И все же британские воины находились в начале пути и только недавно нашли способы противостоять превосходству, которое римская армия имела на поле боя и в осадном деле. Каратак потерпел несколько сокрушительных поражений, прежде чем научился уклоняться от заранее подготовленных сражений с римскими легионами и направлять тяжелую поступь римской армии против нее самой. Вот уже в течение нескольких лет он организует налеты на караваны с продовольствием, проникая вглубь подвластной римлянам территории, и успевает скрыться, прежде чем римляне прибегнут к ответным мерам.
Стратегия Каратака оказалась действенной и принесла плоды. Налетчики возвращались к своим племенам, нагруженные добычей, награбленной в засадах, во время набегов на особняки и обозы, а также на утратившие бдительность дозоры. Выпустив инициативу из рук, римляне только отправляли к месту происшествия колонны легионеров, которые уже никого там не находили. В конце концов губернатор Осторий понял, что затяжную войну с местными племенами можно прекратить, лишив Каратака и его войско последнего надежного убежища. Без победы над силурами и ордовисами установить мир в Британии невозможно.
Завидев вдали форт, Квертус и оба разведчика придержали коней и дождались, когда подойдет вся колонна, чтобы вместе продолжить путь.
За пределами крепостной стены не было ни селения, ни бани, только крытые соломой стога сена, предназначенные в качестве резерва для корма лошадям. Вокруг стоял невысокий деревянный забор, а ворота охраняли два часовых. Тропа вела к главным воротам Брукциума.
– А это еще что? – Макрон в недоумении указал на склон.
Катон, повернувшись в седле, приложил к глазам руку козырьком, защищаясь от дождя, и посмотрел в направлении, указанном другом. От ворот форта, метров на сто, по обе стороны тропы с интервалом в десять шагов были установлены короткие шесты, увенчанные косматыми шарами. Катона осенила страшная догадка, и к горлу подкатила тошнота. Подъехав чуть ближе, он увидел, что не ошибся. Шары оказались человеческими головами. Целая улица вызывающих ужас трофеев с застывшим на лицах выражением смертной муки, которую пришлось испытать этим людям в последние минуты жизни. Головы поблескивали под дождем, и вода стекала ручьями с длинных прядей волос.
Катон проглотил застрявший в горле ком, стараясь справиться с тошнотой. А потом глянул вверх, на саму крепость, и снова увидел человеческие головы, насаженные на колья деревянного забора. Они смотрели на долину, будто предостерегая путника, рискнувшего приблизиться к этой обители непроглядного мрака и смерти. Какой же черной может быть людская душа! Друзья в молчании проезжали между рядами отрубленных голов, принадлежавших некогда жертвам Квертуса и его воинов.
Они приблизились к узкой мощеной дороге через внешний ров, из крепости прозвучал приказ, и ворота стали медленно открываться, скрипя под тяжестью толстых бревен. Квертус остановил коня и, развернувшись, встал поперек дороги, лицом к ехавшим сзади друзьям. Темные волосы и плащ центуриона промокли от дождя и, казалось, слились в одно скользкое блестящее целое. Бороду Квертуса прорезала ухмылка. Махнув рукой в сторону темного провала ворот, он объявил:
– Центурион Макрон, префект Катон, добро пожаловать в Брукциум!
Глава 17
Раздался стук в дверь, и на пороге показался Децимус. Поклонившись Катону, он отрапортовал:
– Господин префект, все офицеры прибыли и ждут в прихожей.
– Прекрасно. – Катон встал из-за письменного стола. – Помоги надеть доспехи.
– Слушаюсь. – Децимус направился к деревянной раме, на которой висели доспехи и оружие Катона.
Со времени приезда в Брукциум прошло два часа. Пленного силура отвели в караульное помещение, а Децимус уже успел перенести багаж в помещение штаба, где офицерам выделили жилье, и даже распаковать. Квертусу не пришлось освобождать комнаты, принадлежавшие предшественнику Катона, так как он туда и не заселялся. Вещи прежнего префекта остались на месте, и Децимус позвал двух оставшихся при штабе чиновников, чтобы их убрать. Чиновники оказались седыми ветеранами, слишком немощными, чтобы участвовать в сражениях рядом с более молодыми и сильными товарищами. Они объяснили Катону, что после передачи крепости под начало Квертуса всем штабным служащим приказали покинуть рабочие места за письменными столами и вступить в ряды воинов, сражающихся с местными племенами. Никакой учетной документации по двум когортам в гарнизоне не велось, и помещение штаба пребывало в заброшенном состоянии. Остались всего два чиновника, которые выполняли любые распоряжения временно исполняющего обязанности командующего.
