Я уже подумал, что прибор не сработал, когда Прозарчук, говоривший очередную банальность, вдруг замолк на полуслове. Неожиданно наступила тишина. Все замерли: Цобо — с куском сервелата, Серединкин — со свисающим изо рта хвостиком зеленого лука, неизвестный «гость» — с занесенной над блюдом вилкой. Только Хреньковские застыли в достойной начальников позе.
Тишину нарушил Сорокин, он присвистнул и поднял палец — начинается!
В полном безмолвии, не сделав ни одного движения, «гости» начали таять. Сначала они побледнели, потом стали исчезать конечности, на стол попадали сервелат, вилки, рюмки, хвостик зеленого лука, затем пропали и тела. От одного неизвестного мне «гостя» остался костюм, вероятно, взятый со склада, от другого — ручка и блокнот. От Хреньковских — подтяжки, галстуки.
Мы сидели втроем в пустой кают-компании.
Галинский закрыл руками лицо. Сквозь пальцы потекли пьяные слезы.
— Что это ты? — удивился Сорокин.
— Анатолий Вьюгович исчез, воспитатель мой из детского сада… Жалко… Всех жалко…
Сорокин хмыкнул и скрылся за аннигилятором, защелкал тумблерами. Смолкло еле слышное гудение, погасли лампы, замерли стрелки. Я вздохнул с облегчением — теперь никто не помешает мне выполнять мои прямые обязанности. Никаких директив, отчетов, планов. Как представишь, за сколько световых лет находится начальство — сердце радуется, не жизнь — санаторий, праздник!
С тех пор, как отправили Океану мою энцефалограмму, «гости» не появлялись. Мы живем, не мешая друг другу, каждый занят своим делом…»
«…пришла радиограмма о назначении меня руководителем Станции. Честно говоря, я даже не удивился.
Вовремя заканчиваю порученные мне исследования, графика работ не нарушаю, доклады посылаю ясные, четкие, никаких отклонений и умствований. А вот с коллегами, боюсь, придется расстаться. Плановые исследования они свернули, будто для них программы не писаны и теоретизированием разным занялись. Вместо табличных данных послали отчет «Феномен Соляриса». Дескать, исследования надо вести в другом русле, про мыслящий Океан. Давали мне прочитать, предлагали подписаться как участнику наблюдений за «гостями». Это про трех Хреньковских-то! Ну, были галлюцинации, привиделось что-то, в Большом космосе всякое случается, но под этим подписываться — слуга покорный!
Вот только боюсь, после их отчета сюда комиссию направят. Ну с Галинским и Сорокиным понятно, а как мне четыре автоматические капсулы, на которых первых «гостей» отправили, списать?!»