– А-а-а! Зачем? Затем! Поглядеть!
– Сядь и успокойся, – велел муж.
– Я? Я? Я? – заталдычило чудище, надвигаясь на испуганно вжавшуюся в стену девушку. – Ты тут со шлюхами трахаешься!
– Рита! – взвыл Гриша. – Ты с ума сошла.
– Потаскун! А она б…!…!…!
Девчоночка пискнула и стала в панике озираться.
Маргарита схватила со стола мраморную подставку для карандашей, размахнулась… Гриша и девушка отреагировали одинаково, они моментально присели, прикрыв голову руками. Я же подлетел к буянке, крепко ухватил ее за локти и спросил:
– Маргарита, кто дал вам право оскорблять мою жену?
Туша замерла, потом, слегка снизив тон, спросила:
– Жену?
– Ну да, – кивнул я, – просто безобразие! Я пришел к Григорию Юрьевичу с разговором о вагоне повидла, прихватил с собой Машеньку, тут налетаете вы, сыплете оскорблениями…
Рита растерянно глянула на девушку, потом, ткнув в нее толстым пальцем с перстнем, рявкнула:
– Это кто?
– Ж… ж… ж… – затряслась красавица, – ж… ж… ж…
Ее по-детски пухлые щечки покраснели, красиво изогнутые губки искривились, у крошки начиналась истерика.
Я подошел к ней, обнял и, подталкивая к двери, с чувством сказал:
– Мы покидаем сей негостеприимный кабинет.
– Ага, – выдавил из себя Гриша.
– Навсегда.
– Угу.
– Никаких сделок с вами более иметь не хотим!
– Понятно.
– Нас оскорбили.
– Да, да.
Рита растерянно молчала, а девушка вдруг решила выступить, она разинула ротик:
– Гри! Не…
Но я сильным толчком выпихнул дурочку за дверь и поволок по коридору.
На улице красавица обрела дар речи.
– Ты с ума сошел! – взвизгнула она.
– Тебя как зовут?
– Маша.
Надо же, я случайно угадал.
– Я тебе не жена! – воскликнула идиотка.
– Конечно.
– И не собираюсь никуда ехать!
– Естественно!
– Гри!
– Хочешь вернуться? – прищурился я. – Ступай, там как раз сидит жена твоего Гри. Можешь сообщить ей, что я ее обманул. Только если думаешь, что Гри после этого позовет тебя под венец, то жестоко ошибаешься!
– Больно надо, – фыркнула Маша, – я есть хочу! Покорми меня ужином. Только, имей в виду, по забегаловкам я не хожу.
В моем кармане затренькал мобильный.
– Иван Павлович, – устало сказал Гриша, – ступайте в казино через дорогу, там сбоку, с правой стороны, есть VIP-вход, скажете, Арапов кабинет заказывал. Уведите, пожалуйста, от входа в офис Машку. Рита пошла умыться, отправлю ее домой с шофером и к вам присоединюсь.
Я взял Машу за костлявый локоток.
– Пошли.
– Куда? – закапризничала красотка.
– Ужинать.
– Место приличное? Соответствует моему статусу?
– Стопроцентно, – заверил я, – элитное казино.
– Ладно, – смилостивилась Маша, – где машина?
– Заведение в двух шагах, пешком дойдем.
– Где?
– Вон, через улицу.
– Офигеть! Только на авто, – уперлась Маша.
Вот противное создание! Но годы жизни при Николетте научили меня справляться с подобными ситуациями.
– Как хочешь, дорогая! – воскликнул я и указал на одну чужую машину, припаркованную чуть поодаль. – Вон мой кабриолет, доставлю в лучшем виде.
Маша проследила за моим пальцем.
– «Ока», – взвизгнула она, – ты смеешься?
– Нет, – стараясь сохранить серьезность, ответил я, – на другую пока не заработал.
– «Ока»?!
– Ну да.
– Мне на ней ехать?!
– Ты не хочешь ведь прогуляться. Я не спорю с дамами, занимай место в «Оке».
– Лучше пешком, – заявила дурочка.
