприятные для самородков и даже самую завалящую выставку вряд ли удастся организовать. Крутарям такое без интереса, за малым исключением, а в Крепости и вовсе не продохнуть, под бдящим-то оком Студии. Но в общем это не главное, лишь бы самой доставляло радость. А признание – что ж… Не вечно же длиться сумеркам, куда-нибудь да повернёт. И тогда либо всем наступят «кранты», по выражению крутарей, либо воздух наконец посвежеет и между творцами и ценителями не останется пыльной чиновничьей прослойки. И станет ясно наконец, кто и чего в действительности стоит.
К слову Вадим упомянул о своей способности наделять ловкостью и навыками посредством простого «наложения дланей», и Михалыч немедленно заинтересовался – для дочки, разумеется, не для себя. По его настоянию Вадим провёл с Оксаной сеанс, и с нею это получилось намного проще, чем с Юлей. Может, потому, что девушка уже была готовой ведьмой, вдобавок потомственной. Михалыч внимательно следил за переливанием «мёртвой воды» – не столько из недоверия, сколько для запоминания процесса. Наверно, ему тоже было чем делиться, хотя вряд ли его кладезь мог сравниться с Вадимовым: того в своё время загрузили стольким!
Затем пробудился Гризли, сквозь сон расслышав хруст печенья, и с энтузиазмом ломанулся к столу, не обращая внимания на неприязненное ворчание овчарок, тотчас ухваченных Вадимом за лохматые загривки. Рассевшись, здоровяк с разгона принялся за угощение, без церемоний подливая себе в свободную чашку, загодя прихваченную Оксаной, и благодушно над ней подтрунивая – впрочем с оглядкой на посуровевшего Михалыча. Неторопливо и благостно день накатывался к вечеру, за окнами уже смеркалось.
Внезапно заворчали, тревожно озираясь, собаки, и внутри себя Вадим ощутил беспокойство. Очень захотелось куда-нибудь спрятаться, хотя бы зарыться головой в подушки. Снаружи резко потемнело, будто вокруг сгустился туман, а весь блокгауз словно накрыло грозовой тучей, под завязку насыщенной электричеством. Однако атмосферные явления были тут ни при чём.
– Такое впечатление, – медленно произнёс хозяин, – будто кто бродит окрест. Не чуешь?
Повернувшись, Вадим глянул в его темнеющие глаза, затем молча ударил в волосатый подбородок, опрокинув на пол, – неожиданно для себя, не говоря о других. Так же внимательно посмотрел на Гризли.
– Эй-ей, ты чего? – отстранился тот, опасливо ухмыляясь. И Оксанка глядела на Вадима с испугом. Он сам не очень понял, зачем оглушил колдуна: наверно, счёл того уязвимым звеном, а по таким обычно приходится первый удар. Но если ошибся… Что ж, «потом мне будет плохо, но это уж потом». Хотя мне уже тошно! Господи, кто это?
– «Кто-то бродит окрест», – повторил Вадим. – Держись, богатырь, сейчас навалится!
И по напрягшемуся лицу напарника, по вздувшимся его мышцам понял: началось. Звери сцепились, теперь уж – кто кого. Впрочем, сил у Гризли невпроворот, как и гордости. Спровоцировать на стычку его ещё можно, но подавить?
– Зовёт кто? – быстро спросил Вадим. – А ты «не слухай».
Легко советовать другим. А ну как самого позовут!.. Он прикинул по карте: пожалуй, не так и далеко от посёлка. Вполне может оказаться тем самым шептуном – даже если предположить, что он не мигрирует по всей губернии, а прикреплён к собственным угодьям.
– Дом хорошо защищён? – спросил Вадим у Оксаны.
– Что вы, конечно! – убеждённо ответила она. – «Торпедами» не пробить.
– А как насчёт людей? Сможет кто-то пробраться?
– Без взрывчатки и гранамётов? Разве что дети – никто иной в бойницы не протиснется.
«Если не считать „спрута“, – подумал Вадим. – Но это явно не он. Или же высадились с вертушки? Но тогда мы бы услышали гул. Как надоели эти звери!»
– Кто знает, может, в детях главная угроза? – пробормотал Вадим и огляделся, мурлыча под нос: «Частица чёрта в нас заключена…» На полу уже ворочался, приходя в себя, Михалыч. Поднявшись, вопросительно посмотрел на обидчика.
– У вас есть латы? – спросил тот.
– Зачем ещё?
– Оденьте, – настойчиво сказал Вадим. – В первую голову шлем помассивней. И прихватите мечи, если имеются. У меня предчувствие.
– Что это было, чёрт! – проворчал колдун, щупая виски. – У меня будто все члены отнялись – ещё до твоего ляга.
– Именно, что «отнялись», – подтвердил Вадим. – Кто-то пытался перехватить управление скелетными мышцами. Представляете мощь?
– Большой Зверь, – уверенно определил Михалыч. – Почти что бог по нашим меркам – с ангелами и видениями, как положено. Или же дьявол. Мне говорили про него пацаны.
– Мне тоже. И, похоже, сейчас нас проверят на прочность. Следите за собой, ладно? – попросил Вадим. – Больше не позволяйте застать врасплох.
Мысле-туча Зверя заполняла всё вокруг, объёмом и плотностью намного превосходя его облако. Вадим даже не мог обнаружить её края, сколько ни вытягивал мысленные щупальца. Пришелец будто принёс с собой другой мир, чужой и враждебный, живущий по собственным законам, и обитали там странные существа, подвластные Зверю во всём. А те окружали людей всё плотней, подбираясь с разных сторон. Позволительно наречь существ Слугами? Или это… Мстители?
– Они уже внутри стен, кто бы это ни был, – сообщил Вадим. – Ау, Гризли, ты живой?
Тряхнув головой, гигант свирепо хмыкнул и распрямился, хватаясь за рукояти огнестрелов.
– Это было круто, – признал он, раздувая ноздри, – однако враг не прошёл. Чего ему надо?
– По-моему, одного из нас, – ответил Вадим. – А через месячишко наведается за следующим.
– Ему здесь кормушка? Не напасёшься!
– Иссякнет эта – пойдёт к другой. Видимо, так и опустело большинство хуторов.
– Он что, за коллективизацию?
Неожиданно потух свет – похоже, во всём доме сразу. Где-то внизу хлопнуло несколько дверей, будто капканы сработали. Вадим сейчас же проверил рацию и не услышал в ней даже треска. Осада начиналась по всем правилам и очень, очень основательно.