— Вот тут мы и подошли к сути дела. — Кивнула Юлга. — Как получилось, что вы знакомы с моей матерью? Как получилось, что Яльса… Она была влюблена в вас, Ярт, по уши, мне ли не знать, оказалась в Хаше?
Варт снова принюхался.
— Самодовольство пахнет яблоками, кстати. — Как бы ненароком проронил он.
Ярт откинулся на спинку стула.
— Я не скажу. Вот не скажу и все. Просто так. На самом деле я тебе уже говорил, почему не скажу, но кто меня слушает?
— Вы лечили ей руку. — Утвердительно сказала Юлга.
— Ну что ты. Как я мог кого-то лечить без лицензии? — Удивился Ярт. — Ладно, ладно, догадалась, молодец. Яблочко хочешь? Нет? Ну как хочешь. Я, знаешь ли, говорил недавно по телефону с твой матерью. «Да что ты, Ярт!» — говорила она, — «Моя дочь такая сообразительная, она сама обо всем догадается, не рассказывай ей ничего!» Так что если я тебе расскажу, лишусь благоволения главы рода, пусть и такого захудалого родишки, как ваш. И, заметь, я тебе это разными словами повторил уже раза три. Кроме глаз, которые видят, неплохо бы иметь уши, которые слышат — ты так не думаешь?
Варт шепнул Юлге на ухо.
— Он раздражен.
— Я заметила. — Ответила Юлга.
— Ты очень наблюдательная. — Выплюнул Ярт. — Слушай, единственная причина, по которой ты здесь — кроме всех тех, что я уже назвал, это та, что я предполагал, что возиться с тобой будет Варт, а мне позволят сидеть себе спокойно. Но я почему-то улаживаю вопросы твоей учебы. Отстань от меня, умоляю. — Перевел взгляд на Варта. — А ты, герой-любовник, защитник слабых, зубная фея-благодетельница, делай то, что от тебя требуется. Возись с ней. А то я натравлю на тебя Селию, а эта женщина как паук, который любит откусывать неугодным головы.
— Эй! — Возмутилась Юлга.
— На твоем месте я бы поостерегся. — зло хмыкнул Варт. — Если так, то Юлга — ее личинка, которая вырастет и с радостью откусит твою.
И получил болезненный тычок в бок.
— Я сама решу, кому и что откусывать! — Нахмурилась Юлга.
— О! — Улыбнулся Ярт, — Как думаешь, брат, кто из нас ближе? Удачно тебе познакомиться с матерью!
— Я одного не понимаю. — Сказала Юлга позже, когда они с Вартом сидели в ее комнате и убивали время игрой в шашки, — Почему он постоянно намекает, что между нами что-то любовное?
Юлга чуть смягчила формулировку. Ярт не намекал, он говорил прямым текстом.
Честно говоря, она бы не отказалась от какого-нибудь романтического ответа Варта на этот вопрос: известие о том, что Ярт ее двоюродный дядюшка, позволило ей совсем перестать бояться Варта. Что он ей сделает?
Даже то, что он вынудил ее остаться в этом доме, ушло куда-то на второй план. Она ведь просто остановилась у родни?
Да и одержимость Варта Яльсой потихоньку сходила на нет, как будто без постоянных напоминаний Талины он о ней подзабыл. Вот, с тех пор как Ярт прогнал их с кухни, он ни разу о ней не заговорил: не то что недавно, когда имя «Яльса» всплывало в каждой третьей его фразе, если не в каждой второй.
Юлга склонялась к мысли, что Талина, которая была несомненно безумна, заражала своим безумием Варта — сильного эмпата, весьма восприимчивого с сильным эмоциям. Стоило убрать Талину подальше, и с Вартом стало можно спокойно поболтать.
Варт ответил нейтральным тоном.
— Думаю, он мстит.
— То есть?
— С того самого момента, как Яльса попала в наш дом, мама прочила ее Ярту в невесты. Она забила этим ее голову, она доводила его… Мне Яльса нравилась, так что Ярт и у младшего брата не мог найти поддержки, разве что новую вариацию дразнилки про жениха и невесту.
— Ты был ребенком. — Сказала Юлга, но тут же добавила, — и все равно жестоко.
— Да, их смущение можно было почуять с другого конца улицы. — Согласился Варт. — Но еще чувствовалась их влюбленность, и не было понимания, почему Ярт постоянно отворачивается от Яльсы с лицом мороженой рыбы, а Яльса молчит в ответ. К тому над ними было весело издеваться, они так забавно реагировали. До сих пор стыдно. Я… Виноват в том, что сделал.
— Что ты сделал?
— Ты поделилась со мной тайной своего драгоценного дара, с которой носилась как с писаной торбой… — Задумчиво протянул Варт, размышляя вслух. — Думаю, за мной должок.
— Ты можешь не говорить, если не хочешь.
