– Тут что-то не так! – закричал он в ухо Чудакулли. – Это не соответствует законам звука!
– А может, это и не законы вовсе?! – прокричал в ответ Чудакулли. Сидевшие всего в футе от него люди уже ничего не слышали. – Может, это всего лишь указания?!
– Нет! Законы должны быть!
Чудакулли увидел, как обезумевший от восторга декан пытается вскарабкаться на сцену. Огромная ступня Асфальта тяжело опустилась на его пальцы.
– Точный удар, – похвалил аркканцлер.
Какое-то покалывание в районе загривка заставило его оглянуться.
Несмотря на то что «Каверна» была битком набита, в зале вдруг образовалось свободное место. Люди жались друг к другу, но свободный круг словно окружала стена.
Центр круга занимала девушка, которую аркканцлер видел раньше, в «Барабане». Она шла по залу, изящно поддерживая платье.
У Чудакулли заслезились глаза.
Он шагнул вперед и сосредоточился. Проблема людей состоит в том, что их внимание постоянно рассеяно. В этот круг мог войти любой, главное было заставить свои органы чувств подсказать, где этот круг находится. Внутри звук был слегка приглушенным.
Он похлопал девушку по плечу. Она испуганно вздрогнула и обернулась.
– Добрый вечер, – поздоровался Чудакулли, оглядев ее с головы до ног. – Позволь представиться: Наверн Чудакулли, аркканцлер Незримого Университета. И не могу не поинтересоваться: кто ты такая?
– Э… – Казалось, девушка запаниковала, но только на мгновение. – Ну… наверное, с официальной точки зрения я – Смерть.
– С официальной точки зрения?
– Да, но сейчас я не на работе.
– Рад это слышать.
Со стороны сцены раздался жуткий вопль – это Асфальт метнул профессора современного руносложения в разразившуюся бурными овациями толпу.
– Не могу сказать, что часто встречался со Смертью, – признался Чудакулли. – Но, насколько помню, во-первых, это был он, а во-вторых, он был крайне костляв.
– Это мой дедушка.
– Ага. Правда? Я и не подозревал, что он… – Чудакулли вовремя остановился. – Так-так-так, подумать только. Твой дедушка? Семейный бизнес, да?
– Замолчи, человек, – оборвала его Сьюзен. – И не смей говорить со мной таким снисходительным тоном. Видишь его? – Она указала на Бадди, в данный момент игравшего соло. – Очень скоро ему суждено умереть. А причиной тому будет… глупость. Ты можешь что-нибудь изменить? А нет, так проваливай!
Чудакулли бросил взгляд на сцену, но когда снова посмотрел на Сьюзен, то обнаружил, что девушка опять исчезла. Приложив невероятные усилия воли, он вроде бы рассмотрел ее у выхода, однако Сьюзен знала, что ее пытаются увидеть, так что шансов у Чудакулли не было.
Первым в гримерную вошел Асфальт. Было что-то печальное в пустой гримерной. Она чем-то напоминала брошенные панталоны. Она многое повидала. Возможно, была свидетелем взрывов восторга, проявления целого букета человеческих страстей. А сейчас не осталось ничего, кроме запаха.
Плоский тролль бросил мешок с камнями на пол и откусил горлышки у пары бутылок пива.
Затем вошел Утес. Он сделал несколько шагов и ничком рухнул на пол всеми частями тела одновременно. Золто перешагнул через него и устроился на пивной бочке.
Он посмотрел на бутылки с пивом. Снял шлем. Вылил в него пиво. И позволил своей голове упасть туда.
Вошел Бадди. Сел в углу и прислонился к стене.
Потом вошел Достабль.
– Ну что я могу сказать? Что я могу сказать?
– Только нас не спрашивайте, – пробормотал Утес с уровня пола. – Нам-то откуда знать?
– Было просто грандиозно! – воскликнул Достабль. – А что с гномом? Он тонет?
