– Заявление я подам сегодня же. Квартира мне не нужна, можешь не волноваться.
Он взялся за дверную ручку, повернул ее. Лариска каким-то непостижимым образом оказалась рядом, проскользнула у него под рукой и встала спиной к двери.
– Нет, – дрожащими губами пробормотала она, – нет, никакого развода не будет. Я не смогу без тебя, мне не на что будет жить… Прости меня, прости, пожалуйста! Я не соглашусь на развод, я не подпишу!
– По суду разведемся, – оборвал ее Олег. – У меня есть доказательства твоей вины, запись с камеры. Тебе могут дать срок за непредумышленное убийство. Ты этого хочешь?
Лариска вцепилась ему в рукав, дернула с такой силой, что ткань треснула. Дернула еще раз и прошипела, глядя ему в глаза:
– Ты ничего не докажешь! Я скажу, что Митьку защищала, а твоя псина взбесилась! Ты сам виноват, сам, я ни при чем!
И вскрикнула, отшатнулась – Олег перехватил ее за руку и слегка вывернул запястье. Лариска застыла с открытым ртом, судорожно глотая воздух, точно задыхалась, и снова побледнела, а шрамы вмиг налились кровью. «Врешь, это не больно, это ерунда. Бывает хуже, намного хуже». Олег толкнул Лариску, освобождая проход. И проговорил ей на ухо:
– Мне терять нечего, понимаешь? Я отсижу потом, мне все равно уже. А вот тебя, курва, закопают. Я бы еще тебе в гроб кол осиновый вбил, чтоб не вылезла.
– Давай! – выкрикнула Лариска. – Валяй, прикончи меня! Я в могилу, ты в тюрьму, вот тебе и развод! Ну, давай!
Олег разжал пальцы и отошел назад.
– Я заплачу́ тебе еще столько же. Отдам наличными сразу после развода. А если вздумаешь дурить, ничего не получишь.
Лариска медленно отошла от двери и плюхнулась на кровать. Олег скинул халат, швырнул его на диван, оглянулся в дверях. Лариска высыпала из пакета деньги и принялась раскладывать пачки на постели. Вскрыла одну, начала пересчитывать. Олег захлопнул дверь и пошел к выходу. И пока ждал лифт, пока шел по подземной галерее к парковке, подумалось вдруг, что теперь и правда все равно. Хоть на зону, хоть на Кастберг. Да, Кастберг. Это как раз то, что надо. Отличное место, прекрасное, замечательное, лучшее на Земле и во всей Вселенной. Лучше, пожалуй, лишь далекие, покрытые льдом звезды, но есть там нефть или нет – это доподлинно неизвестно, наука пока не в курсе дела.
* * *Предместья больших городов всегда будили в нем необъяснимую тревогу и желание поскорее убраться отсюда. Но не сегодня: Олег изучил все промзоны и прилегающие к ним территории Красногорска, два раза спрашивал дорогу, в том числе и у пэпээсников, коим вздумалось проверить у него документы.
– Завод, косметика? – Плотный веснушчатый сержант озадачился, отдал Олегу права и пошел к коллеге за консультацией. Тот связался с кем-то по рации, и общими усилиями выяснили, что никакого завода, где фасуют косметику, поблизости нет и никогда не было. Зато имеется общага для вахтовиков, и мимо нее Олег уже проехал два раза.
– Там народу дофига живет, со всей страны, считай. Дома работы нет, а Москва всех кормит, вот и едут толпами, – сообщил сержант.
– Точно нет завода? – уточнил Олег на всякий случай, но пэпээсник помотал головой.
– Мы бы знали, – бросил он на прощание.
Пришлось ехать обратно. Чего-то подобного Олег и ждал, но до последнего надеялся, что ошибался. Однако наличие общаги малость успокоило, и он отправился колесить между складов, ангаров и бесконечных заборов. Общага нашлась минут через сорок, и Олег снова проехал бы мимо: он и помыслить не мог, что за высоченными бетонными плитами с колючкой поверху живут люди. И вообще местечко оказалось то еще – вокруг стройка, причем непонятно, доламывают там непонятного назначения сооружения в несколько этажей или, наоборот, строят с нуля. Дорога с узким тротуаром вдоль забора уводила в сторону локального значения «железки», было грязно и неприглядно, точно для общаги нарочно выбрали самое неудобное и неприятное место. Вокруг ни дерева, ни травинки, а на вид так чистый концлагерь, только овчарок не хватает.
