Помойка распухала как на дрожжах, со вчерашнего дня она заметно разрослась, прибавив еще с полсотни кило разной дряни. Олег обошел зловонную кучу по краю, добрался до бузины и почти сразу обнаружил то, что искал. Черный пакет с деньгами лежал в тухлой луже, Олег вытащил его, кое-как отряхнул и пошел обратно. Туман и ранние сумерки сделали свое дело, гуляющих заметно поубавилось, и на берегу пруда Олег оказался один, если не считать рыбака, что фанатично глядел на поплавки и не обращал на Олега ни малейшего внимания.
Тот отошел немного вбок, нашел сухое место под старой липой и открыл пакет. Деньги, плотные пачки, одна к другой, их тут штук сто или около того. Это много, очень много, гораздо больше, чем мартыновский долг. «С процентами, как и хотел», – подумал Олег и тут же отогнал эту мысль. Не проценты, а доля Светы, ее честная половина и слишком малая плата за ее прошлое. И он тут бессилен, даже если отдаст ее часть, как и хотел. С девушкой сама судьба должна рассчитаться, и это счет не на деньги, тут другие мерки… Олег вытащил из пакета пистолет и зашвырнул его, как мог далеко, в пруд, следом отправились глушитель и полупустой магазин. Громко булькнула вода, пошли круги, рыбак аж подпрыгнул от неожиданности и погрозил Олегу кулаком.
– Спокойно, дедуля. – Олег махнул мужику рукой и вернулся к машине. Бросил дурно пахнущий пакет в багажник и поехал домой. К вечеру дороги заметно опустели, в сторону Москвы шли в основном фуры и прочий грузовой транспорт. Олег пристроился за «бычком» и глядел на дорогу сквозь потоки воды. Та гипнотизировала, разбивалась на тысячи ручейков, они переливались в свете фонарей и вдруг заполыхали багровым, яркий свет ударил в глаза. Олег спохватился, затормозил в последний момент и включил дворники. Те согнали с лобовухи дождевую воду, впереди показалась небольшая пробка, мигали аварийки и сине-красный фонарь машины дэпээсников.
Поток понемногу пошел вперед, Олег тронул «Тойоту» с места и позвонил Лариске. Она ответила моментально, после первого же гудка.
– Привет. – Олег объехал место ДТП, где «поцеловались» маршрутка со «Шкодой». – У тебя все хорошо?
– Да, – напряженно сказала Лариска, – все в порядке. А у тебя?
Вопрос был с подтекстом, и Олег все отлично понял. Он не винил жену, о чем еще она могла сейчас думать? Другие мысли – это дорога в петлю, хватит и одного раза.
– Все в порядке, – сказал Олег, – деньги у меня. Я только еду домой, завтра буду у тебя. Звони врачу, скажи, что мы готовы.
– Спасибо, – прошептала Лариска. – Олег, ты… Олег, прости меня, я тупая овца, я просто сволочь…
– Не плачь. – Он смотрел в окно. – Не надо. Я сделал все, как обещал. Завтра приеду. Пока.
Впереди показались очертания эстакады, черные на синем фоне подсвеченной дальними огнями московской ночи. Олег приближался к городу и боролся с желанием развернуться и гнать обратно. Удерживало одно – там ничего уже нет, все закончилось и никогда не вернется. Там пусто, точно в поле за окном, так же холодно и темно. И там никто не ждет.
Дождь неожиданно закончился, поднялся ветер, он разогнал тучи, и на тревожном черном небе появились звезды. Олег припарковался на своем обычном месте, поглядел на темные окна своей квартиры, где ждали знакомые кошмары. И ждал этого момента, и боялся, и думал, что никогда этот дом больше не увидит, и все-таки вернулся. Он посидел с приоткрытой дверцей, пока не замерз на осеннем ветру, открыл багажник. Оттуда пахнуло тухлятиной и гнилью, Олег поморщился, вытащил черный пакет и бросил его на асфальт. Подумал, что придется теперь проветривать машину – ему казалось, что в салоне тоже появилась стойкая вонь. Подцепил пакет за готовую вот-вот оборваться ручку и пошел к подъезду. Внедорожник громоздился на своем месте, стоял впритирку бампером к первой ступеньке.
