– Более-менее.
– Круто! Я работаю консультантом в Маунтин-Баунд. Мне ехать в Миссулу, и я почти не сомневаюсь, что I-90 проходит через вас.
– Да, это недалеко.
– Отлично! От Юджина до Спокана, или где ты там, часов семь. То есть езды на день. А утром двину в Миссулу.
До меня даже не сразу доходит, о чем речь.
– Ты хочешь у меня остановиться?
– Если можно, – говорит она.
Гостей у нас почти никогда не бывает. Даже Мэг ночевала здесь лишь несколько раз. Я уже пытаюсь придумать, что скажу об Элис Трише. И где ее можно положить. Триша вроде бы еще с Рэймондом, судя по тому, как часто она не ночует дома. Может, и в тот день у него останется, но если об этом попросить, она гарантированно останется тут.
– А когда?
– Послезавтра. Диктуй адрес.
Так что выбора у меня нет. Вечером я как бы невзначай сообщаю Трише, что у меня будут гости с ночевкой.
– Твой парень? – с обвинением в голосе говорит она.
– Нет у меня парня, – отвечаю я. И вспоминаю о Бэне, и злюсь на себя за это, и оправдываю себя тем, что я подумала о Бэне лишь потому, что предметом аналогичного допроса в прошлый раз был он.
– С кем ты тогда общаешься по компьютеру?
– Я не общаюсь. Это невозможно, поскольку у нас нет Интернета.
– Ха! Но ты же просишь. И покраснела. Ты явно что-то от меня скрываешь.
Тут она права. Но я скрываю не парня. Наше общение с All_BS недавно переехало с форума, я установила программу для анонимной коммуникации, так что теперь мы часто разговариваем. Хотя, к огромному сожалению, наши беседы ограничены графиком работы библиотеки.
И еще, к сожалению, речь у нас идет не о самоубийстве. По крайней мере конкретики нет. Мы разговариваем на общие темы, я даже иногда забываю, кто мой собеседник. На прошлой неделе я пожаловалась, что, кажется, простываю, и он дал мне рецепт чая с имбирем и яблочным соком. Чай помог, и я пошутила, несколько иронично, что он меня вылечил. «Приятно знать, что кто-то о тебе беспокоится», – сказала я. Он спросил, в каком смысле, я начала было жаловаться на Тришу, но вовремя одумалась и удалила.
Мне следует быть более осторожной, не писать ему спонтанно, иначе высок риск все испортить. Так что теперь я в библиотеке сохраняю его сообщения в файл Мэг, а дома составляю ответы и посылаю, когда в следующий раз выхожу в Сеть. Это ужасно неудобно и раздражает, но зато благодаря такой задержке я внимательнее.
– Приезжает Элис, – рассказываю я Трише. – Я с ней в Такоме познакомилась. Она направляется в Монтану, и ей надо где-то переночевать. – Вот, правда. Хотя бы кусочек. Благодаря общению с All_BS я открыла, что, если далеко от нее не отходить, врать намного легче.
– А о существовании мотелей она не в курсе? – интересуется Триша.
– Я посплю на диване, а она – в моей комнате.
Триша вздыхает:
– Нет. Ложись у меня. А я переночую у Рэймонда.
Я киваю, словно такая мысль мне в голову не приходила.
На следующий вечер ровно в шесть приезжает Элис и принимается так сигналить, словно она руководитель парада на День независимости. Кто-то из соседей выходит поинтересоваться, что за шум, а Элис машет им рукой и улыбается.
– Вот, значит, где ты живешь?
Я киваю.
– Я не такого ждала. Он такой… маленький, – она осекается. – Я не про дом. Дом большой. Я про город.
Домишко наш из шлакоблоков, и в нем две крошечные спальни. Так что маленький – это звучало бы лестно.
Но Элис распереживалась.
– Я не это хотела сказать. Ты просто производишь впечатление, что из большого города. Поэтому я думала, что ты в каком-то другом месте выросла.
– Нет. Здесь.