Метров через триста забор переходил в ворота, глухие, точно замурованные на века, зато рядом имелась дверь, и вела она на КПП. Там скучали три сонных, злых на весь свет мужика в униформе охранников, и при виде Олега троица насторожилась.
– Чего тебе? – буркнул через стекло будки чернявый быстроглазый парень. Двое его напарников недобро глядели на Олега, но в разговор пока не вмешивались. Стрелка на турникете горела красным, Олег наклонился к окошку и спросил:
– Светлану Кузьмину знаете? Она тут недавно работает.
Парень сделал непроницаемую рожу и бросил сквозь зубы:
– А ты ей кто?
– Родственник, – моментально соврал Олег.
Охранник ехидно ухмыльнулся:
– Паспорт покажи.
– Пожалуйста.
Вместо документа Олег подсунул под стекло тысячную купюру. Парень цапнул ее, спрятал в рукав куртки. Оглянулся воровато на своих напарников и вышел из будки. Ростом он был Олегу едва ли до плеча, но держался нагло, а говорил так, точно делал тому большое одолжение.
– Ты погуляй пока, – глядя вбок, предложил он, – пока я все узнаю. Кузьмина, говоришь?
Он толкнул прутья турникета и пропал за дверью, что вела на территорию концлагеря, Олег вернулся к машине. Ждать, вопреки опасениям, пришлось недолго, охранник показался в дверях минут через десять. Не торопясь подошел к «Тойоте», наклонился к открытому окну.
– Есть такая, – сообщил парень, – две недели назад заселилась. Сейчас на смене, вечером вернется, к девяти.
Он обернулся на голоса: к проходной шла группа азиатов, все, как на подбор, мелкие, плохо одетые, злые и грязные. Они поравнялись с машиной, охранник выпрямился и рефлекторно, надо думать, взялся за резиновую дубинку, что висела у него на ремне. Азиаты примолкли, быстро прошмыгнули мимо и пропали за дверями КПП.
– Они тоже здесь живут? – вырвалось у Олега.
Охранник скривился:
– Да кого тут только нет, всякого добра навалом. В основном работяги из провинции, что вахтой работают: месяц пашут, месяц дома, но и этих хватает. Но тут мало, порядки строгие…
– Где пашут? – перебил его Олег. Он уже примерно понял, с чем столкнулся, и в темпе соображал, как быть дальше.
– Да кого куда определят, – сказал тот, – склады, гипермаркеты, заводы разные. Грузчики, кассиры, фасовщицы, охранники. – Он ухмыльнулся: – Я тоже не местный, город Южа знаешь? Это двести километров от Москвы.
Олег о существовании такого города слышал впервые. Охранник все моментально понял и отошел от машины, двинул к воротам.
– Погоди, – окликнул его Олег, и парень вернулся.
– Что еще?
Он не скрывал свою злость, да особо и не старался, но подошел к машине. Олег достал еще одну купюру, сложил пополам и повесил «домиком» на край стекла.
– Узнай, где сейчас Кузьмина. Где работает, – пояснил он.
Охранник несколько мгновений соображал, потянулся к деньгам, но Олег накрыл купюру ладонью.
– Узнаешь – получишь, – предупредил он.
Чернявый неприятно ухмыльнулся:
– Что, приспичило? Учти, у нее только пятнадцать минут на обед, не успеете…
– Рот закрой и делай что тебе говорят. Или напарника твоего попрошу, он от денег не откажется.
Сработало. Охранник отошел от окна, сплюнул, буркнул: «Жди здесь», – и отошел в сторонку. Минуты две говорил с кем-то по мобильнику и вернулся.
– Кассир она в гипермаркете, на пересечении Ярославки и Кольцевой. Сегодня до десяти работает, подменяет кого-то.
