– Не Рахимов, а Рахим, – поправил Гуров. – У них вот уже лет двадцать как практикуется возврат к национальным фамилиям. Отказались они от русских окончаний «ов».
– Для нашего дела это безразлично, – поморщился Орлов. – Хоть Череззаборногузадерищев. Тут дело в другом. Отпусти я вас вдвоем в «свободное плавание», и вы неминуемо нарветесь на засаду этих ухарей, которые и Зайченко убили, и вашу Галину выкрасть пытались. Начни я вас пасти, как и положено при проведении любой операции, поддерживай вас другими сотрудниками и всей мощью оперативных средств, и тут же попаду в разряд самовольщиков, который связался с иностранным шпионом.
– Далер не шпион…
– Уже «Далер», – усмехнулся Орлов.
– Далер не шпион, – упрямо повторил Гуров. – И ты это сам понимаешь.
– Я-то понимаю, а вот как полагает наш с тобой долг офицеров полиции? Сотрудник иностранных спецслужб проникает на нашу территорию по заведомо поддельному документу, причем изготовленному для него государством же. И на территории нашей страны этот агент начинает заниматься розыском некоего лица, внедренного к нам, по поддельным же документам, двадцать лет назад.
– Вот как ты умеешь, Петр, все перевернуть с ног на голову! – возмутился Гуров. – Всему можно придать зловещую окраску! А тут девочка, перепуганная, затравленная девочка, которая или забилась сейчас в темный грязный угол и трясется от страха, или ее схватили и держат где-то. А ее отцу-президенту уже летит депеша, шантажирующая его. Но это ничего не значит. Девочка родилась на территории России, она свидетельство о рождении получила в Астрахани вполне легально. Кроме того, прожила в нашей стране больше двадцати лет и является гражданкой России.
– Ой, перестань, – поморщился Орлов и стал тереть виски кончиками пальцев. – Знаю, что все продумал, все предусмотрел. Иначе бы разговаривал я тут с тобой. Хочу просто напомнить, что твой подполковник может оказаться как раз из тех, кто ее и хотел убить. Она сбежала, а они ее ищут. Теперь еще и с твоей помощью. Ладно, можешь заниматься розыском Воскобойниковой попутно с розыском убийц Зайченко.
– Значит, ты даешь этим розыскам официальный статус?
– Нет, именно розыску не даю. Ты же знаешь, что нужно заявление ближайших родственников, а также трое суток. Пока ты ее ищешь как возможную потерпевшую. И еще, Лев, подумай на досуге, может, надавить на твоего подполковника? Пусть отдаст нам мужа и жену Самохиных. Мы же их допросить должны по всей форме, хотя бы для того, чтобы ты мог действовать официально.
– Хорошо, я подумаю. В крайнем случае им необязательно являться в Москву. Подумаю.
Гуров вечером собрал своих помощников в участковом пункте в Озерках. Далера он оставил в своей машине. Чтобы подполковника не было видно снаружи, чтобы можно было его возить в своей машине, Гуров заехал в СТО на окраине Москвы, и ему за час наклеили на все стекла тонирующую пленку, с явным нарушением требования ГИБДД к светопроницаемости. Теперь коллега из Средней Азии мог сидеть в машине и ждать Гурова, не боясь посторонних глаз.
– Спицын, – посмотрел Гуров на майора, – тебе задание по сбору информации. Срочно подними все сводки по Москве и ближнему Подмосковью, в которых фигурируют неопознанные женские трупы, происшествия с нападениями на женщин, даже если они пока и выглядят как попытки ограбления, попытки изнасилования и тому подобное. При малейших подозрениях сразу проверяешь информацию и ставишь меня в известность. К восьми утра сочинишь информацию для рассылки по Московской области с требованием предоставлять в Главк уголовного розыска всю информацию по неопознанным женским трупам. Понял задание?
– Понял, Лев Иванович. Ищем Воскобойникову. Имеем в виду, что ее могли найти и убить.
– Молодец. Теперь Котлов. Ты организуй наблюдение за домом Воскобойниковой. Скажешь шефу, что это мое распоряжение, пусть подумает, кого тебе дать в помощь. Если решите применять оперативные средства слежения, не переборщите, а то спугнете тех, кого мы ждем. Они могут попытаться пробраться в дом Воскобойниковой, чтобы получить информацию, которая поможет им в поисках девушки: телефонная книга, записи в ежедневнике, групповые фотографии и тому подобное.
– Понял.
– Хорошо, что понял. Дальше: заведешь на Воскобойникову досье, куда соберешь все сведения о ней, о ее родителях, о прежних местах жизни, об учебе в школе, подружках и так далее, и тому подобное. Нам нужно восстановить всю ее жизнь, чтобы понять, где и как ее искать.