Мы заходим в дом, я показываю Элис свою комнату. Я постелила для нее свежие простыни. Она плюхается на кровать, рассматривая музыкальные флаеры на стене, а также наши с Мэг фотки.
– Значит, и Мэг тут выросла?
Я снова киваю.
– Вы давно знакомы?
– Давно.
Есть фотка, где мы на родео, наверное, классе в пятом. Еще с кривыми зубами.
– Это вы? – спрашивает Элис, наклонившись поближе.
Надо все это поснимать.
– Да.
– Тут у тебя целая история, похоже.
Я вспоминаю «Дейри Куин». «Ракету». Дом Гарсиасов.
– Да не особо.
Какое-то время мы молчим. Затем Элис объявляет, что поведет меня куда-нибудь ужинать.
– И не возражай!
– Хорошо. Куда?
– А какие варианты?
– Да обычный фаст-фуд. Есть гриль-бар, где моя мать работает, но туда лучше не ходить, поверь мне. Забегаловка. Пара мексиканских ресторанов.
– А в мексиканских нормально?
Джо всегда говорил, что Сью готовит лучше, чем его мать, и куда лучше, чем во многих местах в городе. И мы почти никогда туда не ходили.
– Да не особо.
– Я по пути проезжала «Дейри Куин». Можно туда.
Представляю себе это: Тэмми Хентхофф и прочие подозрительные лица.
– Давай лучше в мексиканский, – отвечаю я.
И мы отправляемся в «Каса Мексикана», где красные кресла и картины с корридой. Нас обслуживает Билл, с которым какое-то время тусовалась Триша, в нашем Говнограде всегда так. Мы заказываем поесть, после чего Элис просит клубничную маргариту и рюмку текилы. Билл спрашивает документы, она подает.
– А тебе, Коди, безалкогольную? – с ухмылкой спрашивает Билл.
Ненавижу наш город. Даже заказать поесть безо всякого этого дерьма невозможно.
– «Доктор Пеппер».
– Тебе уже двадцать один? – спрашиваю я у Элис, когда он уходит.
– Мне – нет, но Присцилле Уоткинс – есть, – и она протягивает мне свои поддельные документы.
Я впечатлена. Не думала, что Элис такая.
Пока мы ждем, когда принесут напитки, входит семейство Томасов. Миссис Томас как-то так машет мне рукой, Минди, кажется, ругается с сестрой из-за утюжка для волос и на меня внимания не обращает. Я качаю головой.
– Что такое? – спрашивает Элис.
Как объяснить основы жизни в нашем Говнограде человеку, который свой родной город называет раем?
Билл приносит напитки. Как только он отходит, я хватаю текилу и выпиваю ее залпом.
– Закажи еще одну.
И мы пьем. На Элис находит сентиментальность. Она начинает говорить о Мэг. Громко. О том, как ей жаль, что она плохо ее знала. Как рада, что познакомилась со мной. Краем мозга я понимаю, что она говорит хорошие вещи, но недалеко от нас сидит Минди Томас, и я искренне предпочла бы, чтобы Элис заткнулась.
Когда приносят еду, Элис накидывается на нее.
– О, вкуснотища. У нас в Юджине приличных мексиканских ресторанов нет!
– Гм, – я снимаю вилкой сыр с энчилады, и он сходит, как обгоревшая кожа. Отодвинув его в сторонку, я пробую рис.
– А с Бэном ты говорила? – ни с того ни с сего спрашивает Элис.
В ресторане темно, так что она не видит, как я краснею.
– Нет.
– Совсем?
– А зачем?
– Ну, не знаю. Мне показалось, что между вами… искра пробежала.
Из искры возгорится пламя[33]. Когда мы только начали разговаривать, All_BS написал мне эти слова – как он сказал, из Данте. Кажется, он пытался сказать о том, как невинные мысли могут привести к серьезным идеям, меняющим жизнь. Он таким образом пытался меня подбодрить, и я напомнила себе не радоваться, потому что идея, которую он продвигал, подразумевала окончание жизни.
– Не было никакой искры, – говорю я, отталкивая тарелку.
– И хорошо, наверное.
