Ему крылья мешают ходить. А у меня нет крыльев?
( ( (
Записано на пне в живописном месте, где река, дачи, сосны
(по франц.)
В словаре прочел: роман умер с Достоевским. Все. Точка. Родился с Донкишотом и умер совсем, европейский!
Вот утешение и благая весть!
Финита иль романо! Не надо больше настраивать и громоздить. До обеда на веранде думало новом жанре, который допотопно на глине еще существовал, до букв даже, устно ет сетера.
Ничего не стал придумывать: все в словаре объяснено.
Слава Богу.
Главное, предположительно, не жанр, ни новый ни старый, никакой. Это - все остальное, т.е. литература!
О том, что главное додумать не успел: гранд дама ждала к обеду. Надо было вставать с пня, подниматься в гору тропинкой между соснами. Мелькнула лишь догадка о главном, которое длится восемь секунд, недостижимо, недосягаемо ет сетера. Обо всем Достоевский проговорился. Мне же: напоминать, повторять.
( ( (
О технике письма. Мне кажется все дело в скорости. Кроме других известных обстоятельств: они - данность. Многих же писателей губит именно это неумение (незнание или невозможность использовать) эту формулу (масса: скорость чему то равно).
А масса, состоящая из общих мест (суждений, картинок) если не сжимается до определенной плотности в определенный момент движения остается мертвым подобием текста, на которые ет сетера.
На веранде: время высокой дружбы.
( ( (
Еду в вагоне обратно. Желание: не доставать тетради и не писать. Момент, когда решается высокое. Когда: ни лжи, ни правды. Лишь: радость в предчувствии воли. Которая расковывается.
(извините за пыльный язык)
( ( (
Вечером раздается звонок. Мне, уставшему после высокой борьбы и отдохнувшему у реки и на веранде, слышать этот голос: ... Во мне: спокойствие и счастье. Зачем нарушать и смущать? Он - тонкий и чувствует, что я далеко, а его слова рассыпаются пылью не успев коснуться сердца (он рассчитывает только на слух сердца). Он растерян: что со мной случилось?
Когда умрет мой роман? Роман - мой сад. Вне - соловьи не поют и не цветут розы.
Без него, без семьи. Пустыня и свет.
(записано по-франц.)
Понедельник. На пляже у крепости загораем и смотрим на воду. Едем к нему, там любим друг друга. Пока лежим и молчим, взглядом нахожу знакомые предметы, они объясняют это пространство, делают его доступным, понятным.
( ( (
Между желанием не писать: т.е. не нарушать тишины, не довольствоваться смотрением или слушанием... и необходимостью: для опоры, чтобы не поскользнуться, не сорваться создать некоторое количество текста из букв: на этой площадке можно уже сделать остановку и созерцать, смотря вниз бездну или вверх - бездонную же пустоту.
( ( (
На берегу озера: нас двое. Кто еще нужен? Когда есть весь мир. Возвратились с прогулки (знакомый маршрут: вдоль берега любуясь водой, камышами и птицами. Все это в закатный час) Чтобы избежать смерти, наверное, т.е. завершенного - совершенного, после чего жизнь теряет всякий смысл (но этого мы не понимаем и слава Богу!) мы спорим, злимся, упорно не желая уступать. На веранде он читает мне вслух: я сижу у маленького стола, голову подперев рукой и смотрю как читает: в плавках одних полулежит на кровати, напоминая Иду Рубинштейн (картина Серова).
Белая ночь все длится. Из-за простуды не могу заснуть, ворочаюсь и мешаю ему спать. Потом среди ночи встаю и через калитку выхожу на берег озера: поражает красота лунного пейзажа. Озеро, огни вдали по берегам, сосны. Женщина в ночи: уверенная, что никто не может быть в этот час здесь же с ней рядом: снимает трусы и моется в сонной воде. Прекрасная картина при свете луны. Скузи (итал.)