– Сволочь, как же ты задрал. – Олег кое-как пробрался к двери, вошел в подъезд. Лифт ехал с предпоследнего этажа, не торопился, по дороге сделал еще одну остановку. Олег чертыхнулся и следил за цифрами на табло, точно от этого лифт мог ехать быстрее. Наконец он остановился, двери разошлись и внутри обнаружился Дима Никитин. Он очень спешил, покраснел, взмок от натуги, смотрел исподлобья, а рядом терся толстый радостный щенок ротвейлера. Пес кинулся к Олегу, но Дима рванул поводок на себя и вывалился из кабины.
– Пошли, – он наступал на Олега, – иди сюда. Я тебе кое-что покажу.
Он пер напролом всей тушей, решительно и целеустремленно, Олег невольно отступил назад, потом еще, и так, шаг за шагом, оказался в нише между шахтой лифта и стеной. Тут стояли какие-то коробки, доски, в темноте таились остатки велосипеда, на полу валялись старые газеты. Щенок мигом изучил обстановку, пошуршал чем-то в полумраке и сунулся к Олегу – звереныша привлек пакет, пес вдумчиво обнюхал его и укусил за край. Дима вытащил из кармана спортивок смартфон и уткнулся в него.
– Отвали, – спокойно попросил Олег, – иди в жопу, паскуда. Я устал, у меня жена в больнице.
– Щас, щас отвалю, – бормотал Никитин, преграждая Олегу путь, – отвалю, не сомневайся. Вот, смотри.
Он повернул к Олегу экран мобильника. Там была дверь их подъезда и часть крыльца. Дверь закрыта, на крыльце пусто. Олег уже прикидывал, как ловчее отодвинуть Никитина с дороги, как тот спохватился, прокрутил запись чуть вперед.
– На, полюбуйся. Держи. – Он пихнул смартфон Олегу в руки, оттащил щенка от пакета и набычился. На экране еще какое-то время ничего не происходило, потом появилась пожилая соседка. Она остановилась, тонким голоском в непечатном формате пожелала владельцу внедорожника разнообразных проблем по мужской части и неловко спустилась с крыльца, прошла по бордюру и пропала. Потом пошел диковатого вида бородатый мужик, что обитал на последнем этаже, потом появилась Лариска. Вернее, они все появились одновременно – Лариска с Хельмой на поводке и Митька. Он проскочил в дверь последним, спрыгнул с крыльца и звал за собой собаку. Лариска повернулась к сыну, потом поглядела вперед, и Олега аж озноб пробил: ему показалось, что жена смотрит точно на него. Ерунда, конечно, она, скорее всего, глядела в камеру регистратора на этом самом внедорожнике, что намертво блокировал подход к подъезду. Посмотрела, отстегнула с ошейника Хельмы карабин и толкнула собаку от себя. Та, оказавшись на свободе, мигом пропала с глаз долой. Вообще они так никогда не поступали, Хельма на поводке шла с хозяевами до оврага и лишь там получала свободу. А что бы вот так, от подъезда…
Олег взглянул на Диму, тот поднял щенка на руки, подхватив под грудку, потрепал по загривку. Щенок довольно зажмурился и потянулся лизнуть хозяина в нос.
– Щас самое интересное начнется. Ты смотри, смотри и не говори потом, что не видел.
Лариска с Митькой стояли на крыльце, мальчишка смотрел куда-то вбок с тоскливым видом, а Лариска занялась своим телефоном, не забывая поглядывать на внедорожник. И вдруг всполошилась, сунула мобильник в карман и замахнулась поводком. На Хельму, как оказалось, та на пару мгновений мелькнула в кадре, получила поводком по спине и пропала. Потом вернулась, прижалась к Ларискиным ногам. Та пнула собаку в бок и еще раз огрела поводком, на сей раз по морде. Хельма шарахнулась прочь, снова исчезла, а потом в камеру ворвалась целая свора – два Диминых кобеля и Хельма, что неслась от них, поджав хвост. Лариска ударила ее еще раз, потом еще, потом ее сбили с ног. Митька кинулся к матери и пропал в общей свалке. Запись оборвалась.
