— А у вас в Хаше есть окос-музыканты?
— Я не видела. Я не большая любительница такой музыки…
Неужели он хочет свести все в пустой треп? Пожалуй, правильно. Это лучше, чем устраивать разборки на пустом месте…
— Та же история, но Ярт когда-то с ними играл, и пришлось расти под их репетиции. По-моему, хорошо, когда люди настолько чем-то увлечены.
— Они познакомились в институте? — Спросила Юлга рассеянно, просто чтобы поддержать разговор.
— Не совсем. Керн одно время учился с Яртом, потом на восьмом году они выбрали разные специализации и их пути окончательно разошлись. Хотя, если так подумать, теперь они идут параллельно… — Варт задумался. — На третьем году обучения Ярт заинтересовался протезированием. Он в основном некромант, целительного дара у него чуточка, — Варт почти соединил указательный и большой пальцы, показывая «чуточку», — поэтому начал изучать вариант некроконструкта на основе собственной плоти пациента…
Юлга удивилась.
— Правда? Целительный дар у некроманта?
Варт отмахнулся.
— Достаточно часто бывает, знаешь ли. Но обычно исчезает к совершеннолетию, по мере раскрытия основного дара… а Ярту повезло. Ну так вот, они тогда были с Керном не разлей вода… Керн водник по матери, но слабый, у него как раз стихию подавил дар целителя… ну так Керн сейчас занимается возможностью регенерации новой здоровой конечности на месте старой. У обоих методов свои недостатки, конечно.
В чем в чем, а в этом Юлга более-менее разбиралась.
— Так отращивают же сейчас новые конечности, разве нет?
— Для ног метод, в том виде, в котором он есть сейчас, может и сгодится. — Варт фыркнул, и Юлга прямо таки увидела, как то же самое говорит Ярт. — и то, возможности использования дара через тот же ритуальный танец ограничены. Пониженная чувствительность, нарушенная циркуляция энергий…
— Что? — Юлга где-то среди этой огромной кучи слов потеряла мысль.
— В общем, есть недостатки, и там, и там. Например, собственная плоть у пациента тоже далеко не всегда остается, — Варт пожал плечами. — Хочешь больше — спроси у Ярта, он всем этим медицинским штучкам уже одиннадцать лет учится, на двенадцатом, уверен, сдаст экзамен, получит лицензию, и сможет забацать рабочий некроконструкт на законных основаниях. Зря он что ли в своей больнице ночует? А как мы на некроконструкты перешли?
— Ты рассказывал, как Ярт попал в окос-группу.
— А, ну да. Так вот, Керн по матери водник, а близнецы Хеко ему дальняя родня. Хеко еще со школы дружили с Ангеном, у клана водников же целый город в городе, школа своя, там все друг друга по именам знают… так и познакомились.
— Ясно… Знаешь, Варт… — Юлга замолчала, с трудом подбирая слова.
Все-таки Варт изящно перевел тему, и Юлга была ему за это очень благодарна. Даже не упомянул Яльсу, которая пела в этой злосчастной группе. Однако неразрешенное недоразумение будет свербеть, подобно занозе, еще долго. И еще долго отравлять общение. Юлга отлично об этом знала, как на собственном опыте, так и на опыте приобретенном, а Варт ей нравился, несмотря на все его заскоки. Иногда от него веяло потусторонней жутью, иногда сумасшествием, но он все равно ей нравился. Надо было объяснить так, чтобы и не оправдываться, и чтобы поверил… Она доверится первой — кто-то должен довериться первым. А тут речь как раз о некроконструктах…
Юлге почему-то вспомнилась рука матери. Сухая, обычно застывшая, но когда надо — вполне себе рабочая рука. Ее осенило. Задачка решалась элементарно после того, как сошлось основное уравнение и была найдена первая неизвестная. Конечно же!
— Знаешь… Моя мама, Селия Наль… прозвище у нее, «костяная рука». Она не то чтобы совсем костяная, просто… В детстве, в моем детстве, сколько я помню, она висела плетью. Знаешь, моя мама из следящих-сопровождающих…
Говорить было тяжело: перед глазами опять вставал телекинетик, его безумный взгляд и шарики. Юлга сделала маленькую паузу, перевести дух.
