Мне было интересно и немного досадно.
Я-то думала, что немалый опыт личного знакомства с разными странами уже стер с моего собственного лица выразительную печать «Made in Russia». Не то чтобы я стыдилась своего происхождения – ничуть, просто мне нравилось думать, что я обтесалась настолько, что могу сойти за свою хотя бы в Европе. Пока не открою рот, конечно, чисто внешне.
Девица хмыкнула и выразительно оглядела меня с ног до головы:
– Во-первых, ты с утра пораньше накрасилась.
Я кивнула, соглашаясь. Вообще-то я просто не умылась, так что макияж на мне был вчерашний, но и по нему мое российское гражданство определялось с высокой степенью уверенности. В европах практичные девушки наносят полноценную боевую раскраску преимущественно по праздникам.
– А во-вторых, и это главное, ты прошептала русское матерное слово! – хихикнула девица. – У меня есть глухонемая родня, так что я умею читать по губам.
– Понятно. – Я смущенно улыбнулась и представилась: – Таня Иванова, из Краснодара.
– А я – Катя, – назвалась наблюдательная дева. – Катерина Максимова, из Рязани. Скажи, а мы с тобой раньше не встречались? Мне кажется, где-то мы уже виделись?
Я в свою очередь внимательно оглядела новую знакомую. Понятливая Катя широким жестом сдернула с головы шляпу, позволив мне беспрепятственно рассмотреть свое лицо.
Я нервно хихикнула.
Удивительное дело: лицом Катя Максимова здорово смахивала… на меня! С той разницей, что скулы у нее были чуть шире, нос задран немного круче, глаза заметно светлее, а брови и волосы – совсем белые. Но общее сходство было очевидным.
– Сдается мне, мы с тобой виделись в зеркале!
– Ой, точно! – Не по-рязански темпераментная Катя спрыгнула с шезлонга и встала рядом со мной плечом к плечу: – Так, посмотрим… Ты немного выше, а я чуть-чуть полнее, у тебя ноги более длинные, но зато грудь у меня больше, пожалуй, аж на два номера!
– Увы, – с прискорбием признала я очевидное.
Сложены мы были не как близнецы, а жаль: я бы не отказалась от бюста четвертого размера.
– Только лица похожи, – успокоившись, Катя вернулась на свой шезлонг и похлопала ладонью по соседнему: – Устраивайся! А у тебя, случайно, нет родни в Рязани?
Ясно было, что Катя пытается как-то объяснить наше сходство.
– Вроде нет. – Я присела на край пластмассового лежака, размышляя, не сгонять ли мне наверх за купальником? Глупо упускать возможность позолотить себе ручки и ножки греческим загаром. – Но с моей фамилией, ты же понимаешь, свободно можно быть в родстве с половиной России!
Катя кивнула:
– Да и с моей тоже.
– Я тебе больше скажу, – гиперобщительная Тяпа потянула меня за язык. – Как-то летом в пионерском лагере я оказалась в одном отряде со своей полной тезкой. Девочку тоже звали Таней Ивановой, только была она низкорослой, черноволосой и узкоглазой дочерью чукотского оленевода. Тогда-то я и поняла, как велика страна моя родная: много в ней лесов, полей, рек – и Татьян Ивановых!
Катя откинула голову и захохотала.
– У нее есть чувство юмора, это тоже вас роднит, – с удовлетворением заметила моя Тяпа.
– Все мы кузены по Адаму и Еве, – процитировала О'Генри моя начитанная Нюня.
Голосок у нее был встревоженный. С чего бы это?
Я присмотрелась к прочим «кузинам», присутствующим у бассейна, и тоже ощутила беспокойство. Поначалу оно было смутным, но очень быстро прояснилось.
ВСЕ девицы были похожи друг на друга, как родственницы!
– Однако широко распространились по планете Татьяны Ивановы! – пробормотала моя Тяпа.
– Кать, а ты с другими девочками знакома? – понизив голос, спросила я соседку.
– Нет еще, – беззаботно ответила мне кузина Кузнецова. – Я только вчера вечером прилетела, еще не успела установить международные контакты. Тут, кроме нас с тобой, по-русски никто не говорит, а у меня английский не очень…
– А зрение у тебя хорошее?
– Нет, я близорука, как крот! А как ты догадалась? Я неровно нанесла автозагар?
Катя заинтересованно похлопала белесыми ресницами.
– Вставай, – я потянула ее с шезлонга. – Хочу тебе кое-что показать.
Мы прогулялись вокруг бассейна, попутно знакомясь с другими барышнями.
