– Идем.
Бэн открывает свою почту на сервере. Поиск по ее имени выдает целую кучу писем. Он слезает со стула, уступая место мне. В дверь влетает Еще Раз и начинает точить коготки о картонные коробки.
Я вижу самое начало – флирт со стебом, про Кита Муна и «Rolling Stones». И перевожу взгляд на Бэна.
– Смотри дальше, – говорит он.
Я смотрю. Флирта становится все больше. Письма – длиннее. Затем случается секс. Который как бы служит черной разделительной чертой. После которой письма Бэна становятся отстраненными, а Мэг – полными отчаяния. И еще какими-то странными. Если бы она писала такое мне, может, так бы не показалось. Но она рассказывала все это Бэну, чуваку, с которым они один раз переспали. Она исписывала целые страницы, повествуя обо всей своей жизни в подробностях, о котятах, обо мне, как будто очень детальные дневниковые записи. И чем сильнее он ее отталкивал, тем больше она писала. Но не сказать, что она совсем ничего не замечала. Мэг явно понимала, что ее поведение может выглядеть странновато – несколько писем страниц по 8–10 она закончила словами: «Мы же все еще друзья, да?» – словно хотела в этом убедиться. Словно просила разрешения и впредь рассказывать ему все это. Мне неловко это читать, в том числе и за нее неловко. Вот почему она стерла все отправленное?
И такие письма она писала ему каждые два-три дня в течение нескольких недель, прочитать их все невозможно – не только потому, что они жутко длинные, но и потому, что у меня внутри от них все страшно переворачивается. В письмах Мэг еще и ссылается на эсэмэски и телефонные звонки. Я спрашиваю у Бэна, сколько их было, но он не отвечает. Затем идет одно из его последних сообщений: «Найди себе другого собеседника», – написал он. И вскоре еще: «Отстань от меня». И мне вспоминается ее последнее: «Больше тебе обо мне беспокоиться не придется».
Надо остановиться. Бэн смотрит на меня так, что мне совсем не нравится. Мне больше подходил самодовольный наглец, которого я встретила пару дней назад. Поскольку я бы предпочла его ненавидеть. Я совсем не хочу, чтобы он смотрел на меня с нежностью. Не хочу видеть его уязвимость, его мольбу, словно теперь ему требуется поддержка. И уж точно мне не нужны никакие проявления щедрости с его стороны, например, чтобы он разбирался с котятами, что Бэн и предлагает.
Я лишь смотрю на него – типа: «Да кем ты себя возомнил?»
– Когда поеду домой, в Бэнд, отвезу их матери. У нее и так там, считай, зоопарк, так что еще две приблуды ей не помешают.
– А до тех пор где они будут жить?
– Я в Сиэтле с ребятами дом снимаю. Там есть двор. А соседи все веганы, защитники прав животных, так что не откажут – иначе будут выглядеть лицемерами.
– На фига это тебе? – интересуюсь я. Не знаю, зачем я спорю. Дом котам нужен, и Бэн – единственный желающий. Так что мне бы помолчать.
– Я вроде только что объяснил, – в голосе снова зазвучал рык, и я рада его слышать.
Но, судя по тому, что он смотрит куда угодно, только не на меня, мне кажется, что Бэн и сам понимает, что ничего не объяснил. И судя по тому, что я смотрю куда угодно, только не на него, лучше и не объяснять.
На следующее утро Бэн заезжает за котятами, а я заклеиваю скотчем последние коробки. Я сажаю Раза и Еще Раза в переноску, собираю их игрушки и отдаю все это ему.
– Ты куда поедешь? – спрашивает он.
– Сначала в Ю-Пи-Эс, а потом на автовокзал.
– Могу подбросить.
– Спасибо. Я такси вызову.
Кто-то из котят мяукает.
– Не ерунди, – говорит Бэн, – тебе же два раза платить придется.
Я отчасти опасаюсь, что он передумает брать котят, и поэтому предлагает меня подвезти, но он начинает грузить сумки в багажник, а переноску ставит на заднее сиденье. В тачке у него грязно, куча банок из-под «Ред Булл», пахнет куревом. На заднем сиденье еще и валяется смятый расшитый бисером кардиган.
Гарри Канг, таинственный сосед Мэг, помогает нам погрузить в машину коробки, после чего, хотя за все время моего пребывания здесь мы с ним и парой слов не обмолвились, он хватает меня за руку и говорит: «Пожалуйста, передай родственникам Мэг, что моя семья за них каждый день молится. – И, посмотрев на меня какое-то время, добавляет: – Скажу им, чтобы за тебя тоже помолились». Вообще, после смерти подруги мне подобную чушь говорят постоянно, но от неожиданных слов Гарри у меня комок встает в горле.