– Почему? – я сама слышу в своем голосе недовольство.
– Во-первых, Мэг им ужасно бредила.
– Ты же вроде говорила, что совсем ее не знала.
– Не знала. Но о Бэне она говорила. Звала на его концерты. Так что, видимо, с ума сходила.
– То, что она звала на концерты, не значило, что Мэг была в него влюблена, это просто было в ее стиле.
Элис какое-то время молчит, шумно допивая остатки из стакана.
– Кстати. Ты нашла человека, с которым Мэг говорила насчет антидепрессантов?
– Нет.
– Мне кажется, я догадываюсь, кто это.
– Кажется? – Мне уже все равно, потому что это было нужно, чтобы выйти на All_BS, а с ним я уже связалась.
– Я точно не уверена, но мне кажется, что это Дерево.
– Дерево? Ну да!
– Я думаю, да, – обиженно отвечает Элис.
– Очевидно, ты Мэг совсем не знала.
– Кажется, этот факт мы уже установили, – обороняясь, говорит она. – Но я все же думаю, что это она.
Нет. Мэг наверняка ненавидела Дерево, да и та ее вряд ли любила.
– Нет, не она, – бурчу я, вдруг чувствуя себя ужасно уставшей, и мне уже кажется, что мои конечности мне не особо подвластны. Я, хотя уже поздно, вспоминаю, почему не люблю напиваться.
– Ладно, ладно, – Элис машет руками. – Но она что-то такое сказала, из-за чего мне пришла в голову эта мысль. Но я не могу вспомнить. Позвони ей.
На следующее утро Элис встает и начинает готовиться к чудесному и полному приключений лету, а мне предстоит снова мыть туалеты. У меня похмелье, но не столько от текилы, сколько от того, что она во мне пробудила. Почему я так груба с Элис? Ведь она со мной исключительно мила. И она мне даже нравится. Я понимаю, что надо ей что-то сказать, но она сигналит и уносится прочь прежде, чем мне удается подобрать слова.
На следующее утро Элис встает и начинает готовиться к чудесному и полному приключений лету, а мне предстоит снова мыть туалеты. У меня похмелье, но не столько от текилы, сколько от того, что она во мне пробудила. Почему я так груба с Элис? Ведь она со мной исключительно мила. И она мне даже нравится. Я понимаю, что надо ей что-то сказать, но она сигналит и уносится прочь прежде, чем мне удается подобрать слова.
Я машу рукой до тех пор, пока она не заворачивает за угол. И, видя, как еще один человек уезжает от меня в лучшую жизнь, я понимаю, почему была груба.
Педью в отпуске, поэтому на следующий день после отъезда Элис у меня выходной. Так что я сразу же, раньше чем обычно, направляюсь в библиотеку. Тут вместо обычной успокаивающей тишины звучит смех и детские крики. Им читают сказку.
Пробираясь к заднему столу, я замечаю Алексис Брэй, она держит за руку дочку. Не помню, как ее зовут, хотя Алексис брала ее с собой почти на все службы по Мэг, и она тихонько сидела у мамы на коленках. Однажды Алексис предложила мне сходить выпить кофе. Я сказала, что позвоню, но так и не позвонила. Даже не представляю, почему она хотела со мной встретиться. Алексис на четыре года старше нас с Мэг, и я о ней почти ничего не знаю, разве только что она какое-то время встречалась с Джереми Дриггзом, хотя отец этой малышки не он. А, видимо, кто-то из армии.
Она машет мне рукой. Миссис Бэнкс тоже – в сторону боковых кабинок, чтобы я села там, где потише. Хотя там не намного лучше. Мероприятие проходит очень эмоционально. Помощник библиотекаря читает о зайчишке, который все время грозится маме, что убежит от нее, хотя, ясное дело, если бы ушастый всерьез намеревался это сделать, то он бы матери не сказал. Когда такое планируют всерьез, обычно молчат.