Софи, Камилла, Клара, Роуз – какие-то имена мне запомнились, какие-то нет, но назревающую проблему я видела не в этом. В конце концов, между нами, не закомплексованными европейскими девочками, принято обходиться без китайских церемоний, так что я всегда могу обратиться к той, чье имя не запомнила, универсально – «милочка» или «дорогуша».
Серьезная проблема крылась в том, что все девицы оказались на одно лицо, так что привязать конкретное имя к конкретной персоне не представлялось возможным в принципе.
Я пустила в ход обезличенное «милочка» и осталась вполне довольна результатом: на это обращение охотно откликались все девушки.
На то, чтобы с остановками для разговоров обойти бассейн по периметру, у нас с Катей ушло с полчаса. В исходную точку к своим шезлонгам мы пришли утомленными, но не физически, а морально. Катерина явно была огорчена полученной нами информацией, да и я не видела особых поводов для радости.
Ушлый джентльмен из лондонского брачного агентства бессовестно умолчал о том, что я – не единственная невеста прекрасного греческого принца. Своеобразно проявив широту благородной души, принц не стал мелочиться и собрал на своем острове всех претенденток на его корону оптом!
– Дюжинами нас считает, – обиженно проворчала моя Тяпа.
Мне показалось неприличным с места в карьер расспрашивать всех наших новых знакомых, прибыли ли они на остров в надежде на замужество, но Катерина без всяких просьб с моей стороны рассказала мне свою собственную историю, и я предположила, что она вполне типична.
Катя Максимова отправилась в Грецию с подачи двенадцатилетней сестры, которая, по причине юного возраста и соответствующих ему минусов – в виде патологической застенчивости, отсутствия бюста и наличия скобок на зубах, – не вела пока что активной личной жизни, зато как рыба в воде чувствовала себя в Интернете.
Развлекаясь и оттачивая мастерство бесконтактного флирта, предприимчивая Лиза Максимова разместила на сайтах брачных агентств фотографию старшей сестры и дополнила ее своим собственным электронным адресом.
Катино парадное фото имело успех, виртуальная жизнь младшей девицы Максимовой заметно обогатилась, и ее светлую радость по этому поводу омрачали только легкие угрызения совести. Лиза любила сестру и не могла безмятежно развлекаться за ее счет. Как только маленькая мошенница получила предложение, показавшееся ей интересным и серьезным, она повинилась перед Катей и предоставила ей полное право самой сыграть главную роль. Катя не возражала – предложение и ей показалось чрезвычайно заманчивым.
– Кто меня в Рязани-то замуж возьмет? – рассуждала она, сидя рядом со мной на бортике бассейна и болтая ногами в лазурной воде. – Либо неимущий студент, либо трижды разведенный потаскун пенсионного возраста. Нормальные мужики при деньгах – они ведь уже и при женах, и при детях. Была бы я писаная красавица, могла бы в Москву податься, олигарха поискать, да только там и без меня невест как грязи. А этот греческий дядечка, видать, небедный, а красоты неземной уже по горло наелся, вот и ищет девушку вроде меня.
– Или вроде меня, или вроде них, – я кивнула на девиц, «откисавших» в бассейне.
Наше сходство меня смущало.
Может, греческий дядя – никакой не жених, а, скажем, импрессарио, собирающий с миру по нитке выдающийся кордебалет? Из дюжины девиц, похожих, как сестры, получился бы роскошный ансамбль мажореток!
Я представила себя в короткой плиссированной юбочке, гусарском кивере с позументом и ментике с плюмажем. В высоких белых сапогах! С барабаном на груди!
– Ать-два, ать-два! – с энтузиазмом затарахтела моя Тяпа.
Я мысленно дополнила воображаемую картину еще одиннадцатью моими копиями в аналогичном облачении и уважительно кивнула.
Несомненно, наша группа дрессированных клонов могла иметь большой успех.
Хотя на обед мы шагали вразнобой, но при этом уже имели вид формирующегося коллектива. Не только благодаря физическому сходству, но и потому, что на узкой дорожке мы вынужденно разбились на пары, так что получилась колонна по два.
На белой террасе, огороженной невысоким глиняным парапетом, нашу группу в полосатых купальниках ждали столики. Их было только три, так что как раз хватило на всех.
И, скажу я вам, очень странно это было – обедать в окружении собственных более или менее точных копий! Меня не оставляло ощущение, будто я трапезничаю у трехстворчатого зеркала.
Это помешало мне получить удовольствие от обеда. Впрочем, я не так давно позавтракала и еще не успела проголодаться.
Мне также нисколько не хотелось спать, поэтому я нарушила режим, по умолчанию, как нам с Катей рассказали, принятый в нашем девичьем лагере, и не пошла подремать после обеда.
На тихий час у меня были совсем другие планы.
Я решила обследовать территорию и заодно найти телевизор, а в программе какой-нибудь новостной канал.