– Забилась сейчас куда-нибудь, в какой-нибудь город уехала, в дешевую гостиницу поселилась и сидит как мышка, – предположил Спицын. – Или на даче у какой-нибудь подруги, где боится даже печку растопить, чтобы дыма из трубы не было.
– Вот как раз эту дачу и подружку мы пытаемся вычислить, Василий Иванович. А насчет панического бегства в другой город я что-то сомневаюсь. Характер у нее не тот. Девочка – спортсменка, не один год занимается большим теннисом и имеет довольно высокий статус. У нее характер бойцовский, и она не трусиха. Вы вспомните ее реакцию во дворе дома, когда она услышала крик Самохиной и увидела неизвестных в черном, кинувшихся к машине. Ее страхом не сковало по рукам и ногам, не парализовало. Она очень умело и решительно развернулась на машине и скрылась. В нее ни одна пуля не попала. Кстати, оформи розыск на ее машину в ГИБДД по подозрению в угоне. Есть шанс, что она где-то прячется с помощью как раз машины.
– А как она мгновенно сообразила с переулком, – напомнил Котлов. – Это же надо сообразить, что нужно путать следы, что ее обложили, что ее могут ждать на всех больших улицах. Ей-богу, я начинаю подумывать, а та ли она, за кого себя выдает? Может, это крупная международная шпионка после пластической операции, которая себя выдает за двадцатилетнюю девушку, студентку ГИТИСа. Шучу, конечно.
– Да, ты прав, Сергей, – согласился Гуров. – Девочка она весьма нестандартного мышления. Это подтвердил и Далер Рахим.
– А этот-то как? – удивился Спицын. – Вы его задержали? Он-то ее зачем искал? Он один из них?
– Нет, ребята, – покачал головой Лев, – там все сложнее. Этот человек представляет ее родственников, и он хотел сам заняться ее поисками, но понял, что его возможности ограниченны. Он вошел в контакт с нами, и я у руководства решил вопрос о его использовании. Так что этим Рахимом себе голову не забивайте. Есть еще вопросы? Если нет, тогда расстаемся до завтра, до девяти вечера.
Гуров вышел из участкового пункта, задержался у двери, делая вид, что что-то ищет в карманах. Мельком брошенный по сторонам взгляд показал, что ничего подозрительного нет. Две машины проехали со стороны московской трассы, женщина с детьми прошла в сторону магазина. Парень на горном велосипеде из последних сил давил на педали. Нажав кнопку на брелке, Лев неторопливо открыл дверь и уселся на водительское сиденье.
– Ну, что? – тут же пододвинулся к нему на заднем сиденье Далер.
– Что «что»? Пока никаких новостей. Раздал задания своим помощникам, а завтра утром снова наведаюсь в ГИТИС.
– Зачем? Вы же поняли, что она в группе ни с кем не дружила. Надо искать подруг. Не бывает так, чтобы у девчонки не было подруги. Или друга.
– Подруг надо еще найти, – вздохнул Гуров, заводя мотор. – Этим мы и будем заниматься. Группу и преподавателей я уже опросил, и не по одному разу. Все ее связи до поступления в ГИТИС изучаются. Скоро мы получим список претендентов, которых надо «отрабатывать». А завтра я хочу проверить одну идейку. Не люблю сидеть и ждать без дела.
– Я тоже, – горячо заверил Далер.
Глава 6
– Ты уверен, что они не знают тебя в лицо? – переходя на «ты», спросил Гуров Далера, когда они подъехали к зданию ГИТИСа в Малом Кисловском переулке.
– Лев Иванович! Ну откуда? Поверьте: я умею быть невидимым это часть моей работы. А в кадры охране президента попадать не полагается, да и роль моя в нашей группе – не прикрывать его непосредственно, а страховать вторую зону с использованием технических средств.
– Это что за средства?
– Новые разработки – металлодетекторы. Раньше европейскими пользовались, сейчас российские модели появились. Более чувствительные и избирательные. Можно довольно точно определить в толпе или в зале с журналистами, у кого есть при себе оружие, металл. Ну, и видеофиксация, визуальное наблюдение. Я предлагаю, Лев Иванович, разделить наши функции. Вы работаете официально, а я вас страхую на расстоянии. Если наш противник появится в поле зрения, он себя чем-то проявит, и я смогу его зафиксировать. Ну, и вас защитить от неожиданного нападения.
– Далер, я полагаю, что наш противник, как ты называешь наемных убийц, сейчас в поле зрения не появится. Извини за прямоту, но наша девочка или схвачена, или убита. Не исключаю, что она просто сбежала и прячется, потому мы и прилагаем усилия к ее розыску. Но им появляться резона сейчас нет. Они будут ждать, пока мы ее найдем. Они ведь, видимо, знают, кто она такая? Вот при пересечении границы они ее и зафиксируют. И тогда отыграются за первый провал. Я не прав?
