– Вот если ее нашел, все ляжет, если нашел неправильно – все будет разваливаться непонятно почему… Это беда великая для начинающего аранжировщика, когда он не знает, что делать. Иногда столько идей есть классных, а он не знает, как их воплотить.
– Это основа произведения? И каким образом Вы ее находите.
– Очень просто. Сижу. Выбираю. Слушаю. Так это будет или не так. Слушаю, как это будет дальше. Иногда надо написать просто кусочек, написать сверху два-три инструмента, чтобы попытаться понять, что же в итоге получится. Как найти какой-то вариант перехода – например, с куплета на припев? Сижу – иногда в голову приходят неожиданные для непосвященного варианты. Звук, похожий на шум отъезжающей машины… Послушает кто со стороны, скажет, с ума я сошел, что ли… А если взять готовый вариант, то этот звук ложится как нельзя лучше.
– Потрясающе звучит!
– Вы спрашивали, как делается? Это необъяснимо. Я не могу объяснить, почему я взял этот файл и разрезал его вот таким образом…
– Логически это никак не объяснить, это точно.
– Какая логика в творчестве? Логика может быть в жизни, и то она наполовину не срабатывает…
– А тут момент интуиции?
– Кто знает, интуиция или не интуиция?
– Станислав Анатольевич, есть еще хороший ответ на вопрос: почему так? Так – и все!
– Ну да, так должно быть! Вот так пишется. Ну, как Вы теперь думаете – весело музыку писать?!
– Наверное, да, если Вы этим занимаетесь и так увлеченно рассказываете, что погружаешься в мир звуков как-то глубоко и самопроизвольно. А каким образом происходит работа над музыкой к фильмам? Если даже взять музыку к фильму «Реальный бой с ложными Я», то вот эта нота вечности и красоты на фоне неба, красивейшей норвежской природы, того, что здесь, на земле является выражением вечности – неба, моря, гор…
– Собственно, вся моя совместная работа с Андреем Алексеевичем – это музыка к кино.
Я исхожу из того, что звук в кино играет главенствующую роль. Это не я сказал, а люди, а психологи и люди, которые в этом понимают. 95 процентов восприятия в кино – это звук, а те 5 процентов, которые приходятся на визуальное восприятие, практически тоже обусловлены звуковым сопровождением и звуковыми эффектами. Что такое музыка в кино, я впервые понял, когда отключил звук при просмотре фильма «Кошмар на улице Вязов». Собственно, весь кошмар куда-то исчез. Да и чего бояться-то? Или кого? А вот музыка! Вот там начинает сносить башню. Что делает композитор-гений? Вы слышите только первые такты произведения, и уже напряг внутри! А вы послушайте музыку к компьютерным играм – вот там сейчас работают одни из самых талантливых музыкантов.
– Аналогичным образом, если брать психологическое воздействие, выстраиваются и релаксационные треки?
– Да, абсолютно аналогично.
– Это определенное воздействие рассчитывается?
– Да, обязательно. Это очень тяжело другим объяснить, другим людям. Они привыкли жить в своих мирочках. Они не знают, что на них воздействует.
– А что дает это знание, Станислав Анатольевич?
– Человек избавляешься от риска, что его обманут, потому что он знает, чем это воздействие обусловлено.
– Воздействие звука оказывается более значительным, чем обычно принято думать…
– А мы живем в мире звуков, и он также необходим нам, как воздух. Хотя никто же не думает, как воздействует воздух на его самочувствие.
– Вы также рассчитываете, как будет воздействовать Ваша музыка на слушателя.
– Я хочу сказать, что я много слушаю современную музыку, чтобы мои произведения, в том числе написанные в соавторстве с Андреем Алексеевичем, звучали современно.
