– А вот и пирог. – Она протянула мне пакет. – Правда, он немного помялся, но запах! Ты чувствуешь этот сладкий вишневый запах? Скажи мне спасибо, что я не съела его по дороге.
– Мира, ужасно рада тебя видеть!..
Мы обнялись. Я повесила влажный от дождя плащ Миры в спальне и включила кондиционер – пусть подсыхает. Я вдруг поняла, как соскучилась по простым вещам и ощущениям, таким, как теплый дом, радость по поводу прихода любимой подруги, предчувствие приятного вечера за чашкой ароматного чая и беседой.
– Мира, а это – мой тебе подарок, – я указала ей на разложенное платье. – Мне показалось, именно этот желтый цвет подойдет к твоим карим глазам, каштановым кудрям и розовым щечкам.
Она обрадовалась подарку, поцеловала меня, а потом решила примерить платье. Оно оказалось ей впору и чудесным образом подошло к ее глазам, которые сразу как-то посветлели, в них появился золотой блеск. Счастливая, она уселась в новом платье за стол, я разложила на красивом блюде куски пирога, разлила по чашкам чай.
– Ну?! – Мира, опершись локтями на стол, опустила подбородок на сложенные чашей ладони и замерла, глядя на меня широко раскрытыми глазами. – Ну же! Не томи! Рассказывай!
– О чем?
– Рита, пожалуйста, не скромничай, я слышала разговор Марка с Димой, Марк сказал, что если бы не ты, он ни за что бы не раскрыл это дело.
– Какое еще дело? – Я продолжала делать вид, что ничего не понимаю.
– В газете его назвали «Госпожа Кофе». Я прочитала одну статью – написана бездарно, все факты перепутаны. Словом, я не поняла ничего!
– Мира!
И я начала рассказывать. Все, с самого начала, с визита Егора.
– Понимаешь, Марк как-то сразу почувствовал, что труп мужчины, который Егор обнаружил в машине, принадлежал его другу, точнее, приятелю – Тимуру Атаеву. Думаю, ты не видела его, во всяком случае, когда я приглашаю к себе гостей, я стараюсь не смешивать непохожих людей, понимаешь? Так вот, Атаев, как я понимаю, просто был интересен Марку какое-то время. Он на самом деле производил впечатление сильной личности, попавшей в серьезную беду. И причиной всех его бед была болезнь его маленькой дочери Карины, ей требовалась операция по пересадке костного мозга. Все, кто был знаком с Тимуром, помогали ему, давали деньги в долг. Никто толком не знал, сколько стоит эта операция, это потом, уже когда произошло убийство и Марк начал наводить справки, он узнал, что стоимость такой сложной операции колеблется. Ты не поверишь – от ста сорока тысяч рублей до двухсот тысяч долларов. Но, по словам Тимура, выходило, что это и вовсе заоблачные суммы, а потому он попросил у своего самого близкого друга, очень богатого человека, которому, я так думаю, деньги достались не кровью и потом, а как-то иначе, думаю, не без криминала, аж полмиллиона долларов. Причем Сергей Минкин, так звали этого друга, держал эти деньги дома. Во всяком случае, он дал Тимуру их легко, в долг и без процентов, это точно. Он знал, что Тимур – не бездельник, что он человек предприимчивый, к тому же ответственный. И непременно вернет ему эти деньги. К тому же, повторяю, для Минкина это были не такие уж и большие деньги, если учитывать, какими капиталами он ворочал.
– А чем он занимался?
– Продавал самолеты. У него была такая хитрая фирма-посредник между авиационным заводом и покупателями.
– Понятно.
– Еще он занимался продажей алкоголя в Европу. Ты представляешь, какие это деньги? Жаль только, что они не принесли никому счастья, даже той женщине, которую он считал своей женой, – после его смерти.
– Рита, ты куда спешишь? Давай все по порядку.
– Хорошо. Значит, Минкин одалживает Тимуру полмиллиона долларов, и тот с этими деньгами возвращается, счастливый, домой. Но по дороге на него нападают бандиты и все у него отбирают. Во всяком случае, так он сказал впоследствии и Минкину, и жене, и всем тем, кто его знал. Это потом окажется, что часть денег Тимур действительно потратил на лечение дочери, а львиную долю пустил в какое-то предприятие, и сделал на этом неплохие деньги. Поскольку его друзья думали, что денег у него так и нет, они охотно давали ему в долг. И понеслось-поехало. Тимур прокручивал огромные суммы, занимался отмыванием денег, перепродавал недвижимость, торговал подержанными машинами, словом, делал свое дело тихо и спокойно.
– Его за это убили?