– Далер, я полагаю, что наш противник, как ты называешь наемных убийц, сейчас в поле зрения не появится. Извини за прямоту, но наша девочка или схвачена, или убита. Не исключаю, что она просто сбежала и прячется, потому мы и прилагаем усилия к ее розыску. Но им появляться резона сейчас нет. Они будут ждать, пока мы ее найдем. Они ведь, видимо, знают, кто она такая? Вот при пересечении границы они ее и зафиксируют. И тогда отыграются за первый провал. Я не прав?
– Не правы, Лев Иванович. Вы хорошо знаете преступный мир, но с тактикой киллеров на политической арене незнакомы. А она у них не такая, как у наемных убийц, отстреливающих бизнесменов, воров в законе, чиновников на провинциальном уровне. Тут другая специфика, другой уровень специалистов, если их так называть. Они получили приказ, они его будут выполнять. Все! Иного и быть не может.
Гуров некоторое время молча смотрел на Далера. Потом почесал бровь и согласился:
– Ладно, не зря же тебе подполковника дали.
Женщина, которую отправили проводить Гурова в архив, назвалась Лидией, и оказалась она типичной старой девой. Он шел рядом и посматривал на свою провожатую. Лев знал такой тип женщин, которые с какой-то нелепой мазохистской страстью умерщвляли в себе все женское, привлекательное. Они с упоением культивировали в себе осознание своей несчастной и никчемной судьбы, даже не столько смирились с мыслью, что они некрасивы, сколько с тем, что никогда ни один мужчина не обратит на них внимания, и старательно делали для этого все возможное. Хотя, казалось бы, нормальная женщина, наоборот, пыталась бы стать более привлекательной.
Гуров привык, что его жена Маша даже дома выглядит привлекательно. Для нее это как потребность. Совершенно необязательно для этого с самого утра мчаться в ванную и наводить вечерний макияж на лицо или рядиться в дорогие тряпки. Домашняя одежа должна быть удобной и комфортной, но… женственной.
Что уж говорить об одежде, в которой Маша выходила из дома. Она никогда не гналась за дороговизной, хотя деньги позволяли и это, а стремилась одеваться прежде всего стильно. Еще она тонко понимала, что ей надо в фигуре скрыть, а что подчеркнуть.
Ну, как можно было купить эту нелепую трикотажную юбку, поглядывал Гуров на женщину. Она обтянула бедра в форме «галифе» и выставила напоказ довольно приличное брюшко. При этом у нее были давно не мытые волосы и полное отсутствие макияжа. А пальцы, видимо, никогда не знали маникюра. Может, она выигрывала бы благодаря своему уму, но… даже этим она не стремилась блистать, молчала уже десять минут.
Наконец они дошли до архива, где Лидия все-таки проявила способность разговаривать. Недовольным тоном она передала распоряжение познакомить полковника из полиции с материалами вступительных экзаменов. Гуров стоял среди огромных стеллажей, где на полках аккуратно стояли в ряд папки с подшитыми в них приказами, протоколами экзаменационных комиссий, ведомостями и другими важными документами вуза, касавшимися приема в студенты.
Перед сыщиком складывали на стол папку за папкой, объясняя, что за документы в ней подшиты, и он тут же забыл и про некрасивую и недовольную всем миром Лидию, и про теток в белых халатах, что работали не один год в этом помещении и знали тут все. Сейчас у Гурова внутри была только одна мысль – найдет или не найдет.
Галина Воскобойникова как в воду канула. А ведь она не была хорошо подготовленным террористом, не была матерым уголовником, привыкшим бегать от полиции. Она была простой девушкой, вчерашней школьницей, а сегодня – студенткой вполне мирного вуза. И матерый Гуров не мог даже придумать, где ее искать. Ни связей, ни ниточек, ни намеков эта девочка не оставила, уцепиться было абсолютно не за что. А уповать на ориентировки можно долго и безрезультатно. Это так, дежурная мера.
Список абитуриентов, подавших документы… Вот и Галя Воскобойникова, вот десятки других девочек и мальчиков. Гуров пробежал глазами список, жалея, что у него нет под рукой файлов с этими данными и нет программы, которая выискивала бы совместимости. Тогда он в два счета нашел бы то, что ему нужно, – фамилию, часто появлявшуюся рядом с фамилией Воскобойникова.