— Нет, почему же? Скажу. Даже покажу немного… Только сначала все-таки скажу, а то ты не поймешь, что именно я сделал не так. Сам далеко не сразу понял… Ты знаешь, когда Яльса и Ярт поженились?
Юлга задумалась: на момент подсмотренного эпизода с Тянно Яльса училась на первом курсе, судя по виду за окном была где-то середина зимы. А день рождения тети Ато всегда отмечался в начале зимы, на двенадцатый день первого месяца.
— Зимой, когда ей исполнилось восемнадцать? — Предположила она.
— В яблочко. На четырнадцатый день первого зимнего месяца, если быть точным. Мама бы так долго не тянула, если бы тринадцатое число не считалось крайне несчастливым для заключения брака. Помнится, церемония была скромнее некуда… К тому времени они уже год как встречались, но держали это в секрете от мамы. Угадаешь, почему?
Юлга неопределенно пожала плечами. Ответ был очевиден: Талина явно слишком уж рьяно относилась к женитьбе своего сына.
— Тут какой-то подвох? — Спросила она на всякий случай.
— Нет, скорее всего ты подумала правильно. — Кивнул Варт. — Потому что мама очень рвалась их поженить, а они хотели немного подождать.
— Да, я бы тоже не торопилась связывать себя узами брака в восемнадцать-то лет, под таким-то давлением. — Согласилась Юлга. — Все-таки как-то…
Юлга бы предпочла принимать подобное решение сама, и это давление скорее всего заставило бы ее убежать из излишне гостеприимного дома так быстро, что только пятки бы засверкали, но этого Юлга решила Варту не говорить. В конце концов, в чем-то он был похож на мать: решит что-то, и на этом будет настаивать до последнего. Этого Юлга тоже не сказала.
Он и так рассказывал эту историю с ощутимым трудом. Смотрел на шашки, глаз не поднимал: от него опять отчаянно сквозило застарелой виной. Юлга несмело тронула его за плечо, пытаясь показать, что нисколечко его не осуждает.
— Так что они скрывали свои отношения от мамы. Ну и от меня тоже, как-то так получилось. Однажды что мама с папой уехали на неделю отдохнуть… Меня оставили с Яртом. И они немного… расслабились. Ярт чувствует живое поблизости, до сих пор не понимаю, как он не заметил брата… В общем — смотри.
Варт накрыл ее руку своей, и Юлга и пикнуть не успела: провалилась в его воспоминание.
За окном — осенняя серая хлябь. Тикают висящие на стенке часы. Тихо, на грани слышимости, отмеряют время. Стучат по окну капли, не в такт, не так. На всем лежит отпечаток серого осеннего дня, отпечаток скуки.
Варт откладывает книжку, книжка тоже скучная. Надо найти брата и заставить с собой играть, а то что это такое, мама же сказала: «позаботься о младшем брате», и где она, забота? Ярт совсем не обращает на него внимания. Ярт редко обращает на него внимание, и Варт не был бы в обиде… но в этот раз Ярт забрал у него Яльсу. Даже когда Яльса говорит с Вартом, она мыслями не с ним, по губам ее блуждает мечтательная улыбка.
Варт рад за Яльсу, ему нравится греться у ее огромного тихого счастья, поэтому на старшего брата Варт сердится совсем несерьезно, скорее для порядка.
Он прислушивается-принюхивается к тому, что происходит внизу, и понимает, что там, внизу, на первом этаже, совсем не осень. Варт ложится на пол и уже тщательнее принюхивается к ковру. Пахнет сырой землей, какими-то тропическими цветами, жизнью, это точно запах весны. Он не ошибся.
Тогда Варт спускается вниз. Пускай они поделятся с ним своей весной! А то совсем-совсем про него забыли, как так!
В гостиной их нет. Он осторожно тянет вниз ручку двери кухни и заглядывает в образовавшуюся щель. Запах весны сбивает с ног и заставляет слезиться глаза: Ярт жадно целует Яльсу, и Варт отчаянно краснеет, пятится, отступает, закрывает дверь, несется в свою комнату, пока не заметили, пока не прогнали, пока не сказали вслух то, что он и сам уже понял.
Он лишний, лишний, лишний, никто с ним не поделится, никогда никто с ним этим не поделится, не поделится, не поделится!
Проходит день за днем, проходят осенние каникулы, самые длинные и кошмарные осенние каникулы в его жизни, потому что он не может сбежать в школу, а дома весна буквально преследует Варта. За окном — холод и осень, сквозняки блуждают по дому на правах хозяев, а Варту жарко. Он высовывается из окна как можно дальше и глотает холодные капли, вода пропитывает его футболку, его волосы, струится по шее, но ее надолго не хватит. За окном пахнет водой и червями, пахнет смертью, и Варт не может этим запахом надышаться.