– Не торопись. Понимаешь, Тимур, как оказалось потом, при вскрытии, был болен раком, но вместо того, чтобы активно лечиться, он продолжал работать, скрывая ото всех свою болезнь. Даже его жена ничего не знала. А он, словно готовясь к смерти, как в агонии приумножал капитал своей семьи. Его жена Альмира, красивая молодая женщина, никогда не интересовалась его делами и знала лишь то, что знали все – что Тимур в долгах. Думаю, она даже презирала его за это. А Тимур между тем делал все возможное и невозможное, чтобы у его жены и дочери было все самое лучшее. Чтобы они не страдали якобы от его долгов. И ему очень, очень не хотелось возвращать деньги Минкину. Он начал планировать его убийство, чтобы не возвращать ему деньги, но потом, все сопоставив и не зная, что Валентина Неустроева – не законная жена Минкина, а лишь сожительница, решил приударить за ней на тот случай, если Минкина не станет, а она потребует возвращения долга. Тем более что имеется документ – расписка, в которой сказано, что Тимур должен Минкину полмиллиона долларов. И он начинает ухаживать за Валентиной. Я тоже была знакома с ней и могу тебе сказать, что женщина она очень милая, красивая, скромная. В ней была какая-то недосказанность, нераскрытость. Думаю, она не успела полюбить Минкина, а он ее любил, но тоже как-то странно. Никто так и не знает, почему он на ней не женился. Может, все собирался, собирался, да не успел? И так случилось, что Тимур, играя пылкого влюбленного, на самом деле влюбился. Неожиданно для себя. И когда это случилось, он постоянно сравнивал искреннюю в своих чувствах Валентину со своей женой Альмирой, и сравнение всегда было в пользу Валентины. К тому же он начал подозревать, что его жена изменяет ему с его родным братом Ренатом. С одной стороны, он был в бешенстве от этого, но, с другой, поразмыслив, он, вероятно, решил, что, может, оно и к лучшему. Ведь когда его не станет, Альмира попадет в надежные руки Рената, останется в семье.
– А что Минкин? Он узнал о связи Тимура с Валентиной? – спросила Мира.
– Он стал что-то подозревать, потом нанял детектива, Валеру Грибова, Марк его хорошо знает. И тот подготовил для него целую папку доказательств романа между Валентиной и Тимуром. Сергей так тяжело переживал это, что впал в депрессию, его часто можно было видеть в Пристанном, где он пил в одиночку в доме, который он, кстати говоря, купил для Валентины и оформил на ее имя. Так получилось, что он, только узнав о ее измене, понял, что любит ее. Понятное дело, Минкин решил заказать Тимура. Возможно, он готовил казнь и для Валентины, но сделать ничего не успел. Вот здесь мы многого так и не поняли. Может, Тимур перекупил нанятого убийцу, а может, нанял другого, но Минкина застрелили раньше. Может, ты читала в газетах – это было громкое убийство. Его убили прямо в аэропорту, в Лондоне. Хотя не исключен и тот факт, что его заказали люди, которые защищали интересы авиазавода. О таких фирмах, какая была у Минкина, тоже в свое время писали в газетах, такие фирмы называли еще «фирмами-прилипалами».
– А жена Тимура знала о его романе с Валентиной?
– Нет, она ничего не знала. И вот слушай теперь, что произошло! Значит, приходит Егор и рассказывает, что он в своем гараже обнаружил трупы двух людей – мужчины и женщины. Мы едем туда, в гараж, но в машине – никого. А трупы эти находят на автозаправочной станции за городом. И никто не видел, кто их привез и на чем. Там такое тихое место, за магазином под землей бензохранилища, а сверху – газон, поросший травой. Убийца на машине объехал автозаправку и выгрузил трупы, после чего благополучно скрылся. Потом экспертиза покажет, что машина, которая привезла трупы, принадлежала Егору Красину. Но у него-то алиби. Он же днем был сначала на работе, а потом мы были с ним. Получалось, что кто-то в его отсутствие воспользовался его машиной и вывез трупы.
– Как кто? Убийца! Тот самый убийца, который убил этих людей. Кажется, их отравили?
– Мира! Пока что мы с Марком не знали точно, от чего они погибли. Это потом экспертиза покажет, что их отравили обыкновенным бытовым ядом, которым травят крыс. Растворили в кофе.
– Я уже и так поняла, что это был Тимур и Валентина, да?
– Да.
Я рассказала Мире о том, как вывела меня из себя Альмира, вдова Тимура.
– Поплачь, поплачь, дорогая, мне в жилетку. Но это пройдет. Надеюсь, ты ее простила?
– Простила, но видеть не хочу.