С ним не холодно: греет его тело. Как бы поудобнее лечь: нахожу удобное положение и засыпаю. Утром звонит будильник. Наши соседи - молодая пара (они очаровательны, он и она - студенты) уже уехали в город. Бежим на электричку. В вагоне можно немного подремать. Вот и финбан. Спускаемся в подвальчик позавтракать: кофе и пирожки. Там же толпятся академические: курсанты и офицеры. Остальные люди. (записано на службе по-французски)
Записано в тот же день по-французски.
Пишу об этом, а думаю о другом.
Выхожу во двор службы: смотрю на белые цветы флоксы и вспоминаю, что совсем недавно встретил здесь покойного хореографа Чечина. Зачем умер? Наверное, устал. Старухи на службе говорили: какой молодой умер!
( ( (
Пойду брать освобожденье на трое суток по болезни.
За время освобождения: пусть краткого, надо передумать о некоторых вещах. Вот мои амбиции.
Ранде-ву у метро.
Пишу в постели, выпив водки (от простуды). У финбана, в служебной постели отдыхаю. Офицерская жизнь течет, как пишут, своим чередом. Организм сопротивляется болезни. А я устал и не борюсь. Пусть болезнь защищает от людей. Устав бороться засыпаю. Вот послеполуденный отдых борца. Наверное, это насморк от цветов. Или от букв. Просыпаюсь и слышу мяуканье кошки во дворе. Утром: привычная вокзальная картина за окном.
( ( (
27 июля. Дома: добился все-таки освобождения! Расслабляюсь, выброшенный из тисков скучных кабинетов. Ты этого хотел?
Думаю о любви и читаю словарь.
Рембо (Артюр), франц. поэт. Р. является показательным двойником в жизни и отказе от поэзии.
Изображаю больного. Собирать в букет пороки, растить и лелеять? Любить праздность (мать их!).
Пот от безделья выступает: ложь! как будто мыслить и страдать это пустое.
О Паунде: Каммингс назвал его Эйнштейном современной поэзии. (как легко и легкомысленно сравнивать).
О Прусте: Прустовский эротизм сегодня достояние масс (Рене Жирар).
Пруст. роман - тупик жанра, который родился с Донкихотом. Поступаю как советовал Бодлер: читать и умное и глупое. Теряю время и страдаю. Вот занятие. Что я цепью прикованный к чему-либо, что я античному герою подобный?
( ( (
Входил в магазин: с удивлением смотрел на людей как будто до этого не видел. До какой минуты дожил: стал людей замечать!
Какой день - неважно. (записано по-франц.)
Как пустынник и отшельник был счастлив. Но вечером приехал он. От покоя ничего не осталось. Хотел устроить сцену прощанья: не смог.
Он может быть лисой и может показывать зубы: волк.
Сцена объяснения не состоится?
Под музыку Баха думаю обо всем. Завтра: встречаемся у крепости.
Время прощания приближается.
Я уже начал забывать его: и вот он снова в дверях. Какую-то чушь несет. Но трогательно до слез.
В моей кровати на набережной. Я ревную? Накануне расставания? Смешно. Это уже тянется и тянется. Спокойной ночи!
Но сна нет. Все же надо попытаться заснуть. Как надо пробовать жить (Поль Валери). Все же надо расстаться. Друзьями. Невозможно?
( ( (
Просыпаюсь среди ночи. Слишком душно. Как в бане. Наверное зло выходит из меня. Может стану добрее. На столе цветы: гладиолусы (лиловый, малиновый, розовый). Думаю о разном в ночи. Думаю также о тишине.
( ( (
Встречаемся на пляже у крепости. Пасмурный день: кто мог предполагать вчера? Тогда пойдем в баню, что делать раз солнца нет? В бане без перемен. Как на войне.
Вот захотели уединиться в его комнатке на Стрельбищенской да старуха-цербер не пустила (давай документ! дура, майн Готт) У меня на набережной: любовь в ванной. Без подробностей: классически.