Раз и Еще Раз орут всю дорогу до Ю-Пи-Эс, и, пока я оформляю доставку, Бэн ждет с ними в тачке. Затем он везет меня на автовокзал, и я успеваю на автобус, который отходит в час. Так что буду дома к ужину. Хотя особого ужина не будет.
Котята буянили всю дорогу, и, когда мы доехали до вокзала, уже оказалось, что один из них сходил в туалет. Так что я снова жду, когда Бэн скажет, что передумал и что он вообще предложил их взять лишь затем, чтобы отомстить мне за письмо насчет футболки.
Но он молчит.
– Коди, береги себя, – тихонько говорит он, когда я открываю дверцу перед вокзалом.
Мне вдруг становится жаль, что я не беру с собой котов. От мысли о том, чтобы вернуться домой одной, мне становится ужасно тоскливо. Хотя мне и хочется оказаться подальше от Бэна МакКаллистера, и я уже даже совсем близка к этому, я вдруг понимаю, насколько мне легче оттого, что было с кем разделить этот груз.
– Ага, ты тоже, – отвечаю я. – Счастливой тебе жизни.
То есть я не это хотела сказать. Прозвучало это слишком напыщенно. Но, может, это самое лучшее, что можно пожелать другому.
10В горах у автобуса прокололось колесо, так что в Элленсбурге я не смогла пересесть, как планировала, и попала домой уже после полуночи. Проспала до восьми и пошла убирать у Томаса, а вечером поехала отвозить Гарсиасам две сумки.
Звоню в дверь – чего раньше почти никогда не делала, открывает Скотти. Я спрашиваю у него, как дела, но зря – пахнет маслом.
– Кексы, – сообщает он.
– Вкуснотища, – я пытаюсь сделать голос повеселее.
Скотти качает головой.
– Никогда не думал, что скажу такое, но я бы сейчас предпочел брокколи.
Увидев меня, Сью с Джо стоят в нерешительности, словно я привезла не книжки и одежду Мэг, а ее саму. Потом они выходят, благодарят меня, Сью начинает беззвучно плакать. Это для меня чересчур. Я знаю, что они меня любят. Сью давно говорила, что я ей как дочь, но теперь, когда ее родной дочери не стало, все по-другому.
Я поворачиваюсь к Скотти. Если и мне тяжело, то ему еще хуже. Так что я изображаю Санту с подарками.
– Ну, посмотрим, что тут у нас?
Но смотреть никто не хочет. Я достаю ноутбук, который положила в рюкзак. И протягиваю его Сью и Джо. Они переглядываются, затем качают головами.
– Мы тут поговорили, – начинает Джо, – хотим подарить его тебе.
– Мне? – Я ведь знаю, какой он дорогой. – Нет. Я не могу его принять.
– Пожалуйста, нам будет приятно, – настаивает Сью.
– А почему не Скотти?
– Ему всего десять, – отвечает Джо. – Он пользуется семейным компьютером. А до своего ноутбука еще дорастет.
У Сью грустнеет лицо, словно она уже не верит в обещания времени. Но она тут же собирается.
– К тому же тебе понадобится, когда в колледж поедешь.
Я киваю, мы все делаем вид, будто это когда-нибудь произойдет.
– Это слишком щедрый подарок, – говорю я.
– Коди, бери, – уже почти резко говорит Джо. И тут я понимаю, что они хотят с ним расстаться не потому, что решили сделать мне подарок. И, если я его приму, возможно, это будет подарком им.
Когда приходит пора прощаться, Сью кладет мне с собой с дюжину кексиков. С розовой и золотой глазурью – цвета сладости и радости. Даже еда лжет.
Скотти выводит Самсона на прогулку и полдороги до дома проходит со мной.
– Рантмайер, извини, что ноутбук отдали мне.
– Ничего. Я и в Нинтендо Ди-Эс поиграю.
– Если хочешь, заходи ко мне, научишь меня играть в свои игры.
Он серьезно смотрит на меня.
– Ладно. Только не поддавайся. По-моему, мне многие поддаются, потому что я брат умершей.
Я киваю.
– Я лучшая подруга умершей. Так что мы с тобой можем играть на равных. И я надеру тебе задницу.
Кажется, что Скотти улыбается впервые за тысячу лет.
Когда я прихожу домой, Триша разогревает в микроволновке полуфабрикаты.
– Будешь? – спрашивает она. У нее еще только утро в самом разгаре.
Мы садимся есть «курицу по-китайски», я показываю ей ноутбук. Она изумленно проводит по нему рукой, и я гадаю, жаль ли ей, что Гарсиасы снова дали мне то, чего она не может. Помимо этого подарка были и многочисленные ужины, семейные поездки на природу и все прочее, что они для меня делали, пока Триша работала в баре или отдыхала с кем-нибудь из своих мужчин.
– Мне всегда было интересно, как с ними работать, – говорит она.