Золто протянул руку, не глядя отбил горлышко у очередной бутыли пива и вылил содержимое себе на затылок.
– Господин Достабль? – позвал Утес.
– Да?
– Думаю, нам надо поговорить. Только группе. Если ты не против.
Достабль оглядел музыкантов. Бадди уставился в стену. Золто пускал пузыри. Утес валялся на полу.
– Ладненько, – сказал он и весело добавил: – Бадди? Бесплатное выступление – это превосходная идея. Я немедленно займусь организацией, и вы выступите, как только вернетесь с гастролей. Да, отлично. Что ж, я пожалуй…
Он было повернулся, чтобы выйти, но наткнулся на внезапно возникшую перед ним руку Утеса.
– Гастроли? Какие гастроли?
Достабль отступил на шаг.
– Так, по некоторым городам. Щеботан, Псевдополис, Сто Лат… – Он оглядел музыкантов. – Вы что, не хотите?
– Поговорим об этом позже, – сказал Утес.
Он вытолкал Достабля за дверь и захлопнул ее. С бороды Золто капало пиво.
– Гастроли? Еще три таких вечера?
– Но в чем проблемы? – удивился Асфальт. – Было здорово! Все орали и аплодировали. Вы выступали два часа! Я все ноги отбил, скидывая зрителей со сцены! Никогда не чувствовал себя настолько…
Он замолчал.
– Вот именно, – кивнул Утес. – Я тоже. Я вышел на сцену и сел, не понимая, что мы будем делать, а потом Бадди заиграл на своей… на этой штуковине, и я начал выбивать: «Бам-Бам-ча-ча-БАМ-бам». Я сам не понимал что играю. Это просто приходило в голову и спускалось в руки.
– Ага, – поддержал его Золто. – Полностью с тобой согласен. Я извлекал из трубы звуки, которые никогда туда не клал.
– На нормальную музыку это было совсем не похоже, – продолжал Утес. – Совсем. Не мы играли, а на нас играли.
– Ты ведь давно работаешь в шоу-бизнесе, верно? – спросил Золто у Асфальта.
– Ага. Был, делал, все видел.
– А ты когда-нибудь сталкивался с такой публикой?
– Я видел, как бросали цветы и аплодировали в Опере…
– Ха! Всего-навсего цветы? Какая-то девушка швырнула на сцену свои… свою одежду!
– Вот именно! Они зацепились за мое ухо!
– Помню, как-то в клубе «Скунс», что на Пивоварной улице, госпожа ВаВа Вум представила свой Танец Перьев… Так вот, когда на ней осталось последнее перышко, вся толпа так и бросилась к сцене…
– Прямо как сегодня, да?
– Нет, – признался тролль. – Должен сказать, что никогда не видел таких… голодных зрителей. Когда выступала госпожа ВаВа Вум, голод тоже чувствовался, но… на сцену никто свое белье не бросал. Обычно это она бросала его со сцены.
– И знаете, что странно? – просил Утес. – Нас в этой комнате четверо, а говорят только трое.
Бадди поднял голову.
– Главное – это музыка, – сказал он.
– Это – не музыка, – возразил Золто. – Музыка так с людьми не поступает. Они не должны чувствовать себя пропущенными через мясорубку. Я так вспотел, что, боюсь, через несколько дней придется менять майку. – Он почесал нос. – Кроме того, я смотрел на публику и думал: «Все они заплатили деньги, чтобы сюда попасть». Народу было куда больше, чем на десять долларов.
Асфальт показал им клочок бумаги.
– Нашел билет на полу, – сказал он.
Золто внимательно изучил его.
– Доллар пятьдесят? – воскликнул он. – Шестьсот человек по доллар пятьдесят каждый? Это… это же четыреста долларов!
– Девятьсот, – пробормотал Бадди все тем же безжизненным голосом, – но деньги тут ни при чем.