Так, это список допущенных к вступительным экзаменам… Ага, вот и результаты, но сами результаты ничего не дают, потому что фамилии в нем напечатаны в алфавитном порядке. Где-то тут была папка с экзаменационными ведомостями. Там фамилии проставлены в том порядке, в каком они проходили через экзаменаторов. Вот! Гуров выписал себе на листок фамилию девушки, которая сдавала экзамен перед Галиной, и той, которая сдавала после нее. Потом подумал и выписал еще двоих. Так, Лисина, Овчаренко… Заканчивается на «о», может, мальчик? Мог у нее быть в то время друг? Вполне мог.
Следующий экзамен письменный… не поможет. Вот опять устный… Галкина, Красникова, Свечина, Панкратова… так, прослушивание – тоже подойдет для его целей. Второй тур! Федорова, Хлопова… Через тридцать пять минут перед Гуровым выросли четыре столбика фамилий: по две фамилии с каждого экзамена, что значились перед фамилией Галины, и по две, что значились после. И всегда это были разные фамилии. Вот она! Она всегда шла на собеседованиях, на прослушиваниях и на устных экзаменах следующей после Воскобойниковой! Лера Красникова!
– Вот. – Гуров, сев в машину, протянул Далеру лист бумаги, сложенный вдвое. – Получи! Я оказался прав. Была девочка, которая все время шла за нашей Галей. Я даже успел поговорить с женщиной, которая была в тот год председателем приемной комиссии. Она хорошо помнит и Воскобойникову, и ту Леру Красникову. Они все время ходили вместе на экзамены, на письменных сидели рядом. Красникова не прошла по конкурсу, а живет она недалеко: Одинцовский муниципальный район, поселок Огарково.
– Одинцовский? Где это?
– Недалеко, на западе. Ближнее Подмосковье.
– А это ее фотография?
– Да. Спасибо девочкам, помогли. Отсканировали ее фото, которое было в деле абитуриента, и распечатали на фотопринтере.
– Тут указано, что она работала на тот момент заместителем директора поселкового Дворца культуры и художественным руководителем театральной студии. Лев Иванович, я предлагаю не ехать к ней домой. Мало ли, у соседей всегда глаза и уши наготове. Может, начнем с Дворца культуры?
Гуров повел машину по улице, по обеим сторонам которой тянулись одно– и двухэтажные домики, затем свернул направо, и вскоре они увидели типичное для архитектуры прошлого века здание с колоннами.
Оставив машину метров за двести, Гуров дальше отправился пешком с видом человека, располагающего уймой времени. Засунув одну руку в карман брюк, он беспечно помахивал второй при ходьбе, поигрывая ключами от машины. Прохожих было мало, никто на него не обращал внимания, но сыщик все равно старательно изображал из себя бездельника.
Удивительно уютный и мирный городок, подумал он, поднимаясь по ступеням к массивным колоннам у главного входа двухэтажного здания. Рядом с дверью в первом же окне показалось лицо пожилой женщины, которая со скучающим видом смотрела на улицу, облокотившись на подоконник.
С трудом открыв тяжелую дверь, сыщик вошел в большой вестибюль. Женщина с явной неохотой оторвалась от подоконника и посмотрела на гостя без всякого интереса. Гуров выждал секунд тридцать и, убедившись, что задавать ему вопросов никто не намерен, перешел к диалогу сам.
– Здравствуйте! – как можно приветливее начал он. – Не подскажете, где я могу найти Валерию Красникову? Она у вас, помнится, заместителем директора работала, вела кружок художественной самодеятельности.
Блеснув глубоким знакомством с искомой девушкой, Гуров подошел к женщине. Вахтер или сторож, но она наверняка работает тут не один год, должна все и всех знать. Это будет большая неудача, если она ответит, что работает тут всего месяц, никого и ничего не знает. И сейчас тут другой заместитель директора и другой человек ведет этот самый кружок.
– Лера-то? – немного оживилась женщина и вдруг кивнула на окно: – Так вот она идет.
Невысокая, чуть полноватая девушка в длинной темной куртке с капюшоном и синих джинсах как раз собиралась переходить дорогу. Начинать разговор с Красниковой в присутствии посторонних было нежелательно. Гуров сделал счастливое лицо и с возгласом «О, и правда Лерочка!» ринулся к выходу. Главное, сойтись с Красниковой в тот момент, когда она перейдет дорогу, а не когда возьмется за дверную ручку. Хоть и молоденькая, начинающий бюрократ, может сказать, что сегодня не принимает, что занята до послезавтра, а может просто испугаться.
Растянув улыбку еще шире, Гуров взялся за ручку тяжелой входной двери. Дальше все происходило как в замедленном кино. Наверное, просто мозг старого сыщика мобилизовался настолько, что давал возможность увидеть и оценить все за очень короткое время. Лера Красникова ступила на асфальт проезжей части. Она дисциплинированно посмотрела налево, потом направо и на середине дороги замедлила шаг. До слуха донесся рокот мотоциклетного мотора.