Один из неуклюжих малышей направляется в мою сторону. Подгузник сполз почти до колен. У него на майке с «Тачками» большое пятно чего-то похожего на горошек, хотя на самом деле, возможно, дело обстоит куда хуже. Фу. Дети – как паразиты. Триша, наверное, то же самое думала обо мне. Может, и Мэг тоже.
Библиотекарь переходит к следующей книжке, там что-то про исчезающие воздушные шарики, еще тупее. Может, именно поэтому мой дружок в грязном подгузнике не хочет возвращаться на место, а стоит и пялится на меня своими водянистыми глазами.
Я пытаюсь отвернуться, но это не очень-то просто сделать, когда на тебя так смотрят. От усилий у меня в животе словно начинает работать насос стиральной машины. Тщщщ. Тщщщ. Тщщщ. Я воображаю себе Элис в горах Монтаны в окружении кучки таких же жизнерадостных людей. Тщщщ. Тщщщ. Тщщщ. Вспоминаю, как Хендрикс глотает мышь. Тщщщ. Тщщщ. Тщщщ. Теперь Мэг за этим ноутбуком, она печатает свое прощальное письмо. Тщщщ. Тщщщ. Тщщщ. И вижу, как я сама в этой самой библиотеке открываю ее письмо: «К сожалению, вынуждена сообщить…»
Ребенок все стоит рядом, и его грязные липкие ручки уже в нескольких сантиметрах от клавиатуры.
– Ближе не подходи, – говорю я, глядя на него как можно страшнее, на случай, если грозного голоса окажется недостаточно.
У него морщится подбородок, и он начинает плакать. Подбегает мама, извиняется, следовательно, видимо, не знает, что я сказала, но Алексис смотрит на меня очень странно – она, наверное, слышала.
Вот в кого я превратилась. В человека, конфликтующего с малышами.
Я снова возвращаюсь к своему компьютеру, пролистывая сообщения All_BS: «Из искры возгорится пламя». «Лишь натяни решимость, как струну». Малыш устроился у мамы на коленках и ревет. Мне стыдно, но стыд принес и некоторую ясность: я могу вступать в маленькие конфликты, а могу отважиться на большой.
Пришла пора натянуть решимость, как струну. Или хотя бы погибнуть в попытках это сделать.
Я посылаю два сообщения подряд. Первое – вопрос Гарри Кангу, какие данные нужны, чтобы найти человека, потому что от всей этой дружбы с All_BS нет никакого толка, если я не узнаю, кто он.
А второе ему самому.
Я готова. Хочу сделать следующий шаг. Поможешь?
Как только я отправляю второе, моя злость, тревога и жалость к себе исчезают, остается лишь спокойная стальная решимость. Интересно, Мэг себя так же чувствовала?
Ребенок умолк и теперь смотрит на меня обиженно с заплаканным лицом. Я улыбаюсь ему.
26All_BS отвечает быстро, хотя не так, как я ожидала: то есть не высылает мне те же файлы, что я нашла у Мэг. Вместо этого он цитирует Мартина Лютера Кинга Младшего[34]: «Вера – это сделать первый шаг, когда не видишь, где кончается лестница». И еще: «Приняв решение, ты уже сделала первый шаг». После этого он высылает мне ссылку на различные варианты: принять таблетки, яды, застрелиться, задушиться, утопиться, надышаться угарным газом, спрыгнуть, повеситься. По ссылкам открываются подробные – очень подробные – описания с плюсами и минусами, а также статистика успешности каждого из вариантов. Похоже на документ, который был у Мэг в корзине, но не то же самое.
На следующей неделе приходят новые сообщения:
«Когда понимаешь, что все меняется, видишь и то, что держаться не за что. Когда не боишься смерти, можешь добиться всего», – Лао-Цзы.
Понимаешь, что это означает? Отпустить страх? Смерть – это не конец, это начало. Я все думаю о твоем имени: «Еще Раз». Полагаю, оно не случайно. Но ты должна понимать, что ты как раз делаешь то же самое еще раз. А жизнь изменится только тогда, когда сделаешь что-то дерзкое и отличающееся от всего предыдущего.