– Как пожелаешь, просьба красавицы для меня закон.
Покачиваясь на высоких каблуках, Маша поковыляла к подземному переходу.
– Офигеть, – бубнила она себе под нос, – надеюсь, никого из знакомых не встречу! «Ока»! Отвратительно.
Я спокойно шел рядом, заботливо поддерживая под локоток тщедушное тельце. Ну почему некоторым мужчинам нравятся кости, обтянутые кожей? Грудь, правда, у Маши красивая, пышная, ее хорошо видно в слишком низком вырезе кофтенки, но внутренний голос мне подсказывает: шикарный бюст дело пластического хирурга, Машеньке вставили силиконовые протезы. Лично мне не доставляет никакого удовольствия нежно гладить две резиновые клизмы. Может, я становлюсь брюзгой? Другие-то мужчины в восторге и даже посылают своих дам на операцию по увеличению груди. Я же пребываю в старомодной уверенности, что не с лица воду пить. Конечно, лестно иметь около себя молодую красавицу, ну так – день, месяц, полгода… Потом она надоест, придется либо менять ее на новую, такую же силиконовую, либо подыскивать нормальную спутницу, женщину не модельной внешности, без накладных прелестей, обычную, которая не предаст, не продаст, родит детей и станет тебе лучшим другом и опорой.
Оказавшись в небольшом уютном помещении, где стоял накрытый на четверых столик, Маша плюхнулась на длинный диван и принялась листать меню.
– Фу! У них одну гадость подают, – заныла она, – хочу спаржу на пару! Закажи!
– Ее нет в карте.
– Ну и что? Пусть сгоняют в магазин, купят и приготовят, другое есть не стану, – куксилась красотка, – ой, Гри! Зачем мы сюда пришли! Гри!
Только что вошедший Григорий упал на стул, потом схватил минералку, одним махом выдул воду прямо из бутылки и с чувством сказал:
– Спасибо тебе, спас меня.
Я улыбнулся:
– Всякое бывает, сам один раз в форс-мажорную ситуацию попал.
– Гри! Хочу спаржи, – не успокаивалась Маша.
– Сейчас принесут.
– Ее нет в меню!
– Тогда возьми морские гребешки.
– Не-е-е, – надула губки Маша.
– Дорадо на пару.
– Гри!
– Или улитки.
– Блевотина!
– Тогда черную треску, маринованную в шампанском.
– Га-адость.
– Десерт закажи.
– Гри! От них толстеют! Фу! Хочу спаржу-у. Гри! Вели достать!
Я с интересом наблюдал за Араповым. Интересно, сколь велико терпение парня? Когда он треснет Машу по кумполу пустой бутылкой из-под воды?
– Гри! Спаржу-у! С трюфелями-и-и!
Арапов вытащил бумажник.
– На, иди в общий зал, поиграй!
– Вау! – оживилась Маша. – В покер!
– Лучше в автоматы.
– Гри-и!
– Ладно, ступай куда хочешь, – сдался любовник, – покер так покер. Три раза продуешь и возвращайся.
– Противный Гри! Кто ж такое под руку говорит!
– Иди, иди, оттянись.
Маша выскользнула за дверь, Григорий схватил вторую бутылку.
– Как только вы их выносите, – вырвалось у меня.
Арапов улыбнулся:
– Машку и Риту? Сам не понимаю.
– Но зачем живете с ними?
Григорий потянулся к корзиночке с хлебом.
– Рита ревнива до умопомрачения. Просто взрыв гранаты. Бабах – и все в ошметки. Но мой бизнес начинался на деньги тестя. Кстати, в молодости Ритуля была красавицей, располнела она после операции, детей родить из-за нее не смогла и превратилась в жирный окорок. Конечно, она покушать любит, но в основном виновата гормонотерапия. Вся надежда на один препарат, называется ксеникал. Один мой приятель, боров, купил пару упаковок и в кипарис превратился. И что самое интересное, мы посоветовались с врачом, и он нам тоже ксеникал посоветовал. Говорит, это новое эффективное средство – и действует очень просто: съел ксеникал вместе с сытным обедом или ужином, и весь жир из тебя вышел. Может, оно и Ритке поможет? Бросить супругу мне совесть не позволяет, хотя жить с ней тяжело. Но Рита очень умна, она дает крайне дельные советы и, по сути, давно является моим компаньоном. Официально приводить ее на фирму не хочу, мигом лишусь мелких радостей вроде Маши, понятно?