Катон скинул походную одежду и сапоги, сменив их на чистую тунику, короткую кожаную куртку без рукавов с наплечниками и сапоги из телячьей кожи. Такая обувь гораздо более удобна и практична, по сравнению с грубой солдатской, которой Катон отдавал предпочтение в полевых условиях. Катон вытянул вперед руки, и Децимус быстро приладил наспинную и нагрудную пластины кирасы, а затем принялся застегивать пряжки. Закончив с одной стороной, он обошел вокруг префекта и приступил ко второй.
– Сказать по правде, я такого не ожидал, – деликатно кашлянув, начал он разговор.
– Мы тоже не ожидали, – откликнулся Катон. – У центуриона Квертуса свои, весьма своеобразные представления об обязанностях командующего гарнизоном и долге офицера римской армии.
Смущенно крякнув, Децимус занялся следующей пряжкой.
– Знаете, господин префект, в жизни не видывал такого местечка. И надеюсь, больше не увижу. А эти жуткие головы! И трупы, сброшенные в ров. Так не годится! А его воины… их словно околдовали. По дороге в форт никто не захотел со мной и словечком обмолвиться. И я заметил страх в их глазах. Будто боятся разговаривать.
– Возможно, они просто соблюдали дисциплину.
Децимус застегнул последнюю пряжку.
– Вы правда так считаете?
– Я не обязан докладывать слуге о своих соображениях, Децимус. И тебе не подобает обсуждать действия старшего центуриона. Понятно? – Катон не хотел унижать ветерана, но слуга должен знать свое место и не переходить установленные границы без особого разрешения. Однако префект тут же сменил гнев на милость и заговорил уже совсем другим тоном: – Таков порядок, который необходимо соблюдать в обычных условиях. Однако наша ситуация весьма далека от того, что принято считать нормальным. А следовательно, в данный момент надо вести себя в высшей степени осторожно в отношении центуриона Квертуса. Ты, Децимус, мне сейчас нужен как никогда. Стань моими ушами и глазами среди рядовых воинов. Постарайся выяснить, что здесь происходит. Может, кто-нибудь знает подробности о судьбе моего предшественника, префекта Албина. Но прошу тебя, будь осторожен.
– Непременно, господин префект. Поскольку вы не оставили мне выбора и привезли в Брукциум, я намерен выбраться отсюда целым и невредимым, дабы получить от вас обещанные денежки.
– Если я сам доживу до той поры, когда смогу рассчитаться с долгом.
– Вы правда думаете, нам грозит большая опасность? – выпучил глаза Децимус.
– Разумеется. А ты еще не понял? – удивился Катон. – В этих горах и долинах живут самые жестокие и беспощадные воины Британии. Они люто ненавидят римлян и будут сражаться до конца. Однако вполне вероятно, что угроза исходит не только от них. Не стану лукавить, Децимус, я тоже в жизни не встречал места, похожего на Брукциум. А потому мне надо вести себя осмотрительно. Тебе и Макрону тоже. Будь все время настороже, ясно?
– Да, господин префект.
– Вот и славно. Хочется верить, что я преувеличиваю и дело обстоит не так уж и плохо и через пару дней я посмеюсь над своими страхами.
– Сомневаюсь.
– Ладно, посмотрим. Ну а теперь за дело.
Децимус снял со стойки ярко-красную ленту и, обмотав вокруг кирасы, завязал спереди, а свободные концы заправил, чтобы они ниспадали красивыми кольцами.
– Ну, как я выгляжу? – обратился Катон к Децимусу.
– В любом другом месте я сказал бы – великолепно, – поджал губы слуга. – А здесь, уж простите, господин префект, вы похожи на белую ворону.
Катон молча указал на меч, и Децимус накинул ему на плечо ремень и прикрепил справа ножны. Затем поднял ворот туники, чтобы шея префекта не терлась о кирасу. Отступив на шаг, он полюбовался своей работой и вымученно улыбнулся.
– В таком виде можно предстать перед самим императором.
– Да, и вот еще что. – Катон ненавидел хвастовство и показуху, но в данном случае счел, что награды укрепят его положение в гарнизоне. Пусть офицеры поймут: новый командующий не слабовольный неженка, просидевший на роскошной римской вилле. – Вон там, в ящике, моя перевязь с наградами.