Я периодически просматриваю новые фильмы, треки к новым компьютерным играм, чтобы посмотреть, как это сделано. Кино – это тоже творчество для ремесленников, ничего там супернового нет. Вспомните, как раньше к фильмам относились, не потому что там было что-то особое, просто – новое. Люди любят новое, а придумать это тяжело, очень тяжело. Поэтому и за Левшинова и держусь. Это – новое, это – интересно, это заставляет работать мои мозги. Но главное – это просто интересно. Этого достаточно.
Дискография С. А. Фоминенко«Шавасана», 2004
«Путешествие в медитацию», 2004
«У-СИН», 2005
«Сумерки дзен», 2006
«PITERLAMA», 2007
музыка к песне из фильма «Реальный бой со своими ложными Я», 2007
Лариса Корякина
Интервью с Д. Дулицким о совместной работе с А. Левшиновым
Йога – означает связь, соединение. Порой она связывает столь разных людей, что порождает нечто необыкновенное. С одной стороны, композитор, гитарист, барабанщик, талантливый аранжировщик, чем-то похожий на романтических героев Орландо Блума, киевлянин по месту рождения Денис Дулицкий. С другой, в ответах романтика с большой и широкой музыкальной дороги, – Андрей Левшинов – психолог, писатель, немножечко каратист и боксер и, конечно же, йог. Вот, что из этой йоги, то есть связи, получилось.
– Денис, Вам интересно работать совместно с Андреем Алексеевичем?
– Мне интересно работать вообще, и совместно с Андреем Алексеевичем в особенности. Интересно почему? Интересно прежде всего потому, что взаимоотношения, подобные тем, которые складываются с ним, найти в принципе трудно, да и едва ли возможно. Это как на человеческом, на дружеском уровне, так и на рабочем. Что касается работы, то, хотя с точки зрения социума и есть такая градация «клиент – заказчик», в наших взаимоотношениях с Андреем Алексеевичем это потихонечку уходит, и, мне кажется, совсем уйдет в прошлое. Мне интересно с ним работать также и потому, что таких людей в моем окружении больше нет: людей такой силы, такой внешней силы и такой внутренней силы, такой мудрости. Поэтому интересно. И, если даже оставить в стороне музыку, я многое могу у Андрея Алексеевича почерпнуть…
– Я поняла Вас, Денис, спасибо. А теперь, если музыку не оставлять в стороне, как складывается Ваша совместная работа, Ваши взаимоотношения с Андреем Алексеевичем?
– Если брать музыку, то тут складывается очень нетривиальная история. Происходят очень интересные вещи, особенно те, что связаны с получением информации извне – я имею в виду, какой-то нелогичной информации, которую я не могу как-то назвать, которую я не могу как-то объяснить, то есть каким-то образом вывести на уровень сознания. Я обратил внимание: вот мы встречаемся с Андреем Алексеевичем, он мне приносит какой-то материал – какую-то идею или какой-то фильм, и мы достаточно непродолжительное время обсуждаем, что в итоге должно получиться. Тут же у меня рождаются какие-то идеи, я их стараюсь проговорить, Андрей Алексеевич отмечает, что является ценным, что можно убрать. Вот в таком, я бы сказал, быстром темпе мы обсуждаем будущую работу, и я знаю, что в этот момент происходит еще нечто очень важное, чего не видно и не слышно.
– Зарождение?
– Совершенно верно. В этот момент я получаю некий заряд. У меня такое ощущение, что я обретаю некое зерно, которое обязательно прорастет. Причем я совершенно не боюсь потерять это ощущение.
– Вы даже от этого отходите.
– Да, абсолютно. Мы с Андреем Алексеевичем прощаемся. И через некоторое время, когда я чувствую, что-то, что было заложено в момент беседы с ним, начинает прорастать, я сажусь работать. Если передо мной, допустим, фильм, и я вижу, как люди работают в Гранде с Андреем Алексеевичем, то я понимаю, что у них там складывалась своя неповторимая атмосфера…
– Своя атмосфера, свой ритм…
– Совершенно верно. И наблюдение за этим, даже на экране, помогает мне восстановить вот тот самый цвет этой атмосферы, привкус этой атмосферы – то есть какие-то конкретные вещи, которые прорастают в звуки. Я просто пытаюсь описать свои ощущения, не более того.
