– Что еще там у вас? – Гущин взял рацию.
– Срочно разыскивает вас, узнал, что вы городе. Я сказал, что вы уже убыли после совещания. Он просит, чтобы вы вернулись. Назвал только фамилию – Архиповы. Сказал, вы поймете, вспомните.
– Архиповы? – Гущин сделал жест шоферу – хоть и зеленый зажегся свет на этом перекрестке, хоть и гудят сзади нетерпеливо, подожди. – Что стряслось? Мы ведь только что от вас.
– Труп. И кажется, не один… Подробностей пока не знаю, официально ко мне на пульт никаких вызовов не поступало. И со «Скорой» еще не звонили. Но мэр Журчалов там, на месте, он присутствовал… просит вас вернуться и немедленно ехать в городскую больницу.
Бывалый водитель управления розыска уже пытался развернуться по встречке на том самом перекрестке у Баковки.
Закатное солнце на долю секунды ослепило их всех и погасло, скрывшись за лесом.
Вечерний Электрогорск встретил их «красной волной» на всех городских светофорах, это уж как водится по закону подлости. Город словно не хотел, чтобы чужаки возвращались – включив полицейскую сирену, мчались мимо заводских корпусов, пересекали трамвайные пути, отчаянно сигналили зазевавшимся пешеходам, переходящим улицы, как это обычно в Подмосковье – без всяких правил, неспешно, с ленцой.
Въехав на территорию городской больницы, они увидели сразу несколько «Скорых» возле приемного покоя.
В самом приемном покое царили смятение и хаос. Смотровые кабинеты оказались пусты, по коридору – где-то в самой глубине, в недрах дребезжали каталки, дюжие врачи в синих робах «Скорой помощи» бегом кого-то несли прямо на руках в направлении лифта.
Выскочил ошалелый молодой врач с сотовым телефоном возле уха, истошно командовавший: «Немедленно в реанимацию!»
Понять пока ничего невозможно, а спросить, уточнить не у кого. Санитар-охранник принял Гущина и опергруппу то ли за родственников пострадавших, то ли за каких-то зевак-«гостей» и со скандалом начал выпроваживать: «Покиньте помещение, не до вас, не видите, что творится?» Его усмирили предъявлением удостоверений, но впечатление все равно осталось как от дома для умалишенных.
Наконец откуда-то возник толстый лысый мужчина в сером мятом костюме с искрой и со съехавшим набок галстуке – ну точная копия полковника Гущина в моменты его угрюмых «несчастливых» мгновений жизни.
– Петя, хоть ты нам объясни, что здесь у вас происходит? Ты же нас сюда вызвал, я сообщение твое от дежурного получил, – ринулся к нему полковник Гущин. – Где труп? Зачем ты нас в больницу выдернул?
Катя предположила, что это и есть мэр Электрогорска Журчалов, и раз именуется запросто Петей, выходит, они с Гущиным накоротке. Только от Журчалова, кажется, сейчас мало толку, потому что…
Да, да, вот именно – ядреное водочное амбре как облако сопровождало его. Журчалов был сильно пьян, но крепился, явно силясь хоть что-то объяснить.
– Да кто ж такое ожидал, да никто же такого не ожидал прямо на юбилее… Она почти весь город позвала, все мы там… и вот чтобы так… Они там когда закричали, я сначала не понял, думал, драка. А она как это увидела, прямо на стол рухнула, я ее даже подхватить не успел. Федя, это ж Архиповы! Ну ты помнишь, сколько мы с тем делом валандались, все доказательства искали. Но тогда ведь только его одного, а теперь всех разом точно косой… точно смерть с косой всех разом скосила…
– Что ж ты пьяный такой, когда ты нужен мне позарез! – вскричал полковник Гущин. – Помню я и Архиповых, и то ваше дело. Сейчас-то что случилось? Где труп?!