Децимус послушно достал перевязь из блестящей кожи, увешанную множеством отполированных дисков. Надев перевязь поверх нагрудной пластины, Катон встретился глазами с восхищенным взглядом ветерана, который бросился застегивать пряжку на спине.
– Похоже, вы, господин префект, успели поучаствовать во многих сражениях. Награды просто так не раздают.
– Верно, – усмехнулся Катон. – А что до сражений… я их повидал более чем достаточно. Однако чувствую, что впереди еще предстоит много битв, если боги не решат иначе.
– Намерения богов мне неизвестны, зато я точно знаю, какие на наш счет планы у Каратака. И не только у него, но и у центуриона Квертуса тоже.
– Теперь решения принимаю я, – твердо заявил Катон.
Глубоко вздохнув, он глянул на дверь и на мгновение задумался, собираясь с тревожными мыслями. Потом взял кожаный футляр с документами, подтверждающими его полномочия принять командование гарнизоном, и направился к выходу. Выйдя в коридор, Катон пошел в главный зал, находящийся в помещении штаба, и стук его сапог отдавался отраженным от стен гулким эхом.
* * *Зайдя в зал, Катон увидел центурионов и опционов фракийского отряда и пехотной когорты Четырнадцатого легиона, которые сидели на расставленных рядами скамейках. Зал освещался масляными лампами, установленными в железные подставки вдоль стены, и обогревался горящей жаровней.
Макрон стремительно вскочил с места и гаркнул:
– Смирно! Командующий идет!
Остальные офицеры замялись, но вот Квертус не спеша встал, а за ним последовали и другие. Катон, обойдя вокруг зала, занял место перед офицерами и подал знак Макрону.
– Вольно!
Офицеры сели, и Катон дал им время устроиться поудобнее, а сам обвел взглядом людей, которыми ему предстояло командовать. Он ждал, что внешний вид офицеров фракийской кавалерийской когорты составит разительный контраст с легионерами, но увиденная картина повергла его в шок. Почти все офицеры ходили небритыми и носили длинные волосы, завязанные сзади, как у центуриона Квертуса. Только в двух центурионах Четырнадцатого легиона и их опционах можно было распознать римлян, с короткой стрижкой, в туниках установленного в римской армии образца. От этого зрелища у Катона екнуло сердце, и стало ясно: задача, которую придется решать, куда труднее, чем он первоначально предполагал. Он крепко сжал в заложенных за спину руках документы, подтверждающие полномочия.
– Добрый вечер, господа. Если этот форт похож на остальные, до вас уже дошел слух о моем приезде. Однако, во избежание недоразумений, хочу представиться. Я – префект Катон, назначенный командующим гарнизоном в Брукциуме. – Он достал из-за спины футляр и, открыв крышку тубы, извлек документ с императорской печатью и поднял вверх, чтобы все могли видеть, а затем вернул документ на прежнее место. – Со мной также прибыл центурион Макрон, – Катон указал на друга. – Он примет командование Четвертой когортой Четырнадцатого легиона. Прежде чем начать собрание, хотелось бы узнать больше о людях, поступающих под мое командование. Итак, каждый офицер докладывает по очереди.
Катон не успел определить, кто будет первым, так как его опередил Квертус. Встав с места, сложив на груди руки, он заговорил:
– Хорошо, как прикажете. Я – центурион Сикар Квертус из Дакии. Я был принцем среди своего народа, но после убийства отца был вынужден бежать. Воспитывался во Фракии, где и был призван в полк и отправлен служить на Рейн. Там и оставался, пока полк не получил приказ присоединиться к армии, которую набирали для вторжения в Британию. В последующих военных кампаниях меня повысили до звания опциона, а потом и центуриона, а также дважды награждали за храбрость в бою. После смерти префекта Албина я стал командиром когорты и всей крепости, и тогда мы перенесли военные действия вглубь силурских земель, сожгли множество селений и уничтожили тысячи врагов. Благодаря мне слово «Рим» заставляет содрогнуться каждого на территории от Глевума до самого моря. Врагам хорошо известно мое имя, и оно наводит ужас на всех, кто его слышит. – Вытянув вперед руки, Квертус сжал кулаки. – Я – Квертус, истребляющий всех, кто посмеет стать у меня на пути! И никому не под силу меня одолеть!
Присутствующие офицеры затопали ногами в знак одобрения, и Квертус некоторое время упивался своей славой. Но вот он опустил руки, и в помещении мгновенно установилась тишина. Центурион с самодовольной ухмылкой смотрел на Катона.