– Видел? – Никитин отобрал у Олега смартфон. – Она сама суку течную на моих кобелей выгнала. Сама, понял? Алекс и Юстас мои правильные псы были, с репутацией, с родословной, им твоя сука нафиг не упала, ко мне в очередь на полгода вперед записывались. А тут как учуяли течку, так и ошизели. Ты мне должен, понял?
Он снова попер на Олега, щенок заскулил, потом заворчал, ощерил крохотные клыки. От Димы отчетливо воняло псиной и собачьей едой, точно он лопал ее только что – консервы или сушняк, черт его разберет. Он прижал Олега к стене и забубнил, зло и монотонно:
– Это твоя сука виновата, раз потекла – на поводок ее, а мои псы тут ни при чем. Их менты пристрелили, а я за каждого щенка по полторы штуки баксов два года назад отдал. Я к адвокату ходил, он сказал, что дело перспективное. Я в суд подам…
Олег толкнул Диму в плечо, тот заткнулся, но отступать даже не подумал. Пес завозился у него на руках, потянулся вниз, к пакету. Никитин поставил щенка на пол, и зверь немедленно принялся скрести лапой черный пластик.
– Ну, – буркнул Никитин, – как тебе кино? Что делать будем?
Олег открыл пакет, достал оттуда две перемотанные резинкой пачки, пихнул их Никитину в руки. Тот захлопнул рот и таращился на деньги. Олег достал третью, сунул Диме в карман треников.
– Этого хватит?
Никитин булькнул что-то невнятное и отступил. Олег пошел к лифту, щенок сунулся следом и обиженно тявкнул, когда Дима слишком сильно дернул его за поводок. Олег нажал кнопку вызова, постоял немного, глядя на двери шахты, и вернулся к нише, где Никитин распихивал деньги по карманам. Заторопился, завидев Олега, набычился. Олег вытащил у него из кармана смартфон, пакет бросил на пол. Щенок немедленно ткнулся носом в черный пластик и принялся рвать его зубами и когтями.
Олег открыл пакет, достал оттуда две перемотанные резинкой пачки, пихнул их Никитину в руки. Тот захлопнул рот и таращился на деньги. Олег достал третью, сунул Диме в карман треников.
– Этого хватит?
Никитин булькнул что-то невнятное и отступил. Олег пошел к лифту, щенок сунулся следом и обиженно тявкнул, когда Дима слишком сильно дернул его за поводок. Олег нажал кнопку вызова, постоял немного, глядя на двери шахты, и вернулся к нише, где Никитин распихивал деньги по карманам. Заторопился, завидев Олега, набычился. Олег вытащил у него из кармана смартфон, пакет бросил на пол. Щенок немедленно ткнулся носом в черный пластик и принялся рвать его зубами и когтями.
– Ты чего, ты чего, – бормотал Никитин, не решаясь отобрать свое имущество. Он и ближе-то подойти стеснялся, стоял на безопасном расстоянии, смотрел со стороны. Олег вытащил карту памяти и кинул телефон Диме. Тот поймал его на лету, зажал в потной ладони. Олег погладил щенка по толстой спинке и поднял пакет. Звереныш заворчал, ощерился и подскочил на задние лапы.
– Никому не говори, хорошо? Имей в виду, мне терять уже нечего.
– Хорошо. – Никитин потащил щенка на выход и крикнул уже от двери: – Я болтать не собираюсь, мне проблемы не нужны! Но имей в виду, что копия осталась у того придурка, что свое корыто перед подъездом паркует. Ему каждый день то машину поцарапают, то краской обольют, один раз дерьмом замки и стекло лобовое измазали. Он решил козлов поймать и камеру поставил. Но за него я не отвечаю!