– В отношении жены да, но эта Маша?
– Она дура, и с ней отлично отдыхать, у самого в мозгах ни одной мыслишки не остается, – засмеялся Гриша, – ума мне и дома хватает, а с такой, как Машка, просто и забавно. Она манекенщица, при агентстве состоит, «Стиль жизни» называется. Надеется во вторую Водянову превратиться. Но, думаю, ничего у нее не получится, в результате выскочит замуж, обабится. Девочек в «Стиле жизни» много, надоест Маша, поменяю. Ладно, фиг с ними, с бабами, ты мне еще раз расскажи: в чем дело?
Я открыл было рот, но тут появилась страшно расстроенная Маша:
– Гри! Я проиграла!
– Эка печаль, не в первый раз, – утешил дурочку любовник, – садись и ешь.
Маша, всхлипнув, устроилась за столом и принялась методично ощипывать гроздь винограда, глаза ее уставились на экран телевизора, где носился патлатый парень с гитарой.
Я захлопнул рот.
– Говори, – махнул рукой Гриша, – при ней можно, уж поверь, у Маши в голове вакуум, пустота, она ни хрена не понимает, а когда в телик уставится, и вовсе последние крохи ума теряет.
Пока он давал оценку своей спутнице, та начала тихонько подпевать:
– Та-та-ля-яля-ля…
Я улыбнулся, похоже, Григорий прав, Маша нечто вроде мебели, вы же не боитесь, что кресло разболтает ваши секреты?
Некоторое время мы с Гришей обсуждали создавшуюся ситуацию. На этот раз Арапов проявил полнейшую доброжелательность и искренне пытался помочь мне. Но как он ни старался, так и не сообразил, кто мог воспользоваться его именем. Маша нам, как ни странно, не мешала, она была занята сначала телевизором, а потом ужином. Забыв про спаржу, красавица слопала дораду и принялась за ананас.
Некоторое время мы с Гришей обсуждали создавшуюся ситуацию. На этот раз Арапов проявил полнейшую доброжелательность и искренне пытался помочь мне. Но как он ни старался, так и не сообразил, кто мог воспользоваться его именем. Маша нам, как ни странно, не мешала, она была занята сначала телевизором, а потом ужином. Забыв про спаржу, красавица слопала дораду и принялась за ананас.
Я же, устав от бесконечно повторяемого Гришей вопроса: «Ну что за падла мою фамилию назвала?», подвел итог беседы:
– Значит, ничего путного в голову не приходит?
Гриша развел руками:
– Нет. Одно обещаю точно: если додумаюсь, сразу тебе позвоню.
Я кивнул, попрощался с бизнесменом и двинулся к выходу. Но в тесном коридоре мне неожиданно стало нехорошо. Пол в помещении устилал темно-красный ковер, стены были обтянуты бордовой тканью, на потолке мерцали маленькие галогеновые лампочки, а еще здесь странно пахло, то ли духами, то ли свежей выпечкой. Аромат казался приятным, но у меня жутко закружилась голова. Чтобы не упасть, я схватился за стену. Вот незадача! С чего бы мне валиться в обморок?
В конце коридора показался мужчина, одетый в черный костюм и белую рубашку. Почти бегом он кинулся ко мне.
– Вам плохо?
Наверное, в VIP-зоне было установлено видеонаблюдение, и секьюрити заметил на мониторе перекошенное лицо гостя.
– Уже ничего, – пробормотал я, ощущая, как отступает липкая дурнота, – первый раз со мной такое.
– Вызвать врача?
– Нет, спасибо, лучше покажите дорогу в туалет.
– А вот он тут, за дверкой.
Я оглядел две одинаковые створки.
– Мужской где?