( ( (
Воскресенье: без перемен. Как на войне! Вот уже стою на перроне Ц.Сельского вокзала и жду вагона, чтобы ехать в Вырицу. По дороге размышляю о романе. Наверное писать заключается в том, чтобы переписывать. Черновик романа замечательный жанр! А вообще жизнь состоит из местечек и резерваций (гетто, син). Все разделено невидимыми и непроходимыми границами. П.экзампль: туалет (субкультура голубых).
( ( (
Вспомнил: в ванне голые тела. В постели, конечно, лучше. Ванная комната как резервация.
Свобода: т.е. освобождение от каких-то фобий, или переход через границу (наоборот - воля к тому, чтобы остаться). Желание посмотреть, что же все-таки за барьером страха. Иногда лучше остаться там, где есть и таким образом освободиться.
По-франц. записано как и предыдущее.
Голодный волчонок. Моя любовь. Все смотрит в лес. А этот лес, мне представляется панелью, т.е. пространством лежащим между панелью ( Гостинкой син.), местом встреч как в прошлом Катькин сад и скажем Мюзик-Холлом. Почему граница у М.-Холла? А вот почему: новый миф. Объясняю: у крепости на пляже познакомился с мужчиной невыразительной наружности, лет сорока. Вот сцена: я приезжаю к Петропавловке в обеденный перерыв, чтобы его посмотреть на обычном месте и погреться на солнце и посмотреть на воду, отвлечься от службы ет сетера. Приехал в неурочный час, т.е. голубчик не ждал меня и был изумлен увидев: как мы же не договаривались, тебя отпустили? Я отвечал разумеется так: мон Дье, голубчик, что такое вовремя и невовремя? Кто может отпускать или не? Вот мне захотелось повидать тебя здесь у воды под солнцем и я спустился с темной мансарды сел в трамвай и вот: любуюсь свободными от одежд людьми. Время каким-то образом двигалось: в определенный момент мне показалось, что надо собираться, чтобы поспеть к концу службы: переодеться и пойти домой. Предложил ему пойти вместе со мной. Пошел омочить ноги в реке, возвратился и вижу голубчик разговаривает с господином невзрачной наружности средних лет. Подумал про себя: мало ли что можно спросить. Даже не стал задавать вопросов. Мы собрались и пошли вдоль каменной стены к выходу, к мосту. Так мы впервые увидели друг друга: папик и я. Но это позже.
А пока я еду в Вырицу к моей гранд даме.
Вне времени когда еду вот так в вагоне.
Именно с этого места у окна мне кажется что вижу очень далеко через пейзажи город и дальше - Вечность. Особенно когда напротив спит старик.
Вспоминаю сегодня с неприязнью о френч-кисс (ах): лицо голубчика искажено страстью - и некрасиво. Зачем об этом вспоминать. Чтобы лучше забыть его, чтобы он стал невыносимым, противным.
Сижу уже под яблоней в саду. Вот выходит с веранды на крыльцо гранд дама и приглашает подняться.
Под сенью гранд дамы: на веранде.
На обратном пути рассуждаю о том, что есть лучшая победа . На невербальном уровне блеснула догадка: ложь - просто лень посвящать да и запрещено: под страхом гибели.
Трудно дышать и вспоминается моя далекая покойная подруга Лида, страдавшая астмой как Пруст. Лида, первая гранд Дама.
Первые и последние христиане.
Последний абориген (он же последний христианин).
Храм как лодка. Последние христиане плывут, поют псалмы.
( ( (
Кроме Виттгенштейна люблю еще Шардена: вот философ!
Наши же любят темные углы.
Почему бояться конца?
( ( (
Вчера был очень раздраженным. Сожалею.
( ( (
1-е августа. Последние дни.
Ночью просыпаюсь и страдаю.
Понедельник. Посещал службу. В обеденный перерыв обедал с Сашей. В какой-то момент он догадался, что надо вести себя осторожнее. После обеда расстаемся.
( ( (
Сцена, которая должна стать кульминационной или как там еще говорят? Нет, одни голые обстоятельства: без эмоций.