«Разберусь», – подумал Олег и вошел в кабину, нажал кнопку своего этажа. Пакет стоял в углу и оттуда разило так, точно там что-то сдохло, причем довольно давно. Но, кроме погрызенного и обкусанного пластикового мешка, в лифте ничего другого не было, и Олег решил, что показалось. От усталости, может быть, или от нервов. А может, и то и другое сразу.
* * *Лариска выглядела гораздо лучше, чем в их последнюю встречу. Повязки с рук еще не сняли, зато раны на лице поджили и уже выглядели не так устрашающе. И исчез тот отстраненно-затравленный взгляд человека, понявшего, что продолжать не стоит. Лариска даже прихорошилась к его приходу, уложила волосы, надушилась – это все, что она пока могла себе позволить. Улыбнулась, когда Олег вошел, села на кровати и кокетливо поправила распахнувшиеся полы слишком короткого для больницы халатика. Олег закрыл дверь и поставил на столик сумку. Лариска мельком глянула на нее и уставилась на Олега.
– Боже мой, – у нее даже голос дрогнул, – Олег, что у тебя с лицом? Что случилось? Ты подрался?
Она потянулась к его щеке, Олег отшатнулся, отошел к окну, присел на подоконник. Смотрел то вниз, на больничный двор, где к подъезду приемного отделения подъехали сразу две «Скорые», то на небо, где за серой рваниной туч виднелась бледная синева. Тополь внизу гнулся под ветром, бурые листья разлетались во все стороны.
– Что случилось? – Лариска перебралась на другой край и сидела напротив. Олег посмотрел на жену и отошел вбок, встал у спинки кровати. Лариска следила за ним, ее веселый до этого взгляд сделался настороженным. И она старалась не глядеть ему в глаза, то разглаживала наволочку на подушке, то разглядывала свои руки.
– Ужасно, да? – проговорила она, не поднимая головы. – Я тебя понимаю. Я к себе уже привыкла, родители тоже, а тебе тяжело, наверное, видеть меня такой…
– Нормально, – проговорил Олег, – бывает хуже.
Лариска вскинула голову, слабо улыбнулась. Потом потянулась к пакету, вытащила оттуда упаковку сока, виноград, положила все на столик.
– Спасибо…
Олег перехватил ее взгляд, точно поймал в ловушку. И не выдержал, спросил, не отводя глаз:
– Ты знала, что у Хельмы была течка?
Лариска аж дышать перестала, глаза у нее забегали, она принялась суетливо переставлять на тумбочки вещи, уронила косметичку, неловко потянулась за ней. Олег поднял все с пола, поставил на место и повторил, глядя на жену в упор:
– Знала или нет?
– А что, это так важно? – выпалила Лариска. Она уселась на кровати и накрылась одеялом, натянула его чуть ли не до ушей и старалась не смотреть на Олега. Тот сел рядом, положил ладонь ей на колено. Лариска дернулась, но деваться ей было некуда.
– Ну так что?
– Нет, – буркнула она, глядя в окно, – не знала, не знала!
В голосе появились слезы, она осторожно коснулась пальцами щеки. Олег легонько сжал ей коленку.
– Где все случилось, где собаки напали на вас?
– У оврага! – выкрикнула Лариска, повернулась, да так резко, что даже сидя не удержала равновесие. Покачнулась, врезалась виском в спинку кровати и вскрикнула.
Олег отпустил ее колено, спрятал руки в карманы больничного халата.
– А не у подъезда? Когда вы из дома выходили?
Лариска разом побледнела, зажмурилась. Шрамы на ее лице налились кровью и вздулись над белой кожей. Лариска поднесла перевязанную руку к глазам и пробормотала еле слышно:
– Нет, все произошло в овраге. Мы там всегда гуляли, ты же знаешь…
Олег поднялся с кровати, прошелся от двери к окну, повернулся. Лариска быстро отвела взгляд, снова закрылась рукой и слабо всхлипнула.
– Олег, зачем? Ты хочешь сделать мне еще больнее? Так не старайся, мне и так хуже некуда…
И снова этот полный слез взгляд, страдальческая гримаса, перечеркнутая багровыми шрамами. Хуже некуда? Ты ошибаешься, дорогая, ты очень ошибаешься. Это еще не конец.