– Зачем тебе с ней сейчас видеться, если дело закрыто, убийца найден. Так кто же их все-таки убил?
– А вот теперь послушай историю другой любви. Поскольку все это взаимосвязано.
И я рассказала ей о романе Вероники с Яковом.
– Вот сволочь. Сделал девчонке двоих детей, а сам бросил ее?
– Получается так. По ходу расследования выяснилось, что накануне убийства Тимура с Валентиной Валентина продала дом в Пристанном… Веронике Красиной! Той самой молодой мамаше, у которой двое детей от Якова Дворкина, так?
– Так. И что, неужели это она убила Тимура с любовницей?
– Но тут в игру вступает сосед по гаражу Егора, который вспоминает, что в день убийства Тимура он видел, как из гаража, вернее, со стороны гаража Егора шла мать Вероники, Елена Ивановна Ступникова!
– Значит, это она все подстроила? Постой… Получается, это она вместо дочери выкупила дом? Но в статье пишут, что дом стоил два миллиона долларов. И где же она их взяла?
– Вот и мы с Марком рассуждали точно так же. И получалось, что для того, чтобы купить дом, понадобились эти самые два миллиона и что эта Ступникова должна была где-то взять эти деньги.
Я рассказывала все это Мире и понимала, что мною была взята изначально неверная интонация и что дело, которым мы с Марком занимались, сейчас представляется Мире как какая-то тривиальная история с отравлением в духе Агаты Кристи. На самом же деле все было совсем не так просто.
25. Рита
Марк разыскал нотариуса, и мы выяснили, что дом в Пристанном был куплен Вероникой Красиной. Это был важный аргумент, чтобы арестовать Веронику, у которой, кстати, на время убийства не было никакого алиби.
Однако, что самое удивительное, при осмотре дома выяснилось, что внутри его не обнаружено ни единого отпечатка пальцев Вероники, а это было совершенно неестественным, если учесть, что она, по словам Ирены Васильевны, долгое время находилась там, убираясь, приводя дом в порядок. Ну не могла она настолько тщательно стереть все свои следы – это просто невозможно, поскольку дом огромный, а уборка была произведена во всех помещениях. Зато в доме нашлись отпечатки пальцев матери Вероники – Ступниковой, Тимура, Валентины, Минкина, а также – Якова Дворкина. И еще неизвестного нам человека. Были произведены сравнительные экспертизы отпечатков пальцев Альмиры, Рената и еще целой группы лиц, которые могли иметь отношение к этому делу, но выяснить, кому же принадлежали эти отпечатки пальцев, нам пока не удавалось.
Мы задержали Веронику, которая, как тигрица, отбивалась, кричала, что она ничего не знает и никого не убивала. И когда ее увезли в камеру предварительного заключения, в прокуратуру, к Марку, заявилась и сама Елена Ивановна Ступникова – с чистосердечным признанием. Она рассказала в деталях, как совершила убийство, как отвозила трупы – все-все. Веронику отпустили. Я понимала, что Егор теперь никогда не простит мне задержания жены.
Пока Марк допрашивал Елену Ивановну, я с его разрешения вместе с группой экспертов отправилась осматривать квартиру Ступниковой, чтобы лучше понять эту женщину: чем она жила, как она могла вот так, ради дочери, совершить страшное злодейство – отправить на тот свет ни в чем не повинных людей. И пока эксперты работали в квартире, снимая отпечатки пальцев, мне удалось проникнуть в спальню и обнаружить ноутбук, где в папке под названием «Письма в Израиль» я и нашла письма, адресованные Вероникой Якову Дворкину. Честно говоря, я зачиталась, я быстро поняла, что в этих письмах что-то не так. Во-первых, папка была открыта после убийства Тимура, что само по себе наводило на мысль, что если эти письма, в которых планировалась покупка дома, писались до убийства и после убийства, то где же остальные письма, которые Вероника писала Якову? То есть папка была словно нарочно создана для того, чтобы привлечь к себе внимание тех, кто будет расследовать убийства: вот вам, пожалуйста, все как было. Но, с другой стороны, от этих писем веяло любовью и болезнью, что наводило на мысль, что убийца не мог написать их специально для любопытных глаз. Кроме разве что последнего письма, в котором говорилось, причем с совершенно другой, отличной от прежней, интонацией: «Знаешь, мне кажется, мне никто не поверит, что это я убила этих двоих. Какие бы записки сумасшедшей я ни писала. И моя любовь к тебе и нашим детям – это ничто по сравнению с материнской любовью. Мама собирается решить нашу с тобой проблему по-своему. И ее теперь не остановить. Вернее, она ни перед чем не остановится. Ведь это она все устроила, Яша. Она, моя мать. Это она придумала, как заполучить этот проклятый дом! Это она попросила у Захара денег, потому что знала – она вернет. Любыми способами вернет».