— Подожди. — Вдруг серьезно сказал Варт. — Понятно, к чему ты клонишь. Но…
— Ты пытался перевести тему. Я это ценю, правда, ценю.
Они шли по набережной вдоль реки, и Юлга вдруг остановилась, оперлась о литые перила, устремила взгляд на медленно текущую Акку. Теперь она понимала, почему Яльса всегда плакала под мостом: по сравнению с этой огромной массой лениво текущей воды, похожей на влажную спину гигантского, мощного, дышащего и живого зверя, собственное смущение, нежелание идти на компромисс, страх перед тем, что было когда-то давно — все это отошло на второй план.
Варт остановился рядом.
— Ты поверишь? Что это была не хитрая манипуляция, а простая попытка отложить разговор на потом? — Спросил он чуть холодновато.
— За кого ты меня держишь? — Улыбнулась Юлга. — Я Юлга из рода Наль, мы никому не верим… Почти никому. Но ты вроде как получаешься мой родич? Если я сейчас скажу: «Нет, не поверю», то ты будешь таким родичем, с которым видишься раз в год, на чьей-нибудь свадьбе или, того хуже, похоронах, и расплевываешься до следующих похорон. А потом приходишь на похороны этого родича…
— Эй, это еще кто на чьи похороны придет! — Делано возмутился Варт.
— Конечно, ты умрешь раньше, ты же старый. — Безапелляционно заявила Юлга. — Не перебивай. Так вот, приходишь и думаешь: а вот если бы я тогда ему поверила, что бы было? А я не хочу думать о таких вещах на похоронах, это всегда как-то очень грустно. И плеваться в тебя не хочу.
— Ну спаси-и-ибо.
— Так что я решила рассказать тебе то, о чем только что подумала. Когда мне было лет семь, приехала тетя Ато. Теперь-то я знаю, что из столицы, но тогда-то не знала… Она приехала как будто неоткуда… Дай руку, я попробую показать…
Юлга сняла перчатки, аккуратно сложила и сунула их в карман. Да, не так она представляла то, как они с Вартом когда-нибудь будут держаться за руки, реальность всегда жестока. Кожа к коже… Сосредоточиться — хотя это сложно, потому что накатывает смущение и теплеют почему-то уши… Кожа к коже, глаза в глаза. Варт в недоумении — теперь Юлга чувствует это ясно, будто сама стала эмпатом. Сосредоточиться — не на реке, не на Варте, на воспоминаниях, которыми хочешь поделиться.
Юлга помнила, как Селия показала ей письмо, написанное большими, красивыми круглыми буквами. Т ато, читает Юлга, потому что между заглавной «Т» и прописными «ато» — маленький зазор. Она внимательно смотрит на письмо — не только своими глазами, но и глазами Варта.
Мама говорит: «Радуйся, Юли, к нам на поезде приедет тетя…» А Юлга перебивает, она хочет показать, как хорошо умеет читать: «Тетя Ато, да?» и мама смеется, не поправляет.
А потом — огромный перрон, на нем огромные люди, огромный поезд пыхтит совсем рядом, и куда-то делась мама. Юлга потерялась, Юлга ищет маму: ведь только что она держалась за ее руку, и тут она зазевалась, кто-то толкнул, кто-то пихнул, она куда-то отступила, и мама куда-то исчезла. А ведь мама ничегошеньки не чувствует этой рукой, вдруг она не заметила, как Юлга потерялась?