– Я все знаю, – сказал Олег, – я все видел сам, своими глазами. А ты врешь мне, дрянь. Врала тогда и сейчас.
– Что ты видел? – зло выкрикнула Лариска и скинула с себя одеяло, села, скрестив ноги. – Что ты видел, а?
– Вы с Митькой стояли на крыльце подъезда. Ты хлестала Хельму поводком, она убежала. Потом вернулась, ты ударила ее, потом пнула в бок. Она снова удрала, а потом вернулась, и не одна. Митька кинулся спасать ее, и Димины псы разорвали моего сына. И виновата ты, только ты.
Он говорил очень тихо и спокойно, рад был бы заорать, убить эту дрянь голыми руками, да голос пропал, и сил в один миг не стало. Выложился весь, как на марш-броске с полной выкладкой, и обессилел, да так, что ноги не держат. Он сел на диванчик у двери, снова встал, прислонился к стене. Лариска ревела на кровати, ткнувшись лбом в коленки, и все куталась в одеяло, точно ей было холодно. В палату заглянула медсестра, увидела Олега и пропала. Он захлопнул створку поплотнее и проговорил:
– Лариса, я пришел только для того, чтобы узнать зачем? Зачем ты это сделала, почему? Объясни, пожалуйста.
Лариска слезла с кровати и приоткрыла окно. По палате загулял ветерок, свежий и острый, в стекло ударился бурый тополиный лист и куда-то улетел. Лариска глубоко вдохнула несколько раз и повернулась к Олегу.
– Я так хотела уехать с тобой за границу, хотела пожить хоть немного как человек, в нормальной стране. Хотела, чтобы Митька знал, что есть другая жизнь, видел, к чему надо стремиться, чтобы учился, учил языки. А ты сказал, что нам некуда девать Хельму, и я решила избавиться от нее…
Она перехватила взгляд Олега и невольно отшатнулась. Окно распахнулось сильнее, в палате стало холодно, Лариска куталась в свой несерьезный халатик, но не решалась двинуться с места. Олег молча смотрел на жену и не верил своим ушам: это она что – серьезно? Думала, что дело в Хельме и если собака исчезнет, то проблема решится сама собой? Эта женщина сошла с ума или смеется над ним? Лариска точно его мысли читала, обошла кровать и остановилась неподалеку, придерживаясь за спинку. Постояла так на самом сквозняке, и вдруг ее лицо снова исказилось, на глазах выступили слезы:
– Олег, я не знала, что так получится, не думала, хотела просто прогнать ее, а все пошло не так. Я не знала, что они бросятся на Митьку, я с собой покончить хотела, когда поняла, что виновата во всем! Я и так наказана, Олег, лучше бы я тоже умерла…
Она шагнула к нему, пошатнулась и ухватилась за спинку кровати, закрыла глаза. Олег не двинулся с места, следил за ней со стороны, пока та не пришла в себя. Повернулась, держась обеими руками за спинку, опустила голову и улыбнулась до того жутко, что Олег отвернулся.
– Понятно. Ты вообще не думала, и я тоже, когда женился на тебе. Еще не поздно все исправить. – Он взял со столика сумку, перевернул ее. На кровать выпал черный тяжелый сверток, от него едва заметно попахивало гнилью и тухлятиной. Основная вонь выветрилась за ночь на балконе, но кое-что еще осталось.
– Я развожусь с тобой. А это деньги, как и обещал. Сделай себе новое лицо и найди другого дурака.
Лариска перегнулась через спину кровати, схватила пакет, подтащила его к себе и принялась терзать черный пластик. Крутила его так и этак, драла ногтями, чуть ли не грызла. На постель выпали несколько пачек, перемотанных резинками и банковской лентой, Лариска схватила одну, другую, швырнула их обратно, и Олег поймал ее вовсе уж безумный взгляд.
– Заявление я подам сегодня же. Квартира мне не нужна, можешь не волноваться.