– Это, наверное, не так просто проговорить, потому что музыка рождает ощущение совершенно особое.
– Да, совершенно верно. То есть это некоторые разноцветные нити…
– Они звучат?
– Да, они звучат, они ниспадают, и можно любые из этих нитей взять, переплести их, посмотреть, как сочетаются эти цвета. Они разной толщины, из разного материала. Это, наверное, такие потоки, которые имеют разную структуру.
– А какие цвета вносит работа с Андреем Алексеевичем Левшиновым?
– Для меня это цвет небесно-голубой – раз, белый – это два, и иногда это цвет красный, который ближе к бордовому – три.
Вообще, эти музыкальные энергии, эта музыка, которая льется, она иногда проявляется у меня в виде цвета. Такое бывает, хотя это не дает никакого четкого результата и в этом нет никакого смысла.
– А эти потоки, они разные по ощущениям?
– Каждый из них обладает своим настроением: бывают агрессивные потоки, бывают амебные – совершенно никакие, как пластилин, бери и лепи, что хочешь, а бывают и строптивые. Но потом это все совершенно стирается и остается только музыка. Все эти подводные, закулисные вещи, я считаю, никому не интересны и не важны. Главное в нашей совместной с Андреем Алексеевичем работе состоит в том, чтобы то, что мы делаем, приносило людям радость, приносило пользу, оставалось в сердцах чем-то добрым. Это основная задача. А уж как это все происходит – собственно, не так и важно.
– Денис, а словами можно объяснить, как писать музыку?
– Нет.
– И в то же время как Андрей Алексеевич передает Вам те идеи, которые раскрываются в музыкальных произведениях?
– Андрей Алексеевич очень точно умеет передать настроение…
– Состояние?
– Совершенно точно, состояние. Он передает его мгновенно и очень точно. Это состояние запоминается. Оно каким-то образом откладывается, отпечатывается где-то, и когда заканчивается всякая суета, и я наконец-то имею возможность заглянуть в себя – спокойно, медленно дыша, вот тогда я могу обратить внимание на тот след, который оставляют эти состояния, возобновить их снова.
– Они Вам интересны?
– Они мне очень интересны, они мне даже очень полезны, я бы так сказал. И для себя, и для здоровья, я Вам серьезно говорю.
– А как происходит работа над песнями, которые начал писать Андрей Алексеевич?
– Я был очень удивлен, когда Андрей Алексеевич при очередной нашей встрече вместо того, чтобы начать объяснять идею нового произведения, вдруг достает пачку листов, на которых достаточно крупным почерком написан текст – графически видно, что это куплеты. У меня сразу же закралась мысль, что это может быть, но я, честно говоря, такого не ожидал. Я привык, что мы делаем музыку, и делаем ее определенным образом. Андрей Алексеевич объяснил происходящее: «Я летел в самолете после Гранд-Мастер-Класса, что-то ко мне пришло, и я понял, что выразить это можно только словами». Есть, видимо, и такие энергии, которые выплескиваются только с помощью слов. Андрей Алексеевич зачитал мне стихи в той ритмике, которую он в себе чувствовал.
– Наверное, для Вас было неожиданным их содержание?
– Верно. Я, честно говоря, совершенно не понял, что к чему, потому что, например, те тексты, которые используются в той группе, где я играю, абсолютно другого плана. Но я решил, что у меня нет никакого иного способа вникнуть в тексты Андрея Алексеевича, как просто сесть над ними работать. Что я и сделал. И, к моему удивлению, мелодии полились просто рекой. Я столкнулся с тем, что у меня к одному тексту было написано две-три, а то и четыре совсем разных мелодии. Была даже такая ситуация, когда я аранжировал, то есть привел практически к готовому знаменателю одну песню в двух совершенно разных вариантах, с двумя совершенно разными мелодиями, и нам с Андреем Алексеевичем пришлось выбирать, на каком остановиться.