И Юлга паникует, начинает реветь, и слезы размывают картинку вокруг, Юлга ничего не видит, трет, трет, трет глаза, и те болят, а она стоит на месте, потому что мама же говорила, что если потеряешься, надо стоять на месте…
И тут почти мамин голос — почти, но не мамин, скорее какая-то неудачная пародия: «Девочка, ты потерялась?» — и она поднимает глаза, а там — почти мамино лицо, только молодое совсем, и она начинает реветь еще сильнее, потому что как так…
И тетенька не знает что делать, спрашивает, как зовут Юлгу, чтобы отвести ее в комнату патрульных и объявить ее имя по громкой связи, а Юлга доревелась до икоты и не может нормально ответить даже свое имя, она пытается выговорить: «Юл… Юл… Г-га!» А потом, в отчаянии, почти нормально: «Наль». И тетя расплывается в улыбке, пытается взять ее за руку, Юлга уворачивается, прячет руки за спину.
«Я знаю твою маму, ее зовут Селия, правда?»
И Юлга вдруг понимает.
«А ты тетя Ато, да?»
Тетя Ато смеется, как мама. Не поправляет.
И Юлга-сегодняшняя говорит себе: хватит, это всего лишь воспоминание.
И все заканчивается.
Юлга снова смотрит на реку и натягивает перчатки. Варт молчит. Юлга подумала было, что ничего не получилось, но она же точно осознавала, что там еще и Варт… и тут Варт говорит куда-то в сторону, хрипло.
— Извини.
И в этом «извини» веса больше, чем в ста его предыдущих «извини». Юлга отвечает поспешно:
— Зато ты знаешь теперь, что у меня за дар. Я впервые показываю кому-то… свое прошлое. Кроме мамы. Обычно я вижу чужое. Вот. Как-то так. — Она пожимает плечами. — Я действительно и подумать не могла, что Яльса — это тетя Ато, потому что тетя Ато — она всегда была тетя Ато. Понимаешь?
— Неприятно, наверное… показывать. Так вот откуда ты столько знаешь… Подумать только, эти перчатки — не просто так… Я взял и забрал, помнишь, они исчезли? Перед тем, как Ярт тебя из ступора выводил. А что ты…
— Неприятно, наверное… показывать. Так вот откуда ты столько знаешь… Подумать только, эти перчатки — не просто так… Я взял и забрал, помнишь, они исчезли? Перед тем, как Ярт тебя из ступора выводил. А что ты…
— Увидела тогда? Всего лишь сказку, Варт. Но, думаю, мы в расчете за перчатки: это была сказка для тебя.
Они еще немного помолчали, не глядя друг на друга. Юлга думала: а что скажет Варт? Ведь Яльса уехала от него, чтобы рассказывать свои сказки ей, Юлге. Он ведь так был привязан к Яльсе. Что же он скажет?
Но он ничего не говорит, и Юлга решает: добивать, так добивать.
— А потом, где-то через полгода… Да, где-то через полгода… Мама стала носить в правой руке вещи. То есть рука стала работать. Не очень хорошо, но однажды мама попросила меня уколоть ее палец иглой, пока она не видит, и почувствовала боль. С закрытыми глазами. Ты говорил про то, что Ярт на третьем курсе заинтересовался некроконструктами? Я думаю, он виделся с моей матерью… Много раз, сейчас мама может даже играть на пианино, с каждым годом она владеет рукой все лучше и лучше. Значит, Ярт неоднократно ездил в Хаш, или мама встречалась с ним в своих ведомственных командировках, но зачем Ярту мама? Вывод один. Варт, Ярт знал, кто я такая, Ярт знал, где Яльса. Только поэтому он позволил оставить меня у вас дома.
— Да, понятно. Думаю, он знает больше, чем мы оба вместе. У него и спросим детали. У меня есть план.
Варт улыбнулся: это была страшная, мертвая улыбка. Юлга несмело тронула его за рукав.
— Мы не знаем, что случилось. Тяжело осознавать, что тебя водили за нос, но ты же не знаешь, зачем, правда? Вряд ли просто для того, чтобы помучить одного маленького мальчика.
Варт как-то… ожил. Распрямился, улыбнулся уже живее, чуть приобнял Юлгу за плечи: в обычной ситуации она бы вывернулась из-под его руки, она не любила внезапных прикосновений, но сейчас она понимала — отстранись она, и то тонкое, хрупкое доверие, которое они друг к другу испытывают, куда-то денется, исчезнет во мгновение ока, как первый осенний ледок под лучами солнца.