– Это деньги ни при чем? И ты такое говоришь? Какой же ты после этого музыкант?
Откуда-то все еще доносился рев толпы.
– После сегодняшнего концерта ты хочешь снова вернуться в подвалы и выступать для полудюжины зрителей? – спросил Бадди. – Золто, кто был самым знаменитым трубачом?
– Брат Рукисила, – моментально ответил гном. – Все это знают. Он спер золото с алтаря храма Оффлера, сделал из него трубу и играл волшебную музыку, пока боги не поймали его и не оторвали ему…
– Вот именно, – перебил его Бадди. – Но если ты сейчас выйдешь и спросишь у людей, кто самый знаменитый трубач, кого они вспомнят? Какого-то сильнорукого воришку или Золто Золтссона?
– Они… – Золто замялся.
– Вот именно, – продолжал Бадди. – Подумай об этом. Музыканту нужно, чтобы его слушали. Ты уже не можешь остановиться. Мы не можем остановиться.
Золто погрозил пальцем гитаре.
– Все дело в ней, – сказал он. – Она слишком опасна.
– Я могу с ней справиться!
– Да, но чем это все закончится?
– Главное не то, чем закончится, – ответил Бадди, – а то, с чего начать.
– Звучит как-то по-эльфийски.
Снова распахнулась дверь.
– Э… – проблеял Достабль. – Ребята, если вы сейчас не вернетесь на сцену и не сыграете еще что-нибудь, мы все окажемся в глубоком коричневом…
– Я не могу играть, – отрезал Золто. – От недостачи денег у меня дыхание перехватило.
– Но я же обещал вам целых десять долларов! – воскликнул Достабль.
– Каждому, – сказал Утес.
Достабль, который вообще-то не ожидал отделаться меньше, чем сотней, отчаянно замахал руками.
– И это ваша благодарность? Хотите, чтобы я себя без ножа зарезал?
– Если хочешь, мы тебе поможем, – предложил Утес.
– Хорошо, хорошо. Тридцать долларов, – поспешил согласиться Достабль. – Но мне придется лишить себя вечерней чашки чая.
Утес взглянул на Золто, который все еще переваривал фразу о самом знаменитом в мире трубаче.
– Среди зрителей было много гномов и троллей, – сказал Утес.
– Может, сыграем «Пещера глубока, гора высока»? – предложил Золто.
– Нет, – покачал головой Бадди.
– Но что тогда?
– Я что-нибудь придумаю.
Публика наконец вывалилась на улицу. Волшебники, столпившись вокруг декана, щелкали пальцами.
– Йе-йе-йе-йе… – пел обезумевший от счастья декан.
– Уже полночь! – воскликнул профессор современного руносложения и щелкнул пальцами. – А мне все равно! Чем займемся?
– Может, устроим тусню? – предложил декан.
– Может, что бы это ни было, – согласился заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – К тому же ужин мы все равно пропустили.
– Пропустили ужин? – переспросил главный философ. – Ого! Вот что делает с людьми музыка Рока! Нам на все наплевать!
– Нет, я хотел сказать… – Декан замолчал. Он сам не понимал, что хотел сказать. – В общем, до Университета далеко. Думаю, мы можем зайти куда-нибудь, выпить кофейку.
– И съесть пару пончиков, – добавил профессор современного руносложения.
– А я бы не отказался от кусочка яблочного пирога, – сказал главный философ.
– Или торта, – добавил заведующий кафедрой.
– Кофе! – воскликнул декан. – О да! Идем в кофеюшник. И это правильно.
– А что такое кофеюшник? – удивился главный философ.
– Это то же самое, что кофейня? – спросил профессор современного руносложения.
Желудки настойчивым бурчанием напомнили волшебникам о пропущенном ужине.