Покинув службу, мне приходит в голову мысль сесть на трамвай и доехать до крепости: вдруг Сашеньку там встречу. Даже если не встречу его то погуляю там вдоль реки. Начался дождь: народу на пляже почти не было. Я обошел всю крепость: что тут описывать. Известный пейзаж! Любовался и восторгался.
Перешел через мост и с большой толпой стал ждать трамвая. А потом потерял терпение и решил дойти до метро пешком. Под дождиком: такое было меланхолическое прекрасное настроение. И вот в таком настроении проходя мимо Мюзик-Холла встречаю там Голубчика, гуляющего с папиком! Вот рок. Вот судьба. Как передать мое состояние: одна вспышка и все видно как на ладони. Мыслей никаких, только эта сцена. Сашенька идет с господином с пляжа, с тем, на кого я не стал обращать внимания: крашеные волосы, лет сорока. Не соперник.
Предчувствие освобождения и долгожданного покоя: да, озарило. Останавливаемся: я сдержан, веду себя куртуазно, задаю вопросы как принято. Голубчик растерян, объясняет. Все невинно. Мне не терпится уйти: я прощаюсь. Нюанс весьма важный: когда господин увидел меня он не стал останавливаться и оставил нас сам же ждал чуть поодаль. Я сказал Сашеньке: что же ты не познакомишь нас. Он крикнул тогда: Саша, подойди. Вот это то и вывело меня из себя. Какая фамильярность: называть крашеного господина Сашей . Красивая сцена для конца подумалось мне.
Очарованный красотой сцены: я в меланхолически прекрасном настроении встречаю Сашеньку с крашеным господином под дождем у Мюзик-холла - какая измена! надо собраться с мыслями и все додумать и дорисовать: все прошлое восстановить - все до этой минуты. Очень сдержанно попрощался и быстро пошел в сторону метро. Голубчик вслед успевает крикнуть: я завтра приду в назначенное время! Я на ходу: приходи если хочешь. Сам же весь погружен в обдумывание сцены. Такой материал! Пока шел до метро вымок, но был беспредельно счастлив как насытившийся правдой. Было горько как будто наелся горьких трав (по Розанову). Какое высокое настроение. Я очень путано излагаю все: но такое пережить!
Потом восстанавливаются все детали: до мельчайшей подробности. До пауз в репликах, до интонаций и мимики. Нет надо было присутствовать при этой сцене. Видеть смущение господина и наглость голубчика. Он изображал невинность: а что такого? Встретил на пляже (они уже были знакомы, я вспомнил тот эпизод) и вот решили погулять. Говорили о С.Соколове. Я прочитал в газете... Я не стал слушать его бред, зная заранее, что он может сказать. В другое время я принял это за чепуху милую и выслушал бы терпеливо и улыбнулся или стал спорить. Но в этой ситуации. Еще:обнаглел до того, что предложил прогуляться с ними. Да именно так: не хотел бы я с ними прогуляться. О, нет увольте, извините, надо бежать. С вами! благодарю! До встречи, голубчик он - мне, почти убегающему. Подлец. Бормочу про себя. (все записано по-французски).
( ( (
После дождя показалось солнце, над Невой туман. Я вышел из автобуса и переживая сцену у М-Холла пошел по набережной к дому. Мимо по реке плыл теплоход. Кричали чайки.
( ( (
2 или 3 августа. Сцена на пляже: знакомство с папиком. Голубчик вечером звонил и пытался объяснить и нарушить красоту сцены. Я был сдержан и не спорил. Мне важнее красота, чем его жалкие и ненужные объяснения. Я решил выяснить кое-какие подробности о папике (для образа) и уговорил голубчика поехать на пляж, чтобы встретить там папика. Он не хотел, но я был непреклонен. Хочу поехать на пляж! Точка. (Разумеется я не говорил ему, что хочу встретить там папика. Зачем?) Он сам догадался о моих намерениях. В прошлом уже был прецедент. В Москве. Сейчас ревности не было, лишь желание воссоздать красоту.