— Не беспокойся. Этот план не очень кровожадный.
— Признайся, ты только что выкинул из него часть с пытками. — Фыркнула Юлга.
Шутка была глупая, но они засмеялись. Вместе.
Когда они вернулись, Ярт был дома. Наворачивал остатки риса, закусывая недозрелым яблоком, читал при этом какую-то толстенную книгу. План был прост, как дважды два: Юлга прошла на кухню, потянулась за кружкой и сказала в коридор, чуть поотставшему Варту:
— А потом тетя Ато поцеловала его и заявила, что никогда не видела такого храброго воина. — Выдержала паузу и добавила задумчиво, — О, привет, Ярт… Отобрала пластмассовую саблю, шуганула гуся, утерла бедняге сопли и подарила конфетку.
— Ты коварна. Кто-нибудь догадался, что это ты подстроила? — Варт вошел в кухню следом и втянул носом воздух, как гончая. — Ага!
— Не-а. Разве что мама через пару лет случайно вытянула. Ох, и смеялась же она. Ну и поделом, он дергал меня за косички, дразнился и врал.
Юлга искоса взглянула на Ярта: тот был невозмутим, но раз Варт что-то почуял…
— Помирились, голубки? — Спросил Ярт насмешливо, отложив книгу.
— Что-то типа того. — Улыбнулась Юлга. — Мы и не ссорились… Надо бы тете позвонить, кстати. Что-то она все не звонит и не звонит, не случилось ли чего… Рассказать про здешних классных парней… Варт мне немножко рассказал про вашу девушку…
— Ваши провокации настолько бездарны, что я начинаю беспокоиться за будущее Ведомства, — поморщился Ярт. — Девочка, ты заработаешь косоглазие, право слово… Варт, забыл, где лежит нашатырь?
— Ревность пахнет железом. — Невозмутимо ответил Варт.
— Одолжить тебе вилку?
— Зачем?
— Раз тебе так захотелось понюхать железа. Дети, нам не до разборок. Мне звонил Анген: отец Нии будет настаивать на следственном. А знаете, почему он позвонил? Решил, раз девчонка из ее Круга — моя родственница, лучше предупредить. Официально. А на самом деле все сложнее… Так что…
— В чем проблема? — Сухо спросила Юлга, понимая, что эффекта неожиданности уже не получится. — Позвоните маме и доложите.
Ярт возвел глаза в горе.
— Да, Юлга, да я тебя страшно обманул. Я сделал вид, что тебя не узнал, что я вообще посторонний — я и был посторонним, знаешь ли. Кстати, ты копия Селии. Увидел тебя, сразу понял, кого ты напоминаешь матери, мне и Варту и тут же позвонил Селии. Да, твое пребывание в этом доме было чуть менее опасным, чем ты себе, наверное, возомнила. Хотя я, Окос свидетель, и подумать не мог, что мать тебя сюда притащит, ты свалилась как снег на голову. Я даже не знал, что ты в городе. Ты не должна была пересечься с Хинами, Селия не предупреждала, что ее дочь приедет в столицу. Но раз уж пересеклась… Эту ситуацию Селия одобрила, сказала, чтобы я не смел помогать тебе разбираться и засек время, сама же сообщила Яли — поэтому-то тебе никто из дома и не звонил…Забавно, Селия ни капли не сомневалась, что ты сунешь нос в дела нашей семьи, что не сбежишь из подозрительного места… Да, у меня нет девушки, нет, мне нельзя верить, кто тебя вообще учил верить незнакомым некромантам? Ну не Селия же, она такой глупости в жизни бы не сделала… мне просто было забавно смотреть, как ты заботливо укутываешь свои уши в мою лапшу.
— Ну и дурацкие же у вас шутки. — Обиженно буркнула Юлга.
Голос Ярта действовал на нее гипнотически. Она никак не могла сосредоточиться на предмете разговора, у нее было жуткое ощущение, что он сказал кучу всего, но то, что было действительно полезно, сказал так невнятно, что она ничего и не поняла.