Он мной гордится. Это видно. И я благодаря этому тоже собой горжусь. Хотя и знаю, что не следует. Но все равно.
Я жду, когда он начнет задавать конкретные вопросы. Я часами пялилась на список покупок всего необходимого для самоубийцы, так что ненамеренно как бы все спланировала – точнее, решила сделать это так же, как Мэг. Завладеть фальшивой лицензией. Заказать яд. Чтобы его доставили на почту до востребования. Составить завещание. Убрать в комнате. Пойти в банк и снять пятьдесят баксов на чаевые уборщице. Написать письмо. Настроить его отсроченную доставку. Поселиться в мотеле.
Информация на сайтах, куда меня отправил All_BS, очень подробная, и я знаю, что будет, если я приму этот яд. Жжение в горле, потом в животе, покалывание в ногах подскажет мне, что он начал действовать, затем судороги, после которых я похолодею и начнется цианоз.
Я уже столько раз прокручивала в голове этот сценарий, сначала с Мэг в главной роли, потом с собой, и так было всегда, когда я не отличала нас друг от друга – не хотела.
Вот я и мечтаю, чтобы он спросил, выбрала ли я способ, я ему расскажу, и он, наверное, будет доволен.
Но он не спрашивает.
Так что я планирую дальше.
Как-то раз после обеда я собираюсь в душ после работы. Роясь в шкафчике в поисках новой бритвы, я натыкаюсь на огромную банку тайленола, который Триша берет на складе. А я уже знаю, что тайленол – ужасный и страшно болезненный вариант, хотя и недорогой. Я выключаю воду. Иду в свою комнату. Высыпаю белые таблетки на покрывало. Сколько надо? Сколько я проглочу за раз? Что сделать, чтобы не вырвало?
Когда я смотрю на таблетки, кажется, что это так просто. Как будто я вполне на это способна. Прямо сейчас. Могу проглотить их. Спрыгнуть с эстакады над шоссе. Взять чей-нибудь заряженный пистолет. Ты же умирать не хочешь, – напоминаю я себе. – А если бы хотела, – отвечает какой-то голосок, – только представь, насколько это было бы просто…
Звонят в дверь, я пугаюсь и немедленно краснею от стыда. Поспешно собираю таблетки в пузырек, а его убираю в шкафчик. Снова звенит звонок.
Это оказывается Скотти с Самсоном на поводке, он пинает застрявшие под ковриком сухие листья. Затем смотрит на мою мятую и не особо хорошо пахнущую футболку.
– Ты что, спала? – спрашивает он.
– Нет, – я в последнее время так мало сплю, что всегда выгляжу так, будто меня только что разбудили. Ну, и после эпизода с тайленолом еще не отошла, так что, когда Скотти приглашает меня прогуляться с ними, я чуть не выпрыгиваю из дома.
День заканчивается, стоят сумерки. Я перевозбудилась и трещу сама с собой ни о чем, как автомат. Когда я спрашиваю у Скотти, как дела в школе, он лишь напоминает мне, что сейчас каникулы. Я интересуюсь, какие у него планы на лето, он напоминает, что лагерь. Я бы должна это знать, потому что у него каждое лето одно и то же, как и у Мэг в его возрасте. Я в то время умоляла Тришу, чтобы она и меня отдала, но она отказывалась тратить на лагеря деньги, поскольку целый день дома, так что летом я лишь считала часы до того момента, когда вернутся Гарсиасы.
Мы идем, я продолжаю задавать Скотти всякие бессмысленные вопросы, а когда они кончаются, уже готова поинтересоваться, не сочинил ли он хороших новых шуток на тему «Тук-тук». Раньше они с Мэг выдумывали всякий совершенный бред типа: «Тук-тук». – «Кто там?» – «Лежи». – «Лежи кто?» – «Лежебока». И сами хохотали и хохотали до тех пор, пока кто-нибудь не заплачет или не пернет. Когда я качала головой и говорила «фу», они отвечали, что у меня нет того гена суперюмора, которым наделены они, и я, хоть и знала, что они лишь придуриваются, все равно почему-то расстраивалась.