Декан еще раз осмотрел свою новую блестящую кожаную мантию. Все без исключения признали, что он был очень крут. А особенно все восхищались надписью «РАЖДЕН, ШТОБ РУНИТЬ». И прическа удалась на славу. Он уже подумывал о том, чтобы сбрить бороду, оставив только узкие полоски по скулам, потому что это казалось ему правильным. А кофе… да, кофе тоже правильно. Он очень гармонично вписывается в происходящее.
А еще была музыка. Она была здесь. Была всюду.
Но было и еще что-то. Вернее, чего-то не хватало. Он не понимал, чего именно, знал только, что поймет сразу, как только это увидит.
В переулке за «Каверной» было очень темно, и только человек с очень острым зрением разглядел бы четыре прижавшиеся к стене фигуры.
А тусклый блеск украшений на одежде подсказал бы знающему человеку, что перед ним – элитные войска Гильдии Музыкантов, Гармоничные Подпевалы Гришема Фрорда. В отличие от других людей, которых, как правило, нанимал господин Клеть, эти были не лишены музыкальных способностей.
Кроме того, они посмотрели выступление группы.
– Ду-воп, э, ду-воп, э, ду-воп, – пропел тощий.
– Бу-бу-бу-бу, – откликнулся высокий. В такого рода группах всегда есть тощий и высокий типы.
– Клеть был прав. Если они и дальше будут собирать такие толпы, все остальные музыканты останутся не у дел, – сказал Гришем.
– О да, – согласился бас.
– Когда они выйдут из этой двери… – Еще три ножа бесшумно выскользнули из ножен. – …В общем, делайте все, как я.
Они услышали шаги, спускающиеся по лестнице. Гришем кивнул.
– И раз, и два, и раз, два, тр…
– ГОСПОДА?
Они резко обернулись.
И увидели темную фигуру со светящейся косой в руках.
Сьюзен одарила их жуткой улыбкой.
– НУ ЧТО, НАЧНЕМ С САМОГО ВЫСОКОГО?
– О не-е-ет, – простонал бас.
Асфальт отодвинул засов и вышел в ночь.
– Эй, что это было? – воскликнул он.
– Ты о чем? – спросил Достабль.
– Мне показалось, я слышал, как кто-то улепетывает со всех ног…
Тролль шагнул вперед. Раздался звон. Он наклонился и поднял что-то с земли.
– И они потеряли вот это.
– Так, какая-то безделушка, – громко произнес Достабль. – Пошли, ребята. Сегодня вам не придется возвращаться в ночлежку. Сегодня вы ночуете в «Гритце»!
– Это троллья гостиница? – недоверчиво спросил Золто.
– Она просто принадлежит троллям, – раздраженно отмахнулся Достабль.
– Ребята, я был там однажды, когда еще выступал в кабаре! – воскликнул Утес. – У них там такое есть! Вода течет из кранов почти в каждой комнате. Переговорная трубка, в которую можно проорать заказ на кухню, и парни в самых настоящих ботинках доставят еду прямо вам в номер! Все дела!
– В общем, наслаждайтесь! – улыбнулся Достабль. – Вы можете себе это позволить!
– А потом начнутся гастроли? – резко отозвался Золто. – Их мы тоже можем себе позволить?
– Не волнуйтесь, я все устрою, – великодушно сказал Достабль. – Завтра вы выезжаете в Псевдополис, это займет два дня, потом возвращаетесь через Сто Лат и Щеботан, как раз успеете приехать к среде, к Фестивалю. Нет, какая все-таки превосходная идея! Поработать на благо общества! Знаете, я всегда работал на благо общества. Это очень выгодно… полезно… для общества. В общем, пока вы будете в отъезде, я все организую, договорились? А потом… – Одной рукой он обнял Бадди за плечи, другой – Золто за голову. – Генуя! Клатч! Гершеба! Химера! Очудноземье! Может, даже Противовесный континент, говорят, его снова откроют, причем очень скоро! Неограниченные возможности для нужных людей! Благодаря вашей музыке и моему безупречному деловому чутью мир станет нашим моллюском! А теперь следуйте за Асфальтом. Лучшие номера, для вас ничего не жалко. Спите спокойно и не волнуйтесь о счете…
– Спасибо, – буркнул Золто.