– Федор Матвеевич, так мы у него все равно ничего не узнаем, – шепнула Катя. – Я тут в приемном сейчас у медсестер нашатырь попрошу, пусть мэр ватку понюхает, это его протрезвит. А вон, вон врач, ловите его, пока не исчез!
Сыщики остановили еще одного врача – постарше, поопытнее, в очках, в зеленой робе.
– Позже, позже, мне некогда, я спешу в отделение интенсивной терапии, у меня там больные, это срочно!
– Два слова – что произошло, кого к вам привезли только что?
– Это из ресторана «Речной» – массовое поступление пострадавших, – врач огляделся. – Вы из полиции? Хорошо, я сам собирался вам звонить. Но тут такой аврал, их всех сразу привезли на «Скорых». Женщина сейчас в реанимации, мы делаем все возможное. Еще двое в отделении интенсивной терапии. Одну пострадавшую мы спасти не смогли. Когда «Скорая» приехала, она уже была мертва.
– Старуха устроила грандиозный юбилей… мать Бориса Архипова, ну ты помнить должен, мы домой к ней приезжали сразу после убийства ее сына, бизнесом большим у нас тут ворочал, – подал голос мэр Журчалов.
– Помню я ее. Она мертва?
– Архипова сейчас в реанимации, – сказал врач. – Состояние тяжелое, но мы делаем все, что в наших силах. Ее родственники… внучки… двоих девушек привезли к нам, они в отделении интенсивной терапии. Старшей Гертруде Архиповой мы помочь не успели. «Скорая» прямо там, на месте, констатировала ее смерть.
Глава 21
НЕВОССТАНОВИМАЯ КАРТИНА МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ
Никто пока не сделал никаких выводов. Слово «отравление» никто не произнес.
Катя нашла медсестру и попросила у нее нашатырного спирта. Дала Гущину, и тот буквально ткнул по-свойски ватку с нашатырем под нос мэру Журчалову.
– Приди в себя, ты мне нужен. Ты ведь был там, так?
– Т-так точно, – Журчалов понюхал нашатырь и закашлял.
– От начала до конца?
– О-оппоздал маленько, дела, у нас в городе проблемы с канализацией, ремонт…
– Черт с ней с канализацией, ты мне объясни коротко – что, где, когда.
– Юбилей – банкет в ресторане «Речной», у них там специальная площадка на берегу. Все чин-чинарем сначала, выпили. Гостей они уйму позвали, я и половины не знаю – все приезжие, кто дела вел с Архиповым. А теперь вот к матери его явились на семидесятилетие. Значит, выпили, закусили, расслабились. Я коротко от лица администрации города поздравил, семья уважаемая. Снова выпивали, закусывали – все как обычно. И вдруг этот крик… меня как током ударило.
– Эту девушку погибшую, как ее… Гертруда Архипова, сюда привезли на «Скорой»?
– Да, в больницу, только… короче, в морге она уже.
– Надо было там тело оставить, ты куда смотрел, мэр? Ты ж бывший опер, что, не соображаешь? Работать по таким делам разучился?
– Да я… видишь, какой, ну выпили, расслабились, кто ж знал, что этим вот все закончится? Старуха Архипова теперь умрет, и девушки тоже.
– Сколько лет остальным потерпевшим? – спросила Катя мэра.
– Это… самой Адель Захаровне семьдесят, я ж сказал, а девчонки – пацанки еще. Одной семнадцать, второй четырнадцать, Гертруда самая старшая – ей девятнадцать, она конкурс у нас выиграла городской. Королева красоты. Ох, мать честная, что ж они сотворили-то с ними? – Мэр Журчалов стиснул ватку с нашатырем в увесистом кулаке. – Ведь знаю я, чьих рук это дело! И убийство-то трехлетней давности, только мы с тобой, Федя, не доказали. А потом та история на Кипре. И вот вам продолжение. Надо ехать прямо сейчас, что ж ты стоишь, езжай, арестуй их!