Название магазина было знакомо, одна из присосок на щупальце сетевого монстра, что сжимал в «объятиях» мегаполис. Олег часто видел этот торговый центр издалека, но никогда не бывал там. Он просунул купюру в окно, охранник схватил деньги и быстро смылся.
На Кольцевой Олег застрял надолго: пробка, потом еще одна, потом одну полосу перекрыли для спецпроезда. Ждать пришлось почти полчаса, потом мимо просвистела приземистая черная иномарка с синим «ведерком» на крыше и «Фордом» ДПС сопровождения. Потом дорогу открыли, но на парковке гипермаркета не оказалось свободных мест, и Олег сделал два круга, прежде чем удалось поставить машину. На место был еще претендент, невообразимо толстая лохматая тетка с двумя орущими детьми на заднем сиденье и третьим, что дрых в люльке на переднем кресле. Толстуха что-то вопила о своих правах многодетной матери с трудной судьбой, попыталась прогнать Олега, но тот повел себя не очень хорошо. Почти по-хамски повел, даже словом тетку не удостоил, закрыл машину и направился к двери с вывеской того самого гипермаркета над входом.
Внутри предсказуемо оказалась оголодавшая толпа с тачками и корзинками. Кто-то сосредоточенно выбирал фрукты, кто-то изучал срок годности молочки, кто-то присматривался к водке и вискарю. Гул голосов и вентиляции убаюкивал, покупатели напоминали рыб в аквариуме – двигались так же неспешно, надолго зависали перед полками и стеллажами с товаром. Олег взял бутылку минералки и прошел к кассам. Их тут было восемь штук, к каждой тянулся длиннющий хвост, обстановка была нервная – каждый охранял свою корзинку и отгонял особо хитрых, норовивших пролезть без очереди. Разглядеть что-либо в этой толчее оказалось нереально. Олег поставил минералку на место и вышел из торгового зала. Тут дело наладилось, на выходе толп было меньше, он прошел вдоль касс, разглядывая сотрудниц. Буквально промчался мимо, но Светы не было, он вернулся, уже не торопясь, двинул обратно, вглядываясь в лицо каждой женщины в синей униформе с зеленым шейным платком. Те не обращали на него внимания, целиком сосредоточенные на сканере и деньгах. Зато охранники, два тощих длинных парня в черной униформе, заметили Олега и по очереди поглядывали в его сторону. Он, чтобы не злить парней, отошел в сторонку, к закрытой стеклом витрине ювелирного магазина, и сделал вид, что рассматривает часы. А сам соображал, как быть дальше, вернуться в зал, найти кого-нибудь из персонала и провернуть прежний трюк: заплатить за информацию о Свете. И если ее здесь нет, то ехать к общаге и уже по-другому потолковать с чернявым парнем из города Южа.
План был нехорош со всех сторон, и в первую очередь тем, что отнимал много времени. Олег решил для начала потолковать с персоналом, направился ко входу в зал и тут заметил, что за одной кассой пусто.
– Безобразие! – базарным фальцетом высказалась пузатая блондинка. – Где кассир? Я уже пять минут жду! Что за хамство в самом деле!
Ее поддержали еще несколько недовольных задержкой потребителей, охранник подошел ближе, косо глянул на Олега и что-то пробормотал в рацию.
– Сейчас, – буркнул он багровой от злости блондинке, – через минуту касса откроется.
Тетка недовольно выдохнула через губу и принялась поправлять на ленте лотки, пакеты, консервные банки, потом любовно пристроила сверху батон сервелата и демонстративно поглядела на часы.
– Ну и где? – Она постучала по циферблату. – Где, я спрашиваю? Минута прошла.
Охранник взялся за рацию, та зашипела, и тут Олег увидел Свету. Спокойная, безучастная ко всему, в магазинной униформе, она села за кассу и, не обращая внимания на гневную речь блондинки, принялась за дело. Сканер пищал, чек с треском вылезал из аппарата, блондинка метала жрачку в пакеты, потом принялась искать карту. Потом с полминуты вспоминала пин-код, потом, после двух отказов, спохватилась, что зарплату еще не перевели, принялась наскребать наличные. Кэша не хватило, пришлось делать возврат. Света куда-то позвонила, явилась жирная черноволосая бабища и принялась жать на кнопки аппарата.