И что же: знакомство состоялось. Папик оказался приличным и даже симпатичным человеком. В прошлом - артист, в настоящем - руководитель какой-то несуществующей театр.студии. Т.е. - свободный художник. Вот проводит время: после обеда на Петропавловском пляже. Благо его контора находится в здании Мюзик-Холла. У меня в голове: устроить решительное объяснение с голубчиком. А пока: мирно беседуем на пляже.
А пропо: на мой вопрос, каких папик нравов (в известном смысле) лицемерный голубчик отвечал не знаю . Тут же на пляже я протестировал папика по теме . Как и следовало ожидать, он оказался известных нравов.
Время: файв о клок. Я предлагаю посетить небольшое кафе напротив Мюзик-Холла. Все идем туда, мило беседуя. Сашенька немного скован: ведет себя словно Принцесса на горошине. Он знает, что мне его состояние понятно.
У метро прощаемся: я увожу Сашеньку. Нюанс: спрашиваю у него, хочет ли он поехать со мной или может быть предпочитает остаться (я знал, что это будет воспринято как издевательство). Мне нужно было поехать сначала в библиотеку, туда мы и направились. В метро я осторожно начал разговор. Мол все имеет начало и конец. В очень спокойном и даже немного грустном тоне. Это насторожило голубчика и он внимательно слушал, не перебивая. Потом небольшой перерыв (в библиотеке). Предлагаю голубчику дойти до Катькиного сада и там немного посидеть и поговорить. Он пытается шутить: мол выбор места не совсем удачен. Я говорю, что для меня это место не является злачным: ведь я работал в свое время напротив - в Публичной библиотеке. И потом: сейчас уже Гостинка стала злачным местом. Такие преамбулические, отвлеченные рассуждения.
Знаменитая сцена в Катькином саду.
Все скамейки были заняты и мы остановились у решетки напротив театра. Я начал издалека: с начала. Что мол любил его и до сих пор люблю. Но:! Ты, голубчик, свободный человек. Ты волен знакомиться с кем угодно. Мне было с тобой хорошо (несмотря на: сцены ет сетера), короче говоря: прощай, голубчик, ты мне вечно мил ет сетера! и еще: мне неприятна эту роль, а именно роль в которой я оказался. Я чувствую, что ты зависишь от меня и это меня удручает. Мне кажется, что и ты презираешь меня за это. Он отвечает сумбурно, нелепо. Ему весь этот разговор кажется странным. Зачем? Как же, голубчик, надо выяснить отношения. Скажи мне, мон шер, что охладел ко мне и я пожелаю тебе счастья. Я как нибудь переживу. Следуют реминисценции. Припоминаются обиды. Ты говоришь как пьяный , трезво рассуждает он, выбирает позу обиженного мной и брошенного.
Обвиняет меня в низости, неблагородстве. Конечно, голубчик, лучше быть благородным как ты: т.е. жить праздно и быть на содержании у дурака. Это мой идеал тоже . Он не выдерживает оскорбления и бросает в ответ что-то резкое. Я понимаю, что не следует продолжать. К чему вся эта вербальность?
Остываю: вижу с ним бесполезно устраивать прощальную сцену, выворачивается как уж, ускользает. Я остаюсь безумным, несправедливым ревнивцем, он несправедливо обиженным и благородным. Уходим из сквера, идем к метро, к Гостинке.
( ( (
На следующий день я узнаю, что меня отправляют в Калугу.
( ( (
5 августа ему исполнится 21 год.
Ночью лежу и вспоминаю: я ему шептал майн либлин (нем.), мон амур, люблю тебя (фр.). Он мне люблю тебя (по-русски). Мой хороший. Голубчик.
Уже рассвет: река, огни. Баржа плывет. Рядом лежит книга Мэтра Дом дней . Мне хочется, чтобы мэтру дали митру нобелиата. Он заслужил: День Зверя и Дом дней !