– На каких основаниях? – спросил Гущин. – Мы даже не знаем точно, что произошло. Я от тебя, пьяного черта, информации никак не могу добиться. Трезвей быстрее!
Катя слушала сей непонятный пока ей диалог двух бывших коллег, один из которых теперь стал главой Электрогорска, очень внимательно.
Ничего, позже разберемся. А сейчас самое главное…
– Труп в морге, осмотрим позже, сейчас туда, на место. Журчалов дорогу покажет, – полковник Гущин начал звонить в местный розыск и дежурному по отделу – все как обычно: наряды полицейских для оцепления места происшествия, команда экспертов.
– Здешним криминалистам одним не справиться, вызывайте из Главка.
Час закатный давно сменился сумерками. Начинало темнеть.
Когда уже садились в машины, стали свидетелями сцены: из приемного покоя выбежала темноволосая женщина в великолепном вечернем платье лазурного цвета, ее догнал высокий парень в темном костюме. Женщина рыдала, билась в истерике. Парень неловко, но очень решительно сгреб ее в объятия, что-то говорил, тихо внушал, но женщина начала вырываться, кричать:
– Дай мне пистолет, я прикончу их всех!
Парень, завидев полицейских, потащил ее к машине.
– А ведь я узнал ее, – сказал Гущин. – Это вдова Бориса Архипова, мы ее тогда допрашивали.
Вечерний Электрогорск явил себя Кате, когда они ехали на место происшествия, как смазанное пятно, некий абстрактный пейзаж – вот краской плеснули серой на холст, потом добавили несколько мазков ядовито-желтой.
Стены…
Фонари…
И вновь как звонкое, лязгающее видение на темной улице – ярко освещенный пустой трамвай.
На берегу у ресторана «Речной», однако, кипела жизнь. Разорение и хаос на месте бывшего пышного банкета. Иллюминация все еще горела, и в рубиновых, изумрудных и оранжевых огнях светодиодов картина места происшествия выглядела пугающе бестолково.
Официанты и рабочие столичной кайтеринг-фирмы под липами завели жестокую перепалку с прибывшими полицейскими.
– Нам надо собирать оборудование, это собственность фирмы. Все это лишь арендовано заказчиком для проведения банкета. Как это, мы должны тут все оставить?! Бросить? На каком основании?
– До выяснения обстоятельств происшествия!
– Что же это, мы тут ночь целую с вами должны торчать? Нам еще в Москву возвращаться! Нет у вас никаких полномочий нас тут задерживать и конфисковывать имущество фирмы!
Полковник Гущин, выйдя из машины, с ходу вмешался в перепалку. Катя слышала его зычный бас – в оные моменты полковник мог быть суровым, как полководец на поле битвы.
Катя огляделась – да, они явились сюда вовремя. Еще бы полчаса задержки, и тут вообще бы все убрали.
Часть столов и полосатых тентов-шатров еще оставалось, но в основном мебель уже была отнесена к фургонам, рабочие разбирали ее и грузили. Грязная посуда, собранная со столов, заполняла металлические тележки на колесах и контейнеры.
Контейнер тарелок…
Контейнер бокалов…
Использованные столовые приборы в коробках.
Корзины с мятыми, испачканными пятнами скатертями.
Один из еще не убранных столов под липой в форме буквы «П» окружали плетеные кресла. Несколько кресел – на траве, словно их опрокинули в спешке. Скатерть съехала, на земле осколки посуды.
Катя осторожно обошла разоренный стол. Сколько мусора валяется… К уборке территории сотрудники ресторана еще не приступали, и это уже хорошо.
Да, бригаде экспертов тут пахать и пахать.
Катя считала, что еще не все здесь, на месте, потеряно, еще можно что-то найти, какие-то улики – не все собрано, скомкано, запихано в контейнеры, истоптано и разбито.
Но полковник Гущин, оглядев место бывшего банкета, в гневе обернулся к Журчалову, нетвердо стоявшему на ногах.