Греческое солнце еще не растопило в моей душе леденящую тревогу, вызванную ЧП со взрывом в берлинском кафе. Более того, немного поразмыслив на досуге, я обеспокоилась случившимся сильнее, чем прежде.
Вчера, во всех смыслах оглушенная взрывом, я была озабочена лишь тем, чтобы поскорее и подальше убраться с места трагедии. Сегодня мне пришло в голову, что взрыв в Берлине мог быть продолжением трагедии в моем родном городе.
Журавлева ведь тоже взорвали! Что, если в Берлине покушались на меня?!
– У Мегабосса длинные руки, – мрачно согласилась реалистичная Тяпа и выразительно замолчала, позволяя нам с Нюней в полной мере прочувствовать ситуацию.
Я представила себе эти зловещие руки, вырастающие из подкрашенной алым закатом вечерней мглы на востоке. Они слепо пошарили в Берлине, замерли, задумчиво побарабанили пальцами по северо-западной Германии и с пугающей неторопливостью потянулись к Пиренеям.
Я машинально оглядела горизонт. Пока что небо было чистым, но расслабляться не стоило.
– Надо бы выяснить, как продвигается официальное расследование, – подсказала мне Тяпа.
Я сомневалась в том, что отголоски берлинского взрыва докатятся до уединенного греческого острова, но в Интернете наверняка уже можно было найти массу сообщений на интересующую меня горячую тему.
Большой проблемой оказалось отсутствие Интернета, во-первых, и сотовой связи – во-вторых!
Как это так?!
– А говорили, в Греции все есть! – съязвила Тяпа.
Я тоже не могла поверить в то, что на острове, где отдыхают миллионеры, нет жизненно важных для деловых людей коммуникаций.
Или у меня неправильное представление об идеальном отдыхе миллионеров? Может, максимальная изоляция от Большой земли – это для них высший кайф?
Я-то никакой радости от отсутствия связи не испытывала. Правда, я не миллионерша, к сожалению.
С недоверчивым изумлением я рассмотрела свой дорогой навороченный мобильник, превратившийся в громоздкий аналог простейших электронных часов. Время он продолжал показывать, это да. Вот только какое именно время? Московское, стамбульское, берлинское, афинское, местное? Я изрядно запуталась.
– А GPS работает? – неожиданно подала голос умничка Нюня. – Спутниковая система навигации должна работать вне зависимости от наличия или отсутствия сотовой связи и Интернета.
– Вроде работает, – я пожала плечами. – И что с того? Мне не нужно определять свое местоположение, я и так знаю, что нахожусь на острове Санторини.
– Вот и прекрасно! – бодро воскликнула неунывающая Тяпа. – Считай, отправная точка географического экспедиции у тебя есть! Можно приступать к детальному исследованию островной территории.
Протикал третий час пополудни. Солнце пекло так, что звенело в ушах, да еще цикады стрекотали, как заведенные. Была у меня в раннем детстве такая игрушка – заводная курочка из танкового железа, точно так же тарахтела…
Несмотря на то, что во всех каморках, мимо которых я проходила, двери и окна были распахнуты настежь, я была уверена, что моих тихих шагов никто не услышит. И вряд ли кто-то меня увидит – наверняка все живое на острове (кроме меня, ящериц и заводных цикад, чтоб им лопнуть!) погрузилось в тягучий сон.
Я осмелела настолько, что стала заглядывать в помещения, и вскоре нашла то, что искала: превосходный большой телевизор.
Современная плазменная панель весьма своеобразно гармонировала с неровной стеной в волнистых разводах густой побелки. Напротив экрана стоял диван, на нем с удобством расположились две девицы-сестрицы из нашего кордебалета очаровательных клонов. Имена их я, конечно, не вспомнила, но это было неважно.
Я сказала:
– Привет, дорогуши!
Получила в ответ рассеянное «Хай!» – и мягко уронила себя на свободный угол дивана.
Барышни смотрели англоязычную программу из тех, которые призваны убедить телезрительниц, что быть неуклюжей коровой со складками на животе и редкими сальными волосами – совсем не плохо. Совсем плохо не иметь при этом знакомого волшебника-стилиста, который в любой момент на «раз-два-три» преобразит кошмарную корову в прелестную газель, всего лишь поменяв ей наряд, прическу и настроение. По умолчанию предполагалось, что карма при этом тоже радикально изменится.
– Может, расскажешь этим модным девчатам про главные тренды нынешней осени? – предложила мне общительная Тяпа. – Вот кто наверняка по достоинству оценит твои актуальные знания о жизнерадостной шотландке, блистательном металлике и сексуальном питоне!