Проходит день за днем, проходят осенние каникулы, самые длинные и кошмарные осенние каникулы в его жизни, потому что он не может сбежать в школу, а дома весна буквально преследует Варта. За окном — холод и осень, сквозняки блуждают по дому на правах хозяев, а Варту жарко. Он высовывается из окна как можно дальше и глотает холодные капли, вода пропитывает его футболку, его волосы, струится по шее, но ее надолго не хватит. За окном пахнет водой и червями, пахнет смертью, и Варт не может этим запахом надышаться.
Это была самая нескончаемая неделя в его жизни.
А потом была неделя прохлады: вернулась мама, и от нее душно и пряно веяло заботой, и цветы ненадолго увяли, и Варт снова чувствовал осень за окном, и он почти уже забыл, как жарился в чужом тепле.
Однажды он возвращается домой из школы и дом снова пахнет цветами. С тех пор он каждый день сбегает от цветов в школу, каждый день он возвращается обратно. Ярт не обращает на него внимания. Он слишком счастлив — лицо-то обычное, каменная маска, а не лицо, никто кроме Варта этого не почует, но Варт знает: от Ярта пахнет цветами. Яльса смотрит сквозь Варта даже когда говорит с ним и улыбается куда-то в пустоту. Она счастлива. От нее тоже пахнет цветами. Цветы, цветы, цветы, везде этот дурацкий запах, и Варт тут лишний, лишний, ненужный, забытый, утонувший в цветах.
Варт не выдерживает.
Варт рассказывает маме. Только про цветы: увиденный им поцелуй слишком сокровенный, слишком не его, про поцелуй он никому никогда… Ни за что! Но маме этого хватает.
Он знает, что Ярт обидится, он знает, что Яльсе будет грустно… Но, может, хоть тогда они снова вспомнят про его существование?
Юлга вывалилась из чужих воспоминаний кубарем.
— Все-таки рассказал… — Шепчет она, осторожно его обнимая.
Это дружеское объятие. Это то, что сейчас необходимо. Варт утыкается лбом ей в плечо.
В ладони Варта трещит, сминаемая, пластмассовая шашка.
— Я же говорил: я твой должник.
Глава 6
— Опаздывает. — Сказал высокий мужчина в красных одеждах. — Предлагаю начать…
— Зенок Хаок, если не ошибаюсь? Я Вио из рода Улы.
Мужчина в красном по-военному четко кивнул, щелкнул каблуками — с церемониальных шпор сорвалась пара искр.
— Будем знакомы. Мы здесь собрались…
— …вдвоем решать судьбу четверых детей? Прошу вас, умерьте свой пыл: дождемся хотя бы представителя рода Наль, раз уж старших представителей рода Есса могут лицезреть лишь боги, и разделим эту тяжкую ношу на троих.
Вио из рода Улы был чуть полноват, бородат и насмешлив. Голос его был мягок и чуть высоковат для мужчины, ухоженные руки с аккуратными ногтями лежали без дела на коленях. Ожидание ничуть не тяготило Вио из Улы: он наблюдал за Зеноком и находил это интересным развлечением.
Зенок из рода Хаока был военным. Военным неудачливым: Кетт уже тридцать лет как не вел ни с кем войны, и Зенок все оставался в низких чинах. На войне его неспособность вовремя козырнуть командиру не была бы помехой продвижению по службе, но в мирное время у него не было шансов подняться выше реррея. Он и был рерреем, и нес это звание гордо, даже на встречу с родителями тех детей, что основали круг с его дочерью, надел полное парадное облачение.
Он был нетерпелив, и, в противоположность Вио, буквально растекшемуся по гостевому диванчику, мерял шагами ковер.
За дверью послышались стремительные шаги, она распахнулась, как будто ее открыли ногой, и предстала та, кого все столько ждали. Если бы Вио не наводил специально справок и не слышал из весьма надежных источников, что этой женщине чужда театральность, он бы решил что опоздание затеяно исключительно ради эффектного появления.
Женщина была хороша: на вид и не дашь ее сорока лет. На ее работе нетрудно сохранить фигуру, а ей было что хранить. Она не была красавицей, но каждое ее движение — энергичное, точное, рассчитанное до миллиметра, выдавало долгие часы тренировок и радовало искушенный взгляд Вио.
— Селия из рода Наль. — Сухо отрекомендовалась она. — Простите за опоздание, задержка поезда.
— Надеюсь, путь из Хаша был легок и приятен. — Вио улыбнулся в усы. — Вио из рода Улы.
— Мое почтение жрецу Многогранной Улы. — Селия склонила голову.
Зенок недовольно цыкнул.
— Зенок из рода Хаок! — и прищелкнул каблуками.
— Селия из рода Наль. — Зачем-то повторила Селия, оглядывая Зенока с ног до головы. — Так это вы настаиваете на военном факультете?