– Зачем тебя с ними в больницу понесло, а? Ты здесь должен был остаться, вызвать опергруппу сразу.
– Я сразу тебе и начал звонить, искать через дежурного, я знал, что вы в городе по этому майору работаете.
– Да тут невосстановимая картина места происшествия! Вот черт, а свидетели… гости, где все?!
– Уехали, думаю. Все испугались, такие дела… Я сам обалдел, растерялся, как увидел их. Одна в судорогах на траве бьется, вторая тоже на земле траву ногтями царапает, кричит… как же страшно они кричали… А потом все завопили кругом. А старуха Адель, она когда внучек увидела… мы же вместе с ней подбежали… Она вдруг посинела вся, лицо у нее такое сделалось… И она просто рухнула как подкошенная, прямо на стол, скатерть поехала, все долой со стола, я ее и подхватить-то не успел. Повернул на спину, а она уже хрипит, кончается.
– Она пока еще жива, в реанимации, – сказал Гущин. – Где именно это произошло, покажи.
Мэр Журчалов растерянно огляделся.
– А черт его знает. Тут, кажется, все уже убрали. Столы стояли… Вон там под липой, где кресла, сидела она… ну именинница, старуха. Ну и я тоже, как мэр. Тосты провозглашали, здравицы. Потом, как крики услышали, вскочили все.
– Ладно, тогда начнем с этого стола, – Гущин осматривал тарелки с остатками закусок, вазы с фруктами и осколки на земле.
Приехал прокурор Электрогорска вместе со следователем. Они стали совещаться с Гущиным, но до приезда экспертов никто ничего не трогал. Всех рабочих и официантов – как столичной кайтеринг-фирмы, так и ресторана «Речной» – отвезли в отдел, всех детально начали допрашивать, кто что видел, кто что заметил.
Открытым пока оставался вопрос с гостями банкета, которых и след простыл.
– Наших, здешних, я всех назову, кто присутствовал, – сказал Журчалов. – За остальных не поручусь. Не знаешь теперь, кого и спрашивать насчет приглашенных, вся их семья в морге да в больнице. Вдова Анна Архипова когда еще теперь в себя придет. У них охранник есть. Тот же самый, может, помнишь, кого тогда, в тот раз, ранили.
Гущин кивнул: он помнил.
Но все эти кивки и воспоминания оставались полнейшей загадкой для Кати.
Примерно через полтора часа прибыла сводная бригада экспертов-криминалистов ГУВД Московской области, куда вошли и несколько опытных токсикологов.
Катя уже осознала, что город Электрогорск, точно ловушка, точно защелкнувшийся капкан, не отпустит их от себя.
В полночь эксперты-криминалисты, осматривавшие всю территорию банкета, обнаружили на земле лужицы рвоты. И взяли первые «реальные», а не предполагаемые образцы для исследования и анализа.
Глава 22
ОЧЕВИДЦЫ
Эксперты-криминалисты еще продолжали работать на месте, а полковник Гущин решил возвращаться в Электрогорское УВД, куда увезли работников ресторана «Речной» и кайтеринг-фирмы, обслуживавшей банкет.
Мэр Журчалов уехал домой – спать и вытрезвляться окончательно. Утром «прямо к оперативке» он клятвенно обещал «прибыть вместе с полным списком гостей, которых лично видел на юбилее».
Большего пока от этого очевидца было не добиться. Полковник Гущин решил узнать, что дал допрос официантов, с которыми беседовали электрогорские сыщики.
Ночные допросы – вещь неприятная как для свидетелей, так и для тех, кто допрашивает. Катя не слишком доверяла ночным допросам. Даже если они необходимы, как в данном случае, чтобы закрепить показания по «горячим следам», потому что часть очевидцев – сотрудники кайтеринг-фирмы – люди в Электрогорске вообще чужие, приезжие. Собрали свое банкетное добро в трейлеры – и привет, поминай, как звали. Потом ищи ветра в поле.