Ярт пожал плечами.
— Но мне-то было смешно. Кого заботишь ты?
— Я все тете расскажу.
— Валяй. — Ярт махнул рукой. — Можешь еще маме пожаловаться, когда она приедет. А она настучит по твоей пустой голове, что так долго догадывалась.
Варт встал рядом с Юлгой и теперь испытующе глядел на брата.
— Я с места не сдвинусь, пока ты мне не объяснишь.
— А как ты ее защищал! — Ярт в притворном восторге закатил глаза: его это все немало забавляло, — «Это Юлга, теперь она будет жить с нами», — передразнил он, — и я подумал: мальчик вырос, не буду портить голубкам удовольствие. Какая любовная история без мерзких родственников, мешающих счастью? А потом ты еще и документы за нее подал. Молодец! Слушай, Варт. Я не собираюсь тебе ничего объяснять, стой здесь хоть до самой своей смерти.
— Потому что слишком долго врали, а правду сказать язык не поворачивается? — Вмешалась Юлга.
— Можно и так. — Согласился Ярт. — Хотя я назову иную причину: так неинтересно. К тому же, я уже говорил, твоя, Юлга, мать мне запретила, а если я расскажу только Варту, он с тобой поделится…
Юлга наконец осознала одну простую вещь, и эта вещь ей совершенно не понравилась.
— Подожди, так мама скоро приедет?
— Завтрашним поездом. — Кивнул Ярт.
— Но… как? Она же не собиралась мне помогать! — Не поверила Юлга, — Принципиально не собиралась.
Ярт неопределенно махнул вилкой в воздухе.
— А ты влипла в интересную ситуацию, племяшка. Понимаешь ли, некая Ния из рода Улы должна выйти замуж за Ангена из рода Ялы. Освещенная веками традиция договорного брака в жреческих семьях, славься Многогранная Богиня во веки веков и во всех своих гранях. Отец у твоей подружки очень интересный парень, его почему-то крайне заботит безопасность его дочери: мертвая дочь замуж выйти не сможет, наследника родить — тем более. А дочь возьми да подай в Ведомственный втихаря! Он бы забрал ее документы, как глава рода, извинился за беспокойство, да открутил бы своей дочери голову за самоволку, но та влипла в стихийный Круг из сиротки, дочки известной в узких ведомственных кругах бой-бабы с покалеченной рукой, и дочки некого военного, так же известного своей вспыльчивостью и максимализмом. А никто еще не научился рвать такие связи, даже жрец Храма Многогранной Богини: вы теперь всю жизнь вместе будете идти, неудачницы. Налей молока, в горле пересохло.
Юлга, не споря, налила Ярту молока — он точно назло прервался на самом интересном месте. Медленно пил, смакуя каждый глоток, и посматривал этак хитро. Ждите мол, ждите. Нет, подумала Юлга, все некроманты садисты, без исключения.
Наконец Ярт допил. Посмотрел в кружку, будто надеялся увидеть что-то интересное на дне, вздохнул разочарованно, и продолжил.
— На чем я остановился? А, точно. Итак, четыре девицы поступили в Ведомственный через инициацию стихийного Круга: сама знаешь, в этом случае распределение уже не от желания девиц зависит, всех четырех надо сунуть в одно место и группу. И, как назло, у троих из них живые родители! И эти родители, как лебедь, рак и щука из известной басни, настаивают на разных направлениях! Деканат хватается за голову. У военного куча бывших друзей-сослуживцев сидит, преподает на военном деле, бой-баба может накопать на человека компромат, просто пожав ему руку — как думаешь, хочет ли бывший член городского совета с такой связываться и конфликтовать? А деканат маленького ВГТУ с бывшим членом городского совета, главой рода и прочее и прочее? Так что они предложили Вио, тому самому жрецу, решить дело миром…. через Ангена, моего старого друга и своего будущего тестя, Вио попросил меня устроить встречу с Селией.