– Без разницы, занимайте свободную кабинку, – улыбнулся охранник.
Я толкнул тяжелую, сделанную из натурального дуба дверь и вошел в клозет. Белый с золотом кафель, роскошный умывальник, дозатор с жидким мылом, коробка с бумажными полотенцами, ящик с одноразовыми кругами для унитаза и какое-то дамское барахло…
– Ты меня слышишь? – раздался за спиной мелодичный, очень знакомый девичий голос.
Я вздрогнул и обернулся. Никого.
– Я в казино, – снова прозвенело сопрано, – да, с идиотом. Луис, у нас проблема. Большая. К Григорию сейчас приходил какой-то странный мужик, представился частным детективом.
Мое тело окаменело, а мозг моментально оценил ситуацию. Я вошел в одну кабину, а во вторую чуть позже влетела Маша. Это был ее голос, только сейчас из него самым волшебным образом исчезли капризные нотки.
– Я не волнуюсь, – продолжала Маша, – такой тихий дядечка, по виду недотепа. А говорил он о… Ой, погоди! Кто там стучится?
– Долго еще сидеть будете? – послышался полупьяный голос.
– Слышь, Луис, – понизила тон Маша, – тут какая-то кретинка лезет. Я тебе попозже позвоню.
– Выходи! – заорала подвыпившая особа.
– В соседнюю кабинку зайдите! – крикнула Маша.
– А я сюда хочу, – заявила накачавшаяся коктейлями дама.
– Во дура, – в сердцах воскликнула Маша, – ладно, около полуночи подробности изложу! Есть же идиотки на свете!
Дверь хлопнула, из соседней кабинки донеслись булькающие звуки, пьянчужку тошнило.
Я метнулся к двери, чуть приоткрыл ее и увидел Машу. Девица стояла в коридоре, лицо ее кардинально изменилось – налет идиотизма исчез. Мне вдруг стало понятно: Маша умная женщина! А через секунду пришла уверенность: сия особа талантливая актриса. В этот момент Маша потрясла головой, ее рот растянула кретинская улыбка, голубые глаза стали пустыми, как у куклы Барби. Выпятив нижнюю губу, Маша пошла вперед, изредка капризно вскрикивая:
– Гри, я проиграла-ась! Гри-и-и! У них автоматы дубовые! Гри!
Я подождал пока она исчезнет, быстро выбрался из туалета, достиг выхода и смешался с толпой, текущей по Тверской.
Ай да Маша! Зря Григорий Арапов считает любовницу равной по интеллекту табуретке. Если кто и дурак в создавшейся ситуации, так это он сам. Завтра же отправлюсь в агентство «Стиль жизни», узнаю адрес красавицы и поговорю с ней совсем в ином ключе и в более подходящей обстановке, чем казино.
Глава 11
Домой мы с Мэри и Николеттой вернулись поздно.
– Ну как? – заверещали дамы, когда я вошел в парикмахерскую. – Теперь что?
Я улыбнулся:
– Удивительное сходство.
– Назови мое имя, – потребовала Николетта, одетая в свой любимый брючный костюм розового цвета.
Чтобы доставить маменьке удовольствие, я уверенно сказал:
– Конечно, ты – Мэри.
– Он узнал, – разочарованно протянула та.
– Вава! – завопила вторая особа, в зеленой юбке. – Быстро объясни, каким образом ты догадался? Мы специально переоделись!
Я растерянно молчал. Если честно, то разобрать, где маменька, а где тетушка, практически невозможно. Я ориентировался по одежде и фатально ошибся.
– Вава, быстро, – топнула ножкой Николетта.
– Ваня, мы ждем, – подхватила Мэри.
– Ну, – выдавил я из себя, – у Мэри цвет губной помады слегка отличается, он более розовый.
– Ясно, – кивнула Николетта, – значит, гоним сейчас в магазин за косметикой, и можно начинать.
– Что? – насторожился я.
– Все, – хором ответили сестры и довольно засмеялись.
Следовало выяснить, какая очередная глупость поселилась в их вздорных головенках, но меня опять стало слегка подташнивать, поэтому я молча сел за руль и попытался абстрагироваться от действительности.