В Электрогорском УВД никто не дремал. Во всех кабинетах горели лампы, работали компьютеры, пищали принтеры, исписывались листы протоколов. И что же видели свидетели?
– …Они что, предъявят нам судебный иск? Вы это хотите дать мне понять? Но все продукты к банкету шли не через нас, к нам заказа на продукты не поступало, только на спиртные и безалкогольные напитки. Мы привезли с собой несколько ящиков. Да пожалуйста, берите образцы из того, что там осталось, разве я возражаю? – Менеджер-логист кайтеринг-фирмы (на его допрос полковник Гущин и следовавшая за ним как нитка за иголкой Катя заглянули во первых строках) с каждым новым вопросом оперативника все сильнее раздражался. – Наша юридическая служба отклонит любые иски и все претензии в данном случае. Мы доставили только заказанное оборудование для банкета – мебель, столовые приборы, цветы, освещение. Нет, я подозрительного вообще ничего не заметил. Было много гостей, около всех столов толпились люди, за главным столом, там, где была эта пожилая дама – именинница, гости сидели. Нет, я никого не знаю. И вообще, я в основном следил за своим персоналом, чтобы работали, а не прохлаждались. Послушайте, когда нам вернут все оборудование? Учтите, это собственность фирмы и я отвечаю за сохранность, я материально ответственное лицо!
– На мой взгляд, это довольно дорогой банкет, влетел заказчикам в копейку, – размышляла неспешно полненькая официантка кайтеринг-фирмы. – Мы приехали в ресторан, как обычно в таких случаях, за два часа до начала и стали все готовить. Потом прибыли гости, и все шло хорошо. А затем я услышала крик. Нет, я в тот момент находилась не рядом, я была возле трейлеров. Но крик был очень громкий, истошный такой. Крик боли… И сразу все смешалось. Я помню, кто-то кричал: «Она умирает!» и «Расступитесь, дайте ей воздуха!» и еще что-то в этом роде. Я побежала туда и увидела… Подождите, сейчас… девушка в розовом платье корчилась на земле. Ей пытались помочь, все суетились, кричали: «Есть здесь врач?» – но она вдруг затихла. И другая девушка, она лежала на боку, согнувшись, вокруг нее тоже суетились. И еще я увидела девочку – ее рвало у стола, потом она зацепила скатерть и все сдернула на землю – блюда, бокалы, вазы. Вот и все, пожалуй, что я видела. Мне самой там дурно стало, так все кричали вокруг, я еще подумала, а вдруг это теракт, сейчас бомба взорвется. Почему так подумала, я не знаю, просто в голову это пришло.
– Там все случилось одновременно, – молодой официант кайтеринг-фирмы давал показания охотно и оживленно, несмотря на поздний ночной час. – Слушайте меня, записывайте, не перебивайте. И девчонок я этих видел, это внучки юбилярши. И саму юбиляршу – такая важная вся из себя. Я принес ей апельсиновый сок, так она за льдом меня послала. Девушек я видел на всем продолжении банкета. Они то вместе ходили, то порознь. Эта старшая в розовом платье очень эффектная, мне один местный товарищ сказал – она конкурс красоты выиграла. Действительно, красотка. Самая младшая из них, юркая такая девчонка в гольфиках, в клетчатой юбчонке, все вокруг столов с десертами терлась. А вот третья девица… она одета была странно и, кажется, хромала. Вот ее первую я и увидел, когда все закричали, она стояла на коленях, держалась за живот, потом на бок упала. Я бросился к ней. Зубы у нее были стиснуты, глаза закатились, я только белки видел. Еще подумал – может, это эпилепсия? Но тут вдруг страшно закричала женщина. Это была заказчица… нет, не юбилярша, а другая – помоложе, кажется, ее невестка. В голубом таком открытом платье. И я увидел, что она что-то уронила – бокал или фужер.