Приоткрыв ротики, девчонки завороженно наблюдали за тем, как очередная стокилограммовая Золушка волшебным образом превращается в Принцессу. Метаморфоза, на мое счастье, подходила к концу: две ассистентки стилиста в четыре руки затягивали на героине корсет вечернего платья, а третья стояла наготове с накладным шиньоном и короной королевы бала.
Я терпеливо дождалась, пока накладные локоны счастливой героини увенчает диадема с бриллиантами, и спросила растроганных девочек:
– А можно новости посмотреть?
– Новости? – рассеянно повторила ближайшая ко мне девица-сестрица.
В ее карих глазах бензиновыми пятнами плавали радужные отблески чужих бриллиантов.
– Какие новости?
– Хоть какие-нибудь, – мягко попросила я, аккуратно высвобождая из кулачка сестрицы пульт дистанционного управления.
Но странное дело: ничего, кроме модной программы про Золушку, прекрасный современный телевизор показывать не хотел!
Я заподозрила неладное:
– Это спутниковое ТВ или эфирное?
И тут мне вспомнилось, что в своем недолгом странствии по террасам я нигде не видела ни одной антенны!
– Кабельное, – ответила очнувшаяся сестрица и забрала у меня пульт. – И еще DVD с фильмами есть, целая коллекция. Ну, что мы посмотрим?
– Лично я – сладкий сон.
Я зевнула, подарила сестрицам смущенную улыбку и удалилась.
– Обманывать нехорошо, – попеняла мне Нюнечка.
Она знала, что я не собираюсь на боковую.
– Это кого еще тут обманывают! – возмутилась Тяпа. – Коварными посулами выгодного брака заманили бедную девушку в средиземноморскую глушь и лишили всякой связи с внешним миром! Что это, если не гнусный обман и бессовестный произвол?
– Ну, ну, не надо драматизировать, – пробормотала я и шустро, как ящерка, шмыгнула в тень парусинового навеса.
В моем родном городе сорокаградусная летняя жара – норма жизни, и, как большинство краснодарцев, я приобрела стойкую привычку перемещаться из пункта А в пункт Б не по прямой, а короткими зигзагообразными перебежками с одного островка спасительной тени на другой. Приезжие, которые поступают иначе, рискуют попасть из пункта А прямиком в травмпункт – с тепловым ударом и солнечными ожогами.
Навес над моей головой был ярко-синим и, подобно воздушному шарику, отбрасывал цветную тень. С головой погрузившись в голубое озерцо относительной прохлады, я цепким взглядом окинула окрестности: лабиринт искрящихся стен, ступеней, арок и крыш. Крыши меня особенно интересовали. Мне представлялось логичным высматривать антенны именно на них.
Хотя высматривать что бы то ни было в этом царстве ослепительной белизны было крайне вредно для глаз. Даже дорогие солнцезащитные очки не спасали!
Я сощурилась так, что наверняка приобрела фамильное сходство с моей чукотской тезкой из пионерлагеря. Глазам сделалось не так больно, но видимость заметно ухудшилась.
Окружающий мир в моих глазах сделался черно-белым, с легким флером влажной радуги на ресницах. Я повертела головой и почувствовала головокружение.
– А я говорила, надо было шапочку надеть, чтобы голову не напекло! – голосом заботливой бабушки попрекнула меня Нюня.
Никакой шапочки у меня не было. Та бумажная треуголка, которую я давеча соорудила из газетки, уже почила в бозе. Кажется, я поспешила с захоронением ее в мусорной урне.
Белый свет перед моими глазами дрогнул и поплыл.
– Стоять! – гаркнула моя Тяпа и миру, и мне, стремительными темпами созревавшей для обморока.
И тут же все замерло.
Что за чертовщина?!
Презрев мучительную резь в глазах, я приспустила очки и поверх них уставилась на белую стену метрах в десяти от меня.
Вот хоть убейте – она двигалась!
– У кого-то едет крыша, а у кого-то – стены! Оригиналка ты, милая! – уязвила меня Тяпа.
– Но она действительно едет! – поддержала меня Нюня. – Может быть, это мираж?
Я вернула на место темные очки и решительно зашагала к предполагаемому миражу.
В разношенных замшевых балетках у меня была такая мягкая походка, что ей позавидовала бы сама королева миражей – Фата-Моргана.
Без шума и пыли я подобралась к подозрительной стене, по мере приближения к ней все более ясно и отчетливо видя волнение на ее белой поверхности. В конце концов, мне стало очевидно, что довольно большой белый квадрат медленно, но верно продвигается в сторону дубовой двери. Он ехал по стене, как окошко по логарифмической линейке, с той разницей, что в данном случае окошко это было не прозрачным. Наоборот, накатив на дверь, белый квадрат закрыл ее так, словно стена вдруг стала цельной.