Бесцеремонный звук телефонного звонка ударил по голове в семь утра. Сначала я решил не обращать внимания на вызов, вяло отметив сквозь прерванный сон: «Что за дурно воспитанный человек беспокоит в такую рань?», но потом вдруг сообразил: наверное, меня разыскивает Нора, и вскочил с кровати.
– Ванечка Павлович, – защебетала Лиза, – еще спим-с? Ай-ай! Этак и жизнь пройдет. Вставайте, дружочек, нас ждут великие дела. Плитка!
– Плитка? – растерянно повторил я, пытаясь прогнать остатки сна. – Газовая?
Лиза засмеялась.
– Не варочная, а напольное покрытие. Ну же, топ-топ в ванную, мыться-бриться – и в магазинчик. Выбор материала за вами.
– Это надолго? – осведомился я.
– На пару минут, – бодро воскликнула Лиза, – долго мучить вас не стану. Я уже провела маркетинг, нашла лавчонку, где цена товара совпадает с его качеством. Ну же, Ванечка Павлович! Не топчите огурцы! Жду вас через час, как раз к открытию поспеем, народу никого. Пишите адресок. Ау, Ванечка Павлович, отреагируй! Хоть кашляни.
– Да, конечно, уже одеваюсь.
– Особо не кутайтесь, – заботливо сказала Лиза, – духотища страшная, сильно парит, небось гроза собирается. Пиджак или куртка вам ни к чему. Лично на мне шорты.
Я положил замолчавший сотовый в карман. Лично на мне шорт не будет, эта одежда совершенно не пригодна для города. Ладно, женщине дозволяется демонстрировать красивые, стройные, гладкие ножки. Но Ивану Павловичу лучше спрятать свои волосатые, слегка кривые нижние конечности в легкие брюки. Вот льняной пиджак, в котором я был вчера, надевать не стану. Кстати, его нужно повесить в шкаф.
Я подошел к стулу, снял со спинки вконец измятый пиджак и внезапно ощутил приступ дурноты, настолько сильный, что чуть не упал. Кое-как, держась за стену, я добрался до гардероба, сунул туда пиджак, закрыл дверки и плюхнулся в кресло.
Тошнота отступила, руки перестали трястись, перед глазами более не мелькали черные точки, лоб начал высыхать. Честно признаюсь, испугался я до крайности. Вчера вечером со мной приключился точь-в-точь такой же приступ. Тогда я решил, что мое состояние объясняется духотой в коридоре казино. Но сегодня! Может, я попросту не выспался? Или среагировал на очередное изменение погоды? Почувствовал приближение грозы?
Вот глупости. Я не завишу от капризов окружающей среды, не принадлежу к людям, которые жалуются: «В дождь маюсь мигренью».
Я встал, двинулся к гардеробу и вновь распахнул дверцу. Вытащил светлые брюки, нежно-кремовую рубашку, ощутил новый приступ дурноты и рухнул в кресло.
Ей-богу, положение становится аховым, похоже, я не способен выйти из квартиры. Да, ранее я не реагировал на погоду, но ведь время неумолимо бежит вперед, мне уже не двадцать и даже не тридцать лет. До сих пор все системы организма работали слаженно, но рано или поздно на любого человека начинают наваливаться болячки. Пришел и мой черед. Только бы не инсульт! Больше всего на свете я боюсь превратиться в беспомощное, полностью зависящее от чужой воли существо. Уж лучше сразу умереть или покончить жизнь самоубийством.
Волна тошноты откатилась, но я продолжал сидеть, боясь пошевелиться. К сожалению, медицина идет вперед семимильными шагами. Вы не ослышались, я употребил именно это выражение: к сожалению. Сейчас большинство заработавших удар людей выживает, сразу погибнуть вам не дадут, отобьют у дамы с косой и усадят в инвалидное кресло. В виде растения, поддерживаемый уколами и таблетками, протянешь долгое время, мучая себя и других. Может, составить завещание, написать в нем: «Запрещаю меня реанимировать!»?