– Мне всегда было интересно, как с ними работать, – говорит она.
Я качаю головой.
– Поверить не могу, что ты до сих пор не умеешь пользоваться компом.
Триша пожимает плечами.
– Как-то прожила без этого. Эсэмэски писать умею. Рэймонд научил.
Я даже не спрашиваю, кто это такой. Не хочу слушать о том, что это новый Мужчина. Домой она их не приводит, со мной не знакомит, если только не наткнемся друг на друга случайно. Ну и нормально. Как правило, они бросают ее чуть раньше, чем я успеваю запомнить новое имя.
Мы едим полуфабрикаты. Кексов Триша не хочет, потому что они полнят, да и я тоже не хочу, так что она откапывает низкокалорийное мороженое «Фуджсикл», обмороженное только до полусмерти.
– А что за история с котами? – вспоминает она.
– Что?
– Ты спрашивала, можно ли привезти котов. Ты хочешь заполнить пустоту, оставшуюся после Мэг, питомцем, или что?
Я чуть не подавилась мороженым.
– Нет, – и я едва не рассказываю ей все, поскольку мне хочется поделиться хоть с кем-то историей о подружкиных котятах, да и обо всей ее жизни, о которой я ничего не знала. Но я уверена, что и Гарсиасы не знали. Городишко у нас маленький, если я расскажу о котятах Трише, она непременно поделится с кем-то еще, и история дойдет до Сью с Джо. – Да просто там надо было пару котят пристроить.
Триша качает головой.
– Всех бродяг не приютишь.
Говорит она это так, словно к нам постоянно стучатся с просьбой теплого, сухого и уютного пристанища, в то время как мы сами, считай, бродяги.
11Научный руководитель из моего колледжа сообщает, что они в курсе моих «смягчающих обстоятельств», и, если я соглашусь на встречу, он поможет мне поправить мои дела. Помимо него мне в очередной раз звонит Мэдисон, девчонка, с которой у нас много общих занятий, и тоже оставляет сообщение с вопросом «все ли нормально».
Я никому из них не перезваниваю. Я продолжаю работать, взяв несколько новых клиентов, теперь у меня шесть человек в неделю, зарабатываю прилично. Ноутбук Мэг стоит на столе вместе с учебниками, собирает пыль. Но однажды после обеда раздается звонок в дверь. На крыльце оказывается Скотти с Самсоном, которого он привязал к перилам.
– Я решил принять твое предложение надрать мне задницу, – говорит он.
– Заходи.
Мы запускаем комп.
– Во что будем играть? – интересуюсь я.
– Я подумал, что начать стоит с «Одинокого солдата».
– Это что такое?
– Сейчас покажу, – он открывает браузер. – Гм, – Скотти все продолжает возиться. – Сети не вижу. Может, роутер надо перезапустить.
Я качаю головой.
– Скотти, у меня нет роутера. И Интернета.
Он смотрит на меня, а потом по сторонам, словно вспоминая, кто такая я, кто такая Триша.
– А. Ну ничего. Поиграем в то, что есть, – он снова придвигает к себе ноутбук. – Какие тут игры установлены?
– Я не знаю, ставила ли Мэг что-нибудь. – Мы с ним смотрим друг на друга и едва не улыбаемся. Мэг игры ненавидела. Она считала, что они высасывают ценные клетки мозга. Ну и, разумеется, на ее компе не оказывается ничего, кроме предустановленного набора.
– Можем в пасьянс сыграть, – говорю я.
– Вдвоем в него не играют, – отвечает он. – Поэтому и называется «солитер»[17].
У меня такое чувство, что я его подвела. Я протягиваю руку, чтобы закрыть ноутбук, но Скотти снова открывает.
– С него она свое письмо отправила?
Мальчишке десять лет. По-моему, ему такие разговоры на пользу не пойдут. Уж я точно не буду с ним это обсуждать. И я закрываю ноутбук.
– Коди, мне никто ничего не говорит.
В его голосе звучит такая печаль. Я вспоминаю прощальную записку, которую Мэг отправила брату с этого ноутбука.
– Да, с него.
– Можно посмотреть?
– Скотти…
– Я понимаю, что все меня защищают и все такое, но моя сестра выпила яд. Так что поздновато.
Я вздыхаю. Распечатка ее предсмертного письма лежит у меня под кроватью в коробке, хотя я знаю, что увидеть он хочет не его. Он наверняка его уже читал или хотя бы слышал о письме. Ему нужно увидеть, откуда оно было отправлено. Я открываю сообщение в отправленных. И показываю ему. Сощурившись, Скотти читает.
– Тебе не показался странным кусок, что она «приняла такое решение самостоятельно»?
Я качаю головой. Мне не показалось.
– Просто когда нас с ней вместе за что-то собирались наказывать, Мэг не хотела, чтобы мне влетало, и именно так говорила родителям: «Скотти тут ни при чем. Это мое решение». Так она меня защищала.