И потом очень странные строчки: «Яша, я знаю о своей болезни, как знаю и о том, что с меня – взятки гладки. Меня не посадят за убийство даже двух людей. А потому я решила взять все на себя и пишу тебе все эти письма. Мама не должна расплачиваться за грехи своей дочери, не должна».
Получалось, что Вероника была больна. Причем больна, судя по всем ранее прочитанным мною письмам, на голову. И в то же самое время она довольно-таки практично рассуждает о том, что решила взять вину своей матери на себя.
И тут же: «Жаль, что тебя уже нет в живых и ты не сможешь подтвердить, что ты получил от меня все эти письма-признания. Господи, я не знаю, что происходит, но я сделаю все, чтобы моя мама не пострадала».
Разве Яков умер? Или же Вероника сама все это придумала, чтобы легче перенести разлуку и признать, что ее бросили с двумя детьми? Что обманули?!
Я распечатала эти письма и поехала с ними к Льву Дворкину, родному брату Якова Дворкина. Выяснилось, что все то, что рассказала мне Ирена Васильевна о романе Якова с Вероникой, было чистой правдой и что дети, которых воспитывал Егор, на самом деле были детьми Якова. Я попросила его дать мне координаты Якова, его телефоны, адрес электронной почты, и вот тут-то я и почувствовала его взгляд на своем лице, такой же странный, какой был и у Ирены Васильевны, когда она рассказывала мне эту историю.
– Яша умер. Полгода тому назад. От инсульта. Вы что же, ничего не знали?
Как – умер? И почему же Ирена Васильевна мне ничего не рассказала? И этот ее странный взгляд.
Я показала письма Вероники Якову. Лев Вадимович, заметно нервничая, прочитал их самым внимательнейшим образом, после чего сказал:
– Какая страшная история… И ведь она отлично знала, что Яши нет, знала, а все равно писала ему. Бедная девочка… Только вот это последнее письмо написано словно другим человеком, вы не находите? Как будто эти строки написала сама Елена Ивановна, чтобы мы с вами поняли, что это она убила этих двух несчастных.
Я сказала ему, что согласна с ним, и где-то, быть может, в какой-нибудь другой папке, которую мне не удалось открыть, содержатся все письма Вероники Якову, и что лишь письма, свидетельствующие о том, что Вероника совершила убийство, были вынуты и положены в папку «Письма в Израиль».
– Получается, последнее письмо написала Елена Ивановна, чтобы спасти дочь, а на самом деле все происходило так, как написала сама Вероника. Но мы ее уже отпустили. И она не производит впечатление нездорового человека, хотя ее письма указывают на то, что она психически больна. И это еще мягко сказано. Скажите, Лев Вадимович, когда вы в последний раз видели Веронику?
– Честно говоря, давно. Думаю, дорогая Маргарита, вам лучше встретиться и поговорить обо всем этом с Захаром, нашим общим другом. Тем более что в письмах он довольно часто упоминается. И если окажется, что все то, о чем Вероника написала в своих письмах, правда и что Захар действительно давал ей два миллиона, то убийца – Вероника, как мне ни тяжело это признавать.
– Еще один вопрос, Лев Вадимович.
– Можно просто – Лев.
– Как могло случиться, что в доме мы не обнаружили ни одного отпечатка пальцев Вероники?
– Не знаю. Она же жила там с Яковом, и уж где-нибудь да оставила бы свои отпечатки. Она там жила, – повторил он. – А отпечатки Якова нашли?
– Да.
– И как же вам это удалось?
– Марк встречался с его бывшей женой, Ириной, и та дала ему несколько личных вещей Якова – курительную трубку, старые очки, компьютерную мышку, сломанную, найденную среди старых вещей. Еще в доме мы обнаружили следы неизвестного нам человека, предположительно женщины.
– Так это может быть как раз Ирина, – предположил Лев Вадимович.
– Мы и это проверили. Нет.
Я из машины позвонила маме и попросила ее выяснить, почему Ирена Васильевна скрыла от меня, что Яков Дворкин умер. После этого позвонила Марку, чтобы сказать, что собираюсь навестить Захара Уварова, а заодно расспросила его, как проходит допрос Ступниковой. Он сказал, что не может сейчас говорить, и я поняла: допрос еще не закончился.
Лев Дворкин дал мне номер телефона Захара, я позвонила ему, и мы договорились встретиться у него дома. Мне понравилась эта его открытость, ведь он мог бы назначить мне встречу где-нибудь на нейтральной территории, однако он позвал меня к себе домой.