– Я тебе сто раз показывала, – бубнила она. – Ты издеваешься, что ли? Вот сюда, сюда, и вот так. И все, понимаешь, все! Что тут сложного? Еще раз меня позовешь – оштрафую!
– Спасибо. – Света отсыпала блондинке сдачу, та ускреблась с набитыми мешками прочь, черная баба стояла у Светы за спиной.
Олег не сводил с девушки глаз, сам себе не веря – она, точно она. Бледная, спокойная, волосы собраны в хвост, губы сжаты: не наврал охранник у общаги, дай ему бог всех благ и прибавку к зарплате. Черная тетка ворчала, комментируя каждое движение девушки, а та молчала и смотрела только перед собой.
Олег пропустил компанию с пивом, потом замученную женщину с двумя детьми, что постоянно дрались друг с другом. Потом был еще кто-то, потом еще, а он все стоял, точно с духом собирался или хотел удостовериться, что не ошибся. И пошел через негустую здесь толпу, подвинул сонную барышню с майонезом и оказался перед Светой.
– Привет.
Та подняла голову, несколько мгновений смотрела на него, точно видела впервые в жизни. Смотрела строго, без улыбки и удивления, потом поднялась с места.
– Что тебе надо? – еле слышно сказала девушка.
– Поговорить.
Света оглянулась. Черная баба подпирала задом колонну неподалеку и таращилась на кассовый монитор по соседству. И точно почуяв неладное, встрепенулась, развернулась всей тушей и уставилась на Свету. Барышня с майонезом топталась рядом, оттесняя Олега, и даже наступила ему на ногу.
– Марианна, я на обед. – Света захлопнула кассу, вытащила из-под стойки небольшую светлую сумку на длинном ремне. Тетка с черными патлами оторопела на мгновение, но быстро пришла в себя и разинула рот:
– Куда собралась? У тебя через час перерыв! Кузьмина, вернись или штраф получишь! Триста рублей из зарплаты вычту! Пятьсот!
Света стянула с шеи бейдж со своей фотографией, закинула ремень сумки на плечо и невозмутимо направилась к выходу. Жирная Марианна заткнулась и плюхнулась за пустую кассу, Олег догнал девушку, и они вместе оказались на широком крыльце. Тут было шумно и весело, звонили мобильники, слышалась музыка. Ветер гонял туда-сюда табачный дым, рядом пила пиво группа подростков. Олег отвел Свету в сторонку, на освещенный солнцем пятачок у перил. Света зажмурилась и отступила к стене, в тень, Олег встал напротив.
– Что за штраф? – спросил он.
Света поморщилась:
– За неподчинение куратору. Это у нас постоянно – если Марианка не с той ноги встала, всем конец. Что тебе?
Она стащила платок с шеи, намотала на ладонь. И все глядела вбок, точно выбирала, куда сбежать. Разговор явно тяготил ее, и девушка торопилась перейти к делу.
– Наврала мне насчет завода, – сказал Олег.
Света чуть скривила губы:
– Да. А что такое?
Ничего, ровным счетом ничего: они друг другу никто, и в свои планы посвящают тех, кого сочтут нужным. Обычное дело.
– Как ты тут? – ушел от ответа Олег.
– Нормально, – отозвалась Света, – работаю. Мне предложили сорок пять смен отработать, но я выбрала шестьдесят…
– Сколько? – Олегу показалось, что он ослышался.
Света повторила:
– Шестьдесят. Платят больше, а идти мне все равно некуда, и делать я больше ничего не умею. Я согласилась. Живу в общаге, нас в комнате восемь человек, все как я, пашут целыми днями. Автобус уезжает в шесть утра, обратно в одиннадцать вечера, и сразу спать. Я в душ ночью хожу, там в это время очереди нет.
Она затянула платок сильнее, сжала кулак. Ткань треснула, солнце спряталось за облаками, и Олегу показалось, что девушка еще побледнела.
– Работы много, все есть хотят. – Света усмехнулась. – Не понимаю, как столько лопать можно. И сплошные штрафы: не туда посмотрел – пятьсот рублей, не там покурил – опять пятьсот. На перекличку опоздал – тысяча. Хоть кормят нормально, от голода не умрешь. Все, я пошла, или в этом месяце мне получать будет нечего.