Я вспоминаю все многочисленные истории, в которые Мэг втягивала брата, а потом оправдывала его. Она всегда брала ответственность на себя. В большинстве случаев – заслуженно. Но я до сих пор его не понимаю, так что этому десятилетнему мальчишке приходится мне все разжевывать.
– Кажется, что она кого-то защищала.
12Когда Скотти уходит, я снова перечитываю письма Мэг. Отправленные, которые она по непонятной причине удалила. Почему она стерла только то, что сама написала, но не входящие? Или часть входящих тоже удалена, просто я не знаю, что искать? И почему именно за этот период? И что еще она стерла? Можно ли найти эти старые письма? Или они пропали с концами? Понятия не имею. И некого спросить.
Но тут я вспоминаю о Гарри Канге, соседе Мэг, который изучает компьютеры. Отыскав бумажонку, на которой Элис написала свой номер, я звоню. Она не берет, и я оставляю сообщение – прошу, чтобы мне позвонил Гарри.
На следующее утро телефон будит меня в семь сорок пять.
– Привет, – говорю я сонным голосом.
– Это Гарри Канг, – объявляет он.
Я сажусь.
– А, привет, Гарри, это Коди.
– Я знаю. Это же я тебе звоню.
– Точно. Спасибо. Слушай, может, ты сможешь мне помочь. Я пытаюсь найти на компьютере удаленные письма.
– Ты мне звонишь, потому что у тебя комп сдох?
– Он не мой. А Мэг. Я хочу попробовать восстановить файлы, которые она стерла.
Он молчит, словно обдумывая.
– Что за файлы?
Я рассказываю о стертых отправленных и о том, что хочу их восстановить, да и вообще все письма, которые она могла удалить.
– Возможно, поможет специальная программа. Но раз уж Мэг хотела их стереть, возможно, следует отнестись к этому с пониманием.
– Согласна. Но кое-что из ее предсмертного письма навело меня на мысль, что она сделала это не одна, и тут еще эта стертая переписка. Мне кажется, здесь что-то не так.
Опять повисает молчание.
– Ты думаешь, ее могли заставить?
Можно ли заставить человека выпить яд?
– Я не знаю, что я думаю. Поэтому и хочу увидеть эти письма. Может, они в той папке в корзине. Она не открывается.
– А что происходит, когда ты пробуешь ее открыть?
– Погоди.
Я включаю ноутбук и вытаскиваю папку из корзины. Открываю и зачитываю Гарри сообщение.
– Попробуй вот что, – он называет сложные комбинации клавиш, но они не срабатывают. Файл не раскодируется.
– Гм, – он пробует еще один набор, но все равно не получается.
– Похоже, зашифровано серьезно. Человек, который этим занимался, знал, что делает.
– Значит, уже не открыть?
Гарри смеется.
– Нет. Такого не бывает. Если бы комп был у меня, я бы, возможно, смог разблокировать. Можешь послать его мне, но надо поторопиться, потому что через две недели каникулы.
Я иду с ноутбуком в аптеку, у них там есть точка отправки. За прилавком работает Трой Боггинз, который на год меня старше и учился в той же школе.
– Коди, привет. Где скрываешься? – спрашивает он.
– Я не скрываюсь, – говорю я, – я работаю.
– О, да, – протяжно отвечает он. – И где работаешь?
В том, что я занимаюсь уборкой, ничего стыдного нет. Честный труд, приличные деньги, может, я даже больше, чем Трой, зарабатываю. Но ведь это не он все четыре последних года в школе разглагольствовал, что уедет отсюда подальше, как только чернила на аттестате высохнут. Хотя и не я тоже. Это делала Мэг, но ее план, как и всегда, распространялся и на меня. А потом она уехала, а я осталась.
Я молчу, а Трой сообщает, что отправка компьютера в одну сторону будет стоить сорок долларов, «а со страховкой еще дороже».
Восемьдесят баксов? Как билет на автобус. Близятся выходные, и, поскольку я взяла дополнительную работу, деньги есть. Так что я принимаю решение самой отвезти комп в Такому. К тому же так я быстрее получу ответы на вопросы.
Я говорю Трою, что раздумала.
– Ничего страшного, – отвечает он.
Я разворачиваюсь к выходу.
– Хочешь, как-нибудь пообщаемся? – спрашивает Трой. – Пивка выпьем где-нибудь?
Трой Боггинз из таких парней, с которым, будь он лет на пятнадцать-двадцать старше, стала бы встречаться Триша. В школе он на меня никакого внимания не обращал. Сейчас его внезапный интерес должен бы мне польстить, но ощущения вместо этого зловещие. Как будто с тех пор, как не стало Мэг, всем стало видно, кто я такая на самом деле. Кем и была всю дорогу.