— Я. — Зенок не отвел взгляда.
Вио с интересом наблюдал за их противостоянием.
Селия тоже прибыла в форменном: аккуратно подогнанный по фигуре серый пиджак, серые брюки, ни грамма косметики на суховатом лице, темные с проседью волосы пострижены очень коротко, по-мужски, идеально белая рубашка, ни складочки — трудно поверить, что Селия, сойдя с поезда, направилась прямо сюда. А еще она была обута! Мягкие мокасины в любой момент можно было сбросить, но все равно для женщины силы Земли жертва немалая.
На фоне пламенеющего алой рубашкой огневика Зенока она почти терялась.
Голос у нее был тверд и холоден: такой мог бы быть у разгневанной Олы.
— Вы так жаждете стоять в одном строю со своей дочерью, в одной форме со своей дочерью, что забываете, что в том же строю и той же форме будут и наши дочери? Женщина в армии, без связей, без протекции… а если, не дай Боги, война?
— Послужат на благо Кетта.
— Если хотите убить Майю Хаок, вам это ничего не будет стоить. Моя же дочь на военное дело не пойдет.
Зенок был мощным мужчиной, он нависал над маленькой Селией как раскаленная докрасна скала: лицо его пламенело не хуже рубашки.
— А на чем настаиваете вы? На… — Это он выплюнул, — Следящих-сопровождающих? Как будто там вы можете составить протекцию. В Хаше может быть, но в Тьене вас никто не знает, будь вы хоть трижды костяная рука! Хотите сказать, в этом отделе безопасно, вы, сухоручка?
Слова, необходимые Вио, сказаны. Пришло время направить разговор в правильное русло прежде, чем эти двое начнут драться.
— Не забывайте про меня. — Мурлыкнул с дивана Вио, — Я бы предпочел следственное дело.
Они оба обернулись к нему. Селия — с облегчением, а Зенок — с гневом. Вио выставил вперед ладони — жест примирения.
— У меня есть тому причины. Я жрец; моя дочь — дочь жреца, она так же имеет некоторые… обязанности. Они необременительны, не помешают ее будущей работе, но лишь при одном условии: ей не следует надолго покидать родные воды, воды Акки, она связана с Тьеном. Боюсь, если Ния попадет на факультет военного дела, после учебы ее, скорее всего, распределят в какой-нибудь весьма далекий от столицы гарнизон… Дабы этого не случилось, в этой ситуации я буду вынужден отозвать ее документы на правах главы рода Улы и главы храма Многогранной Богини до того, как она окончит университет и будет обязана выполнять приказы командования. — Зенок хотел было перебить, но Вио предостерегающе поднял руку, — Прошу вас, Зенок, дайте осветить еще одну немаловажную грань. Дело в том, что досадная особенность дара Нии… моей дочери… в том, что сила стихии у нее связана с лунным циклом. Проще говоря, в полнолуние замеры Нии будут показывать силу вне категорий… но в новолуние она… если можно так выразиться… бездарна.
Селия первая поняла, к чему он клонит. Склонила голову в притворном сожалении.
— Другими словами, как Круг Стихий наши дети смогут работать крайне ограниченное время месяца?
— Я не могу позволить моей дочери перегореть. Она скоро выйдет замуж, и мне необходимо будет передать ее мужу обязанности жреца Улы-Ялы-Олы: как он справится со всеми гранями Богини без поддержки Нии? Не забывайте: в первую очередь она дочь жреца.
— Вы всегда можете уповать на вашу Богиню. — Отрубил Зенок. — Как-нибудь да справится.
Селия возразила вместо Вио, и голос ее был тих и ласков: таким разговаривают с идиотами и маленькими детьми.
— Какой толк в армии от Круга, который может работать в полную силу лишь несколько дней месяца? Неужели вы думаете, что перед тем, как войска будут брошены в бой, хоть кого-нибудь будет волновать, способна Ния выдержать энергию Круга или нет?
— Войны не было больше тридцати лет! И не будет! А вы работаете с психами!
— В трус или дурак? Вы просто не можете быть настолько идеалистичны! — Селия повысила голос. — Вы когда-нибудь задавали себе вопрос: «а вдруг»?
— Это именно тот вопрос, который я задаю себе, когда думаю о Майе среди следящих-сопровождающих! В армии сейчас безопасно!
— Вы можете поручиться за сегодня, но за завтра?.. Армия может выглядеть спокойным супчиком, но этот супчик в любой момент закипит!
— Не будем об этом, прошу. — Примиряюще проворковал Вио. — Это материи столь же далекие, сколь и высокие; мы же говорим лишь о будущем наших детей. Оставим Кетт Правителю. Я бы хотел возразить вам, любезный Зенок из рода Хаок, как раз Селия может составить наилучшую протекцию в рядах следящих-сопровождающих…