Олег преградил девушке дорогу. Света исподлобья глянула на Олега, и тот снова потерялся под ее тяжелым цыганским взглядом.
– Погоди, – проговорил он, – погоди, есть одно дело…
Заготовленная заранее речь, убедительная, со множеством аргументов и разумных доводов в пользу задуманного, напрочь вылетела из головы. Света отвела взгляд, продолжая терзать в руках цветастую тряпку, Олег молчал. Потом выдал первое, что пришло в голову:
– Погоди. Я предлагаю тебе сделку.
– Что? – оторопела девушка. – Какую сделку?
Она резко повернулась к Олегу, хвост развалился, заколка упала на плитки пола. Олег поднял ее, подал Свете и сжал ей пальцы.
– Ты выходишь за меня замуж, мы уезжаем за границу. Так надо по работе, а отпускают только женатых. Такие правила, но по-другому нельзя.
Света вырвала руку и принялась собирать волосы обратно. Те ее не слушались, девушка бросила эту затею, посмотрела Олегу в глаза.
– У тебя уже есть жена. А многоженство запрещено законом.
Он подал ей свой паспорт, раскрытый на странице со свежим штампом о разводе. От роду ему было неделя с небольшим, а за срочность пришлось доплатить. Помогла и справка о скором отбытии Нестерова в длительную загранкомандировку, и вся канитель вместо положенных по закону двух месяцев заняла неделю.
– Куда надо ехать? – спросила Света.
– В Норвегию, в заполярную Норвегию, – сказал Олег, – на месторождение. Не на скважину, конечно, она в море, а в поселок на берегу. Три месяца ночь, три месяца день, остальное – черт знает что, дождь и холодно. Зато платят хорошо, а зимой часто полярное сияние. И мороз за сорок. И тундра осенью красивая, нереальное что-то.
Он хорошо помнил это чудо, что довелось видеть несколько лет назад, в конце сентября. Стланик и кусты преобразились за одну ночь, и тундра из бурой сделалась алой, багровой, рыжей, точно покрылась ягодами всех цветов и оттенков. И все это на фоне свинцово-серого неба и ледников на близких горах. Реально свихнуться можно, ум отказывался вмещать это великолепие. И оно уже на подходе, сейчас как раз сентябрь, самое начало.
– Не хуже, чем здесь, можешь мне поверить, – сказал Олег. – Это на три года, потом я покупаю тебе квартиру, и мы разводимся. Но есть условие – ты не лезешь в мою жизнь. Согласна?
– А ты в мою. – Света спрятала руки в карманы и прикусила губу. Посмотрела на Олега и спросила: – Согласен?
– Договорились. – Он достал ключи от машины. – Поехали. Документы твои где?
– Здесь. – Света хлопнула ладонью по сумке. – С собой всегда ношу, чтоб не стащили. И вещи в общаге остались…
– Плевать. – Олег отобрал у Светы мятый платок и бросил его в мусорку. Взял девушку под руку и повел к машине.
* * *Родная контора встретила легким предобеденным сумасшествием, таким знакомым, что Олег невольно усмехнулся: «Ничего не меняется». Он шел по знакомым коридорам, здоровался с коллегами, а краем глаза ловил на себе их взгляды. Кто сочувствовал, кто смотрел с любопытством, а кто-то просто видел старого знакомого и удивлялся, почему они так долго не встречались. А единственной из всех, кто искренне обрадовался ему, была Анечка Медведева. Она заулыбалась, завидев Олега на пороге, убрала со стула кучу папок и предложила присесть.
– Проверка у нас. – Анечка суетливо распихивала документы по шкафам. – Вот и сидим, точно на вокзале… Ты как, Бельмондо?
Она пристально взглянула на Олега, пытаясь выбрать верный тон, чтоб ненароком не сделать тому больно. Олег улыбнулся ей: Анечка при своих почти модельных внешних данных обладала исключительным добродушием и совершенно не помнила зла. Страдала от этого неоднократно, но не менялась и частенько наступала на одни и те же грабли при общении с людьми.