– …Оплатите его утром.
«Рок-Группа» зашагала в сторону лучшей в городе гостиницы.
Достабль услышал, как Утес спросил:
– А что такое моллюск?
– Это две пластины из карбоната кальция с соленым, скользким, по вкусу напоминающим рыбу комком между ними.
– Наверное, вкусно. Эту штуку, ну, ту, что между ними, – ее ведь есть не обязательно?
Когда группа ушла, Достабль внимательно осмотрел отобранный у Асфальта нож. Рукоятка была украшена блестками.
Да, будет лучше, если парни на несколько дней исчезнут из города.
Смерть Крыс, прятавшийся на выступе водосточной трубы, что-то пропищал себе под нос.
Чудакулли медленно вышел из «Каверны». Лишь кучи использованных билетов на ступеньках напоминали о двух часах очень громкой музыки.
Он чувствовал себя человеком, только что посмотревшим увлекательнейшую игру, в правилах которой он так и не разобрался. Например, этот паренек пел… как же называлась та песня? «Мы тебя отрокуем». Что бы это значило? Хотя декан именно так и выглядел, словно его кто-то как следует «отроковал». И все остальные зрители вели себя так, как будто точно знали, что это значит. А потом, насколько он помнил, последовала песня про то, что не стоит наступать на чужие башмаки. Достаточно разумный совет – кто захочет, чтобы у него на ногах топтались? Но почему, почему песня об этом произвела на публику такой эффект?
Что же касается той загадочной девушки…
Прижимая коробку к груди, рысцой подбежал Тупс.
– Мне удалось поймать почти все, аркканцлер! – радостно закричал он.
Но Чудакулли смотрел мимо него. На Достабля, появившегося с лотком нераспроданных футболок «Рок-Группы» в руках.
– Да, да, чудесно, господин Думминг… заткнисьзаткнисьзаткнись… – откликнулся он. – Просто превосходно, пошли домой.
– Добрый вечер, аркканцлер, – поздоровался Достабль.
– Ба, Себя-Режу, привет, не знал, что ты здесь.
– А что это у вас в коробке?
– Так, ничего, ерунда всякая…
– Напротив, это поразительно! – воскликнул Тупс, которого в данный переполнял щедрый энтузиазм истинного исследователя и идиота. – Мы можем ловить – ай-ай-ай!
– Ну и ну, какой же я неуклюжий, – сказал Чудакулли, когда молодой волшебник запрыгал на одной ноге. – Давай я заберу у тебя этот абсолютно ненужный прибор…
Но коробка выскользнула из рук Тупса и упала на землю прежде, чем Чудакулли удалось ее подхватить. Крышка отскочила…
…И в ночь полилась музыка.
– Как вам такое удалось? – изумился Достабль. – Это какое-нибудь волшебство?
– Музыка позволила себя поймать, чтобы мы могли слушать ее снова и снова, – отозвался Тупс. – По-моему, аркканцлер, ты специально наступил мне на ногу!
– Слушать снова и снова? – переспросил Достабль. – Просто открыв коробку?
– Да, – сказал Тупс.
– Нет, – сказал Чудакулли.
– Да, – стоял на своем Тупс. – Я же показывал, аркканцлер. Или ты не помнишь?
– Ничего не помню.
– А любая коробка подойдет? – спросил Достабль хриплым от предчувствия денег голосом.
– Да, нужно только натянуть внутри струну, чтобы музыке было где жить и – ой-ой-ой!
– У тебя какие-то очень опасные мышечные спазмы, – забеспокоился Чудакулли. – Пошли, господин Думминг, не будем отнимать драгоценное время у господина Достабля.