В результате я понял, что тексты Андрея Алексеевича, несмотря на их непривычность – непривычность такого изложения идеи, дают мне возможность написать мелодии – такие воздушные, легкие, работой над которыми я раньше особенно не злоупотреблял, потому что немножко все-таки другое у меня музыкальное направление. А эти тексты – видимо, Андрей Алексеевич настолько хорошо представлял себе, как они должны звучать – проросли именно в том виде, в котором получились.
– А как Вы их записывали?
– Очень просто. Я сразу поинтересовался: Андрей Алексеевич, есть ли опыт исполнения, пения, вокальных навыков. Андрей Алексеевич сразу сказал: немного, но он постарается использовать все свои внутренние энергетические силы, чтобы исполнить все как можно лучше.
– И как происходила запись?
– Оказалось, что Андрей Алексеевич потрясающе легко всему учится. Задача, собственно, состояла в том, чтобы наполнить пение эмоцией, наполнить его энергией нужного качества, сделать это в хорошем, добром расположении духа, и, мне кажется, это удалось.
– Вы какие-то новые для себя открытия делаете?
– Обязательно. Они сами собой приходят, эти открытия. Но все-таки есть продукт, который я делаю для Андрея Алексеевича, для слушателей, и есть открытия, касающиеся меня лично, моего внутреннего мира.
– Я благодарю Вас, было очень интересно. И в конце нашей беседы, прошу Вас, заключительный аккорд.
– Заключительный аккорд? Мне безумно приятно, что Вы приехали, что мы с Вами общались. Мне очень удивительны вообще все эти вопросы, и вообще все, что связано с Андреем Алексеевичем, с нашей работой, с моей работой. Тут сюрприз за сюрпризом. Постоянно открываются новые двери, и меня это очень привлекает. Мне бы хотелось, чтобы то, что делает Андрей Алексеевич, то, что делаю я, что мы делаем вместе – чтобы плоды этой работы помогали людям открывать новые двери. В том числе те, которые уже открыл я. Я бы очень хотел, чтобы те светлые состояния, которыми я очень дорожу, чтобы они передавались. Я бы очень хотел, чтобы эти произведения, эти выращенные и взлелеянные плоды были полезны, были приятны, и чтобы они оставались в сердцах людей. Вот это, собственно, пожелание и самому себе, и слушателям. Это самое главное. Остальное – неважно.
Вот, что эти двое сотворили:
CD:
«Финская гармония»
«Реальный цигун»
«Небесная медитация»
«Это ты»
Музыка к фильмам Андрея Левшинова:«Финская гармония», «Реальный цигун», «Йога для всех», «Небесная медитация», «Мир увидеть с высоты», «Реальный бой со своими ложными Я», «Азбука йоги», «Непал. Тибет», «Практики саморелизации», «Первые шаги в дзен».
Лариса Корякина
Обучение. Консультации. Тренинги.Помощь в решении всех проблем.Мастерская позитивной психологии и развивающих тренинговСанкт-Петербург тел.: (812) 575-89-90, 575-89-91Москва тел.: [email protected]Примечания
1
Книга А. Левшинова «Буду здоровым и успешным. Тайна шавасаны».
2
Аттестационные нормы выпускника классической школы йоги Андрея Левшинова.
3
Юрий Венелин, «Древние и нынешние Словене», 1841 г.
4
Возраст матерей в этих исследованиях был от 20 до 29 лет, чтобы выявить основное влияние возраста отцов.
5
Эту черту мышления психологи называют завышенной самооценкой.
6
О том, что мешает, также написано в этой книге.
7
Обучение через состояние, такое же качественное, как при длительных тренировках, называется в йоге термином «самиама» или «самьяма».
8
Сиддхи – так называются сверхспособности при занятиях йогой.
9
Читай впечатление «Узкий специалист».
10
Закрытая тантрическая группа йоги 80-х годов.