– Эти офицеры – мои братья. Они командуют моим кавалерийским эскадроном. – Квертус стал называть по очереди офицеров. – Фермат, Кремакс, Стеллан, Пиндар, Митридат и Мирон. Все они – отважные воины. А что до остальных, – он кивнул в сторону центурионов-легионеров, – это пехота, центурионы Публий Север и Гай Петиллий. Их задача – защищать форт, раз уж ни на что другое не годятся.
Названные офицеры вспыхнули от стыда и гнева, однако ответить на оскорбление в свой адрес не осмелились. Квертус наградил обоих полным презрения взглядом, потом, насмешливо наклонив голову набок, обратился к Катону.
– Долгие месяцы мы ведем войну против силуров, и легат из Глевума не вмешивается в наши дела. Я не просил замены префекту Албину и при всем уважении к вам, новоиспеченный господин префект, должен заметить, что вы здесь не нужны. Возвращайтесь в Глевум и скажите легату, что я выполняю все его приказы, и буду так действовать впредь, пока от силуров не останутся одни воспоминания.
Катон, увидев, как побелело от гнева лицо Макрона, возмущенного неслыханной наглостью, испугался, что друг своим вмешательством испортит все дело, и решительно встал между ним и фракийцем.
– Центурион, не в вашей власти решать, кто здесь нужен, а кто нет. Мы оба подчиняемся законам и порядкам, действующим в римской армии, и дали императору клятву беспрекословно выполнять приказы вышестоящих командиров. Мне приказано принять командование в этой крепости, и вы признаете мои полномочия, так как нам обоим известно, какие суровые наказания ждут всех, кто посмел ослушаться приказа. Я признаю ваши заслуги и потому готов закрыть глаза на нарушение субординации с вашей стороны, объясняя это рвением, которое вы проявляете в борьбе с врагом, однако в дальнейшем подобных выходок не потерплю. Надеюсь, я ясно выразился?
Квертус с деланым изумлением уставился на Катона, что еще больше разозлило и насторожило префекта.
– Как прикажете, господин префект, – с издевательской ухмылкой поклонился фракиец.
– Именно так. А теперь садитесь. – К великому облегчению Катона Квертус не стал спорить и занял свое место. Катон выдержал паузу, чтобы улеглись страсти, а затем продолжил: – Признавая достигнутые вами за последние месяцы успехи, не следует забывать о цели, которую преследует губернатор, начиная военную кампанию. Создание фортов, подобных Брукциуму, должно ограничить передвижение противника и вымотать силы воинствующих племен, чтобы впоследствии вынудить Каратака сконцентрировать против нас все свои силы. И тогда римская армия сможет выступить против врага и попытаться навязать решающее сражение.
Если удастся разгромить силуров и ордовисов, Каратак уже не будет представлять опасности. Ни одно из племен больше не доверит ему командование и не позволит привести к очередному поражению. А поскольку других вождей, способных повести за собой людей, среди местного населения нет, с угрозой римским интересам в Британии будет покончено навеки. Моя задача – позаботиться, чтобы гарнизон Брукциума сыграл отведенную ему роль в генеральном плане. И я не потерплю рядом офицеров и солдат, не понимающих или не желающих исполнять свой долг.
Этот гарнизон является частью римской армии, и я сделаю все возможное, чтобы он соответствовал принципам, которым должны следовать римские воины. И первым шагом на этом пути станет смотр строя завтра на рассвете. Мне также нужны сводки численности гарнизона, оружия и снаряжения, продовольственных запасов для людей и кормов для лошадей. Все сведения должны быть дополнены последними данными, а копии посланы в штаб. Отныне в жизни гарнизона произойдут существенные изменения, и надеюсь, вы проявите должное благоразумие и окажете всяческое содействие. – Катон выдержал короткую паузу. – Встретимся завтра утром, господа. А сейчас все свободны.
И снова произошла заминка: офицеры ждали, как поступит Квертус.
– Слышали, что сказал префект? – обратился он к присутствующим, поднимаясь с места. – Все свободны!
Офицеры послушно встали и направились к выходу, а Катон в это время боролся с бушующим в душе гневом от пережитого унижения. Дождавшись, когда в зале останутся только пара офицеров и Квертус, он окликнул центуриона:
– Центурион Квертус, задержитесь.
Квертус, пожав плечами, вернулся и уселся на одну из задних скамей. Последний офицер покинул зал, бросив напоследок любопытный взгляд через плечо. Макрон не сдвинулся с места.